***
В назначенное утро я проснулась как никогда живой. Сегодня наконец-то всё решится. Мне даже удалось плотно позавтракать: съев два яйца с тостом, я запила их двумя чашками кофе. Энергия била во мне ключом. Все эмоции точно ожили и приготовились ударить с новой силой. Я бродила по спальне, повторяя все заклинания, которые знала, делая взмахи рукой. Наверное, со стороны я казалась безумной. Пусть. Остановившись у зеркала, я посмотрела на своё отражение. Прошлый вечер ожил в памяти с новыми красками. Я посмотрела на поднос с обедом и, нехотя, проглотила салат. Домовой эльф унёс поднос, а я уселась на край кровати, раскрыв книгу. Когда позади осталось более двадцати страниц, в дверь постучались, а затем приоткрыли. Грин-де-Вальд прошёл ко мне, держа в руках поднос на две персоны. От тарелок с супом поднимался пар, а луковый запах заполнил комнату. — Такой суп готовила моя матушка, до того как скончалась, — пуф подлетел к его ногам, и мужчина опустил на него посуду. — Её не стало, когда мне было десять лет. — Мне жаль. — Нет, не жаль, — придвину кресло, мужчина опустился в него и скрестил пальцы домиком. Знакомый жест. — Даже мне уже не жаль. А вот отец чуть не рехнулся с горя… — его серые глаза словно не видели больше меня. — Он проклинал магию, говоря, что нет толку быть чародеем, если не можешь спасти любимых. — Звучит весьма печально, — тихо отозвалась я. — Да, так и есть, — Грин-де-Вальд взял хлеб из корзинки и разломал в тарелку с супом. — В тот год меня часто отправляли к тётушке. Она сильно любила меня. Не думаю, что она так же горячо любит меня теперь. Любовь близких — это и яд, и панацея. Магловские выродки были виноваты в заточении такого волшебника, как отец Альбуса. Волшебное сообщество лишилось сразу двоих: Персиваля и его дочери. А теперь мы пожинаем плоды той потери и лишаем мир такого волшебника, как Альбус. Я взяла в руки тарелку, которая была холодной, в отличие от супа. Магия. Слова мужчины ещё витали в воздухе, а потому просто не могли растворится, подобно пару. — Альбус Дамблдор — сильный волшебник, — проговорила я. — Но он не велик. Его отец действовал из любви к семье. А он действует из собственных амбиций. — Очень интересно, чем же так насолил мой бывший друг. — Странно называть другом человека, с которым вас связывала лишь короткая переписка и несколько месяцев безумных планов, — я взяла ложку и попробовала суп. Он действительно был очень хорош. — Дружба — это то, что проверяется годами и имеет большую силу, чем одержимость идеей. — Так, дело не лично в вас, да? — он склонил голову набок. — Дело в ком-то из ваших близких. — Да, — призналась я. Я вспомнила Питера, вспомнила Рона и его алчный блеск в глазах. Фреда и Джорджа, которые покинули семью. Перси, выбравшего другой путь. Меня, которая уже и не надеялась на победу. — Из-за Дамблдора страдал мой друг, и это привело к цепочке событий, которые я надеюсь прекратить. — Убрав тарелку, я посмотрела ему в лицу. — Что с Томом? — Он заперт в спальне, и большую часть времени мы держим его под сонными заклятьями, — Геллерт пожал плечами. — Я немного скорректировал ваш план, мисс Грейнджер, и внёс в него изменения на свой вкус. — Какие? — О, это вы уже узнаете завтра, — он зачерпнул ложку супа и, проглотив содержимое, улыбнулся. — Лучше любой магии — это мамин рецепт.***
Я проснулся, и на миг мне показалось, что я вновь лежу под лестницей в чулане. Но то было лишь утреннее помутнение. Рядом со мной спала Беллатриса. Её обнажённое тело вздымалось от размерного дыхания, а тёмные волосы были разбросаны по подушке. Я мало что помнил. В голове были лишь смутные образы. Мы взяли бутылку огненного виски и распивали её до глубокой ночи в номере гостиницы, которая располагалась далеко от Хогвартса. Мы разговаривали о мировом господстве, тёмной магии, справедливости и чести. В какой-то момент я поцеловал её, и тёплые губы ответили мне… Выскользнув из постели, я опустил голову. Дамблдор жив, я лежу в постели с Беллатрисой Лестрейндж, и мои руки испачканы кровью. Я накинул мантию и отправился за новой бутылкой.***
Хогсмид спал, некоторые магазинчики только открылись. Ведьма в шерстяной мантии громко прокашлялась и перевернула табличку с надписью «открыто», а я двинулся в сторону замка.***
Я закуталась плотнее в мантию и вышла на крыльцо. Грин-де-Вальд стоял чуть в стороне, смотря на пасмурное небо. — Здесь красиво, — отозвался он и посмотрел на меня. — Мне всегда нравилась зима. — Где Том? — зуб на зуб не попадал от мороза, я спрятала руки под мантию. — Мои люди уже доставили его куда нужно. Мисс Грейнджер, вы будете мои секундантом, если не возражаете? — Не возражаю, — с моих губ сорвался пар. — Замечательно, — он протянул мне руку. — Тогда в путь.***
Я остановился у ворот и, опустив голову, собрался с мыслями. Ворота были запечатаны заклинанием, впускающим и выпускающим только жителей замка. Подобное заклинание применялось к сейфам в банке, только усложняя его магией гоблинов. Я достал палочку. Взломать такое было почти невозможно. Почти. Однако… в доме Малфоев на чердаке хранился разный старинный хлам, который давно был никому не нужен. Письма, приходившие детям и сообщающие о их поступлении в Хогвартс, лежали в одной из коробок и сильно пожелтели. Магия из них выветрилась, превратив в обычные письма. Я превратил в пепел одно из них и обмазал палочку. Коснувшись кончиком, я произнёс заклинание. Раздался скрип, и ворота медленно стали открывается, пропуская меня вовнутрь.***
Мы стояли на крыше заброшенного особняка, и зимний ветер прошибал нас насквозь. Грин-де-Вальд поднял голову и одним взмахом прекратил порывы ветра, оградив небольшой участок куполом. В эту минуту раздался тихий хлопок, и на крыше появился Альбус Дамблдор. Его серая мантия касалась краями снега, а в бороде виднелись первые нити седины. — Здравствуй, Альбус, — мужчина добродушно улыбнулся. — Скверная погода, как и повод для нашей встречи. — Соглашусь, — произнёс он и тоже улыбнулся. Синие глаза наполнились тоской. — Мне жаль, что нам пришлось столкнуться. — Ты, наверное, хочешь меня уговорить передумать, остановить всё… но я слишком многое сделал, чтобы вот так всё закончить. — И здесь я соглашусь тоже, — Альбус посмотрел на меня и удивлённо приподнял брови. — Ах да, — мужчина кивнул мне. — Мисс Грейнджер, твоя ученица, согласилась побыть моим секундантом. Я замерла, ожидая хоть чего-то. Где Том? Почему Грин-де-Вальд вышел сражаться так? Безумная мысль охватила меня: он решил умереть? — Не будем медлить, — Грин-де-Вальд поднял палочку. Каменная статуя рядом с Альбусом взорвалась, и мраморные куски разлетелись в разные стороны.***
Была суббота. Все в замке ещё спали, и даже картины тихо посапывали в этом размеренном, утреннем спокойствии. Я, точно вор, (а ведь я таковым и был) быстро проследовал по знакомым коридорам. Сняв на ходу мантию, я вывернул её наизнанку, и та стала одеянием Слизеринцев. Что ж, я словно остался на второй год. Мимо меня проплыл один из призраков, но даже не взглянул. Мысли о вечном его волновали явно больше, чем очередной студент. Я остановился у горгульи и достал свиток. Знаете, выкрасть пароли из школы не так уж и сложно. Достаточно иметь деньги и заплатить тому, кто в них нуждается. Никакой магии. Чистая экономика и расчёт. — Шипучка. Апельсин. Шоколадное печенье. Туман. Лакрица. Зелье. Призрак. Шоколадная лягушка… — горгулья встряхнула крылья, и передо мной появился винтовая лестница.***
Я спряталась за выступ, и вовремя: так как разлетевшиеся камни едва не ударили меня в лицо. Я могла бы помочь Грин-де-Вальду и напасть на Дамблдора, но страх испортить его план был слишком велик. Я подняла глаза, пытаясь разглядеть его людей или портал, через который в случае поражения он попытается сбежать. Но ничего. Лишь каменные выступы и статуи на крыше. Я выглянула из своего укрытия, и резкая вспышка чуть не ослепила меня. Вскинув руку, я закрыла глаза. А когда открыла, увидела лежащего Грин-де-Вальда. Дамблдор стоял чуть в стороне, сжимая его палочку и глубоко дыша. Чародей поднял голову и слабо улыбнулся мне. — Вы были правы, мисс Грейнджер, я проиграл.***
Я бывал в кабинете директора лишь раз в своей жизни. Когда-то я мечтал проникнуть сюда, чтобы убить его. Но теперь… Я прошёл мимо портретов директоров и остановился у стола. Достав коробочку, я извлёк шкатулку и переложил туда дневник. Крышка защёлкнулась, и я вновь всё спрятал под мантию. Небольшая лестница вела в спальню Дамблдора. Это была на удивление маленькая комната с двуспальной кроватью, комодом и прикроватным столиком. Нан нём было лишь одно фото. Я остановился и приподнял раму. Семья Дамблдоров улыбается и машет с фотографии. Внизу раздался шум, и я быстро вернул фотографию на место. Никого не должно быть… Дамблдор должен был отсутствовать в школе два дня. Тихо подойдя к двери, я выглянул вниз. Директор не спеша стянул дорожную мантию и, повесив её, потёр щёку. Я достал палочку и облизнул губы. Чёрт… — Профессор, — кашлянул один с портретов. — В вашей спальне гость. — Правда? — в голосе директора не было тревоги, лишь удивление. — Да, какой-то студент. — Хорошо, — его голос стал громче. — Выходите, молодой человек. Нехорошо прятаться, тем более в моей спальне. Я вышел на свет и спустился на две ступеньки. Чувство было, точно я попал в один из своих кошмаров, и прямо сейчас директор упадёт замертво, а трупы заполонят комнату. — Здравствуйте, профессор, — мой голос сел от напряжения. Мне отчётливо вспомнился шестой курс и башня. — Мне правда не хотелось застать вас. — Оно и понятно, — Дамблдор указал на кресло рядом со столом. — Присаживайтесь. — Нет, — отрезал я. — Не сегодня. Я пришёл за одной из вещей и я знаю, что она у вас. — О, — синие глаза, более не казавшиеся тёплыми, внимательно изучали меня. — И за какой же вещью вы пришли? — Меч Гриффиндора, — ощущение было отвратным, словно после похмелья. Может это всё бред, и я лежу на диване с бутылкой вина, пропивая наследства семейства Малфоев? — Мне нужен только он. Дамблдор резко вытащил палочку, и я прыгнул через перила вниз. Удар пришёлся прямо на рёбра, и я едва не задохнулся от боли. Портреты громко заголосили, кажется кричала птица. Мебель рядом ожила и попыталась схватить меня. Я перескочил через стол и нырнул за шторы. Что бы сделали Грейнджер и Питер? Я не знал, что могла сделать девчонка, но вот Питер бы точно убил его. Как странно, тогда на башне он явно этого не хотел. Штора резко обвила моё горло, и я стал задыхаться. — Бросьте палочку. Я поджёг штору и, ощутив ожог на шее, вырвался вперёд. Палочка Дамблдора нацелилась на меня, и я замер. — Это вы убили свою сестру! — крикнул я в отчаянье. — По вашей вине её не стало, не из-за заклятия, из-за ваших идей! Ужас, боль и растерянность отразились в глазах мага. Рука его дрогнула и опустилась. Теперь он казался старше и слабее. Не было во мне чувства справедливости, когда я применил заклинание Сектумсепра. Не хватило бы у меня умений и решимости применить Аваду Кедавру. Лишь спастись. Меча я так и не нашёл, да и не было времени на его поиски. Тело мага рухнуло на ковёр, и кровь брызнула, оставляя лужу крови. Я выбежал прочь, ощущая лишь озноб, пробивший меня. Всё пошло не по плану. Чёрт, чёрт, чёрт!***
Я видела, как уводят Грин-де-Вальда, и, прежде чем обратили внимание на меня, быстро скрылась в лесу. Снег хрустел под моими ногами, а мороз был таким сильным, что я едва могла идти. Да и куда… Слабая надежда на то, что скоро всё это будет позади, лишь грела моё сердце. Том Реддл жив, как и Дамблдор. Грин-де-Вальда арестовали, а значит все мои усилия… Позади раздался хруст шагов, и меня кто-то схватил.***
Беллатриса курила тонкую сигарету, сидя на подоконнике в одном одеяле. Я натянул брюки и, наполнив стаканы, уселся на стул. Всё путешествие было напрасным. Сплошное разочарование — как и моя жизнь. Философски звучит. Меч стоял, прислонённый к стене, и отбрасывал блики по комнате. Когда сигарета была докурена, Беллатриса опустила одну ногу на пол и повернула ко мне лицо. — И что дальше? Будем жить здесь и пить, пока не умрём? — Я бы купил себе футболку с такой надписью, — ухмыльнулся я. — Завтра ты вернёшься в замок, а я уеду. — Почему я не могу поехать с тобой? — Боюсь, в то путешествие я не могу никого взять, — я встал и подошёл к девушке. Её тёмные глаза уставились на меня. Она не любила меня, но её тянуло ко мне. Горько признавать, но это было взаимно. — Не переживай, тебя ждёт яркая жизнь. — Правда? — её губы саркастично изогнулись. — Конечно, — я нагнулся к ней. — Один из моих талантов — видеть будущее, — и поцеловав её, я ощутил сильное вожделение.***
Я ворвался в дом, и тошнота накатила на меня. Добежать до ванны я не успел и, согнувшись, изверг всё содержимое желудка в холле. Сотрясаясь, я рухнул на пол и услышал, как кто-то спускается по лестнице. — Драко? — голос мальчика взволновано дрогнул. — Люциус, — я приподнялся и, сев на колени, протянул руку. — Иди сюда. Сначала робко, а затем, набравшись храбрости, он подскочил ко мне, и я прижал его к себе. Содрогнувшись, я дал волю слезам и прижался лицом к его плечу. — Прости меня, — прошептал я. Мальчик молчал, и мне было от этого легче. Отстранившись, я взял его за лицо и заглянул в глаза. — Слушай внимательно. То, что я отдам тебе, храни и никому о ней не рассказывай. Даже жене. Понял? — Люциус кивнул, и я достал шкатулку, которую сунул ему в руки. — То, что лежит там, очень важно. Возможно в будущем твой сын или кто-то его возраста попросит у тебя эту вещь. Может быть она даже и никогда не пригодится. Но ты всё равно должен её хранить, — я вытащил палочку и сделал ей порез на запястье Люциуса. Он ахнул, но не дёрнулся. Взяв палочкой кровь, я капнул на крышку. — Только тебе, — глухо повторил я. Жар охватил моё тело. Кажется, у меня начиналась горячка. Отстранившись от мальчика, я схватился за голову. Тошнота вновь подступила, и где-то вдалеке раздался крик Люциуса. Из комнаты выбежал домовой эльф и перенёс меня в спальню.***
Том Реддл резко развернул меня к себе, и, вскрикнув, я попыталась выхватить палочку, но от мороза мои пальцы подвели меня. О чём думают перед смертью? О жизни. Я думала о том, что подвела остальных. — Прежде, чем ты убьёшь меня, я хочу сказать, как сильно презираю тебя… — Я не собираюсь убивать вас, мисс Грейнджер, — мягко заметил Том, и мои попытки вырваться ослабли. Я замерла, внимательно вглядываясь в серые глаза, не веря собственным. — И мне жаль слышать о вашем презрении. — Грин-де-Вальд? — прошептала я. Где-то каркнул ворон, словно надсмехаясь надо мной. — Не может быть… — Идёмте, — он отпустил меня и подал руку. — Нам нужно на станцию, наш поезд скоро уходит. Да и вы изрядно замёрзли. Как во сне я дала ему руку, и через мгновение удушающего проскальзывания через туннель мы оказались на перроне среди толпы. Мысли мои уплывали куда-то далеко, и я, не веря, сжимала руку Тома… нет, больше не Тома, шагая следом за ним. — Стоит заказать чай, вы совсем закоченели, — он достал из чёрного пальто билеты и протянул женщине, которая внимательно проверила их. Мы прошли внутрь, где сидели уставшие люди, желающие уехать подальше от Лондона. Обстановка становилась лучше, и прогнозы предвещали скорый конец войны, но вряд ли это было утешением после долгих изнеможений. Мы прошли в вагон, и солнце за окном окрасило небо в розовый цвет. Желудок мой скрутило от голода, и я закрыла глаза. — Пейте, — нарушил долгое молчание мужчина. — Но как? — выдавила я, взяв дрожащей рукой кружку. — Очень просто. Я поменял наши тела, когда сработал триггер, мой проигрыш, — Грин-де-Вальд посмотрел в окно. — Так значит Том Реддл… — Будет сидеть в тюрьме. Куда его доставят уже завтра, после суда, — он улыбнулся и указал на чашку. — Вы пейте, мисс Грейнджер. — Но зачем вам я? — Любому элегантному мужчине, тем более тому, который приобрел столь красивое и молодое тело, нужная спутница. Иначе в чём романтика путешествий! — он нагнулся чуть вперёд. — Я могу по достоинству оценить ваш ум и способности, в отличие от других. Я улыбнулась, а затем моя улыбка переросла в смех. Откинув голову назад, всё что я могла — это смеяться, пока горло не заболело. — Мне нужно… нужно умыться, — выдохнула я и выскочила из купе. Покачнувшись, я проследовала по коридору. Наверное, мне стоило найти в этом что-то более прозаическое. А может философское. Но я видела в этом лишь насмешку Судьбы. Умыв лицо, я посмотрела в зеркало. Поезд снова тряхнуло, и моё отражение раздвоилось. Шум колёс стал исходить словно издалека. Я поняла, что происходит, а потому крепко вцепилась в раковину. И прежде чем темнота поглотила меня, я почувствовала облегчение.***
Проснулся я в своей постели, одетый в пижаму. На краю сидел Люциус и прижимал к моему лбу полотенце. Горькая улыбка коснулась моих губ, и пальцы сжали тонкое запястье мальчика. — Ты заболел, — Люциус закрыл глаза, и две слезы медленно скатились по бледным щекам. — Но мы вылечим тебя. — Вряд ли, — прошептал я и поднёс его детскую ручку к губам. — Прости, что был таким все эти дни, просто так было нужно. Я… — всхлипы вырывались из моего горла, но я сдержал их. — Я хочу сказать, что люблю тебя. И чтобы ты следовал за своим сердцем. Вот и всё. — Я тоже тебя люблю, — лицо Люциуса дрогнуло, и он рухнул, разрыдавшись, как маленький мальчик. Но ведь он и был таким. Я прижал отца к сердцу и поцеловал в макушку. — Не уходи! — Не могу, не могу… — шептал я, стараясь быть сильным хотя бы сейчас. — Совсем скоро меня не станет, но это не значит, что вместе со мной уйдёт моя любовь к тебе, Люциус. Будь хорошим человеком, мужем и отцом. Всё, о чем я прошу тебя. Чистота крови не делает сильнее… Мы становимся сильнее, когда любим, а не когда рождаемся от того, в чьих жилах волшебная кровь. Его серые глаза уставились на меня, и я понял, что он тоже думал об этом, но боялся признаться. Я улыбнулся и, поцеловав его в лоб, выпустил из объятий. — Ступай, тебе нужно поспать. — Я хочу лечь с тобой! — Нет, вдруг я заражу тебя. Не спорь, — я указал взглядом на дверь. Мальчик робко встал на цыпочки и, чмокнув меня в щёку, ушёл, тихо прикрыв дверь. Дыхание моё стало совсем размеренным, и я подумал о маме. Она сидела со мной, когда я болел в детстве. Отец приходил и говорил, чтобы я быстрее выздоравливал, а иначе метла улетит без меня. Я сделал всё, что мог, и это было правдой. Я погрузился в сон, а потому не смог различить темноту сна от мрака возвращения назад.***
Мы трахались до самого заката. Я входил в неё столько раз, что сбился со счёту. Мне нравилось, как пахло её тело, и как её губы касались моей кожи, особенно, когда дело касалось члена. Наши обнажённые тела устали, и я услышал, как девушка уснула в моих объятьях. Я аккуратно выбрался из постели, чтобы не разбудить её, и взял стакан в тот самый момент, когда все звуки словно куда-то исчезли. Голова закружилась, и я схватился за стол. Кажется я задел стакан, ведь тот полетел вниз и разбился вдребезги. Выскочив голым из комнаты, я замер на лестнице, видя, как всё двоится перед глазами, а в следующий миг полетел вниз, туда, где не было света.