Не доверять

Что ж, теперь Дэйв был максимально близок к Джеймсу. Он решился довериться ему, и Джеймс не подвёл. Сделал всё как надо, всё, как обещал. Так что теперь Дэйв доверял Джеймсу полностью. А Хэтфилд, наконец, получил почти всё, что хотел. И ответную нежность и любовь, и физическое удовольствие. Им оставалось жить вместе ещё чуть меньше двух недель. Дни шли быстро, но проходили они ярко — Джеймс даже заканчивал работать немного пораньше, чтобы поскорее побыть с Дэйвом. Они проводили всё свободное время вместе, наслаждаясь обществом друг друга. Дэйв достаточно быстро привык, и даже пристрастился к занятиям любовью с Джеймсом. Но продолжал быть в этом плане немного стеснительным, и постоянно просил Джеймса быть нежнее. А тот не хотел нежно. Джеймс хотел грубо, напористо брать Дэйва. Да и находка в виде бдсм-набора тоже пока что оставалась нетронутой. А нехорошо ей просто так валяться и не использоваться. Джеймс понял, что нужно снова брать инициативу. Напоить Дэйва как в прошлый раз уже нельзя. Всё-таки то, что хотел сделать с ним Джеймс, требовало чистого незатуманенного разума. Сейчас нужно действовать по-другому. И в первую очередь, нужно поговорить с Дэйвом. Джеймс мысленно готовился к этому разговору целый день. Сначала нужно уговорить Дэйва попробовать. А потом уже обсудить правила игры. Да, именно игры. Для разговора Джеймс решил выбрать спокойный пятничный вечер. Он подозвал Дэйва к себе, сидя на своей кровати. Дэйв послушно подбежал к нему и запрыгнул на его колени. — Дэйви, — начал Джеймс, — Я хотел бы с тобой сейчас кое о чём поговорить. Пойми меня правильно, предупреждаю, то, что я тебе собираюсь предложить, будет немного необычно. Дэйв заинтересованно уставился на Джеймса. — Это насчёт наших занятий любовью. Я бы хотел предложить тебе поэкспериментировать. Я понимаю, если ты откажешься, но я, всё-таки, рискну спросить — не против ли ты попробовать что-нибудь погрубее? Просто скажи пока, как ты относишься к этой идее. — Ну… — Дэйв немного смутился, он явно не ожидал таких вопросов, — Вообще… Если ты хочешь, то почему бы и нет? Только вот что ты конкретно предлагаешь? — Смотри, — Джеймс внутренне ликовал, хоть и не подавал вида, — Тут нужно всё детально обговорить. Бдсм — очень разносторонняя культура, включающая множество различных практик. Я тебе могу предложить несколько вариантов. Сразу говори, на что ты согласен, а на что нет. Дэйв понимающе кивнул. Джеймс достал чёрную коробку, уже заранее подготовленную. Открыл её, начиная доставать различные предметы. От одного их вида кровь приливала к щекам Дэйва. Вот Джеймс с совершенно невозмутимым видом достаёт из коробки фаллоиммитатор. Дэйв старался удержаться от того, чтобы не издать нервный смешок в самый неподходящий момент. — Первое, — Джеймс показал Дэйву верёвку и наручники, — Связывание. Ты бы согласился на то, чтобы я тебя обездвижил? Дэйв немного задумался. Звучит страшновато. Но Джеймсу можно довериться. Дэйву нравилось ощущение волнительного страха вместе с этим безграничным доверием. Так что тут можно и согласиться. — Да, — ответил он, — Это приемлемо. — Хорошо, — Джеймс продолжил копаться в коробке, — дальше — плётка. Согласен? Это уже серьёзнее. Дэйв был уверен, что это больно. Это, по сути, и должно быть больно. И Дэйв не был совсем уж уверен, что это ему понравится. Но всё-таки, совсем отказываться от этого не стоило. Дэйву хотелось почувствовать на себе силу Джеймса. — Знаешь… Я не уверен, — выдавил Дэйв, — Но если хочешь, можем попробовать… Только, может быть, придумаем какое-нибудь стоп-слово? Или как оно там называется? Просто я боюсь, что будет слишком больно. — Про стоп-слово ты верно подметил. Это тоже важно. Я обычно использовал слово «яблоко». Можешь предложить своё. — Да яблоко, вроде, тоже неплохой вариант. Кстати, а почему яблоко? — Потому что простое слово, — ответил Джеймс, — Ты его вряд ли забудешь, это же не «параллелепипед» или что-то такое. К тому же, оно никак не связанно с постелью. Ты его просто так на эмоциях не скажешь. О том, почему оно нужно, и нельзя просто крикнуть «больно», я надеюсь, ты понимаешь. Дэйв кивнул. Он понимал прекрасно. — Дальше ещё один важный вопрос — как ты относишься к кляпу и повязке на глаза? — Ну с повязкой я не против, а кляп? Как я стоп-слово скажу, если вдруг больно станет? — Можно придумать ещё стоп-жест. Например, щёлкай пальцами, если хочешь, чтобы я остановился. — Тогда хорошо, — успокоился Дэйв, — Согласен, что там дальше? Джеймс назвал ему ещё несколько идей для практики. Дэйв сразу отказался от щекотки — ему это всегда казалось очень неприятным. Также ни в какую он не согласился надевать женскую одежду и бельё. Против вибраторов, анальных пробок и подобных игрушек он особо ничего не имел. К играм с температурой и удушению отнёсся с подозрением, но согласился. Точно также подозрительно отнёсся он и к зажимам для сосков и такой необычной вещи, как колесу Вартенберга. — Итак, дальше следующая составляющая — психологическая, — сказал Джеймс, когда выложил Дэйву все свои карты (точнее предметы садо-мазо атрибутики), — Я имею в виду, что эта культура включает не только физическое удовольствие, но и реализует некоторые фантазии… То есть я говорю о такой штуке, как ролевые игры. Я ведь не просто предлагаю связать тебя и грубо заняться с тобой любовью. Нет, тут есть куда больший простор для фантазии, главное поверить в предлагаемые обстоятельства. — Так что в итоге-то? — нетерпеливо спросил Дэйв, — Во что ты предлагаешь «поиграть»? В доктора? Учителя? — В изнасилование. На этом слове лицо Дэйва тут же помрачнело. Губы сжались, брови нахмурились. Дэйв отстранился от сидящего максимально близко Джеймса, кинул на него взгляд полный ненависти и боли, и язвительно спросил: — А ты ещё не наигрался? Мало тебе было того раза? Джеймс тут же пожалел о сказанном. Он случайно задел триггер Дэйва. Нужно было срочно его успокоить, объяснить, что он не собирается делать с ним абсолютно ничего плохого. Только притворится. — Дэйв, Дэйви, малыш, ну что ты, — Джеймс притянул его обратно к себе, — Я не хочу действительно причинять тебе боль. Ты понимаешь, это просто фантазия. Я ведь не собираюсь по-настоящему делать с тобой что-то плохое и неприятное тебе. Дэйв не верил. Он всё ещё сердито смотрел на Джеймса. — Подумай, разве я стал бы спрашивать, не против ли ты, и так заботиться о твоём согласии, если бы хотел на самом деле это сделать? Поверь мне, котёночек мой, я не буду действительно насиловать тебя. Я, конечно, хочу чтобы ты сопротивлялся и противился, но как только ты скажешь стоп-слово, я остановлюсь, честно. Джеймс как можно нежнее поцеловал Дэйва, стараясь передать в этом поцелуе всю искренность, всю чистоту его намерений. Дэйв сначала противился, но потом понял, что доводы Джеймса звучат весьма аргументированно. Разве Джеймс стал бы спрашивать у него разрешения, если бы всерьёз хотел изнасиловать? Да и в конце концов, целовался он так сладко и вкусно, что невозможно было продолжать на него обижаться. Так что Дэйв даже начал ему отвечать, показывая, что принял его извинения. — А у меня, честно говоря, тоже есть фантазия, я вот хотел бы тебе предложить, — сказал Дэйв, оторвавшись от мягких и манящих губ Джеймса, — Можно притвориться, что ты мой отец. Джеймс от удивления чуть не поперхнулся. И это он ещё думал, что у него фантазия извращённая. А Дэйв вот зачем-то хочет представлять что Джеймс — его папа, в тот момент, когда он его трахает. Вот это да. — То есть, хочешь называть меня «папочкой»? — Ну и это тоже. Но не просто называть, именно притвориться, что мы и есть сын и отец. Чтобы ты обо мне заботился. Ну, и наказывал, если надо. Кстати, можно тебя ещё попросить — можешь почаще говорить мне разные пошлые фразочки во время этого? И называть меня разными прозвищами, вот как ты обычно делаешь, то «солнышком», то «сучкой». У Джеймса в голове уже начал складываться этот извращенский сценарий — он, Джеймс, — отец, решивший связать и изнасиловать собственного сына. Звучит возбуждающе. — Хорошо, — подытожил Джеймс, — Значит завтра вечером мы с тобой попробуем это воплотить в жизнь. Готовься.

***

И вот этот долгожданный вечер наступил. Чем дольше Дэйв ждал его, тем больше ему нравилась эта идея. Так что он едва не прыгал от радости, когда Джеймс, наконец, позвал его в свою спальню. Там он ещё раз прошёлся по сценарию и технике безопасности. — Ещё раз, как мы уже и договорились, ты играешь роль сына-жертвы и ты должен сопротивляться. В разумных пределах. То есть бить кулаком в лицо не стоит, это ведь только игра. Можешь кричать «прекрати» или пытаться вырваться. Можешь умолять меня остановиться. Я этого делать, конечно, не буду, пока ты не произнесёшь стоп-слово. Какое? — Яблоко, — ответил Дэйв. — Отлично, а если ты не можешь говорить? — Щёлкать пальцами. — Верно. Не забудь. И главное — поверить в предлагаемые обстоятельства. Ты готов? Дэйв утвердительно кивнул. На лице Джеймса появилась весьма плотоядная ухмылка. — Тогда начинаем. И тут же, без каких либо предупреждений, он навалился на Дэйва, повалив на кровать. Дэйв был даже немного в шоке от такого яростного напора с его стороны. Обычно он был с ним так нежен, а сейчас на волю вырвался дикий, неистовый и грубый Джеймс. Он крепко сжал запястья Дэйва, прижимая их к кровати и кусая шею Мастейна, а его колено упёрлось между ног Дэйва, раздвигая их. Дэйв даже на секунду испугался от того, как быстро Джеймс преобразился. Тут Дэйв вспомнил, что ему, вообще-то, тоже нужно играть свою роль. Так что он дёрнул руки, стараясь вырвать их из крепкой хватки, и начал брыкаться. Джеймс поддаваться не собирался. Он свою роль выполнял превосходно, Мастейн даже сразу поверил. Так что поверить в предложенные обстоятельства, и войти в роль у Дэйва получилось. Он даже почувствовал самый настоящий возбуждающий страх. — Стой! — он попытался «остановить» Джеймса, — Что ты творишь?! — То, что давно уже хотел, — хриплым, низким голосом прошептал Хэтфилд, — Я собираюсь драть тебя беспощадно, несмотря на все твои мольбы. Ты и представить не можешь, каким образом я это буду делать… — Папа, не надо! Дэйв не знал, откуда у него взялась эта странная фантазия. Может быть, у него были так называемые «дэдди ишьюз», а может, просто Джеймс своим поведением и заботой напоминал Дэйву заботливого отца. Но его дико заводила мысль от том, что Джеймс — его родной папа и сейчас собирается трахнуть его. — Надо, маленький, надо, — так же низко и сексуально ответил Хэтфилд. Он одним движением сорвал с Дэйва футболку, а затем и шорты с бельём. Одежда полетела в сторону, на пол. Дэйв отчаянно пытался оттолкнуть Джеймса, продолжавшего напирать. В изголовье кровати уже лежали специально подготовленные наручники, которые защёлкнулись на запястьях Дэйва. Всё, теперь он не может сбежать. Дэйв забился, прикованный к кровати, и закричал уже немного дрожащим голосом: — Отпусти меня! Прошу, отпусти! — Мне нравится, как ты меня умоляешь, — оскалился Джеймс, — Не прекращай этого делать. — Папочка, пожалуйста! — взмолился Дэйв. Джеймс ухмыльнулся, глядя на такого беспомощного сейчас Дэйва. Джеймс сам наконец разделся. Все необходимые ему предметы лежали рядом, под рукой, и Джеймс быстро нашёл повязку и надел её на глаза Дэйва. Всё это время Дэйв продолжал брыкаться, плакать и просить, чтобы его отпустили. — Я заставлю тебя чувствовать всё максимально обострённо, — шепнул Джеймс, — Я буду делать с тобой всё, что захочу. Ты ведь даже сопротивляться не можешь. Повязка действительно обострила ощущения. Лишённый зрения, Дэйв мог лишь слышать и чувствовать кожей. Сначала он почувствовал, что Джеймс теперь сковывает и его ноги, привязывая их к кровати. Теперь Дэйв был полностью обездвижен. — Хватит, умоляю! — снова взвыл Дэйв. Джеймса начало это раздражать. «Сыночек» болтал слишком много. Поэтому через секунду повязка с его глаз исчезла, а перед его лицом появился нож. — Я беру свои слова назад. Ты мне уже надоел своим нытьём. Это первое предупреждение. Ты можешь заткнуться по-хорошему, или я заткну тебя сам. Дэйв впал в ужас. Про нож они не договаривались. Ему реально стало страшно, что Джеймс сейчас реально его прирежет, так что он непроизвольно завопил: — Ты с ума сошёл?! Что ты дел…мммфф!!! — Дэйв не договорил, так как Джеймс зажал ему рот рукой. — Я же сказал тебе заткнуться. Вижу, ты не понял. Повязка снова оказалась надвинута на глаза Дэйва, а в его рту оказался кляп. — Я бы мог заткнуть твой рот своим членом, малыш, но боюсь кончить раньше времени. А сейчас я преподам тебе один урок. Ты, смотрю, не слушаешься папочку. Значит, придётся тебя наказать. Разумеется, нож нужен был Джеймсу не для того, чтобы резать Дэйва. Он был специально затуплен, а ещё он несколько часов лежал в морозилке. Так что годен он был не только для запугивания, но и для острых ощущений. Джеймс провёл тупой частью лезвия по коже живота Дэйва. Тот содрогнулся и замычал в кляп. Но пальцами не щёлкал. Значит, можно продолжать. Джеймс продолжил водить лезвием по его телу. Дэйв дрожал всем телом. Его чувствительную кожу то и дело прошивал ледяной холод металла вкупе со страхом. А потом резко добавилось новое «кусающее» ощущение. Джеймс взял в другую руку колесо Вартенберга. Так что теперь и нож, и колёсико исследовали тело Дэйва, принося ощущения холода и лёгкой щекочущей боли. Когда они всерьёз усилились, Дэйв уже начал было подумывать о том, чтобы остановить всё это, как вдруг Джеймс прекратил эту пытку. На какое-то время повисло молчание. — Холодно тебе, да? — «сочувственно» спросил Джеймс. Дэйв в ответ на это мог только закивать — рот до сих пор был заткнут кляпом, — Согреть тебя? Дэйв опять закивал. И… ничего? Дэйв прислушался к ощущениям. Он почувствовал… запах сигаретного дыма? А потом вдруг его тело пронзила боль. Ребро больно обожгло. Дэйв заорал в кляп. Джеймс решил стряхивать пепел с сигареты на Дэйва. Нет, всё-таки не надо было соглашаться на эти «игры с температурой». На глаза навернулись слёзы. Хотелось тут же всё прекратить, но Дэйв решил всё же потерпеть. Долго мучения не продлились — Джеймс оставил Дэйву только пару ожогов. Потом от наклонился к лицу Дэйва и выдохнул на него горький дым сигареты. Дэйв завертел головой, пытаясь уйти от него. Бесполезно — он абсолютно беспомощен. Но едва эта пытка закончилась, как Джеймс развязал Дэйва, перевернул на живот, приковал снова, при этом заставив встать в коленно-локтевую позу. А потом Дэйв почувствовал, как Джеймс протолкнул в него сразу два пальца. Дэйв захлебнулся стоном. Уже привыкшие мышцы расступились, пропуская их. Джеймс шлёпнул Дэйва по ягодице. — А дырочка-то уже растянутая… — проговорил он, — Рабочая, значит. Что, любишь, когда тебе в попку что-то покрупнее суют? Можешь не отвечать, маленький, я знаю, что это так. Хорошо, что большую часть красного, заплаканного лица Дэйва скрывала повязка. Джеймс сразу начал трахать его пальцами. Грубо, жёстко. Дэйв скулил, стараясь соскользнуть с них, умоляюще мыча в кляп. Он послушно играл роль беззащитной испуганной жертвы. — Детка, да ты не туда двигаешься, — Джеймс придержал за бедро Дэйва, начиная насаживать его на свои пальцы, — Нужно вот так, чтобы мои пальцы были глубже в твоей дырочке. Чёрт. Дэйв испытывал извращённое чувство стыда, и ему это очень нравилось. Сам ведь просил Джеймса говорить такое почаще. И вот, теперь он горит от стыда, возбуждаясь от каждого сказанного Джеймсом слова. Дэйв весь трясся от ощущения пальцев в себе. Он старался уже не расслабиться, а наоборот — сжать их там, глубоко внутри и не отпускать. Когда он это сделал, Джеймс удовлетворённо улыбнулся. — Ты такой жадный, малыш. Не хочешь выпускать мои пальцы. А за жадность тебя тоже бы стоило наказать. Дэйв весь испуганно сжался. Он уже усвоил, что если Джеймс говорит «наказать», жди боли. Сладкой, горячей и возбуждающей, но боли. Тут Джеймс вдруг решил сжалиться и вынул кляп изо рта Дэйва. — Папочка, не надо меня наказывать! — тут же захныкал Мастейн, — Я буду хорошо себя вести, я буду хорошим мальчиком, только отпусти меня! — Чшшш. Хочешь быть хорошим мальчиком, говоришь? Тогда слушайся папу. А то ты только рыпаешься. Раздвинь ножки пошире и не сопротивляйся. Веди себя хорошо. Дэйв постарался развести ноги шире, что было не так просто из-за оков. А потом он почувствовал, как к груди прикасается холодный металл. Это же зажимы! Дэйв, конечно, давал согласие на их использование, но… — Нет! Я не хочу! — в его словах была и доля правды. Дэйву было действительно страшно. Джеймс чувствовал себя всесильным кукловодом, повелевающим марионеткой. Мальчишка может дёргаться сколько угодно. Всё равно он его не остановит. Зажимы оказались на сосках Дэйва. Он ахнул. Было не так больно, как он предполагал. Оказывается, они приносили дополнительной остроты ощущениям. Дэйв уже начинал сходить с ума, лишённый зрения, полагающийся только на осязание. А потом он почувствовал, как к анусу прижимается что-то холодное, смазанное лубрикантом, конусообразной формы. Пробка? Дэйв снова стал пытаться уйти от этого, и снова Джеймс безжалостно пресёк все его жалкие попытки. Анальная пробка начала протискиваться внутрь. Дэйв простонал сладко, еле удерживаясь от того, чтобы выйти из роли и самому напрыгнуть на Джеймса, моля его трахнуть. Джеймс продолжал надавливать на пробку. Она медленно погружалась в тугую глубину. Дэйв едва сдерживал стоны. Широкая часть постепенно растягивала мышцы, пока пробка не оказалась вся внутри. Джеймс на пробу слегка дернул её назад. Дэйв пискнул. — А теперь, — прошептал Джеймс, — Пришло время наказания. — Папа… — выдохнул Дэйв, но Джеймс прервал его. — Давай условимся. Десять ударов плёткой. Но чтобы кроме стонов я от тебя ничего не слышал. За каждое сказанное тобой слово, я прибавляю один удар. Понятно? — Понятно, — кивнул Дэйв. — Отлично, значит, одиннадцать ударов. — Нет! — Двенадцать. Дэйв понял, что стоит заткнуться. Он не был уверен, что и пять выдержит, а уже заработал два штрафных. Поэтому Дэйв покорно замолчал, опустив голову. И стал ждать удара. Ждать пришлось недолго. Раздался резкий щелчок, а потом кожаные полоски плети обожгли ягодицу Дэйва болью. Дэйв закричал. Это было очень больно. Сознание на секунду, казалось, покинуло его, а это только первый удар. Дэйв заскулил. Было страшно, второй удар мог обрушиться когда угодно. И Дэйв не мог узнать, когда, глаза-то ведь завязаны. Но вот он произошёл. Из груди Дэйва вырвались рыдания. Это было чертовски больно. А вот Джеймс, судя по всему, наслаждался процессом, глядя на расцветающие красные следы на ягодицах Дэйва. Следующие три удара пришлись на спину. Дэйв выл, мечтая, чтобы это всё прекратилось. Да, он знал, что может одним словом прекратить это, но он терпел. Ради Джеймса. Ради любимого папочки. Ведь если любимому нравиться причинять тебе физическую боль, то, наверное, стоит позволить ему это сделать, потерпеть, ради его удовольствия? Дэйв сходил с ума от боли. Ему это уже ни капли не нравилось. Всё возбуждение исчезло, но Джеймс безжалостно продолжал пороть его, не обращая на это внимания. Удар обжигает нежную кожу. Жалобный крик. Боль. Ещё удар. Ещё один крик. Ещё больше боли, хотя вроде, куда уж больнее? Дэйв не знал, сколько ударов уже прошло. Семь? Всего лишь. А нужно ещё пять вытерпеть. Дэйв думал, что он не выживет. Джеймс замахнулся, готовясь нанести очередной удар по его бедной заднице. Ему дико нравились слёзы, вытекающие из-под повязки, крики Дэйва. Именно таким он и хотел его видеть. Плётка в очередной раз опустилась на уже покрасневшую нежную кожу. Хвосты плётки попали прямо по пробке, всё ещё торчащей из задницы Дэйва. Тут он уже не выдержал. — Больно!!! Джеймс, хватит, правда, я уже не могу, мне очень больно, прекрати, пожалуйста, — зарыдал Дэйв, а потом вспомнил, что ему нужно сказать для остановки этого безумия, — Яблоко! Джеймс, услышав стоп-слово, тут же остановился. Да уж, похоже, он и правда переборщил. Он повернул голову Дэйва лицом к себе, и снял с него повязку. Заплаканные глаза жалобно уставились на него. Джеймс быстро освободил от наручников Дэйва и прижал к себе, гладя по голове, успокаивая. — Прости меня, мальчик мой, — говорил Джеймс, — Я не хотел сделать тебе настолько больно, — это, конечно, было не совсем правдой, но сейчас необходимо, чтобы Дэйв успокоился, — Извини, пожалуйста. Дэйв какое-то время ещё всхлипывал на плече у Джеймса, но потом, всё же успокоился. Теперь он просто прижимался к нему, стараясь угомонить бешено стучащее сердце. Видя, что Дэйв порядком пришёл в себя, Джеймс тихо спросил его: — Ты как? Хочешь, сейчас всё закончим, оденемся? — Нет-нет, — замотал головой Дэйв. Всё это ведь затевалось ради удовольствия, а ни один из них пока что не испытал его в полной мере. Нехорошо это так оставлять, — Я готов продолжать… — Дэйв сделал пару глубоких вдохов-выдохов, — Только не бей меня больше, ладно? — Хорошо, — Джеймс всё ещё немного беспокоился за него, но всё же, раз Дэйв разрешил, решил продолжить. Дэйв снова оказался скован, с зажимами, с повязкой. Джеймс сначала полюбовался им в таком положении, а потом снова влился в роль, прошептав Дэйву: — Вот видишь, что бывает, если не слушаться папочку? Теперь-то не будешь упираться? Дэйв кивнул. Он выглядел сейчас уже совсем сломленной жертвой, без сил сопротивляться, согласной на всё. И Джеймсу это нравилось. Он почувствовал, что снова начинает возбуждаться. Да и Дэйв, несмотря на всё, даже завёлся от фразы, сказанной Джеймсом. Только этого было недостаточно. В арсенале Джеймса было ещё много игрушек, неопробованных на Дэйве. Немного подумав, он выбрал анальные бусы. Это как раз подходило ему. Первые шарики были совсем небольшие, а вот последние достигали внушительных размеров. Всего десяток. Джеймс аккуратно протолкнул в Дэйва первый шарик. Он скользнул внутрь легко, всё-таки, Дэйв был уже достаточно растянут. Он тихо простонал. Когда руки Джеймса касались его ягодиц, повреждённая кожа отзывалась болью, но это было даже приятно, особенно вместе с чувством растяжения в мышцах сфинктера. Но этого было недостаточно. Дэйву хотелось ещё. Хотелось, чтобы вся цепочка шариков оказалась в нём, а потом Джеймс, наигравшись с его дырочкой, вошёл в него и отымел своим членом. — Пап… Ещё! — попросил Мастейн. Джеймс улыбнулся. Он наконец-то сломал жертву, заставил её хотеть «насильника». «Сыночек» вовсю пытался насадиться сам, желая получить в себя ещё хоть один шарик. Джеймс не стал сильно мучить его, пропихивая второй. Дэйв издал ещё один сладкий стон. Ему снова уже было хорошо, хотелось всё больше, заполнить дырку до отказа. Третий шарик с большим трудом, но тоже проскользнул в Дэйва. А вот на четвёртом Джеймс решил его помучить, запихнув в него шарик только наполовину, так что самая широкая часть шарика сильно растянула вход. Дэйв заскулил. Джеймсу всегда нравилась его эмоциональность в постели. А ведь только представить, как он будет стонать, когда Джеймс войдёт в него… Но Джеймс хотел сначала закончить эту игру. Распалить Дэйва настолько, чтобы он думать ни о чём не мог, кроме крепкого члена Джеймса. Он продолжал проталкивать шарики, несмотря на то, что Дэйв с увеличением их диаметра начал испытывать дискомфорт. Когда Джеймс пропихнул в него последний шарик, Дэйв прошипел: — Больно! — Сейчас будет ещё больнее, — ответил Джеймс. Он потянул за конец цепочки, вытаскивая последний шарик. Дэйв взвыл — мышцы медленно расступались, пока он выходил из Мастейна. Но Джеймс, едва вытянув шарик, тут же протолкнул его обратно. Эта пытка была на самом деле приятной, хоть и болезненной. Остающиеся внутри шарики только дарили Дэйву дополнительное наслаждение. Особенно те, которые давили прямо на простату. Дэйв не мог этого увидеть из-за повязки, но Джеймс сейчас уже агрессивно двигал рукой туда-сюда по своему члену, глядя на Мастейна в этом положении. — А теперь попробуй сам его вытолкнуть. Дэйв обескураженно замер в ступоре. Но перечить Джеймсу было страшно, так что пришлось попробовать напрячь мышцы, стараясь вытолкнуть инородный объект. Вроде у него даже начало получаться. Джеймс руками раздвинул ягодицы Дэйва, стараясь помочь ему. Но всё же широкая часть игрушки была слишком уж большой — Дэйв не мог достаточно расслабить болезненно растянутые мышцы, так что шарик всё же не смог выйти и провалился обратно. — Что, не получается? — ухмыльнулся Джеймс, — Давай тогда помогу. И резко дёрнул за конец цепочки. Именно дёрнул — шарик резко вышел, заставив Дэйва закричать. Это было слишком уж резко. Но Джеймс не дал ему опомниться, так же выдернув из него следующий шарик. А потом и всю цепочку так — одним рывком. Дэйв едва не потерял сознание от резкой вспышки боли и даже некоего удовольствия. Но придя в себя, через несколько секунд он почувствовал, что между его ягодиц трётся член — настоящий, горячий, твёрдый, папин. — Хочешь меня? — задал вопрос Джеймс, продолжая тереться членом, чуть надавливая на отверстие. — Очень хочу, папа, пожалуйста, пожалуйстааа… — заныл Дэйв. Джеймс уже изнывал от желания наконец войти в Дэйва, и получить не только моральное, но и физическое удовольствие. Но очень уж ему хотелось ещё чуточку помучить Дэйва. — Скажи, как ты меня хочешь? Что ты конкретно желаешь, чтобы я с тобой сделал? Джеймс дразняще надавил членом на дырочку, протолкнув одну головку. Дэйв весь покраснел, но, понимая, что член ещё нужно заслужить, послушно ответил: — Хочу, чтобы твой большой член оказался в моей узкой дырке. Хочу, чтобы ты грубо мня трахал, драл, не жалея. Отымел на полную. Я так хочу, чтобы твой член заполнил мою попку, я не могу уже, хочу тебя… — Дэйв тоже изнывал от жажды слиться с Джеймсом, отдаться ему. Джеймс уже просто не мог терпеть и яростно толкнулся в тесную дырочку. Наконец-то он там, внутри в Дэйве, в любимом сыночке. Джеймса эта фантазия тоже начала неслабо заводить. Он начал двигаться под аккомпанемент звонких стонов Дэйва. Было так туго, так хорошо. Хотелось ещё быстрее, жёстче его брать. В чём Джеймс себе не отказал — в конце концов, он насильник, и должен в первую очередь заботиться о своём удовольствии, даже если насилует родного сына. А Дэйв, тем временем, тоже ловил нереальный кайф, выгибаясь под своим «отцом». Боли уже не было, даже несмотря на то, что Джеймс достаточно грубо вколачивал в него свой агрегат, привыкшие мышцы благодарно принимали каждый его сантиметр. Растяжение уже приносило одно лишь удовольствие, а стимуляция простаты вообще сносила крышу. Дэйв расслабился и получал наслаждение, слушая тяжёлое дыхание и стоны Джеймса, вторя ему собственными вздохами и аханьем. Единственное, что сейчас не нравилось Дэйву — так это то, что он был связан. Да, ему, безусловно, доставляло удовольствие быть скованным, когда Джеймс растягивал его, порол или совершал друге подобные действия. Но ему не очень нравилось заниматься с ним сексом в такой позе — стоя на четвереньках, да ещё и в обездвиженном и лишённом зрения состоянии. Он хотел чувствовать Джеймса полностью. Видеть его напряжённое лицо, когда тот жёстко в него вбивается, чувствовать, как его вспотевшее тело прижимается к нему. Сейчас максимум, что он чувствовал, кроме его члена — ладони на своей пояснице. Так что он всё-таки решил попросить. — Папочка… развяжи меня, пожалуйста. Мне слишком мало тебя. Я хочу видеть тебя. Хочу, чтобы ты обнял меня, прижал к себе, хочу тебя всего, полностью! Джеймс от этого лепета просто озверел от похоти. Он резко сдёрнул с него повязку, повозился немного с зажимами, наручниками и прочим, но вот всё это было отброшено в сторону, а Джеймс развернул Дэйва на спину, лицом к себе, и навалился на него, впиваясь в его губы поцелуем. Вот это уже нравилось Мастейну. Джеймс снова вошёл в него, сразу грубо двигаясь. Так страстно и жгуче. Дэйв обхватил его руками (и ногами тоже), запрокидывая голову, утопая в наслаждении, одобрительно стоня. Джеймс тут же воспользовался этим, принимаясь терзать губами его шею. Дэйв сжимался на его члене, доставляя и себе, и Хэтфилду удовольствие. Так было приятно чувствовать папу в себе, чувствовать, как отцовский член распирает изнутри, трётся об чувствительные стенки и об ту самую точку, которая посылала по всему телу волны непередаваемого наслаждения. Джеймс не переставал шептать Дэйву комплименты. — Сыночек мой, ты такой тугой, такой узкий, горячий… Ах!.. Да, детка, умничка, сожмись, боже мой… — Джеймс аж закатил глаза, — Ох, я так люблю тебя… От этого «умничка» Дэйва прошибали мурашки. Он был готов на что угодно, лишь бы Джеймс, лишь бы папочка его так почаще называл. Дэйв начал с благодарностью целовать Джеймса, куда мог дотянуться. Ключицы, шея и, наконец, уголки губ. — Я тоже… Тоже люблю тебя, пап… — шептал в ответ Дэйв, — С тобой так хорошо, господи!.. Хочу ещё, сильнее, пожалуйста! Джеймс не мог в этом отказать Дэйву, разгоняясь до грубых размашистых толчков в быстром темпе. Бёдра Хэтфилда громко пошло шлёпались об дэйвовы. Они оба были в сильнейшем экстазе. Было просто до одури горячо. Стоны Дэйва слились в один протяжный непрерывный звук. Это всё было слишком хорошо. Дэйв почувствовал приближение оргазма. — Папа… Боже мой, Джеймс, я сейчас… Ах!.. Я кончаю! Из его члена начала вплёскиваться сперма. К удивлению, оргазм его длился очень долго и Дэйв содрогался под Джеймсом, не в силах перестать кончать. Глаза закатывались от наслаждения, всё тело аж тряслось. Эти несколько секунд Дэйв испытывал мощнейший в своей жизни оргазм, а потом обмяк, тяжело дыша. Джеймс излился почти одновременно вместе с ним, так как Дэйв в момент оргазма так туго сжался, обхватывая член Джеймса, что не оставил ему ни единого шанса. Джеймс даже не успел вытащить, заливая спермой дырочку Дэйва. В момент эякуляции Джеймс снова впился в губы Дэйва поцелуем. В этот момент они оба были близки, как никогда. Большей близости, наверное, просто не существует. Джеймс, еле отдышавшись, вышел из Дэйва и лёг рядом с ним, обняв его одной рукой. Какое-то время они лежали молча, стараясь прийти в себя после столь сногсшибательного секса. Потом Джеймс спросил: — Ну как тебе, а, сыночек? Ты там живой хоть, после такого? — Вроде да… — пробормотал Дэйв, — Нет, мне, конечно, понравилось, но это всё вместе как-то слишком уж жёстко. Если уж в ближайшее время захочешь повторить, то не всё сразу. Только что-нибудь одно: или связывание, или порка, или ещё что-нибудь. Джеймс кивнул, притягивая его ближе. Дэйв тут же вцепился в него своими лапками. Очень уж он всё-таки любил обниматься. Джеймс накрыл их обоих одеялом. Дэйв ткнулся носом в плечо Джеймса и вскоре засопел во сне, измотанный до изнеможения. Джеймс нежно поцеловал его в лоб, и тоже вскоре провалился в крепкий спокойный сон. Буквально за пару секунд до этого Джеймс подумал, что он сблизился с Дэйвом сильнее, чем с кем-любо в своей жизни. И чувствовал себя по-настоящему счастливым.