Ангел хранитель Ким Тэхён

Щелчок пальцев — и свет зажёгся. Враждебное выражение лица Кима вмиг меняется на обеспокоенное. — Господи… — он закрывает рот ладонью. — Тебя машина сбила? «Ага, скорее десять» — хмыкает Гук, но вслух говорит другое: — М-м… Да… Вышел прогуляться, не заметил машину, ну и вот… — ложь непринуждённо сорвалась с языка, словно тут не было ничего такого. Тэхён за него придумал причину его отсутствия, комфорт на высшем уровне. Чон попытался обойти его, сейчас он спокойно смоет кровь, перевяжет и ляжет спать, но Ким не дал проходу. — Я виноват, что так вышло, поэтому ты никуда не пойдёшь. Гук закатил глаза, цокнув языком: — Извинения приняты, теперь дай мне пройти в душ. Тэ сначала опешил, но повторил: — Я хочу тебе помочь. — В душ сходить что-ли? — раздражался демон. — Я большой мальчик, могу и сам. Ким не отступал, а у Гука в глазах периодически темнело. «Вот же… Ждёт, когда я в обморок грохнусь.» — догадался Чон. В таком случае лучшим вариантом будет принять помощь, что хоть и нехотя он сделал. — Давай, пошли. — махнул рукой Чонгук и чуть не споткнулся о свою же ногу. Тело постепенно начало ослабевать — оно смертное, сколько бы демон не упрямился. Тэхён аккуратно подхватил его под руку, помогая дойти до ванной комнаты. Чон вздыхал, закатывал глаза, в общем, всем видом демонстрировал своё недовольство. Мягкий свет тускло освещал ванную комнату. Тэ сидел на раковине, ваткой с антисептиком обрабатывая порезы на лице Гук, не отрываясь, следил за осторожными касаниями Кима сквозь зеркало, иногда притворно постанывал от боли, чтобы хоть чуть-чуть быть похожим на человека. Тэхён, смачивая руки в тёплой воде, касался одежды Чонгука, аккуратно снимая её. Вода помогала разъединить запёкшуюся кровь и ткань. Медовая кожа Тэ красиво блестела в приятном свете, Чон завороженно любовался им. Наконец, с футболкой было покончено, и взору Кима предстали рельефные мышцы спины, что слегка перекатывались от каждого движения Гука. Взгляд от них оторвать оказалось огромным трудом, даже несмотря на то, что на всей поверхности спины были глубокие и длинные царапины, словно подопечного протащили по тёрке. Предплечья, локти, да и сами кисти были тоже не в лучшем состоянии. — Гук-и, ты как? Голова кружится? — Нормально, вроде… — Остались ноги, держись, мой хороший. Как ласково были произнесены эти слова, от которых сердце в груди начало трепетать. Гук слегка улыбнулся, только одними уголками губ, но даже это не ушло от Кима. — Что ты улыбаешься? — Потому что ты рядом. — такие важные слова так легко слетели с языка, прямо как та ложь, сказанная минут пятнадцать назад. Он находился в бреду или по-настоящему так думал? В груди приятно кольнуло, Тэхёну ещё никто не говорил эти слова. И почему он так сильно зацикливается на их смысле? В голове промелькнула надежда о том, что Гук перестанет отвергать его опеку и даст спокойно выполнять свою опеку. Протирая очередные порезы и потёртости на ногах, серьёзно произнёс: — Ангел-хранитель служит не человеку, а Господу. Эти слова были словно укором за многочисленные «Да отвали ты от меня», «Мне не нужен ангел-хранитель», «Мне не нужна твоя помощь», «Мне не нужна твоя опека». Чон зашипел «от боли», чтобы переключить его внимание. Он не считал себя виноватым и точно не хотел извиняться за своё поведение и слова. По-прежнему не нуждался в ангеле-хранителе, он не человек, а могущественный демон и может сам защищать Тэхёна. Если бы об он этом узнал… Нет. Исключено. Ким помог Чону встать под душ, как раздался голос, тихий, будто приказной: — Выйди, пожалуйста. Тёмные, почти чёрные глаза смотрели неотрывно, стало неуютно и появилась тревожность. Ким поспешил убраться вон. Вода стекала по плечам, тонизируя уставшие мышцы. Регенерироваться сейчас нельзя — будет слишком неправдиво, но надо сделать так, чтобы выздоровление не заняло больше двух-трёх дней. Ещё и обручальные кольца… Надо помочь другу. Не было ни единой эмоции, душа пуста. Ничего. Гук не понимал как можно испытывать к кому-то привязанность, нескончаемую любовь. Как это может делать Юнги. Он испытывает искренние чувства к Чимину, они не наиграны. А у Чона лишь пустота, ни единого отголоска на заботу Кима. Но ведь слова «Потому что ты рядом» были не пустым звуком. Он вложил в эту фразу настоящие чувства из чёрной, забытой Богом, души. Тэхён рассеянно тара­щился на плиту уже вот несколько минут. Он не знает, что ему делать. С одной сто­роны Чонгук всё так же холоден, но с дру­гой — какие тёплые слова вылетели из его уст. Тэ хоть и не хотел признавать, но Гук ему начинал нрав­иться, его увлечения, тело, даже поганый характер — всё начи­нало нравиться. Тихо щёлкнул рядом чайни­к, уведомляя о закип­ании воды. Тэхён, с влюблённой улыбкой, заварил ароматный и успокаивающий ромашк­овый чай. Дымящаяся чашка стояла на стол­е, когда хлопнула дв­ерь ванной. Чон, чуть прихрамывая, появи­лся на кухне, упал на стул, тяжело выдох­нув. Белая круглая таблетка оказалась ок­оло кружки. Обезболивающее. Потихоньку начинало светать — времени, конечно, в архиве они провели много. Гук сделал первый глоток, горячая вода приятно обжигала горло, согревая изнутри. В спальне раздался тихий прерывистый звон. Гитара. Лёгкая улыбка тронула губы Чонгука, он почти залпом допил чай. Облокотился о дверной косяк, наблюдая за нелепыми попытками Тэхёна согласовывать движения обеих рук при игре. — Я тебя потом научу, если захочешь. — голос Гука разрезал воцарившуюся идиллию. Ким вздрогнул, чуть не выронив инструмент из рук, но после секундного обдумывания согласно закивал. — Ты спать идёшь или так и будешь на моей кровати сидеть? — нетерпеливо (а может и слегка раздражённо) спросил Чон. — С т-тобой? — О господи, знал бы, что ты так смущаться будешь, не предлагал бы вовсе. — произнёс Чонгук, упав на кровать рядом с Кимом. Он накрылся одеялом и закрыл глаза, слишком устал. Тэхён ошарашено смотрел на него, сидя на кровати в позе лотоса. Повисла напряжённая тишина или так только казалось? Спустя несколько минут молчания, Чон, не открывая глаз, спросил: — Так и будешь сидеть? Либо клади свою задницу рядом, либо иди в гостиную. Тэ вздохнул, принимая решение, а затем осторожно лёг на край чонгуковой кровати. Гук недовольно рыкнул, придвигая его вплотную к себе. — Я не кусаюсь. — прозвучало около самого уха. Чон размеренно дышал, постепенно проваливаясь в глубокий сон. Но Ким за ночь и глаз не сомкнул — уж слишком неправильным ему казалось происходящее. *** — Кто посмел?! — взревел серафим, тряхнув взглядом двух подчинённых херувимов. Мишин нервно прошёлся вдоль длинного деревянного стола. — Я спрашиваю ещё раз: кто проникнул в архив, и почему вы их не остановили? — Остановили. А затем сбросили на землю. — раздался ровный голос где-то сбоку. От услышанного серафим остановился, взялся за переносицу: — Идиоты. Мне заставить вас заново учить, как поступать с нарушителями? Взгляды троих херувимов потупились, они склонили головы, осознав ошибку. — Усилить охрану запретной зоны — это первое. — строго приказал Мишин, а затем его губы расплылись в хитрой улыбке. — Мне нужен новый ангелочек в моём тёмном гнёздышке. Херувимы переглянулись между собой, никто не знал, чем это закончится для бедного ангела. Их задача заключалась только в одном: привести его. Выбранные ангелы бесследно пропадали в «гнёздышке» серафима. Только Мишин знал, где они на самом деле. — Пак Чимин. — наконец выдал имя ангела Мишин. Его очень он заинтересовал, особенно когда за него «вступились» и «не дали в обиду». Теперь серафим хотел достигнуть своей цели любой ценой.

***

Юнги почти бесшумно оказался в комнате, только край одежды где-то на спине зацепился за что-то. Оглядел помещение: Чимин по-обыкновению спал в его кровати, накрывшись одеялом с головой. Напрягло то, что Намджуна тоже не было. Чертыхаясь, Мин начал выпутываться из ловушки. Снова мельком глянул на свою кровать, одеяло откинуто, Чима там уже нет. Силуэт напротив него блекло засиял, озаряя комнату неярким светом. — Почему ты опять ушёл? — спросил Пак, сонно потирая глаза. Даже в тонкой объёмной пижаме он был прекрасен. — Чёрт! — снова ругнулся Мин, дёрнув на себя зацепившуюся одежду, которая его начала раздражать. Чимин заметил чёрные крылья у него за спиной, что слегка подрагивали от усталости. — Юнги, что это? — отойдя на пару шагов назад, боязливо прошептал тот. Ситуация получилась, мягко говоря, не очень. Мин видел, что Чимин его боится. Надо как-то объяснить, сказать правду. В порыве раздумий или от волнения, что Пак убежит, глаза Юнги сверкнули красным. — Т-ты не анг-гел. — с ужасом осознал Чим, пока его глаза наполнялись слезами. Мин выругался себе под нос, протягивая к тому руки. Но он отшатнулся назад: — Н-не т-трогай м-меня! — чуть прикрикнул Пак, пытаясь совладать с дрожащим голосом. — Почему ты не сказал мне раньше? Юнги, почему? Слёзы обиды душили, не давая сделать нормальный вдох. Сдавленный всхлип, от которого у Мина больно защемило в груди. — Я не заслуживаю знать правды? — всё не отступал он, размазывая по щекам крупные, прозрачные слёзы. — Чимин… — Ты мне не доверяешь? — с болью в голосе спросил он, оседая на пол. Юнги подхватил его на руки, усаживаясь на кровать. Укачивал, словно маленького ребёнка, вытирал слёзы большими пальцами. Такой ранимый, такой уязвимый. Он стеклянными глазами смотрел на Мина, ожидая пока тот сделает хоть что-нибудь. А Юнги не знал, что делать, не имел ни единого понятия. «Скажи хоть что-нибудь» — шептал внутренний голосок. Мин нежно обнял его, прошептал на ухо: — Ты — самое дорогое, что у меня есть. Мне жаль, что так вышло. Пак не обнял в ответ, лишь висел на его руках, как безвольная кукла. Юнги молчал, поглаживая Чимина по спине сквозь тонкую ткань пижамы. В какой-то момент Мину показалось, что Чим уснул. Так оно и было, он положил голову на плечо Юнги, измотанный своими слезами. Демон осторожно положил Чимина на кровать, ни на секунду не выпуская из своих объятий. Накрыл одеялом, согревая теплом своего тела. Пак развернулся, лицом уткнувшись в его футболку. Сквозь полудрёму, когда небо окрасилось в красный, Юнги услышал тихое: — Почему ты мне делаешь больно?