Последствия

Неясный шум, как из-под слоя воды. Шорох одежды. Приятная прохлада, обволакивающая тело. -Себастьян, заткнись, — вкрадчивый тихий шепот Оминиса звучал приглушенно. — Ты ее разбудишь. -Не разбужу, — кровать рядом промялась и тело по инерции перекатилось в образовавшуюся ямку. Верона возмущенно застонала и чуть приоткрыла глаза. -Ну, вот! Доволен? — Мракс хлопнул ладонями по коленям, поднялся, оттащил друга и нащупал руку Харрис. — Если хочешь еще поспать, мы уйдем. Окрашенное в красноватые цвета заката, бледное лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Белесыми глазами он смотрел прямо перед собой. За его спиной маячил Сэллоу. Улыбаясь, он расхаживал на фоне белой ширмы и казался немного нервозным. Верона приподняла голову, чтобы осмотреться. Больничное крыло. Такое же, как она смутно помнила накануне, и, одновременно, просторное и светлое. Тихие горгульи на столбиках у стен немыми стражами следили за порядком. Через высокие узкие окна, вычищенные до блеска, можно увидеть закатное небо с редкими легкими перьями облаков. Тихий шорох пергамента на столе мадам Блэйни разгонял давящую тишину. С потолка на длинной веревке покачивалась люстра с несколькими рядами незажжённых свечей. Вокруг нее кружило приведение мужчины в пенсне и длинной белой мантии, которые уже давно никто не носил. — По-моему, я выспалась, — Харрис потянулась, выгнувшись дугой на кровати, села и прислушалась к собственным ощущениям. В голове слегка гудело, как это обычно бывает после пробуждения. Без дискомфорта, просто небольшой кумар, постепенно рассыпающийся. Ни головокружения, ни тошноты. Даже наоборот, очень хотелось есть. -Ты как? — Себастьян присел на край кровати, пока Оминис с помощью своей палочки искал табурет. -Хорошо, — Верона улыбнулась, ощущая легкость в теле. — Удивительно даже. -Справедливости ради, и выглядишь ты сейчас намного лучше, — Сэллоу усмехнулся. — А то до этого тебя за свою только инферналы приняли бы. -Себастьян, — одернул его Мракс и нахмурился. -Ты просто ее не видишь и не видел. Иначе, поддержал бы мое мнение. -Напомни мне, почему мы до сих пор дружим? — Оминис тяжело вздохнул и потер переносицу. -Потому что без меня твоя жизнь была бы скучна и уныла. Верона продолжала изучать собственное самочувствие. Ломота ушла из тела, на ее место пришла легкость с небольшой заторможенностью. Головокружение теперь не сбивало с толку, скорее было неприятным последствием голода. Чужие громкие голоса не разрывали голову в клочья. Только слабость немного напрягала. -Сколько я спала? — прерывая перепалку друзей, спросила она. -Ну, — Оминис задумался, подсчитывая что-то в голове. — Часов десять. Может, одиннадцать. Даже в выходные не удавалось поспать больше шести часов. Обычно, эта цифра была даже меньше из-за подготовки к зачетам, контрольным и, конечно же, СОВ. Да и изучение Древней магии отнимало много времени. Настолько, что двух-трех часов сна иной раз вполне хватало для какой-никакой деятельности. -Ого, — только и смогла выдавить Верона. — А как я в больничном крыле оказалась? -Тебя профессор Шарп принес, — глаза Себастьяна хитро прищурились. — На руках. -В смысле? — Харрис, удивленно хлопая глазами, уставилась на Сэллоу, до конца не улавливая смысл сказанных слов. -В смысле, как принцессу, — он поднялся на ноги, сложил руки лодочкой и наигранно величественно сделал несколько шагов вдоль кровати. -Че-е-е-е-е-ерт! — Верона спрятала лицо в одеяло, чувствуя, как щеки заливает румянец, под громкий хохот Себастьяна. Профессор Шарп. Гений зельеварения. Бывший мракоборец. Да и вообще мужчина, который старше ее почти в два раза, нес ее на руках через весь Хогвартс в больничное крыло. Ночью! -Да, ладно! Вы очень мило смотрелись, — сквозь хохот выдавил из себя Сэллоу, за что получил слабый удар подушкой. Оминис сидел, не говоря ни слова и только улыбался. На возникший шум пришла миссис Блэйни. Круглое строгое лицо заглянуло за ширму, заставив студентов утихнуть в мгновение ока. Женщина выгнала слизеринцев, и те, сказав, что подождут подругу в коридоре, ушли. Медик уверенными движениями проводила осмотр и молчала. Разве что слишком резко хватала за руки, отсчитывая пульс. Закончив, она кивнула на подоконник, где лежала аккуратно сложенная мантия и сумка с книгами. -Миссис Блэйни, спасибо, — тихо поблагодарила Верона, завязывая бантиком тесьму на мантии. — И простите, что я тогда наговорила. Я была… не в себе. Женщина остановилась с медным тазом, наполненным водой, в руках, долго и испытующе смотрела на студентку, пока сама не вздохнула и не опустила взгляд на собственное отражение: -Мне тоже стоит извиниться, за то, что не восприняла всерьез ваше состояние, — она проплыла мимо, но остановилась чуть в стороне. — Но слова о некомпетентности обсудите с профессором Уизли. А теперь, пожалуйста, успокойте своих друзей, а то они дыру протопчут перед дверью. Себастьян за стеклянной дверью больничного крыла ходил взад-вперед и что-то рассказывал Оминису, которого было не видно. Но Верона знала, что он стоит где-то там и внимательно слушает. Оба настояли на сопровождении Харрис до гостиной Когтеврана, но перед этим спустились в Большой зал, где уже вовсю шел ужин. Заколдованные свечи освещали четыре длинных стола, над каждым из которых зависли гербы факультетов. Половина мест за ними была занята, но найти свободный угол оказалось сложнее, чем на первый взгляд. Громкий галдеж наполнял зал жизнью. Смех и разговоры разливались веселой музыкой в унисон с потрескиванием дров в огромном камине. За преподавательским столом тоже много мест пустовали. Профессор Уизли сидела рядом с профессором Онай. Они обе смеялись, аккуратно пряча улыбки за хрустальными бокалами с вином. Профессор Блэк молча ужинал в директорском кресле, не обращая внимания ни на что, кроме своей собственной тарелки и был похож на раздувшегося зеленого фвуппера. От ароматов еды кружилась голова. От ее лицезрения на длинных столах в глазах рябило. Тонкая ниточка здравого смысла отделяла от того, чтобы голодным гиппогрифом накинуться на изобилие, представшее перед взором. Слизеринцы уселись за стол Когтеврана под ошарашенные взгляды сокурсников Вероны. Другие факультеты обычно просто подходили к своим друзьям или знакомым, но никогда не присоединялись к трапезе. Оминис хмыкнул, шепнул что-то Себастьяну и тот поставил перед Харрис глубокую тарелку с куриным бульоном и пару теплых булочек. После нескольких дней практически отсутствия какой бы то ни было еды, сейчас до скрежета зубов хотелось вцепиться в жирную куриную ножку, но выбор Мракса был самым верным из всех. -Себастьян, — когда тарелка опустела, Верона повернулась к другу, попивая тыквенный сок. — А откуда ты знаешь, что Шарп нес меня на руках? — говорить приходилось тихо, чтобы никто больше их не услышал. -Ну, мы с Оминисом… гуляли по подземельям, — он прожевал тост с джемом и продолжил. — И видели, как он тебя нес. Поняли, что что-то не так и решили проследить. -Себастьян чуть не вломился туда, когда мадам Блэйни шум подняла, — Оминис усмехнулся. — Я уже хотел его связать и утащить оттуда насильно, но вышел профессор Шарп и застукал нас. -И снял очки, потому что после отбоя шатались по замку, — Сэллоу тяжело вздохнул. — Немного обидно. Верона только смутно помнила, что пришла в подземелья к Шарпу, а проснулась уже посреди ночи в больничном крыле. Помнила, что нужно снова прийти в класс зельеварения для разговора с учителем, но больше ничего. Она вновь окинула взглядом стол преподавателей, но место, где должен сидеть профессор пустовало. На подходе к башне Когтеврана, Оминис сказал, что у него дела и ушел, ведомый своей палочкой, в сторону лестниц к внутреннему двору. Верона подозревала, что дел никаких у него не было, и друг просто хочет оставить ее наедине с Сэллоу для разговора. С одной стороны, извиниться нужно. Себастьян — ее друг. Они прошли и огонь, и воду, и темную магию, и восстание гоблинов. И никакое плохое состояние не казалось каким-то серьезным оправданием для жестоких и грубых слов. С другой стороны, слизеринец, казалось, особо и не переживал о том срыве. Забыл? Или простил? И из-за таких мысленных терзаний они шли в неловкой тишине. Портреты даже не обращали на них внимания, занятые собственными делами и разговорами. Доспехи в очередной раз ворчали друг на друга, а вот изредка встречаемые на пути студенты оборачивались на странную парочку и щебетали между собой, забывая об увиденном почти сразу же под гнетом других более важных тем. -Я хотела извиниться, — выпалила Верона на одном дыхании, когда под ногами оказалась первая ступенька большой винтовой каменной лестницы. — Уже не помню, что именно тогда говорила. Но что-то очень обидное и неприятное. Я была не в себе. И не хотела тебя обидеть. Прости… Себастьян помолчал и подошел чуть ближе. -Не могу сказать, что не было обидно, — он положил руку на плечо подруги. — Более того, я злился на тебя, но потом мне все объяснил Оминис. И как-то… Себастьян замялся, резко одернул руку и грустно улыбнулся. Юноша выглядел чуть более взрослым, чем в Большом зале, но от того и более печальным. Это продлилось небольшое мгновение, прежде чем лицо снова приобрело шальное, чуть смущенное и хитрое выражение: — А теперь иди и отдыхай… или учись. Чем вы — когтевранцы — обычно занимаетесь? Слегка подтолкнув Верону к лестнице в башню, Сэллоу только глупо, но искренне улыбнулся, развернулся и пошел обратно по коридору. Перед тем, как скрыться за поворотом, крикнул что-то про Хогсмид и исчез. Общая гостиная жила своей жизнью. Верхний этаж, заполненный особыми любителями учебы, тишиной и спокойствием мог бы посоперничать с Запретной секцией библиотеки. За столами у окон сидели группки студентов, выполняющие какие-то коллективные задания. По диванам расселись другие ученики, заваленные книгами и пергаментами. Младшие курсы расположились прямо на мягком ковре, отрабатывая Вингардиум Левиоса под звуконепроницаемым куполом, похожим на мыльный пузырь. Нижняя же комната наполнилась шумом и празднованием начавшихся выходных четверокурсников. Они не знали завалов перед предстоящими экзаменами, которые должны определить направление будущей профессии. Только оказавшись в своей комнате, Верона поняла, что от нее не просто неприятно пахнет, а откровенно воняет потом и лекарствами. Идти в таком состоянии к профессору — высшая степень неуважения и грубого тона. Она быстро привела себя в порядок, сходив в ванную и отгоняя от себя мысли о несущем ее на руках профессоре Шарпе. Каждый раз, когда этот образ появлялся в голове, к щекам приливала кровь и легкая щекотка в районе солнечного сплетения заставляла испытывать невообразимый стыд. *** Хогвартс жил и дышал хохотом и необычными играми, разговорами и топотом ног. От высокого шпиля Астрономической башни до самого жаркого и темного уголка теплиц профессора Чесноук не нашлось бы ни одного места, где не бурлила жизнь. Даже вечером в выходной, когда все могут расслабиться и провести время с друзьями в Хогсмиде или поиграть в квиддич, несмотря на запрет. И только в небольшом коридоре, ведущим в подземелья, вся эта жизнь словно пропадала. Пестрая ковровая дорожка прерывалась у низких ступенек, а редкие портреты дремали в тишине и полумраке. Верона помнила духоту в кабинете зельеварения, но сейчас, наоборот, тут было довольно прохладно, от чего она запахнула мантию плотнее. Из-за только на половину высушенных волос, голова покрылась мурашками, а руки потянулись за палочкой, чтобы наложить на себя согревающие чары. Шаркающие шаги профессора Шарпа слышались в глубине кабинета, не поддерживаемые стуком трости. Она стояла рядом с его столом, прислоненная к стене, а пиджак вместе с длинным пальто небрежно висели на стуле. — Добрый вечер, мисс Харрис, — он вышел из дальней части класса, одергивая манжеты рукавов своей рубашки и устало опустился на стул, когда Верона поздоровалась. — Выглядите намного лучше, — сам он выглядел более расслабленным чем обычно, даже слегка улыбался. — Только благодаря вам, — профессор усмехнулся на это, всматриваясь в лицо, снова обретшее краски, легкий румянец на щеках и вновь живые светлые глаза. — Мне бы хотелось узнать, что это было за зелье, которое вы мне дали? Из ящика стола Шарп вытащил бутылочку и поставил на стол перед собой. В прозрачном стекле колыхнулась темно-фиолетовая жидкость с тонкими серебряными прожилками и, стоило поверхности успокоиться, сменила цвет на черный. -Это можно назвать зельем забвения, — начал объяснять профессор. — Действует короткий промежуток времени, но достаточно для того, чтобы уснуть без сновидений. Оно… как бы сказать, — он подумал недолго и продолжил: — Блокирует неприятные воспоминания. Для вас изготовление такого зелья пока слишком затруднительно. Формула сложная для студентки пятого курса. — Но откуда вы…? -Профессор Уизли рассказала мне о вашем состоянии во всех возможных подробностях. И даже с некоторыми комментариями. — он прищурил глаза и усмехнулся. — Или вы уже не помните о вашем с ней разговоре? -Я смутно помню все, что происходило в эти дни, профессор, — Харрис покраснела и опустила взгляд. Шарп притянул из угла еще один стул и поставил напротив себя, пригласив присесть. Обойдя большой преподавательский стол, Верона аккуратно опустилась на самый край, стараясь не смотреть на профессора, но тот приподнял ее голову, отчего черные глаза теперь были прямо перед ней. Она видела каждую морщинку на широком красивом лице, изувеченном рваным шрамом. Каждый волосок в бороде и усах. И складки на тонких губах. Теплые руки касались лица легко и мягко. — Мне больше интересно, что вы приняли перед приходом ко мне? — он со взглядом знатока, осматривал глаза и кожу вокруг них, проводил пальцами по скулам и за ушами. Со странным наслаждением наблюдал за шокированным взглядом, который Харрис не знала куда деть. — У вас был сильный приступ магического отравления, от чего и пришлось обратиться в больничное крыло. Ну, так что? Шарп отодвинулся на своем стуле и оперся локтем на край стола. Он больше не улыбался и испытующе буравил взглядом в ожидании ответа. — В… в книге н-н-нашла форм-мулу, — голос дрожал и заикался. -И решили сразу проверить на себе? — профессор усмехнулся. — Удивительное рвение к экспериментам. Вам бы пообщаться с мистером Уизли. Думаю, общий язык вы нашли бы быстро. Теперь уже покраснели даже уши, но от стыда. И ведь тогда, в Выручай-комнате у нее была мысль посоветоваться, спросить, но Верона не последовала голосу разума и просто уцепилась за призрачную возможность поспать. -Мисс Харрис, у вас недуг, который называют "Солдатским сердцем", — Шарп сложил руки на груди. — Это результат всего пережитого. Ваша психика не окрепла достаточно, чтобы не травмироваться от такого количества эмоций и событий. Не самых приятных, спешу заметить. Отсюда кошмары, проблемы со сном, раздражительность и галлюцинации. -И как это вылечить? -Когда, — поправил ее профессор. — Полностью избавиться от этого невозможно, но со временем можно переосмыслить какие-то вещи и привыкнуть, — он пододвинул ближе к ней пузырек с зельем. — А это поможет спать. Верона ухватилась за него обеими руками и, огладив прозрачное стекло, спрятала в кармане мантии. — Советую так же разговаривать и рассказывать о том, что происходило, — добавил Шарп и поднялся, ухватившись за трость. — Облегчить сердце и получить совет. -Но с кем? — Харрис жалобно посмотрела на профессора и тоже встала. — Себастьян и Оминис не поймут. Профессор Уизли… сомневаюсь, что она тоже сможет как-то помочь. А профессора Фига больше нет. От воспоминания об опекуне снова накатила грусть. Наверное, единственный человек, который смог бы ее понять, мертв. В должной мере больше никто, наверное, не способен осознать все переживания в душе. -Вы зря сомневаетесь в своих друзьях, мисс Харрис, — Шарп указал в сторону выхода и, как гостеприимный хозяин, побрел вместе с Вероной к выходу. — Особенно на счет Оминиса Мракса. Он умный и мудрый не по годам молодой человек, который тоже многое пережил, — его слова, видимо, не особо впечатлили Харрис, от чего профессор только вздохнул тяжело, остановился и открыл дверь. — Вы все равно будете приходить ко мне за зельем раз в три дня. И, если захотите что-то обсудить, я рад буду выслушать. -Не думаю, что это будет уместно, профессор, — она легко улыбнулась, скрывая за этим смущение. — Спасибо за помощь. После короткого прощального кивка, Верона практически сбежала обратно в гостиную когтеврана, чувствуя тепло чужих пальцев на щеках. Шарп потоптался на пороге классной комнаты, хмурясь, и закрыл дверь. На столе его ждали несколько стопок эссе от студентов и целый шкаф зелий, которые надо проверить.