Последствия

Зал картографии еще при первом посещении казался Вероне словно сошедшим с картины. Прохлада и сырость тут ощущались иначе. Они дополняли голубоватое свечение факелов на стене, погружая в таинство и сказку. Прозрачный пол, под которым переливалась карта Хогвартса и окрестностей, высокий потолок, вытесанный из грубого камня. Переплетенные колонны утопали в нем, сливались с булыжниками в стенах и опоясывали все идеально круглое помещение. На пьедестале впереди четыре огромных портрета с одинаковым окружением пустовали. Профессор Шарп и профессор Уизли встали на пороге, как вкопанные, пока Харрис привычной уже дорогой, шла к холстам на стене. -Профессор Рэкхэм, — тихо позвала Верона и, услышав, шелест ткани с портрета, облегченно выдохнула. Хранитель выглянул из-за рамы и улыбнулся. Густая седая борода ниспадала почти до пояса. Профессор взглянул сначала на Харрис, улыбнулся ей, и заметил две фигуры стоящие на пороге. -Мисс, вы сегодня не одна, — недовольно заметил Рэкхем. -Простите, профессор, — девушка обернулась на преподавателей. — У нас снова неприятности и одна я не смогу справиться. Это профессор Шарп, — зельевар стучал тростью по прозрачному полу и постоянно смотрел под ноги. — А это профессор Уизли. -Очень приятно, — женщина чуть наклонила голову в приветствии. -Мне тоже весьма приятно, — хранитель поклонился, потакая древним традициям, и вновь обратился к девушке: — О чем вы говорите? Профессор Шарп вкратце пересказал все, что произошло за последние месяцы, даже те детали, о которых Верона не знала. Об отношениях Министра и Визенгамота. О вмешательстве последнего в политику, хотя в основном должен заниматься судебными тяжбами, про отдел тайн. И многое другое и закончил свой рассказ приближающейся проверкой от Министерства катакомб Хогвартса. Рэкхэм слушал не перебивая, несколько раз задал уточняющие вопросы и исчез, чтобы вернуться со своим коллегой — сэром Руквудом. Вероне он нравился. Еще с первых воспоминаний в банке Гринготс. Мужчина создавал впечатление доброго дядюшки, готового всегда угостить конфетами, в отличие от своего потомка в современности. -Нам нужно перенести Ядро в другое место, — заявил сер Руквуд, задумчиво потирая подбородок. — Но куда? -Есть еще место, где будет безопасно, — на соседнем портрете появилась директриса Фицжеральд и улыбнулась, заметив Верону. — Добрый день, мисс. Харрис сдержанно поздоровалась в ответ и ее передернуло. Испытание директрисы отличалось от остальных, было жестче и сложнее. И сейчас Верона понимала, что даже излишне, хотя красивые чернильные разводы нарисованной Смерти и ее теней достойны отдельной истории. Настолько все они были красивыми и самобытными. -Достаточно только подумать, — сильный акцент прорезался сквозь другой холст господина Бакара. — Банк Гринготс оплошал только в недавних событиях, друзья мои. До этого никаких осечек не было. -Но настолько ли он безопасен? — профессор Шарп выступил вперед. — О Ядре могут узнать так же, как узнала вся школа. -Коллега, — отозвался Рэкхэм и улыбнулся. — Если бы тут присутствовал кто-то, кроме нас, мы бы это почувствовали. А если вы сами не будете распространяться о Ядре, то никто и не узнает, что его больше нет под Хогвартсом. Шарп задумался, нахмурил брови и незаметно потер бедро. -Допустим, это хорошая идея, — Уизли сняла очки. — Но у гоблинов весьма скверный характер. Они не будут помогать волшебникам. -Просто нужно найти к ним подход, — Фидцжеральд присела на нарисованный табурет и положила руки на коленях. — У меня есть знакомая семья гоблинов. Они поколениями работают в банке с самого его основания. Если преподнести это как возвращение гоблинских сокровищ истинным владельцам, они с радостью помогут. -Но как с ними связаться? — глаза Уизли заблестели. -О, миссис Уизли, это я возьму на себя, — директриса вздернула нос. — Моя миниатюра висит в их доме над камином. В свое время я очень помогла данной семье, и они до сих пор мне безмерно благодарны. На том и порешили. Фидцжеральд обещала, что гоблин свяжется с профессорами, как только примет решение. Но это может затянуться на несколько дней. Все хранители, как один, накинулись на Верону с пожеланиями успешной сдачи экзаменов, а господин Бакар упомянул, что нужно заниматься еще усерднее, чем до этого. Ведь столько времени упущено, на что Харрис только сдержанно улыбнулась с диким желанием поскорее сбежать из зала Картографии и стряхнуть с себя пристальное внимание и надоевшие уже напутствия. Однако эти несколько дней были наполнены исключительно рассказами о расследовании Себастьяна и Оминиса, их наблюдениями и выяснениями, откуда же Робертс узнала обо всем. Все студенты, с которыми они ни разговаривали, упоминали, что именно Нерида первая начинала говорить о Вероне, магии и, что самое удивительное, о непреложном обете. Но расспросы об источнике этой информации у слизеринки, не дали ровным счетом ничего. С профессором Шарпом Верона максимально сократила общение. Она пришла в класс зельеварения после занятий всего раз за все это время, забрала свое зелье и быстро ушла, не заметив загнанного взгляда в свою спину. Сама же чувствовала себя не лучше. И хоть в настое Харррис уже не особо нуждалась, все равно по привычке пила его на ночь. Мысли теперь занимали не гоблины с бандитами. Каждый шаг, каждая секунда пребывания в подземельях мучили ее диким желанием остаться, быть рядом с Эзопом Шарпом и не отходить от него ни на миг. И к ним прибавилось стремление снова прикоснуться губами к теплой щеке. И все это заставляло заливаться краской, пытать себя мыслями о благоразумии и останавливаться на половине пути в учебный класс в середине дня. А приближение СОВ чувствовалось все ощутимее. И Верона благодарила Мерлина за такую нагрузку от преподавателей, потому что сил и времени на переживания оставалось очень мало. Она со слизеринцами вновь окопалась в Выручай-комнате, вновь заваленные учебниками и пергаментами, наращивая мозоли на пальцах, пропуская обеды, они строчили эссе, отрабатывали заклятия и изучали животных в вивариях. Деек уже умолял их хотя бы вовремя кушать, потому что про сон забыли все. И такой фанатизм принес свои плоды. Всю троицу хвалили на занятиях, ставили высшие баллы и делали поблажки, в которых они не особо то и нуждались. Слухи тоже потихоньку стихали под гнетом учебы, но то и дело с младших курсов прилетали обидные слова и косые взгляды. После ситуации в Большом зале, к Вероне никто не подходил, опасаясь за целостность собственных конечностей и лица, но ужинала девушка преимущественно в маленькой обители восьмого этажа. Когда Деек принес сообщение от профессора Уизли, когтевранка не сразу поняла, зачем та ее вызывает, пересчитывая в голове нумерологические формулы. Но подскочила и, под уставший взгляд Себастьяна, быстро направилась в класс трансфигурации, где с примерно таким же взглядом девушку встретила заместитель директора. Она стояла у своего стола и мило беседовала с худощавым гоблином в рубашке и черном галстуке. На лысой голове покоился миниатюрный котелок, который то и дело соскальзывал и гостю приходилось его постоянно поправлять. -Добрый день, мисс Харрис, — Уизли рукой указала на гоблина. — Познакомьтесь. Это Дораган. -Очень приятно познакомиться, — он снял свой котелок, приложил к груди и чуть наклонился в приветствии. — Директриса Фидцжеральд рассказала мне о вас. Очень рад. Его слова звучали искренне и на некрасивом маленьком лице расплылось подобие улыбки. Гоблин старательно пытался скрыть острые зубы за губами, чтобы лишний раз не пугать присутствующих, от чего он казался несчастным и виноватым. -Мне коротко описали ситуацию, — снова начал он, обращаясь к Вероне. — Очень жаль, что вам пришлось столько пережить. Девушка с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, и просто улыбнулась. За последние дни они слышала это слишком часто от профессоров и друзей. Даже Поппи умудрилась отправить ей сову с запиской о том, как ей жаль. -Мистер Дораган согласился нам помочь, — прервала поток мыслей профессор Уизли. -Конечно, — кивнул гоблин. — Только есть одна проблема, — на него смотрели пристально, в ожидании объяснений. От таких внимательных взглядов Дораган стушевался и снова нервно поправил котелок. — Действовать придется сегодня. -Отчего такая спешка? — на пороге появился профессор Шарп. Он плотно закрыл за собой дверь и наложил на нее чары глухоты. Сердце Вероны пропустило удар, стоило его увидеть спустя несколько дней активной беготни от зельевара. Она с трудом подавила щекотку в животе и постаралась дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. Но на всякий случай отошла ближе к Уизли. -Защита Гринготса привязана к лунным циклам, — начал объяснять работник банка, когда Уизли успокаивающе кивнула. — Сегодня новолуние, значит, снять защиту, чтобы вы спокойно прошли, проще всего будет именно этой ночью. Так скоро выносить ядро из Хогвартса без должной подготовки казалось дикостью. Верона была совершенно не уверена, что справится, но и отрицать, что сегодня — идеальный день для этого — тоже глупость. И каждый в классной комнате думал о том же. Но также оставалось много факторов, которые должны были сильно усложнить задачу. -Профессор Рэкхэм упомянул в нашем последнем разговоре, что магию можете видеть только вы, — обратилась к Вероне профессор Уизли. — Значит, и работать с ней придется вам. Простите за это. -Все хорошо, — девушка слабо улыбнулась, думая про себя, что это было вполне ожидаемо. — Магию можно собрать в палочку Оливандера, а само Ядро в Хвать-мешок, — руку начало жечь и так сильно, что черные мушки пронеслись перед глазами. Она дышала часто, пытаясь унять боль, но та только сильнее разрасталась от руки к плечу. Ноги подкосились и, если бы профессор Шарп не подхватил Харрис, она наверняка упала бы. В ушах звенело, но боль постепенно отступала, под мерное бормотание каких-то непонятных слов. -Сказала лишнего? — спросил он так тихо, что вопрос услышала только Верона и та кивнула. Как работает непреложный обет девушка не понимала до конца. С одной стороны, клятва гласила «не открою тайн Древней магии», означающая, что она не должна ничего рассказывать в принципе, ведь само существование этой магии — тайна. Но расспросы профессора Уизли перед заседанием никакой боли не приносили. С другой, возможно, это действовало только в сторону людей, которые вообще об этой магии не знали, в чье число ни Шарп, ни Уизли не входили. Зато входил гоблин. -Все в порядке? — тихо спросил Дораган, испуганно глядя на Верону, и Шарп его успокоил. -Вам определенно нужна будет помощь с трансгрессией и созданием бреши в защите Хогвартса, — заключила преподаватель трансфигурации, убедившись, что Харрис в порядке. — С этим вам поможет профессор Шарп. Директора я отвлеку. Как раз много дел накопилось, — она недобро улыбнулась, а в глазах мелькнуло страшное предвкушение. -А старосты и дежурные? — Верона попыталась встать со стула, на котором сидела, но тяжелая ладонь Шарпа усадила ее обратно. -Им изменят график дежурств, — мужчина невозмутимо стоял за ее спиной, хмурился и старательно отводил взгляд. — Но лучше все равно воспользоваться дезилюминационными чарами. -На всякий случай, попросите своих друзей отвлечь Пивза, — Уизли вздохнула, обратив внимание на странное поведение коллеги. Догадаться было несложно, но сейчас не время и не место заводить об этом разговор. — У него есть вредная привычка появляться не в том месте, не в то время. План составили быстро и, казалось, учли все возможные детали, но что-то не давало Вероне покоя. Списав это на нервозность, она вернулась в Выручай-комнату, где коротко пересказала его слизеринцам и попросила помощи, заверив, что в этот раз за брожение по ночному Хогвартсу, им никто баллы не снизит. Верона собрала все, что только можно. Палочку Оливандера повесила на пояс рядом со своей. Хвать-мешок закинула за спину и ближе к полуночи под чарами невидимости пробралась в подземелья, где уже ждал профессор Шарп. Дежурных старост и правда нигде не попалось, но Харрис все равно заглядывала за каждый угол, шла тихо, не поднимая лишнего шума. Даже сняла обувь, чтобы та не создавала даже малейшего эха. Профессор чары на себя не накладывал. Он шел чуть впереди, уверенно ступая по каменной кладке, ведущей в зал Картографии, и молчал, пока Верона тихо следовала за ним, ощущая холод в пальцах ног. -Вот и вы, — бывшая директриса нервно ходила среди портретов, нервно заламывая пальцы. — Быстрее, пока не перевалило за полночь. У нас мало времени. Она взмахнула руками, и стеклянная поверхность пола зала Картографии пошла рябью и раскрылась, открывая выход к круглой лестнице. Профессор Шарп признательно склонил голову и пошел вниз, пока Верона топталась на месте, собираясь с силами снова шагнуть в пещеры. Лютый холод сковал со всех сторон. Изо рта вырвалось прозрачное облачко пара. Сейчас тут было тихо, но в любой момент Верона ожидала услышать раскатистый грохот бура и падающих камней. Но с потолка только спокойно капала вода, разбиваясь о сталагмиты, наращивая их из года в год. Глубоко внизу журчал отрывок от Черного озера. Под потолком шипели пауки, плетя свою паутину для нового потомства. И только маленький огонек на конце палочки освещал путь впереди. Идти старались быстро, насколько это вообще было возможно, среди каменных ошметков и раскуроченных скал. Чем глубже спускались, тем отчетливее становился запах разложения. К горлу подкатила тошнота, стоило увидеть останки гоблинов на стенах и в проходах пещеры. В какой-то момент их стало даже слишком много, заставив Верону принять платок у Шарпа, приложить его к носу и стараться не смотреть на искромсанные тела. То вверх, то вниз. Казалось, что коридоры и проходы никогда не кончатся. Что назад дорогу они уже не найдут. Но за поворотом замаячило голубоватое свечение. В груди разлилось ласковое тепло, похожее на возвращение домой. Сила манила ее магнитом и, опередив профессора, Верона побежала вперед. В центре закрученной площадки левитировала круглая сфера, обвитая гоблинским серебром. Оно сверкало от холодного древнего света, переливалось, от чего металл казался жидким, живым. Оковы сливались с языками Древней магии, двигались с ней в такт, создавая завораживающий танец. -Как же красиво, — восхитилась Верона, не смея подойти к этому чудесному дуэту. За спиной чуть поодаль встал Шарп и так же смотрел на сферу, но не мог уловить всего, что видела Верона. Лишь малый отголосок той силы касался его глаз, но словно мутно, нечетко, в дымке. Он перевел взгляд на Харрис и залюбовался бликами на волосах. -Мисс Харрис, нужно торопиться, — Шарп отвернулся и отошел еще чуть дальше, пока девушка доставала палочку и снимала хвать-мешок со спины. Верона была даже не уверена, что ее задумка сработает, но сделала пару вдохов и шагнула навстречу магии. Каждый новый шаг был легче предыдущего. Сила манила ее, обвивала холодными руками и тянула все ближе. Серебро вокруг сферы замедлилось, чувствуя ее приближение. Она прошла испытания и достойна этой древности. Этой тайны, хранившейся под землей слишком долго. Непростительную вечность. Магия наполнила палочку быстро. Даже слишком быстро, от чего древко с легким хрустом пошло трещинами, оно оказалось ветхой защитой для такой мощи, готовое развалиться в любую секунду. Верона часто задышала, ощущая, как через руку к сердцу стремится молниеносный поток самой жизни. Лишь на мгновение стало больно, она заскулила, упала на колени. Но все закончилось так же неожиданно. Серебряная сфера со звоном рухнула на землю, опустевшая и одинокая. Голубые, красные, белые всполохи переплетались перед глазами. Верона видела, как они пульсируют в камнях, стенах. Как золотые и розовые искры кружат над профессором Шарпом. Весь мир теперь казался иным. Новым. Неизученным. Харрис сидела на земле, пытаясь ухватиться за эти струны, потянуть и изучить. Мужчина положил руку ей на плечо, а в другой держал хвать-мешок, окруженный такой же искрящейся пылью. Он сам раскрыл его перед серебряной сферой и закинул значительно отяжелевшую ношу себе на спину. Подал руку девушке, наблюдая за ее пьяным восторженным взглядом. Голоса в голове Вероны говорили с ней, смеялись, просили забрать, освободить и в то же время оставить. Ласковые и нежные они шептали ей о приключениях, показывали возможное будущее, наполненное счастьем и безграничной свободой. Они прикасались к лицу, оставляли мягкие поцелуи и снова просили. Снова хохотали. Снова пророчили славу. Яркая вспышка перед глазами немного приглушила их. Желудок скрутило, и Верону вырвало. Голова кружилась и болела одновременно. Перед глазами маячили разноцветные струны, из-за которых она не видела ничего, кроме темноты. Но такой сладкой и долгожданной, что даже эти нити не останавливали. -Мисс Харрис? — взволнованный голос Шарпа прозвучал отстраненно, и потребовалось время, чтобы сфокусироваться на его высокой фигуре. — Вы в порядке? -Ох, профессор, — Верона рассмеялась и подняла руки перед ним. Они были наполнены ярким светом, который он не видел. — Я никогда не чувствовала себя лучше. Закружившись на месте, она вновь слышала голоса. Смеялась с ними. Двигалась в такт слышимой только ей музыке. Оставь. Оставь. Оставь! ОСТАВЬ! Эйфория затмила все. Верона не понимала, где находится. Да и так ли это было важно? Сила переполняла ее настолько, что волшебная палочка теперь стала обычной зубочисткой для тролля. Эмоции текли в ее сторону со всех концов света, разливались в ней бушующим океаном и плавно растворялись где-то глубоко внутри, обращаясь в мерную гладь озера. -Мисс Харрис? — профессор попытался подойти ближе, но каждый раз невидимая сила отталкивала его. — Верона, — он крикнул ее имя так громко, насколько мог, и Харрис наконец-то обратила на него внимание. — Верона, послушай, — он видел, как она наклонила голову, уставилась на него, и улыбка сменилась недоумением. — Это не ты! Эта сила не принадлежит никому. На самом дне банка Гринготс Эзоп Шарп не мог сделать ни шагу навстречу маленькой хрупкой девушке, которая просто стояла напротив большой кованной двери, почти сраженная безумием. Его сердце разрывалось. Еще немного и она может шагнуть во тьму, а он потерять ее навсегда. -О, Мерлин! — взмолился он. — Верона, прошу тебя! Дай мне подойти к тебе, — эмоции захлестывали его сильнее, чем когда он увидел Харрис на грани смерти в Министерстве. — Позволь мне просто подойти и обнять тебя, — он сам понимал, насколько сильно паника сквозила через его слова, сколько всего скопилось в них потаенного. Хоть он уже давно смирился со своими чувствами и ничего не мог, да и не хотел, с ними делать. Верона улыбнулась. Голоса в голове пытались заглушить слова профессора, но счастье, наполнившее сердце отличалось от того, что дарила ей магия. Оно было ее собственным, рожденным собственной душой от слов другого человека. И стало больно. Грудь жгло. Жидкий огонь наполнил легкие. Каждый вдох мучительнее предыдущего. Горло тоже опалило невыносимым жаром. Девушка упала, прижимаясь лбом к холодной земле. Голоса нарастали. Они больше не ласкали слух, не пели ей волшебные песни. Они кричали. В агонии и боли вместе с Вероной. Они задыхались вместе с ней. Лили такие же слезы и разрывали голову в клочья. Перед глазами через сноп кровавых искр мелькали лица, образы, маски, которых Верона раньше не видела. Звуки, которых не существует ни в магическом мире, ни в мире магглов. -Что происходит? — Дораган появился словно из ниоткуда. Он за много километров услышал надрывный крик и поспешил к хранилищу, пренебрегая всеми правилами банка. Стоило ему подойти ближе, невидимая сила сковала его по рукам и ногам, прибила к земле, не позволяя двигаться. Справа от него так же сопротивлялся неизвестному колдовству мистер Шарп, с которым он познакомился в Хогвартсе. Проход открылся. Откинув куда-то трость, мужчина кинулся к Вероне. Вновь забыв про больную ногу. Она кричала так сильно, от такой боли, которую он даже не мог себе представить. Под кожей на шее красным узором залегли прожилки искаженной магии. Шарп видел такую на гоблинах, что напали на замок. -Я тут, рядом, — Эзоп присел на колени перед девушкой, и та едва заметно потянулась в его сторону. К Вероне страшно было прикасаться. Роспись на коже походила на трещины — одно неверное движение и рассыплется. Эзоп аккуратно ее перевернул и положил голову себе на колени. -Мистер Шарп! — гоблин с трудом поднялся на ноги и покачиваясь пошел в его сторону. — У нас очень мало времени. -Там хвать-мешок, — он кивнул на тряпку, валяющуюся в стороне. — В нем сфера. Просто раскрой ее в хранилище. Она сама выскользнет, — Шарп уже не наблюдал за неуклюжими действиями Дорагана. Время для него остановилось. Гладя по голове Верону, он только и мог тихо приговаривать: — Ты умница. Осталось немножко. Лицо, испещренное такими же красными пульсирующими венами с магией, исказила новая гримаса боли. Харрис уткнулась в живот профессора и снова закричала. Он чувствовал эту пугающую вибрацию и готов был кричать вместе с ней, но, вместо этого, подтянул ослабевшее тело и крепко прижал к себе, убаюкивая в своих объятиях. Голоса стали практически невыносимы. От них сознание мутнело, и Вероне стоило больших усилий, чтобы удерживать его за тонкую невесомую нить. Она не до конца понимала, зачем, но все естество кричало громче голосов, что нельзя его терять. Ни в коем случае! Дораган несколько раз споткнулся, пока забегал в хранилище. От душераздирающих криков, в жилах стыла кровь, а руки непривычно дрожали. Хвать-мешок оказался тяжелым для обычного гоблина, но он все равно затащил его в темную пещеру и раскрыл. Белые ленты выскользнули из тряпицы, закружились, формируя изумительной работы серебряный шар. Тонкая гравировка, не доступная глазу обычного волшебника. В самом этом серебре была заключена история и сила, не подвластная нынешнему поколению гоблинов. Дораган залюбовался на мгновение, пока новый крик боли не сотряс пространство. Шарп поднял Харрис на руки и вошел к сформированной сфере в пещере. Она собралась воедино и теперь лежала на земле тусклая и пустая. Мужчина снял с пояса Вероны тяжелую палочку и вложил ей в руку. -Отпускай, — тихо сказал он, приподнимая рукой бледное лицо, заставляя смотреть на себя. -Они просят… другое… они хотят… свободы… — каждое слово обжигало глотку. Верона закашлялась. -Нет, Верона, — лицо Эзопа побледнело. Он взял ее безвольно свисающую ладошку и ласково поцеловал в запястье. — Не такой ценой. Отпусти их. Тут они будут в покое. И Верона сдалась. Дрожащей рукой она направила палочку на сферу и с силой вытолкнула из себя сначала маленькую голубоватую нить, которая разрасталась сильнее и сильнее, пока бурный поток не наполнил серебряный футляр до краев, подняв его в воздух над полом. Гоблин зашептал какую-то свою молитву, глядя на буйство магии, а потом обернулся к Вероне и профессору. Он подгонял обоих к выходу из пещеры. Взмахом руки закрыл за ними дверь и запечатал, от чего она слилась с серой скалой. После достал маленький ключик, вставил его в расщелину, повернул и снова вернулся к проблемным гостям. -Ключ? — девушка слабо усмехнулась, все еще уютно лежа в руках профессора. Силы потихоньку возвращались, но продлить момент казалось слишком соблазнительным. — Серьезно? -Считайте меня консерватором, — Дораган усмехнулся в ответ и демонстративно сломал ключ пополам и куда-то выкинул. — Зато теперь точно никто туда не попадет. -Очень надежно, — согласилась Верона и наткнулась на взгляд карих глаз Шарпа. — Эм… мне уже лучше… — она попыталась спуститься с его рук, но поняла, что ничего не выходит, и мужчина только крепче прижал к себе ослабленную Харрис, — Профессор? -Думаю нам уже пора, — Эзоп аккуратно наклонился в знак прощания, полностью проигнорировав Харрис. — Если вы не против, мисс Харрис, не могли бы вы захватить мою трость? Верона кивнула и молча призвала трость профессора себе в руки. Голова не болела и не кружилась, в тело возвращались силы, да и в целом сейчас она чувствовала себя вполне неплохо. Только во рту остался неприятный металлический привкус. Но Шарп совершенно не собирался выпускать ее из рук, пока они не трансгрессировали на опушку у Темного леса рядом с Хогвартсом. На фоне абсолютно черного неба с редкими мерцающими звездами, замок выдавал себя только подмигивая желтоватыми окнами в жилых комнатах факультетов и башне преподавателей. Никогда не спящее больничное крыло тоже наверняка тускло отсвечивало во тьме, но отсюда его было не видно. Облака тумана клубились над озером, заползали на берег и окутывали холмы, оставляя на свежей траве мелкие капельки росы. Из темной стены леса за спиной доносился неясный шум и песни кентавров. Земля под ногами немного шатнулась, когда профессор опустил Харрис. Все быстро пришло в норму. Верона прислушалась к собственным ощущениям — она стала сильнее. Магия чувствовалась на пальцах, покалывала подушечки и щекотала ладони, вызвав нервную дрожь, но Шарп положил свои руки поверх ее и мягко улыбнулся. Они вдвоем медленно брели по каменной дорожке, скудно освещенной свечными фонарями, в полной и очень уютной тишине. Свежий холодный воздух бодрил. И настроение отчего-то было отличным. -Профессор, — тихо позвала Верона, стоило дойти до ворот на территорию школы. Шарп остановился и обернулся. — Это же все? Он ничего не ответил. Только кивнул и пошел дальше, где за воротами ждала спокойная размеренная жизнь без потрясений. Эзоп снова остановился, придерживая скрипучие ворота. -Верона, — звук собственного имени заставил девушку окаменеть. Перед глазами пролетели картинки в Министерстве, где Шарп так же звал ее по имени. И недавние воспоминания, в которых сквозь бред Древней магии, она тоже слышала имя, срывающееся с губ мужчины. — Пусть это будет последней детской выходкой. Прежде чем Верона успела задать вопрос, Эзоп Шарп обнял ее за талию, прикоснулся губами к ее холодному лбу и тут же отстранился. Он шел быстро в темноте аллеи по пути в школу. А Харрис стояла в воротах не в силах вымолвить ни слова. Окрыленная и ошарашенная одновременно.