Преступление и наказание.

Женщина чувствовала сквозь сон холод металла на своих запястьях. Она не могла понять реально ли это? Или это всего лишь игры разума? Уж слишком была неощутима эта грань. Женщина не понимала переживать ей и хотя бы открыть глаза или же принять правила игры? Все прикосновения были почти невесомыми, ещё больше вводя в заблуждение мозг. Тем временем на шею надевали какой-то ошейник. Ей хотелось бы верить, что это какое-то прекрасное колье, но ощущения говорили совсем другое… от бедра до колена провели чем-то, это явно не рука, а какой-то предмет. Мурашки проследовали за предметом. Удивительно, но фантазия не рисовала картинок, была просто темнота, она доверилась чувствам. Надо бы открыть глаза, но она не может. Не может выбрать ни одно из зол… Вдруг это прекрасный горячий сон и она его прогонит своим ясным взором, но если это реальность… то она хочет знать, что будет дальше. — Просыпайся, соня — знакомы голос шептал прямо в ушную раковину, обдавая жаром, запуская новую волну мурашек, волоски на руках вставали дыбом от родного тембра. Лариса нехотя открыла глаза, все ещё боясь, что это всего лишь сон. Над ней возвышалась брюнетка в шикарном кружевном черном нижнем белье, с кожаной портупеей и плеткой в руках. Женщина хотела потереть глаза, не веря им, но руки были надёжно прикованы наручниками к изголовью. Что-то в голове шептало, что это все ещё сон. — Сегодня моя очередь наказывать тебя — Уэнсдей взяла за тоненький поводок идущий к ошейнику на шее старшей — на сегодня ты мой раб — прошептала та прямо в губы. — Слушаюсь и повинуюсь — выдавила Лариса слова, через волну нахлынувшего возбуждения. — Я тебе слова не давала — Аддамс ударила плетью по бедру старшей, от чего та издала еле слышный стон. Брюнетка грязно целовала шею, прикусывала, а затем облизывала. Словно она не ведьма, а вампир жаждущий своей жертвы, желающий испить ее полностью. Шея моментально покрывалась багровыми следами. Но обеих это лишь заводило. Эти отметины означали лишь одно Лариса — ее. Желание собственника внутри девушки было полностью удовлетворено. Кареглазая ударяла плеткой то по бедрам, то по животу, то по груди вырывая тем самым чистые гортанные стоны, полные вожделения. В дверь позвонили. Уэнсдей пообещала, что убьет любого, кто стоит за той дверью, будь это хоть Папа Римский. Бросив плетку, накинув шелковый халат Ларисы, который был ей ниже колена, пряча всю срамоту, топая от злости она направилась к входной двери. За дверью стояла довольная Энид, держа в руках рюкзак и школьную форму подруги. — Хочется переехать и не сказать тебе куда — недовольно буркнула Уэнсдей, понимая, что расправы не будет. — И тебе доброе утро, я так и знала, что ты тут. Брюнетка резко развернула свою подругу лицом к выходу, без каких-либо объяснений, приказала стоять так и бросилась закрывать дверь спальни, пряча свою девушку в не очень подобающем виде. Когда проблема была устранена Аддамс начала допрос: — Так зачем ты пришла сюда? — У нас сегодня два зачета, которые тебе необходимо сдать, я конечно понимаю, что ты с директрисой и что она может прикрыть тебя, но все же… — Ближе к делу — перебила та подругу, прервав ее монолог. — Так я про это и говорю — сглотнула она — один зачет у нас по ее предмету, а ее не наблюдали сегодня в академии, где она? — Спит. Синклер удобно располагалась на диване, пока ее внимание не привлекла одна вещица. — Это что? Плетка? — немного брезгливо взяла она в руки предмет. — Положи… брось… это не… это не мое… тебя это не касается… — выхватила она вещь, запнув ее куда-то под диван. — Ага, по твоим красным щекам видно, что ты к этому не имеешь никакого отношения. Девушка стояла и думала, что же такого ответить. Вдруг из спальни Лариса позвала ее. Точно она же совсем забыла, что та привязанная лежит в кровати. Уэнсдей полетела к ней. Отвязав та принялась приводить себя в рабочий вид: строгое платье, аккуратная прическа, неброский макияж за исключением красных губ. Пока Аддамс убирала следы их неудавшейся ролевой игры, женщина была полностью готова, чем повергла в шок младшую. Женщина готовила кофе для троих одновременно думая, что пора бы заканчивать все эти игры и возвращаться в рабочее и учебное русло, а то вдруг ещё кто, что-то заподозрит. Уэнсдей делала бутерброды рассуждая откуда эти БДСМ замашки, хотя откуда понятно, но не странно ли это для ее возлюбленной. А Синклер же не переставая болтала о том, как она боится этих зачетов, и, что практически точно уверена, что завалит. Закончив приготовление Лариса перетаскивала все на стол, а Уэнсдей пошла переодеваться в школьную форму. Энид продолжала свою тираду по поводу зачетов. — Ну хочешь я договорюсь, чтобы поставили тебе зачет автоматом, скажу, что ты готовилась к городским мероприятиям? — предложила директриса, уставшая от болтовни. — В самом деле? — воодушевилась та — это было бы неплохо, а я правда где-нибудь поучаствовала бы, только не в лавке с чучелами бедных животных. — Это обсудим чуть позже, по моему предмету у вас точно зачеты, на счет второго договорюсь. Настроение Энид значительно улучшилось, хотя ее подруга вышла чернее тучи. — Что случилось, дорогая? — спросила женщина, приобнимая за плечи, когда та плюхнулась на стул. — Ничего — яростно ответила брюнетка. — Уэнсдей? — Волосы пушатся и я не могу собрать их в косы. — Нашла из-за чего расстраиваться — приподняла она уголок губ. Лариса принялась плести той косы, аккуратно пропуская между своих пальцев каждую прядь, не торопясь, чтобы случайно не дернуть шелковистые, густые, черные волосы. Уэнсдей продолжала сидеть с разъяренным лицом и пить кофе. Энид же с довольной улыбкой наблюдала за контактом влюбленных. Когда косы были готовы женщина поцеловала младшую в макушку и села тоже пить кофе. — Мисс Уимс, вы… вам бы… может вы… — щеки оборотня медленно заливались краской, она явно пыталась о чем-то сообщить. — Что я? Говори давай, не стесняйся. — Может вам тональный крем и на шею нанести… — Что? — У вас тут — та показывала на шею. Лариса посмотрела на свою кожу в отражении телефона. Вся она была усыпана багровыми засосами. — Твою мать, Уэнсдей! — воскликнула та, глядя на любимую взглядом киллера. Аддамс усмехнулась, едва не плюнув кофе. Энид молча наблюдала ей было неловко, но очень интересно. Брюнетка принесла тональный крем и спонжик, встала напротив женщины и принялась аккуратно покрывать шею. Затем она поцеловала место, на котором несмотря на косметику все ещё красовались отметины. — Уэнсдей — шепнула старшая, давая понять, что тут они не одни. Но девушка не слушала, она чередовала спонж и свои губы, покрывая шею. — Уэнсдей — чуть громче произнесла та. Но реакции снова не последовало. А Лариса понимала, что она буквально тает, как мороженое в жару, от прикосновений младшей. Тает на глазах своей ученицы, которая округлившимися глазами без доли стеснения наблюдает. — Уэнсдей! — полукрик-полустон сорвался с губ. Аддамс усмехнулась и отпрянула, принявшись дожевывать бутерброд. — Что это было? -Тональное средство не помогло, как не замазывай все равно видно — с равнодушным видом заключила младшая, а в голове отчего-то было не понятное ликование, не понятно по какому поводу. Хоть они уже столько вместе, а ей все еще нравится доводить ее. Трио выдвинулось на первый урок. Женщина повязала на шею шарф, но укрыться от любопытных взглядов коллег не удалось. Весь урок анатомии, который преподавала директриса Аддамс просто пропялилась на женщину. На ее фигуру, талию, бедра, на пышную грудь, на тонкую шею, истерзанную ею, на пухлые губы, которые так хотелось поцеловать, она буквально раздевала ее глазами. Так за раздумьями первый урок и первый зачет прошел незаметно. Далее была история и очередной зачет. Уэнсдей же снова была в своих мыслях и кажется даже задремала. Средневековая комната, крест для привязывания и она на нем обнаженная, перед ней ее госпожа, а она ее рабыня. Никаких ламп и прочих отголосков 21 века. Одни факелы, отбрасывающие теплый свет, на ее обнаженное тело, кожа ее влажная, а на лице довольная ухмылка. В воздухе стоит жар их тел, перемешанный с запахом возбуждения. Почти кромешная тьма, с редкими отблесками факелов. В голове такая надежда, что это та самая инквизиция. Она просто мечтает быть сожженной ей. Ларисой Уимс. В животе нарастает жар, как будто сено под ее ногами уже подожгли. Но это совсем не от огня… — Мисс Аддамс, вы меня слышите? — спросил преподаватель. — А? Да, мне нужно срочно… сейчас — девушка выбежала из класса. На столе остался лист, на котором должны красоваться результаты зачета, но на нем была лишь скромная надпись в углу «Уэнсдей Аддамс» и ничего более. Лариса сидела за ноутбуком что-то печатала и разбирала документы на столе, изредка потирая от усталости виски. Все-таки когда забываешь про работу она про тебя не забывает. — Уэнсдей?! — удивилась женщина, вбежавший словно в горячке девушке. Та прошла в кабинет, закрыв за собой дверь на ключ. Она расположилась на коленях блондинки внимательно всматриваясь в глаза. — Тебе есть что сказать мне? — Н-нет… — лицо старшей было растеряным. — Тогда отбросим все ненужные слова. Уэнсдей с упоением впилась в губы старшей. Поцелуй пьянил, одурманивал, уносил сознание куда-то далеко. Языки вытанцовывали страстное танго, а руки блуждали по телам. — Что ты со мной делаешь? — сквозь поцелуй, задыхаясь, шептала Лариса. — Тсс, никаких слов — девушка приложила палец к красным губам с размазаной помадой. Без лишних слов женщина прильнула к девичьей фарфоровой шее, целуя пульсирующую артерию, спускаясь медленно к впадинке между ключицами, оставляя красную дорожку. Пиджак полетел на стол, жилет в том же направлении, не задерживаясь на деревянной поверхности скатился на пол, рубашка последовала примеру остальных вещей. Уэнсдей торопливо расстегивала молнию на платье, теперь ей хотелось разорвать одежду прямо на той, она сгорала от желания. Платье спало до талии. Лариса легко подхватила младшую и переместила ту на стол, попутно сбрасывая какие-то документы и предметы интерьера. Платье смиренно скатилось по бедрам на пол. Туда же упали два бюстгальтера один черный, второй бежевый. Жажда охватывала пару все больше и больше, туманя разум, разливаясь по телу словно густая горячая карамель. Резким движением женщина подняла юбку до самой талии. Она медленно провела пальцами по бедрам, дразня девушку. Затем по тому же маршруту прошлась языком оставляя влажные дорожки на разгоряченной коже. Дыхание становилось более поверхностным. Лариса провела пальцами по мокрой ткани белья, как бы дразня младшую. Та от удовольствия прикусила губу. Блондинка аккуратно, одними зубами ухватилась за кружевную ткань и стянула трусики вниз. — Не ожидала от вас такого, мисс Уимс. — Мы же договорились без слов, мисс Аддамс — женщина накрыла губы девушки своей рукой. Девушка почти лежала на столе, пока язык выводил незамысловатые узоры по пылающей плоти. Пальцы точно знали свою работу исполняя танец любви, страсти и желания, выбивая каждым движением все новые и новые стоны. Кабинет был наполнен наслаждением и возбуждением, оно было почти осязаемым. Тело юной Аддамс выгнулось дугой, а ноги сотрясались в приятной судороге. Она окончательно разлеглась на столе. Лариса подарила той максимально нежный из всех поцелуй. Лицо Уэнсдей расплылось в приятной теплой улыбке. Все ее тело было усыпано красными поцелуями, так старательно оставленными старшей. Блондинка медленно соединяла их пальцами, даря щекочущие мурашки. — И как вот мне сейчас работать? — спросила директриса с широкой улыбкой. — А кто сказал, что это конец и ты можешь вернуться к работе? Уэнсдей одарила ту кокетливой улыбкой. Теперь свое привычное место в кресле занимала директриса, а ученица покорно устроилась между ног той, даря приятное наслаждение… Жизнь текла своим чередом и в жизни влюбленных наконец появилась та самая долгожданная идиллия. Работа и учеба вернулись в свои русла. Они старательно чередовали ее со своими нежностями. Энид кажется окончательно приняла мысль, что ее подруга встречается с директрисой, но от любопытных взглядов с широкой улыбкой волчицы скрыться не получалось, как они не старались. Уэнсдей продолжала свои посиделки в трио подружек с ненавистным чаем и вкусняшками, в лице ее, Синклер и Вещи. Но так же они не забывали про новоиспеченную троицу Лариса, Уэнсдей и Энид. Разговоры были менее откровенными, но не менее интересными. Ситуация с трупами подутихла, новых жертв не планировалось. Дни тянулись словно густой кисель. Долго и однообразно. И кажется наконец-то все хорошо, но хорошо не устраивало черную душу девочки с двумя косичками. Ей нужен адреналин, нужны приключения. — Ну, Уэнсдей, я же просила хотя бы посуду помыть… я сидела на работе до 11 вечера — говорила устало Лариса. — Прости, я забыла. Бытовуха тяжелым камнем водрузилась на плечи влюбленных, от прежней страсти не осталось и следа. Они жили по привычке, инертно. Работа, учеба, какие-то незначительные перепалки и вечером если повезет время только друг для друга. — Ларис, а где моя форма? — спрашивала младшая носясь по квартире. — Наверно там где ты ее бросила, дорогая — отвечала женщина нанося привычный макияж. Не сказать, что было все плохо. Было все как у всех. Как у любой пары у них были и взлеты и падения. Но вот только Уэнсдей не согласна была на это «как у всех» ей надо как у них. — Уэнсдей, что тут за бардак? — Мы вчера посидели с Энид. — А убрать ты не хочешь? — Я уберу позже, голова болит. И Лариса недовольная, но убирала все. Недосказанности и недомолвки копились, возвышая ещё один груз на их и так хрупкие отношения. Подростки это, итак, сложно, а когда пытаешься построить с ними какую-то личную историю это вдвойне сложнее. У них у обеих своенравный характер. Периодами бывало сложно, но они надеялись, что все переживут. Конфетно-букетный период закончился, а вместе с ним всепоглощающая страсть, так рьяно пылающая в их сердцах когда-то. Но как вновь разжечь этот огонь? — Ларис, я наверное неделю поживу с Энид… — осторожно пыталась поговорить та. — Хорошо. — Точно все хорошо? — Да, это же твоя комната — женщина постаралась натянуть фальшивую улыбку, но впервые это получалось плохо. Им обеим было тяжело. Они понимали, что чувства угасают. Нет, они не перестали любить друг друга. Просто любовь это тяжело и над ней надо работать. Они обе думали как же вернуть те времена когда чувства накрывали их словно цунами, как вернуться хотя бы на денек в те дни? Переезд к Энид проблем не решил, наоборот их добавилось еще больше. Они все реже виделись и их сердца окутывала тьма, они отдалялись. — Мам, как все вернуть обратно? Как снова жить как раньше? Мне скучно… Как будто жизнь утратила краски, как бы странно это не звучало, все серое, однотонное, пресное… — Дорогая, отношения это очень сложно, тем более в вашем случае… если хотите удержать страсть нужно ее постоянно подпитывать — эти слова давались Мортише с трудом, так как она все еще не могла смириться с их отношениями, но отношения с дочерью дороже. — Но чем их подпитывать? — Это можете знать только вы и никто более. Разговор с матерью ничего не дал, на вопросы ни на какие не ответил, но подтолкнул на определенные мысли. Вечером Лариса сидела в кабинете, вся заваленная работой. На столе красовались кипы отчетов в хаотичном порядке. Близился конец семестра, поэтому работы было хоть отбавляй. Тишину и шебуршание бумаг резко прервал телефонный звонок. — Академия Невермор — устало ответила женщина. — Директриса Уимс, здравствуйте, это участок шерифа Джерико. — Да-да, чем могу быть полезна? — Мы задержали вашу ученицу, не могли бы вы подъехать? — Да, конечно, выезжаю — женщина повесила трубку.