Полюбить тебя снова

Локи просыпается от невесомого прикосновения ко лбу, что поначалу кажется ему игрой воспаленного воображения, но, когда эта же рука касается его щеки, он с полной трезвостью осознает, что не спит. Это прикосновение дарит тепло и спокойствие — именно так всегда касалась его Сигюн. Локи в порыве отчаянной ласки накрыл холодные пальчики своей рукой, прижимая ее ближе к себе, желая хоть немного продлить это ощущение спокойствия, нежности. Он так отчаянно хотел, чтобы хоть кто-нибудь не боялся прикоснуться к нему, не испытывал к нему неприязни, просто был добр к нему и не видел в нем врага… — Отпустите, пожалуйста. Локи открывает глаза. Сверху на него озадаченно-смущенно смотрит Сигюн своими большими добрыми глазами. Про себя он подмечает, что на ней странная одежда: розовый топик с зеленой надписью и серые бесформенные спортивные штаны. Волосы, чего она никогда раньше не делала, убраны в хвост на макушке, и оттого ее черты лица острее и выразительнее, даже как будто бы худее, отмечает трикстер. Просьба звучит вновь. Нехотя Локи убирает руку и снова прикрывает веки. Тишина. Видимо, Сигюн сбита с толку. Однако через какое-то время она превозмогла смущение, страх и еще какое-то странное чувство и заговорила: — У вас общее недомогание, рваная рана в левой части корпуса, но неглубокая, да и регенерация происходит довольно быстро, поэтому обошлось без швов, небольшая лихорадка ввиду этого. Также ушибы головы, плеча и грудной клетки. Как вы себя чувствуете? — Скучал по твоему голосу, — тихо произнес Локи, не размыкая век. Сигюн откашлялась. Может, она ничего о Локи не помнит, да и о своей жизни в целом, но многие ее привычки остались неизменными. Например, собирать руки в замок, когда нервничает, что она и сделала сейчас. — И все-таки… — Жить буду, — заключил Локи и неожиданно поднялся. Сигюн быстро отскочила на пару футов и осталась стоять у журнального столика, на котором был разбросан всякий медицинский хлам. Локи обнаружил себя на бежевом мягком диване, очевидно, в гостиной, где было довольно уютно. Ноги коснулись мягкого светло-зеленого коврика. Со лба свалилась какая-то мокрая плохо пахнущая тряпка — компресс из трав, — на нем вместо рубашки много слоев бинтов, пластыри на руках, где особо глубокие раны, штаны, слава богу, на месте. Но выглядит он не лучшим образом. Да, в таком виде только девушек и соблазнять… Рука Локи вдруг потянулась к шее. К ужасу, цепочки с кольцом там не было, и он с нескрываемым страхом и нетерпением посмотрел на Сигюн. — Где моя цепочка? Девушка сначала замешкалась, но потом ее осенило. — А, с кольцом, да? — она опустила руку в карман и достала украшение. — Ночью вы не давали мне обработать рану и немного разбушевались — вот цепочка и порвалась. Сигюн неуверенно опустила Локи в ладонь цепочку с кольцом, и от его глаз не остались укрытыми свежие царапины на руке. — Прости, если навредил тебе. Не хотел. Она коротко кивнула. «Боится, — подумалось с досадой Локи, когда Сигюн обняла себя руками, как делала раньше. — Но и я тот еще кретин. Сам себя и закопал». Он сел и задумчиво начал крутить между пальцев кольцо, рассматривая уже в тысячный, наверное, раз знакомую ему руну и простой растительный орнамент. Локи знать не знал, что с ним сделается, если он потеряет его — последнюю настоящую частичку его жены. — Красивое, — коротко улыбнулась Сигюн. Локи криво дернул щекой, усмехнувшись. Какая ирония. — Моей жены. Глаза Сигюн потускнели. — Тор рассказал мне… Мне очень жаль. — А он сказал, как ее звали? — когда она качнула головой, Локи усмехнулся. Это было очевидно. — Нет? Кто бы сомневался. Сигюн. Он поднял глаза на девушку, чтобы проследить за ее реакцией. Ожидаемо на ее лице возникла озадаченность вперемешку с удивлением. Малость было даже интересно наблюдать, как Сигюн теряется в догадках. Локи продолжил: — У нее глаза цвета ранней теплой осени; веснушки на лице, причем на правой щеке больше; волосы цвета асгардского меда, а на ощупь как шелк лучших ткачей; незаметная ямочка на левой щеке при улыбке; маленький шрам на подбородке, полученный в детстве по неосторожности, когда она упала прямо на камень; созвездие родинок внизу живота… — Прекратите, — со смущением прервала его Сигюн. Только дурак бы не понял, что Локи описывает ее. — Я не ваша покойная жена. — Я бы не был так в этом уверен. Он встает. Сигюн начинает пятиться, и ситуация в башне Старка повторяется точь-в-точь. Вот только Локи не зажимает ее, а смотрит, пристально и болезненно. — Мы любили друг друга. Очень. А потом ты смертельно заболела. Чтобы спасти тебя, мой брат Тор и твоя сестра Син решили сделать тебя человеком. Так вышло, что и воспоминания у тебя тоже решили забрать, а мне, как и всем, сказали, что ты умерла. Я буквально похоронил тебя. Мне казалось, я не жил, пока не увидел тебя снова, живой. — Я могу быть просто очень похожей на нее, — она шагнула дальше. — Но я не она. — Ты не просто похожа, — усмехнулся Локи. — Ты и есть она. Если не хочешь верить, то просто задумайся. Просто попробуй вспомнить что-нибудь из прошлого! Ты наверняка чувствовала, что реальность расходится с твоими ощущениями время от времени. Чувства дежавю или фантомность… Ты можешь мне не верить, но факты говорят сами за себя. Кем, к примеру, была твоя мать? — Она занималась наукой, разрабатывала вакцины от болезней. — Чушь! Ты дочь богини Фрейи! — Моя мать — человек, — Сигюн произнесла это абсолютно спокойно, но сомнения уже начали сквозить в ее интонации. Она в самом деле помнила очень многое смутно, обрывками, будто этого никогда и не было. Одину некогда было вкраивать ей достоверные воспоминания. Локи был уже совсем близко, а Сигюн некуда было отступать совершенно. Позади только журнальный столик, упирающийся в икры. — Да? Тогда какой ее любимый напиток? Не помнишь? А цвет? Может, знаешь, во сколько лет она встретила твоего «отца»? Да нихрена ты не знаешь, потому что это все выдумка! Иллюзии! Как тебе угодно, в общем. Их никогда не существовало, как и тебя в человеческой форме. Пять лет назад ты была богиней, которую сослали в Мидгард!.. В этот момент Сигюн оступилась в последний раз и разбила бы себе голову, если бы Локи не поймал ее в полете, буквально в нескольких футах у журнального столика. Она от неожиданности вцепилась пальцами в его оголенные плечи, он же вполне невозмутимо балансировал на опорной ноге и одной рукой придерживал Юн за талию. Знала бы она, сколько раз падала, ему в руки в том числе, не была бы удивлена его быстроте реакции и спокойствию. В очередной раз было приятно прикоснуться к ней, почувствовать тяжесть ее тела, которая не была удручающей. В последнюю секунду Локи как будто бы увидел на дне глаз Сигюн нечто, чего там не было — вспышки осознания. Но и это прошло так же быстро. Прийти в себя их заставил телефонный звонок. Мобильник Сигюн заливался трелью уже продолжительное время, и она буквально заставила Локи отпустить ее, поставить на ноги и снова сесть на диван. Он наблюдал, как торопливо Сигюн осматривает окружение и как поднимает телефон с ковра — видимо, он упал туда, пока девушка отступала. — Я сейчас, — последнее, что Сигюн сказала Локи, когда приложила телефон к уху. — Привет. Хорошо, что ты позвонила. Я? Да посуду мыла, не слышала… Кстати… Я уже второй день до Лоу не могу дозвониться… У Локи прекрасный слух, и, даже когда Сигюн отходит к окну, как можно дальше от него, чтобы переговорить вполголоса, он слышит отчетливо каждое слово ее и Романофф по ту сторону провода — а уж что это была она, он не сомневался ни капли. И пытается придушить в себе ту волну ревности, которая накрывает его, стоит ему услышать о каком-то Лоу, о котором так печется вообще-то его жена. — Я не хотела говорить об этом по телефону… Давай встретимся, как раз нужно многое обговорить… — Что с Лоу? — настаивает Сигюн, и, когда она поворачивается боком, Локи видит ее сосредоточенно-хмурое выражение лица и как она в волнении прижимает костяшки пальцев к губам. — Лоу… — Нат несвойственно ей запнулась. — Лоу погиб при атаке Читаури. Сигюн молчит. Наташа на том конце провода тоже. Локи неотрывно наблюдает за ней, ее реакцией и чувствует укол вины под ребром. Он ведь стал этому виной, его слепая ярость, гнев и скорбь привели к тому, что он принес другим ту же боль — тем, кто этого не заслужил. А виновные в его бедах до сих пор безнаказанны. — Как это случилось? — шепчет она в трубку. — Убит одним из Читаури. Алебардой. Попало точно в сердце. Похороны назначены на пятницу на полдень. Адрес скину позже. Прости, что сообщаю такое по телефону… — Ничего. Я сама настояла, — заверила Сигюн. — Хочешь, приеду? Локи заметил, как девушка коротко посмотрела на него буквально в испуге, что их обнаружат. — Нет! То есть нет, я в порядке. — Хорошо, как скажешь. — Нат вздыхает. — Я позвоню еще вечером. — Да, хорошо. Сигюн отвернулась к окну, и Локи больше не видел ее лица, но догадывался, что счастья и радости там мало. Он поднялся. В момент, когда ей нужно было утешение, он сомневался, мешкался. Плечи Сигюн вздрогнули. Потом еще раз. Локи понял, что она давит в себе всхлипы, боль и горечь, которые разом обрушились на нее, обнимая себя руками. Он подошел к ней ближе и заметил в ногах Юн, на полу, несколько крупных прозрачных капель. — Он много значит для тебя? — осторожно спросил Локи, душа в себе ревность, которая сейчас совершенно была не к месту. Сигюн всхлипнула и поспешила приложить ко рту ладонь, чтобы хоть как-то сдержать рвущуюся наружу лавину. Потом вытерла глаза. — Он был моим другом. Когда я пришла в Щ.И.Т., он был одним из первых, кто отнесся ко мне по-дружески. Он был тем, кому я могла довериться, с кем могла поговорить, быть собой… Всхлипы дорогого ему человека заставили сердце Локи сжаться. Он не мог найти слов. Нашел бы, если бы это была его Юн, обязательно нашел бы, но сейчас это было гораздо сложнее, чем он предполагал. Он думал, что знал ее, но на самом деле от его жены осталась только оболочка. На деле же Сигюн стала другим человеком. Но что-то же в ней должно было остаться? Что-то, что Локи полюбил в ней? Локи осторожно опустил руку на ее плечо, чуть сжал его. Сигюн не сопротивлялась, позволяя утешить себя. Казалось, то, что он сейчас скажет, окажет значительное влияние на их отношения. В этот раз подбирать слова нужно с особой осторожностью. Но удача упорно отворачивалась от Локи. Или же он сам отворачивался от нее. — Когда тебя не стало… И это стало последней каплей для Сигюн. Сегодня уж точно. — Хватит. — Не выдержала она, развернувшись. На ее лице вперемешку со скорбью отчетливо читался и гнев. — Прекратите. Я не ваша жена. Даже если я и была ею когда-то, то сейчас нет. Вы не можете делать меня ответственной за ваши чувства. Я не знаю вас. Не люблю. Сигюн с полной уверенностью намеревалась уйти куда-нибудь в комнату или ванную — да просто исчезнуть куда-нибудь с глаз долой, — но Локи перегородил ей путь, взял за плечи и жадно уставился в глаза с неким безумием. — Мы любили друг друга больше жизни. И я никогда тебя не отпущу, слышишь? Ни за что. Даже если ты ничего не помнишь. Сигюн сбросила его руки со своих плеч и отошла дальше, выставив руку и предупреждая этим, чтобы он к ней не подходил. Она тяжело и быстро дышала, неотрывно глядя на Локи жалобно-неприязненным взглядом. Видеть ее слезы было больнее всего, особенно сейчас, когда его действия стали тому причиной. Локи почувствовал себя ослом. — Юн… — осекся он. — Достаточно. Я приготовлю вам завтрак, дам необходимое, а потом вы уйдете. Я не хотела вам этого говорить, но вы особо опасное лицо для нашего мира, вам опасно находиться здесь, как и мне рядом с вами, не говоря уже о том, что вы находитесь под моей ответственностью сейчас. Я не желаю вам зла, но и сама не хочу пострадать. — Я никогда не причиню тебе вреда. — Но ты уже причинил вред моим близким. А значит, и мне. — Он видел страх и непонимание в ее глазах, и ему было нестерпимо больно, что теперь она смотрит на него только так. — Ты все твердишь, что мы любили друг друга… Но знаешь, если ты был таким же, как и сейчас, — саморазрушающимся и разрушающим все вокруг себя, — то я не знаю, во что я верила, на что надеялась. Лицо Локи вытянулось от удивления. Не ожидал он, что она сделает ему больно так просто. Локи не нашел, что на это ответить. Она была права. На его руках кровь сотен, если не тысяч людей, даже если он убил их не сам. Все его действия привели к тому, что кто-то пострадал. И в итоге под удар попала и она — последний человек, которому он хотел навредить. Он с остервенелым видом наблюдал, как Сигюн неловко хозяйничает на кухне, как неумело бьет яйца, как режет овощи. Локи криво ухмыльнулся. Все-таки если последние полторы тысячи лет она не появлялась на кухне, то вряд ли за пять каких-то лет сможет научиться хорошо готовить. Но Локи молча и без промедлений съел все, что Сигюн ему дала: яичницу с помидорами и тосты с джемом и соком. Даже эти крохи внимания были для него значимее всего на свете. После она пропала в своей комнате почти на десять минут и вернулась уже с какой-то одеждой, предназначавшейся, по-видимому, Локи. То были спортивные серые штаны и широкая черная футболка. Она не знала, что боги и полубоги практически не мерзнут, поэтому принесла еще и темно-серого цвета толстовку. — Спасибо. — Он принял вещи из ее рук, и их пальцы соприкоснулись на короткое мгновение. — За все. Сигюн опасливо кивнула, и Локи не винил ее за несговорчивость и даже за нежелание контактировать с ним. Она не святая, чтобы прощать все всем и сразу. Только если в глазах Локи таковая. — Деньги. — Юн положила несколько крупных купюр на стол. — Хватит на несколько ночей в мотеле и небольшое пропитание. Локи кивнул. После начал разворачивать принесенную одежду. Боль от нанесенной копьем валькирии раны дала о себе знать, стрельнув прямо в грудь, под сердце. Он зашипел и болезненно согнулся, потом схватился за бок рукой. Казалось, если он вдавит рану внутрь, она будет меньше болеть. Но так только казалось. Сигюн молча помогла ему одеться. Один знает, о чем она думала в тот момент; был ли ей противен Локи или безразличен. Может, она его ненавидела. Он не знал. А спрашивать боялся. Да и смысла не было. Особенно сейчас. Он явно не получит тот ответ, который так жаждет услышать. — Спасибо, Сигюн. — Он проговорил ее имя и посмотрел девушке в глаза, надеясь найти там что-то знакомое. — Не стоит. — Она спрятала взгляд. Видимо, не хотела, чтобы он пытался подобраться ближе. — Если что-то еще нужно… — Нет, — перебил Локи, — этого достаточно. А другого… другого ты мне дать не можешь. Он болезненно улыбнулся и рассеянно сунул смятые купюры в карман — деньги ему в самом деле были не нужны, он просто взял их, потому что она дала. Потом побрел к выходу. И снова им нужно расстаться. Локи всю жизнь думал, что их может разлучить только смерть. Но теперь он начал в этом сомневаться: оказывается, существовали тысячи причин, по которым они не могли быть вместе. Он перешагнул за порог. Повернулся. Ему хотелось запомнить лицо Сигюн как можно надольше — даже такое расстроенное, рассеянное и заплаканное — лишь бы запомнить и никогда не забывать. На случай, если они все-таки больше не встретятся. — Я надеюсь, ты сможешь меня простить. — Я бы хотела в это верить. — До свидания, Сигюн. — Прощайте. ㅤ