Refrain

~ʘﮦ~ѻ~ﮦ~ѻ~ﮦʘ~ — Всё будет хорошо, — Шелли грустно улыбается, глядя на побледневшую от озвученного диагноза мать. Доктор за спиной герцогини отворачивается и выходит, давая ей остаться наедине с дочерью — осознать, принять. Он профессионал в своём деле, он знает, что кроется за каждым таким «хорошо». Ему горько — как и при любом неизлечимом случае с неизбежно смертельным исходом. Ему горько, но ещё горше будут лекарства для леди Рейнсворт. Не спасающие — лишь облегчающие боль. (Спасти её — увы! — не сможет уже ничего). — Всё будет хорошо, — думает Шелли, глядя на подбежавшую дочь в пушистом одуванчиковом венке. Шерон ещё не знает. Она просто рада, что мама вышла погулять на солнышке с ней, Реймом и братиком Зарксом. Она сама маленькое солнышко — Шелли разрывается между нежеланием видеть, как гаснет её яркая улыбка, и желанием быть в этот момент рядом, утешая. — Всё будет хорошо, — твёрдо говорит Шелли опустившемуся на колени Зарксису. Она не встаёт с постели уже неделю, но он только сейчас узнал, что это не затянувшаяся простуда. — Сколько… осталось? — его голос снова такой, как когда он услышал о судьбе несчастных Синклеров. Шелли знает, что ему будет больно слышать срок — невероятно, невозможно маленький, но молчать об этом дальше как-то неправильно. — Несколько месяцев, Кевин, — она старается улыбаться, правда старается. Вместо ответа он прижимается лбом к её руке. — Всё будет хорошо, дядюшка Руфус, — Шелли так непривычно видеть тоску в обычно лукавых чёрных глазах герцога Барма. — Конечно, — говорит он и садится на постель рядом с ней, — Безусловно будет. Кстати, я связался ещё с одним врачом с моей родины. Он прибудет через два дня. Там медицина гораздо лучше, чем здесь, так что… Может быть… — Спасибо вам. Как тот контрактор? Поймали? — Шелли переводит тему. Немного неуклюже, слишком открыто, но… Ей так не хочется снова говорить о врачах. — Поймали, — герцог понимающе кивает, — Ценный оказался ресурс, от него нашли ниточку к целой секте, где людей, потерявших смысл жизни, либо скармливали цепям, либо заставляли заключить контракт. Накрыли всех, так что не переживай. — Это отличные новости, — Шелли счастливо улыбается, — Мир стал немного чище. — Да, отличные… Выходя из комнаты, Руфус Барма в который раз за прошедшие три недели не сдерживает тяжёлого вздоха. — Всё будет хорошо, — Шелли качает головой, слушая рассказ дочери о том, как прошло знакомство с наследником Безариусов. Газеты пестрят заголовками об исчезновении юного Оза прямо с недавней церемонии совершеннолетия. Единственный свидетель произошедшего — до смерти перепуганный лучший друг именинника — рассказывает о людях в алых плащах и проходе в Бездну. Шерил нанимает дополнительную охрану — кто знает, за кем из детей придут в следующий раз? Шерон мотает головой и отказывается верить. Она не понимает, она видела смущённого, но улыбчивого Оза буквально за полчаса до трагедии. Ей трудно осознать смерть кого-то знакомого — она не помнит ни отца, ни деда. Шелли боится представить, что будет, когда скрывать от дочери истинный исход болезни станет невозможно. Конечно, однажды этот момент всё-таки наступает. — Но ведь всё будет хорошо? Всё будет хорошо, правда? Шерон оглядывается по сторонам, ищет подтверждение хоть в чьём-нибудь взгляде. Зарксис опускает голову. Шерил отводит глаза. Шелли думает, что это по-прежнему ужасно — видеть, как горько и отчаянно плачет её золотое солнышко. Руки, такие отвратительно слабые, сами поднимаются обнять. От ласкового жеста Шерон захлёбывается рыданиями ещё больше и бессильно опускается рядом, утыкаясь лицом в одеяло на коленях у матери. Шелли гладит её по голове, стремясь запомнить каждое прикосновение. Вряд ли ей когда-то пригодится эта память, но всё-таки… — Всё будет хорошо, — мягко говорит она, будто напевает колыбельную, — Всё будет хорошо, моя маленькая. Зарксис сжимает кулаки, явно впиваясь ногтями в самую мякоть ладони, и отрывисто кивает в ответ на блестящий от непролитых слёз взгляд своей леди. Он давно уже принял Шерон как собственную дочь, пусть даже герцогиня и готова признать его лишь названым братом внучки. Шерил пытается улыбнуться, пытается сохранить видимость обнадёживающего спокойствия — то, что всегда так хорошо удавалось Шелли — но всё же сдаётся. Белый кружевной платок в кои-то веки используется по назначению, а не просто для красоты. — Кевин… Зарксису достаточно одного звука, чтобы оказаться рядом с постелью. — Леди? — и совершенно непонятно, чего в его голосе больше, нежности или отчаяния. Это тоже больно — знать, что сердце любящего её человека в который раз обречено быть разбитым. Шелли жестом просит его наклониться чуть ниже. — Я верю в тебя, мой хороший, — к сожалению, эти слова — всё, что она может ему дать, — Ты сильный, ты обязательно справишься. Только прошу, пообещай мне, что не будешь делать глупостей, как бы больно тебе ни было. Ради меня, ради нашей семьи… Я очень хочу, чтобы ты жил дальше, чтобы все продолжали жить и были счастливы. Это моё самое заветное желание. Пожалуйста, пообещай мне, что постараешься исполнить его. Дорогой мой славный рыцарь… Зарксис закрывает глаз. — Я обещаю, — тихо-тихо говорит он. Тогда Шелли целует его в лоб. — Не беспокойся, всё будет хорошо, — шепчет она и улыбается, — Со мной или без меня… Она правда верит в собственные слова. С ней или без неё, всё равно останется Шерон, останется Зарксис, останется Шерил. Останется дядюшка Руфус, останется Рейм. Пандора будет по-прежнему ловить контракторов-убийц, одуванчики снова расцветут, солнце выйдет, весна наступит. Всё будет хорошо.