Любопытство и его последствия

Самое страшное, что могло произойти с Люмин, пока она находилась в заброшенной лаборатории рядом с Дотторе, уже произошло. Девушка увидела в этом сумасшедшем — человека, и испугалась. Теперь она уже не сможет так легко сразиться с ним, когда настанет время. И это пугало. Пугало то, что он не просто псих, а человек, который так же как и она может устать, захотеть есть или почувствовать необходимость в тактильности. Последнее вполне вероятно было больным местом для Второго Предвестника, потому что он жёстко себя контролировал, когда дело касалось прикосновений во время осмотра… Дотторе не позволял себе ничего лишнего, но было видно, что он хотел. Хотел коснуться ее открытых участков кожи, но вне лечения, это было невозможно, врачебная этика и все такое, а после Путешественница избегала его. Люмин вообще вела себя максимально отстраненно, стараясь не открываться слишком сильно. Но ее наблюдательность играла с ней плохую шутку. Порой она чересчур внимательно наблюдала за Вторым, подмечая те детали, которые не стоило делать центром своего внимания, например в задумчивости скользящий язык по чувственным пересохшим губам, прикосновение к сережке или чуть более нервное сжатие бедра сквозь брюки идеальными тонкими пальцами, что медленно перемещались от паха до колена. Когда доктор не был занят исследованиями, записями или работой с микроскопом, где требовалось много концентрации, его жажда прикосновений выходила на первый план. И девушка все это невольно замечала, ощущая себя тем самым человеком, который подглядывает в замочную скважину то, что не предназначалось чужому взгляду. Дотторе в такие моменты выглядел очень притягательно и эротично, даже с учётом, что Путешественница никогда не была падка на мужскую красоту. Если б Люмин знала, что не она одна следит, то смотрела бы не так явно, ведь все ее желания отражались в ученом, как в зеркале. Он копировал ее, непроизвольно конечно, но из-за этого эмоционально они становились только ближе. — Можешь смотреть не так внимательно, — однажды сказал мужчина, расстегивая несколько пуговиц на рубашке. Люмин дернулась от неожиданности. Как он узнал, если сидит спиной? И получила ответ, на незаданный вопрос: — Я чувствую, как твой взгляд сверлит мою спину и жжет бедро. Девушка отвернулась, а Дотторе наоборот развернулся в ее сторону, окидывая сидевшую в кресле Люмин с ног до головы. Он бы соврал, если б сказал, что не считает ее привлекательной, не только, как образец для экспериментов, но и как женщину, для утоления низменных инстинктов. Она была красива: высокая грудь, округлые бедра, мягкие черты лица и молочная кожа. Многие бы ему позавидовали, если бы она действительно была его. На самом деле, Дотторе сам бы себе завидовал. — Эй, Путешественница, скажи, почему ты отказалась вступить в Фатуи? — мужчина сложил руки на спинке стула, пристально следя за сменой эмоций на лице девушки. — Разные понятия о том, что можно, а что нельзя, — ответила Люмин, повернув голову в сторону Дотторе, из-за чего непроизвольно столкнулась с ним взглядом. Она потерялась в этих спокойных, но тем не менее потемневших глазах. Предвестник буквально выжигал свои права на нее внутри, одним лишь взглядом. — И все? — усмехнулся мужчина. — Для меня этого достаточно. — Какая жалость, форма Фатуи на тебе бы прекрасно смотрелась, особенно одежды зеркальной девы, — хитро улыбнулся Второй и отвернулся, возвращаясь к работе. Люмин неожиданно для себя, почувствовала одиночество. Это было странно и грустно. Девушка в задумчивости нахмурила брови, пытаясь понять саму себя, а с губ непроизвольно сорвалось имя: — Зандик. — Что? Путешественница была шокирована собственным поступком, поэтому не могла найти, что сказать, а Дотторе обернувшись ждал, улыбаясь, как обычный человек, мягко и спокойно. — Мне жаль, что мы можем быть только врагами. — Мне тоже, Люмин, — сказал мужчина и добавил, — Но никто не знает как повернется жизнь, может однажды мы будем сражаться спина к спине. — Может, — согласилась девушка, касаясь своих губ кончиками пальцев, чем вызвала у доктора голодный взгляд, что следовал за каждым движением ее руки. Чего же она хотела на самом деле?