После новости о главном событии, знаменующим собой окончание текущего года, каждый уголок Хогвартса меньше чем за полдня наполнился волнительной и одновременно весёлой суетой предстоящего бала. Теперь внутри стен школы больше говорили о нарядах и танцах, нежели о приближающихся каникулах и скором отъезде домой. Многие студенты уже разбились на отдельные пары для репетиций и бала, ибо по правилам этикета не рекомендовалось танцевать больше двух танцев за раз с одним и тем же партнёром, а приветствовалась его смена на других. Таким образом, любой юноша мог заранее пригласить на тот или иной танец интересующую его девушку, а та заранее знала, на какие танцы она уже приглашена.
Всё утро и полдень Изабель слушала и впитывала в себя мелькавшие в замке разговоры, с благоволением наблюдая за летающими по коридорам совами с пригласительными. Внутри она чувствовала тревогу, но и та не была лишена изящества и больше казалась воздушной, когда она мысленно представляла себя вальсирующей в руках Себастьяна под нежную громкую музыку, а не неслась со слизеринцем вскачь от заклятий, сыплющихся градом на их головы во дворе Часовой башни.
Ещё на занятиях она написала родителям письмо с просьбой выслать ей денег на бальное платье или сразу прислать готовое, но не знала, как его отправить. Долгое время она грела его в кармане мантии, надеясь, что вечером во время общего собрания с деканом в гостиной, сможет на несколько минут незаметно прошмыгнуть в свою комнату, чтобы не столкнуться там с Рейес и остальными соседками, пока главная спорщица не остынет, но и тут её ждал провал. Во-первых, собрание вышло коротким, во-вторых, декан Слизерина говорил быстро, особо не задерживаясь на правилах, которые, по его мнению, все и так должны были знать. Там, где до разговора об этике и особых приглашённых гостях присутствовало восторженное настроение, оно резко стало тревожным.
Впрочем, кого-кого, а Имельду с присущей ей маститостью этим было не напугать. Девушка, что активно внушала другим своё превосходство, находчиво и уверенно рисовалась своими знаниями о бальных правилах, желая с самого начала показать остальным, кто достоин идти в первой паре танцующих. Оминис же, напротив, скромно молчал у стены и, кажется, надеялся слиться с нею, если вдруг его фамилия прозвучит в речи декана совместно с Рейес. Что же касается Себастьяна, то лицо слизеринца не выражало явного интереса к теме, но, увидев переживания Изабель, он решил попытаться успокоить подругу и предложил ей поговорить наедине, когда все студенты разбредутся по своим спальням после собрания.
— Поверить не могу, что ты так волнуешься, — говорил с ухмылкой он, когда они вдвоём поднимались из просторного зала с камином в залу поменьше, в которой на самой вершине в обилии яркого света стояла статуя Архитектора школы. — Ты ведь за один год наверстала пятилетнюю учёбу в Хогвартсе, забыла? Неужели думаешь, что не обучишься каким-то там танцам?
— Дело не только в этом. Ты ведь слышал декана. К нам приедут важные гости, и мы должны оказать им хороший приём. Что если я сделаю что-то не так и испорчу всё впечатление?
— Брось, Иззи. Зная нашего директора, приглашёнными могут быть только какие-нибудь старые студенты Хогвартса, либо его бывшие преподаватели.
— И с чего ты так решил?
Он потянул с ответом и как-то снисходительно усмехнулся, будто она о чём-то забыла, затем ухватился за краешек девичьего локтя и завернул за угол, где тут же откинулся на кресло, а она заняла место рядом с ним на уголке дивана.
— Подумай, кто ещё сможет прибыть сюда, когда на носу перенесённый с прошлого года чемпионат по зельям? Нееет, я больше, чем уверен, что с одними лишь танцами нам на балу будет смертельно скучно!
— Звучит так, будто у тебя уже появилась идея, как это исправить.
— Пока это лишь мысль, но да, так и есть, — он сложил пальцы в виде треугольника на животе и, чуть откинув голову к изголовью кресла, взглянул ей в глаза, — только сперва нам нужно дождаться полуночи, пока все гости и учителя не уйдут.
— Ладно, а что насчёт смотрителя бала? Декан говорил, что за нами будут постоянно наблюдать, а в большой толпе
Дезиллюминационное заклинание вряд ли сделает нас незамеченными. Нужно придумать что-то другое, — Изабель часто удивлялась, как быстро она подписывалась на каждую идею Себастьяна. Кажется, со временем это стало выходить почти машинально. Ей было достаточно одного его взгляда, одной искры в нём и той очаровательной улыбки с хитрецой, обещающей что-то интересное, чтобы встать и тут же пойти следом за ним.
Слизеринец ничего не ответил и поддался ближе. Жестом руки он велел брюнетке склониться в свою сторону, после чего спрятал лицо за ладонью от живых картин, что висели за ними, и тихонько поведал девушке о сонном зелье. Изабель замерла больше от их близости, чем удивилась его идее. Голова её опустела, когда та самая хитрая и смелая улыбка медленно отпрянула от неё назад, складываясь в обычную дружелюбную линию. Хотела бы она вернуть её, рассказать Себастьяну о том, что чувствует, но пальцы до скрежета вцепились в подлокотник дивана, а на лице не дрогнула ни одна мышца.
Сэллоу ничего не заметил, но как-то странно дёрнул бровью, когда её глаза непростительно долго для друга задержались на нём. Придя в себя, она тут же встрепенулась, возвращаясь обратно к теме:
— Ай-я-яй, Себастьян! Ты понимаешь, что небо недолго будет хранить тебя от проблем и Оминиса?
— Нас, — с улыбкой поправил подругу Сэллоу, и сердце её снова воспарило и поднялось вместе с уголками губ. — Твоя помощь мне тоже пригодится.
— Тогда нам стоит обговорить все детали, но не здесь.
Она первая поднялась на ноги, и сургучная печать от забытого в кармане мантии письма легонько ударилась об грудь. Вспомнив об упущенной отправке, девушка тут же поджала губы и тяжко выдохнула, закрыв глаза.
— Что случилось? — остановился возле неё парень.
— Вспомнила, что забыла отправить письмо родителям. Похоже, придётся сделать это завтра между уроками, чтобы не…
Она растерялась от его приближения и совсем не отфильтровывала мысли. К счастью, удалось закрыть рот прежде, чем сказать что-то ещё, чего она не намеревалась говорить. Себастьян поднял брови, но она не смогла понять его лица, в то время как быстро разобрался, в чём дело:
— Что? Не столкнуться с Имельдой? — она подняла глаза и долго посмотрела на него. Он понял всё без слов и будто остолбенел. — Погоди, так ты на полном серьёзе говорила, что не будешь ночевать в комнате? Но куда ты пойдёшь? В крипту?
— Нет, у меня есть место получше.
Он с переживающим видом сложил руки на груди и задумался. Она же, в свою очередь, серьёзно заразмышляла над тем, чтобы выбрать время и показать Сэллоу свою выручай-комнату, в которой, по её мнению, почти поселилась Свитинг.
— Ты уверена, что будешь там в порядке?
— Да, не волнуйся, это всего на одну ночь. Пусть Рейес немного остынет.
Он, казалось, выдохнул весь воздух, который был в лёгких, а затем то ли с восхищением, то ли с добрым сочувствием взглянул на брюнетку перед собой:
— Ты слишком добра… даже к ней, — на последнем он сделал заметный, очень убедительный акцент, а затем мягко, но метко добавил: — Увидишь, настанет момент, когда ты совсем измотаешься и начнёшь платить мне, чтобы я отказывал другим за тебя.
— Ты?
— А есть кто-то ещё, кто отлично подошёл бы на эту роль?
— А ты что видел меня с кем-то другим в последнее время? С кем-то, кто также легко согласился бы пойти на бал с такой неумехой, как я, потому что она главная соучастница всех его последних преступлений?
Она говорила шутя, но обида скребла душу. Прошло уже полдня, а ей так и не пришло ни одного приглашения. Складывалось стойкое ощущение, что весь Хогвартс слышал о её ссоре с Имельдой и не хотел выглядеть нелепо на балу вместе с ней. Вот и помогай после этого другим.
Себастьян лишь покачал головой. Пусть он и улыбался в этот момент, но так и не смог позволить себе пошутить в её адрес. Когда же Изабель заметила, что он пытается подобрать слова, чтобы поддержать её, ей стало неловко, и она поспешила сменить тему:
— Давай оставим это, мы ведь собирались поговорить о плане. Идём.
Она хотела пойти к выходу из гостиной, даже спустилась на пару ступенек по лестнице, но следующие слова Сэллоу заставили её остановиться и повернуть назад:
— Давай проверим?
— Проверим что?
— Действительно ли ты такая неумеха, какой себя считаешь?
От неожиданности она склонила голову.
— Сейчас?.. Прямо здесь?..
Себастьян не дал ей времени собраться, подошёл к верхним ступенькам и протянул к ней руку. Она немного разнервничалась, не ожидая, что этот момент настанет так скоро.
— Почему нет? Если потанцуешь немного сейчас, на первой репетиции будет не так страшно.
Ох, Мерлин, а ведь он прав, только… с его улыбкой не воображать себе лишнего трудно. Себастьян смотрел на неё, и его взгляд, казалось, искал её душу. Сердце девушки совершило кульбит, и она быстро опустила глаза, позволив ему помочь ей подняться обратно наверх, а затем отвести себя в угол, где стояло пианино и другие музыкальные инструменты.
По пути она обвела взглядом территорию — вокруг было почти пусто: несколько живых картин на стенах и всего два слизеринца, которые сидели в другой части гостиной у камина и ели сладости, а затем скрылись из виду, стоило им с Себастьяном оказаться на месте.
Вдали от лишних глаз стало чуточку комфортнее, но волнение никуда не улетучилось, а лишь возросло, когда Сэллоу остановился лицом к ней и расцепил их руки, чтобы помочь девушке избавиться от мантии.
— Она будет мешать, — пояснил он, в то время как она, ощущая себя крайне неуютно, переступила с ноги на ногу.
Мерлин! Нужно было взять себя в руки и избавиться от этих странных и непривычных ощущений, которые заставляли её смотреть на его пальцы, пока он разбирался с маленькой застёжкой в области груди, а лучше сделать всё самой.
Пока она нервничала, Сэллоу благополучно откинул её мантию на диван, что стоял поблизости, а затем добавил к ней свою. Коулман попыталась не воспарить от вида его крепкого телосложения в серо-зелёной форме, но несколько бабочек встрепенулись в её животе, когда он, достав палочку, взмахнул ею и произнёс короткое заклинание, от которого пианино заиграло приятную и медленную мелодию.
— Да не волнуйся ты так. Увидишь, после моего обучения любой парень после бала будет готов броситься к твоим ногам.
— Ха-ха. Кто бы знал, что твои таланты настолько могущественны.
— Боюсь, даже я не могу оценить, насколько это так.
Он больше ничего не сказал и отвесил ей безмолвный поклон. Она ответила ему также любезно: почтительно присела и развела руки в стороны, будто придерживая края воображаемого платья. Себастьян шагнул к ней и положил правую ладонь чуть ниже её лопатки, другой переложил её левую руку себе на плечо.
— Начнём с простого вальса. Держи спину прямо и чуть откинутой назад, — он подтянул её корпус ближе к себе, от чего её поясница тут же прогнулась ему навстречу. — Вот так. Теперь медленно следуй за моими шагами по воображаемому квадрату, вторые руки нам пока не нужны. Готова? С левой ноги шагаешь назад.
Изабель крепче ухватилась за плечо Себастьяна и, не смотря на него, а лишь себе под ноги, неуверенно начала переставлять их в указанные позиции. Не размятые косточки начали трещать уже через пять минут, но она этого будто не замечала, концентрируясь лишь на собственных движениях и крепкой руке, что уверенно удерживала её талию и плавно тянула следом за собой по квадрату. Они двигались медленно, следуя негромкому счёту Себастьяна, а не музыке, что была лишь расслабляющим фоном, периодически сталкивались друг с другом в начале, прежде чем их движения наконец синхронизировались, доставляя обоим радость и удовольствие от танца.
Всё это время девушка смотрела на Сэллоу только, когда он не смотрел на неё. Лицо его было так близко, что она могла пересчитать веснушки на его щеках, разглядеть своевольный изгиб губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась чуть вперёд с решительным видом.
— Ты хорошо справляешься, теперь чуть ускоряем темп. Смотри на меня, а не на ноги, иначе закружится голова, — предупредил слизеринец.
Она кивнула, и взгляды их встретились. Изабель даже не поняла, что произошло, когда, повернув к нему голову, она взглянула в его тёмные бездонные глаза. Она, казалось, утонула в них и, не в силах отвести взгляд, растерялась, случайно наступив ему на ногу. Сэллоу снова сбился со счёта и остановился. Губы его тут же дёрнулись в усмешке. Затем свободная рука слизеринца взяла её правую ладонь и плавно отвела её в сторону, легко сжав.
— Тебе неловко? — спросил он и снова закружил её в танце.
— Немного.
— Почему? Вальс — танец не сложный, главное привыкнуть к контакту с партнёром и почувствовать музыку. Поворот!
Он резко покружил подругу на месте, заставив ту взвизгнуть от неожиданности, после чего с довольной улыбкой притянул её обратно к себе. Изабель улыбнулась и фыркнула, пытаясь сдуть с лица мешающуюся прядь волос и одновременно продолжать двигаться переставным шагом.
— Просто за последний год я не привыкла быть в отстающих, но… это не единственное, что вызывает во мне беспокойства.
— Тогда выкладывай.
— Скажи, ты правда не против открывать бал со мной? Кажется, я немного надавила на твоё решение утром, ещё и Оминис повёл себя как-то странно.
Парень престал считать ритм. Бровь его нервно дрогнула, когда он, услышав имя друга, бросил взгляд на брюнетку.
— Всё в порядке, Иззи. Ты была права. С кем ещё мне пойти, как не с соучастником своих преступлений? А что насчёт Оминиса, то я тоже волнуюсь за него. Не хочу бросать его и веселиться в одиночку, понимаешь?
— Разве он не ясно сказал, что не хочет идти.
— Поэтому я и хотел попросить тебя поговорить с ним. Только ты способна убедить его пойти.
— Прости, Себастьян, но я больше чем уверена, что он опять скажет мне, что я лезу не в своё дело.
— Тебе не скажет.
— Брось. Почему ты так в этом уверен? Тогда, в Фелдкрофте, он… — она оборвала свою речь, вспомнив о тайне Мракса, которую обещала не говорить никому, и в первую очередь это касалось Сэллоу.
Себастьян остановился:
— Выходит, ты помнишь всё, что было в Фелдкрофте? Что тогда между вами произошло?
Изабель на секунду опешила, а затем опустила глаза в пол. В уме сразу всплыли слова Себастьяна, которые тот обронил при их встрече с сестрой. Это была короткая фраза, возможно, не имеющая серьёзного значения со стороны, но представляющая особую ценность для обоих близнецов. В тот день Анна была немного расстроена тем, что Себастьян не смог приехать к ней в Фелдкрофт на прошлых выходных, и смутно предположила, что, как и раньше, дело заключалось в какой-нибудь девушке, но Сэллоу уверил её в том, что пока она не выздоровеет, он будет рядом с ней.
«Мне очень приятно, но не стоит так за меня переживать, правда», — ответила ему сестра, а потом перевела странный взгляд на Изабель, и с этого момента в их отношениях что-то надломилось.
Многие считают, что не стоит ревновать к братьям и сёстрам, но у Себастьяна, кажется, развился братский комплекс. Он принял на себя ответственность за жизнь Анны, когда вытащил её из подвала их старого дома, заполненного ядовитым газом, из-за которого погибли их родители. Затем эта связь упрочнилась ещё больше, когда гоблины ворвались в дом их дяди в поисках какой-то древней реликвии и наслали на увидевшую их девушку проклятье, заставившее её страдать от таинственной изнурительной болезни. Прошло несколько лет, а Себастьян так и не смог простить себя за то, что его тогда не было рядом.
Восстановление Анны шло очень медленно. Сильные спазмы в теле удалось уменьшить благодаря помощи главы больницы Святого Мунго, что из-за редкости заболевания сделал запрос в Ирландию. Именно там находилась больница, что специализировалась на тёмных проклятиях, и именно оттуда спустя полгода им прислали первый экспериментальный образец зелья, способного обратить действие гоблинского проклятия. Оно помогло, но отчасти совсем немного. После этого их снова попросили подождать.
По рассказу Оминиса Себастьян тогда был готов не только сам отправиться в Ирландию, но и на костре сгореть, если это понадобилось бы. К счастью, Анна остановила его, сказав, что лучшее, что он может ей дать — это проводить с ней время, поэтому каждые выходные парень старался проводить в Фелдкрофте. Анне от этого становилось чуть лучше и гораздо спокойнее, ведь она знала, что в определённый день её брат снова будет рядом с ней.
Зная всё это, Изабель чувствовала угрызения совести. Подсознанием она понимала, что ревновать к члену семьи глупо, особенно если тот болен, но в душе она мечтала хоть о капельке такого же трепетного тепла и внимания к ней самой. Поэтому весь тот день она вела себя отстраненно и позволила себе напиться, пока дружное трио Слизерина играли в плюй-камни, которые она терпеть не могла, но не призналась в этом из вежливости.
Что же касалось Мракса, то она была благодарна ему. Ведь если бы из дома вышел не он, а Себастьян, то она наверняка бы призналась ему и получила отказ, и дружба между ними испортилась из-за её неуместных чувств.
Мда. Похоже ей стоило признать, что в каком-то роде разговор с Оминисом даже стал немного полезен — парень, сам того не ведая, успокоил её, — пусть ей до сих пор было некомфортно перед ним за те посиделки на его плече, пьяные объятья и местами угрожающий тон.
Решив забыть обо всём этом, она вернулась к разговору с Себастьяном о Мраксе:
— Мы всего лишь немного повздорили, вот и всё, а потом он помог мне дойти до вашего дома.
— Слабо верится. Я же видел, как вы держались с ним за руки. У него улыбка до ушей была.
Слизеринец сложил руки на груди, и Изабель захотелось выяснить, что именно заставляет его постоянно говорить о Мраксе, чтобы перестать зацикливаться на этом. С этим желанием она поддалась вперёд и, положив руку ему на плечо, негромко спросила:
— Мне кажется, или ты сейчас ревнуешь?
Задумчивость и удивление Себастьяна позволили продлить мгновения физического контакта, возникшего благодаря ей самой, и пройтись ладонью по его плечу.
— Я не ревную, — не сразу заметил её касание парень, — но я всегда хотел, чтобы вы хорошо ладили друг с другом. По-настоящему.
— Поэтому ты хотел, чтобы я репетировала с ним?
— Да.
Взгляд Сэллоу наконец остановился на её руке, но не успел он заподозрить ничего странного, как Изабель тут же добавила:
— Выходит, ты обманул меня, и дело вовсе не в том, что у него есть хорошие навыки танцмейстера?
Парень коротко усмехнулся, ответив: «как знать», после чего взял девушку за руку, а другую положил ей на талию.
— Мы сильно отвлеклись. Может, продолжим? В этот раз попробуем научиться попадать под музыку.
Изабель почти уверенно кивнула, хотя внутренне подрастерялась. Мысленно считая раз за разом, снова и снова, и на каждый раз делая шаг, они начали танцевать. Каждое движение вперёд-назад теперь сопровождалось неуверенными шагами. Себастьян не хотел напирать на неё резкостью, а Изабель старалась вовремя отрывать пятки от мраморного пола, чтобы успеть на поворот.
Музыка играла для них ритм «раз-два-три», и девушка, кружащаяся в объятьях слизеринца, слегка изгибала спину в его руках. Они сделали ещё поворот. Затем ещё, и ещё, пока не добились нужной синхронности и пространство вокруг них не сузилось до них двоих. Топот рыцарей, стоящих в своих нишах, перешептывание живых портретов между собой и тихая музыка фортепиано, что отражалась от камня подземелья слабеньким эхом — все эти звуки теперь плыли вместе с ними, в то время как они всё кружились, скользя носком к носку по полу гостиной.
Изабель чувствовала, что вот-вот воспарит вместе с Себастьяном, и мысленно надеялась, что бал всё-таки расшевелит в нём чувства к ней, но парень готовил для неё и Оминиса другие сюрпризы.
Следующим утром Изабель, как и планировала, забежала в свою комнату во время длинного перерыва между занятиями, чтобы отправить родителям сову. Также в школе в обязательном порядке начали составлять списки студентов для репетиций. Зачем это было нужно, она не знала и только предполагала, что это делалось для того, чтобы ученики не тянули с выбором партнёров. Как и было обговорено, факультет Слизерина отмечал профессор Фиг. Всё утро Изабель пыталась перехватить Себастьяна, чтобы пойти к нему и уведомить бывшего наставника о своём выборе. Сэллоу же будто нарочно оттягивал этот момент и даже не появился на занятии перед обедом, а затем и вовсе исчез, когда все студенты потянулись в Большой зал.
Так, за столом Слизерина она нашла только Оминиса, который, как оказалось, был обеспокоен его исчезновением не меньше.
— Где Себастьян? — спросил Мракс, но вопрос тут же отпал, когда в зал влетела сова и приземлилась на краю обеденного стола, где обычно сидел пропавший слизеринец. — Это сова? — услышал хлопанье крыльев он.
— Это сова Себастьяна, — подчеркнула девушка, после чего приблизилась к птице и заметила два письма в её лапках.
— А где он сам?
Стоило Оминису задать этот вопрос, как все студенты за столом тут же начали поглядывать в их сторону и прислушиваться. Изабель понизила голос:
— Я не знаю, но тут два письма, и оба для нас.
— Давай сюда.
Стоило Мраксу получить свой конверт, как он тут же встал и направился к выходу из зала, чтобы прочитать его без лишних свидетелей. Изабель же какое-то время медлила, прежде чем достать содержимое и побежать глазами по строчкам:
Декабря 12.
Изабель, извини, мне пришлось срочно отправиться в Фелдкрофт. Дяде наконец пришёл ответ из больницы Св. Мунго. Кажется, им доставили новое зелье для лечения болезни Анны, но оно требует наблюдения. Это потрясающая новость, не так ли?
В общем, я решил отпроситься с занятий и отправиться вместе ними и поддержать сестру, иначе с нашим дядей она даже из лечебницы не выйдет. Я лучше него знаю, что ей нужно побольше веселья и почаще дышать свежим воздухом. Уверен, рядом со мной она встанет на ноги гораздо быстрее.
И да, прости, я помню, что обещал научить тебя танцевать, но я вернусь через неделю, обещаю. Также я позаботился и записал нас у профессора Фига, он в курсе, что меня не будет эту неделю, и не против того, что моё место временно займёт Оминис (его я тоже предупредил). Пожалуйста, попробуй поладить с ним ради меня. Он хоть и упрямый, как осел, но свою замену я могу доверить лишь ему.
Что ж увидимся ближе к Рождеству, с меня извинительный подарок. Я буду скучать по вам и писать вам письма о состоянии Анны, чтобы вы не переживали.
Твой друг
С.С.
Оминис миновал все факультетские столы и вышел из Большого зала прямиком в уличную часть замка. Частично он уже подозревал, что было в зачарованном письме Себастьяна, поэтому, чтобы не испытывать судьбу, решил найти место поуединённей. Выбрав лавочку подальше от входа в замок, он достал послание из конверта и взмахнул над ним палочкой. В воздухе тут же раздался голос друга:
Декабря 12.
Здравствуй, Оминис!
Я покидаю Хогвартс на неделю и даю тебе шанс признаться ей. Не будь дураком и не упусти его! Также я узнал у профессора Фига о смене партнеров, поэтому если в ваших отношениях наметится потепление, то я с радостью уступлю её тебе, причём говорю я сейчас не только о репетициях.
Ты должно быть ужасно зол сейчас, но прежде, чем ты возьмёшься осыпать моё доброе имя своими проклятиями, вспомни, что кроме меня, а теперь уже и тебя, ей больше не на кого положиться, так что прошу, не будь с ней сухарём, дружище. Она просто сияет, когда танцует! Я так боялся лично рассказать ей об отъезде и расстроить её этим, что всё утро был сам не свой. Не знаю, как буду смотреть ей в глаза при следующей встрече, поэтому ты, мой друг, должен постараться! И даже не вздумай корчить гордого английского лорда с ней! Я тебя знаю!
Остальную часть моего послания узнаешь у неё. Я же сейчас срочно направляюсь в Фелдкрофт. Наконец появилась новая надежда на выздоровление Анны, а в преддверии Рождества, мне кажется, что это добрый знак. Я так счастлив! Только представь, возможно, скоро она вернётся в Хогвартс!
Твой преданный друг и помощник
С.С.
— Крысёныш! — Оминис смял письмо, но выкидывать его не стал, просто засунул в карман мантии.
Спустя полминуты он услышал скрип дверей и торопливые шаги, которые, как ему показалось, искали его. Не думая, он достал палочку и пошёл им навстречу. Поднимаясь наверх по одной из находящихся тут лестниц, он заметил невысокий человеческий силуэт на её вершине и остановился. Изабель какое-то время не двигалась и молча смотрела на него, после чего спустилась вниз по ступенькам и, пройдя мимо него, села на ближайшую лавку.
Оминис повернулся к ней лицом, но не успел ничего сказать, как она заявила:
— Ты был прав, мне нравится Себастьян.
— Так не лучше было бы сказать это ему, а не мне? — спокойно произнёс он, но в голосе отчётливо прослеживались недовольные металлические нотки.
— Я сказала это не просто так. Я хочу попросить тебя помочь мне научиться танцевать, чтобы привлечь его внимание. Ещё я знаю, что групповых занятий для этого будет недостаточно. Ты можешь согласиться, Оминис, либо мы можем пойти к профессору Фигу и вычеркнуть твоё имя рядом с моим из списка.
«Сейчас она тоже злится из-за Анны? — подумал Мракс. — Или ей настолько сложно наблюдать, как Себастьян без раздумий жертвует всеми своими желаниями ради сестры?»
— Тебя взбесил он, а удар принимаю я. Отлично.
— Я же говорю, если не хочешь…
Ему следовало отказаться, но бросить её в безвыходном положении, когда завтра уже начнутся первые репетиции, он не смог.
— Тебе со мной будет очень сложно, и я сейчас ни капли не приукрашиваю. Я готов помочь тебе, но учти одно: от злости хорошо выходит только чечётка.
— Эй, я не собираюсь топать ногами из-за Себастьяна!
— Вот и проверим. Увидимся вечером в крипте.
