Реквием

~ "И будь у меня хорошее сердце, я бы тебе его отдал." ~ — Мин, я больше не могу так.. Мне страшно жить!. Страшно дома, страшно в школе. Каждый день — всё новая пытка. Я, — горячие слёзы скатились по его щекам, — я не могу так больше.. Мне жаль, что я настолько слаб.. Сынмин подхватил Чонина в свои объятья, рукавом он вытирал его слёзы, что никак не хотели останавливаться. — Я всё понимаю. Но и ты пойми, нам остался всего этот год, потом мы поступим в новое учебное заведение, где будет всё совсем по другому. Нам нужно просто пережить этот период. Чонин вновь поджал губы, дабы не переключится на рыдания. Но эмоции не испаряются: куда бы ты их не дел, как бы не подавлял — они всё равно проявят себя. Ким не умел поддерживать, но не хотел стоять в стороне. А Чонин прекрасно это понимал, ценил, но всё же не мог преодолеть это чувство. Чувство неуслышанности. — Я.. Я не могу просто пережить. Ни капли не просто! — Я всё пони.. — Да ничего ты не понимаешь! Рука, что находилась на спине Сынмина, вдруг сжалась. — Мне правда очень жаль.. Они просидели около двадцати минут в обнимку. Просто сидели, вдыхая бодрящий холодный воздух, стараясь отвлечься, успокоится. Мин всё же решил начать диалог: — Давай сегодня просто прогуляемся? Было уже совсем темно, улицу лишь слабо освещали фонари. На небе собиралось огромное количество звёзд, а прохлада пробирала до мурашек. Они шли, держась за руки. Шли и молчали. Чонина ещё потряхивало после количества выплаканных слёз, голова болела. Сынмин же жадно вдыхал прохладу, пытаясь утихомирить своё сердце, что, казалось, вот-вот выскочит. Он безумно переживал за Чонина. *** Снова тиканье часов, снова кафе «God's Menu». Тик-так, тик-так. Хёнджин сидел, опустив глаза. Он не знал, с чего начать диалог, как правильно сказать. В один момент, решив не забивать голову раздумьями, Хван всё же спросил: — Мин, что за браслет у тебя на руке? Сынмина этот вопрос ввёл в небольшой ступор. Он забегал глазками, остановившись на своём запястье, где красовался плетёный браслет с надписью «Jeongin». — Ты про это, — спросил Мин, вертя рукой, — я не помню. Кажется, кто-то подарил мне его. Хёнджин собрал всю свою серьёзность в кулак и задал ещё один вопрос: — Кто-то? Неужели ты не помнишь, кто же тебе его подарил? В ответ Мин просто удивлённо и пристально глядел на собеседника. — А что на нём написано? Ким опустил взгляд на злосчастный браслет. «Jeon-gin». И вдруг, нахмурив брови и прикусив губу, он схватился за запястье другой рукой, прикрывая надпись. — Я не знаю. Хёнджин, пожалуйста, хватит пытать меня. — Мин, ты точно от меня ничего не скрываешь? *** Чонин прогуливал учёбу недолго: родителям такой расклад не понравился и они заставили его посещать школу. Им было по большому счёту плевать, что там с ним происходит, главное — не портить посещаемость. А другие только рады — соскучились по груше для битья. Всё это ввело Ай Эна в сильную апатию. Он спал на уроках, ведь ночью его мучала бессоница, почти не ел, утратил интерес к музыке и улыбался «только по праздникам». Но всё же улыбался. Да, у него были на это причины, всего две — Ким Сынмин, до жути похожий на щенка, время от времени выдающий различные шутки и забавные фразы, и Хван Хёнджин — рассеянный и суетливый прилипала, имевший пристрастие к рисованию. Они вместе сидели на школьной крыше, смотря на то, как улица, деревья и кровы домов покрываются снегом. Да и не только окружающая среда — они сами покрывались белыми хлопьями. Красиво, конечно, но было и немного жаль, ведь Хёнджин больше не сможет рисовать на природе — опасно для жизни скетчбука. Да и в лёгкой одежде не походишь — озябнешь. На переменах троица прогуливалась по этажам: Хёнджин рассказывал истории из своей жизни, Сынмин саркастично шутил, а Чонин лишь слегка улыбался, опустив взгляд. Он мог совсем не слышать, о чём говорят его друзья. Он был с головой погружён в раздумья, из которых его частенько выводил щелбан от Хёнджина. После школы они могли допоздна гулять: старшим было не до этого, в школу ходят — уже отлично. Поэтому трио могло не ограничивать себя в этом плане. В одну из таких прогулок Чонин проявил всю свою щедрость. Было уже очень холодно, разгар зимы. А Хёнджин оделся не так тепло, как следовало бы. Поэтому Чонин снял с себя куртку и накинул на Джинна. — Ох, большое тебе спасибо, Йенни~ Но ты же замёрзнешь, разве нет? — Не беспокойся об этом. Сынмину же Ай Эн подарил плетёный браслет. — Не помню, кто мне его сплёл, но пусть он будет у тебя. — А? Зачем? — Память. Будешь смотреть и вспоминать обо мне. Просто возьми его, он правда очень ценен для меня. Чонин вёл себя даже в какой-то степени бездумно. Он мог потратить все свои карманные деньги на различные безделушки. А режим сна совсем сбился. На тот момент Сынмину в голову закралась одна нехорошая мысль. И чем чаще Мин проводил с Ай Эном время, тем сильнее эта мысль подтверждалась. — Чонин, не пойми неправильно, но может тебе следует поговорить с психологом? — Что? — Твоё состояние в последнее время беспокоит меня. Мне кажется, что тебе требуется помощь. — Ты ошибаешься, я в порядке. И в какой-то момент Ким даже позволил себе этой фразой обмануться. Ведь это было проще. Проще, чем бегать за ним, уверяя в надобности обратится к психологу, проще, чем ежедневно бояться за то, чтобы Фенёк не сделал чего-нибудь с собой, проще, чем терпеть изнывающую боль при виде угасающего лучика света, что озарял своей своей улыбкой, заставляя чувствовать растекающееся тепло внутри, что будил лёгким ударом в плечо, когда Ким дремал на уроках, что показал такое необычайное место, как школьная крыша, где можно воссоединиться с ветром, почувствовать свободу и умиротворение. И мы не вправе осуждать Сынмина. Правда, всё это привело к отдалению. Чонин всё реже появлялся на территории школы, Мин же просто перестал писать ему. Ведь ответ он знал заранее. Знал, и чувствовал сильнейшую безысходность.