И всюду тьма

Ана старалась начать жить заново. Она вычистила каждый угол комнаты, как только смогла нормально передвигаться. Хельга принесла ей пару платьев, правда на несколько размеров больше необходимого, белье, книги, даже ожерелье и гребень для волос, как будто Ане нужно было украшать себя, сидя запертой в комнате. Но теперь она уже могла ухаживать за собой самостоятельно. Ана слушала рассказы Хельги и фанатично смотрела в окно, каждый раз, когда замечала там какое-то движение: горничных, развешивающих белье, или садовника, поливающего цветы, — ей было интересно все, что можно было увидеть из места ее заточения. Перед ней открывалась, возможно, самая уютная часть сада, но и самая одинокая: большие кусты, за которыми легко спрятаться, поросшая мхом стена, а вдалеке мокрые простыни, развевающиеся на ветру и загораживающие остальную часть участка. Благодаря Кеннету у нее появился не только второй шанс, но и доступ к книгам, которые в Академии были строжайше запрещены. Ана получила возможность прочитать об истории, не правленой Церковью, о жизни в Каритасе до того, как появились силы Света и Тьмы, и любовные романы, откровенность которых смутила бы не только монахинь. Правда ни книги, ни вид из окна не дали ей подсказок в вопросе, что же от нее нужно Кеннету. — Хельга, когда я смогу встретиться с мастером? Думаю, со здоровьем проблем больше нет, сколько мне здесь еще находиться? — в один из дней, когда старушка принесла завтрак, Ана решилась сделать первый шаг. Раньше она пыталась расспрашивать Хельгу о мастере, но та ничего толкового не отвечала, может просто игнорировала вопросы, а может ей было запрещено что-то рассказывать. — Комарик мой, когда же ты меня правильно называть начнешь? Хельга, да Хельга! Все, как не родная, — покачала головой старушка, — засиделась тута в четырех стенах, я смотрю, на волю просишься. У мастера кроме тебя забот полно, тута вообще не появляется, то во дворец его требуют, то в компанию, то еще куда. Но не могу я уже смотреть, как ты чахнешь тут, света белого не видя. Эх, попробую поймать его и привести к тебе. Разговор с Хельгой состоялся два дня назад. Кеннет так и не пришел. Ана вздохнула и отложила книгу, взаперти становилось все теснее. Даже в Академии разрешали прогулки раз в день, здесь же большую часть времени она проводила в мыслях, и они пожирали ее изнутри. Лежа в постели, Ана представляла, как ее мучители выцарапывают свои глаза. Обедая, она размышляла, смогут ли они отгрызть себе руки. Читая о зверствах Иоганна VI, воображала, что на колья сажают совсем не политических преступников. Она понимала, что способна на все это. Тьма позволяла подчинять разум от легкого гипноза, до полного разрушения личности, однако было слишком легко не справиться с управлением. Страшнее всего было разрушить свой собственный разум: Тьма, больше ничем не управляемая, становилась стихийном бедствием, и именно так заканчивали все Проклятые. Но с Аной пока что ничего такого не произошло, и использовать силу она собиралась только на тех, кто того заслуживал. Поэтому все в порядке, не так ли? Неожиданно Ана услышала смущенное хихиканье горничной. Голос и смех Лиззи слышались отчетливо, вероятно она стояла совсем близко к открытому окну, и Ана, чтобы остаться незамеченной, прижалась к стене и навострила уши. С ней был Джеймс — лакей, от которого приходили в восторг все служанки поместья. Его светлые кучерявые волосы напоминали жидкое золото, загорелая кожа и мускулистое тело заставляли трепетать девичьи сердца. Эта парочка приходила сюда регулярно, для Аны они уже стали почти знакомыми. Джеймс шептал девушке что-то на ушко, а она озорно улыбалась в ответ. Ана наблюдала за их интрижкой с самого своего появления здесь — она была свидетельницей того, как Лиззи стеснялась взять его за руку, как он приносил ей букеты полевых цветов, как они ссорились, когда Лиззи считала, что он флиртует с другими, как потом они мирились, заключая друг друга в объятия. На вид Лиззи было лет шестнадцать и ее чувства соответствовали возрасту: беспокойные и спонтанные, нежные и наивные. Джеймс выглядел взрослее, Ана предполагала, что даже старше нее самой. Но это могло быть обманчивым впечатлением из-за его высокого роста и крепкого телосложения. Обычно Ана с любопытством наблюдала за ними, они напоминали ей о сказках о любви, прочитанных тайком в детстве, и о ее дорогом друге, которого Ана потеряла так давно. Но сегодня она была не в настроении. Эта парочка была слишком радостна, слишком свободна, слишком счастлива. «Убирайтесь отсюда…» — Ана сморщилась от отвращения. Послышался шлепок и недоуменный возглас: «Лиззи, какого черта?!» — «Ты, ублюдок, как посмел вообще!» — крик в ответ. Ана немного выглянула и увидела убегающую в слезах Лиззи и Джеймса, глядящего ей вслед. «Что на нее нашло?» — пробормотал он себе под нос, топчась на месте. Ана, смотря на его широкую спину, задавалась тем же вопросом. Ее злость сошла на нет так же быстро, как и появилась. Джеймс резко обернулся, и их взгляды встретились. — А ты кто такая?! — со смесью раздражения и удивления спросил он. Ана молчала, не зная, что сказать, а потом назвала свое имя. — И что? Я должен тебя знать? — он сделал шаг ближе, его тон стал агрессивнее. — М-мастер… — Ана хотела сказать, что Кеннет разрешил ей здесь оставаться, но язык не слушался, а Джеймс не слушал. — А-а. Ты в запертой комнате что ли живешь? Из-за тебя сюда входить нельзя? — Джеймс стукнул себя по голове в приступе осознания и будто бы расслабился. Ана кивнула. Она слышала пару раз, как слуги говорили о ее комнате, и из разговоров поняла, что никто из них не знает о причине запрета. — И давно ты здесь? — поинтересовался парень. — Ой, глупость спросил, с момента запрета ты здесь и есть, да? — тут же одернул сам себя. «Карие глаза, ореховые», — мысленно отметила Ана. У нее учащенно забилось сердце. — Джеймс, подай руку, пожалуйста. Он подал, она оперлась на нее и с легкостью перемахнула через подоконник. Наконец-то на свободе! Ана глубоко вдохнула и подставила лицо солнцу. Джеймс же удивленно смотрел на нее. Он сейчас нарушил приказ графа Блэкфорда, своего господина, или помог несчастной девушке? Рассматривая ее бледную, почти прозрачную кожу, глубокие синяки под глазами и блаженство, написанное на лице, хотя она еще и на шаг не отошла от места своего заточения, он не мог заставить себя сожалеть о сделанном. — Почему тебя заперли? Граф... со странностями, конечно, но не то чтобы прямо жестокий человек, — Джеймс пробормотал, нервно оглядываясь, проверяя, не подслушивает ли кто. — Долгая история, — отмахнулась она. «Не жестокий, да?» — Ана усомнилась, поведение парня противоречило его словам. — Отведи меня к нему, — она, собрав всю свою смелость, попросила Джеймса. Она не могла сбежать, да и не хотела, а ждать дольше просто не было сил. Ей надо знать, что происходит, ищут ли ее, как ее будут обучать, что вообще с ней станет. Кеннет был тем, кто пообещал ей ответы и дал надежду, а теперь исчез. — К кому? — Джеймс переспросил, надеясь, что он все не так понял. — К мастеру, графу как его там… — Ана потянулась, разминая одеревеневшие мышцы. Джеймс топтался на месте, не отвечая. Ана терпеливо ждала, понимая его нерешительность. Кеннет не церемонился со слугами, когда они нарушали его приказы, а Джеймсу уже дали одну поблажку. Он был умелым и дружелюбным парнем, но слишком импульсивным, мог забыть свое место, мог даже не понять, что делает что-то не так. «Погодите-ка… нет-нет-нет-нет!» — глаза Аны расширились, и она отшатнулась от Джеймса. Она поняла, что всю эту информацию сейчас выудила из его мыслей. «Даже не заметила, как это произошло… я же не сломала его?» Ана вгляделась в парня, он удивленно на нее смотрел. Он считал ее странной и дерганной. Он теперь уже пожалел, что помог ей выйти, все же граф не просто так ее запер. Его мысли продолжали литься ей в сознание, и она не знала, как прекратить этот поток. — Убирайся! — Ана закричала, схватившись за голову. «Точно сумасшедшая. И угораздило же меня вляпаться», — Джеймс отпрянул. — Тебе точно помощь не нужна? — на самом деле он был только рад уйти. — Оставь меня… Джеймс развернулся и быстрым шагом поспешил вон из этой укромной части сада. «Психичка какая-то, небось и за нами с Лиззи подсматривала все время», — мысли Джеймса становились все отчетливей, пока он не пропал из виду. Ана поняла, что дрожит, только когда кроме ее мыслей в голове больше ничего не осталось. Она забралась обратно в комнату, в чрезмерно просторном платье это оказалось не так-то просто: ноги путались в подоле, слишком длинные рукава мешали зацепиться. Ее ранили мысли Джеймса, он так быстро к ней переменился. А может, он с самого начала так о ней думал? На лбу выступила испарина, сердце колотилось, как сумасшедшее. Ана налила себе воды и залпом выпила. Ей надо было успокоиться. Наконец она осознала, что действительно опасна для всех. С самого появления в ней Тьмы, она наивно полагала, что все же сможет контролировать силу. Раньше, когда она ее применяла — это было оправдано. Ее мучитель заслужил, Кеннет тоже был слишком подозрительным, Лиззи, ну так может это и не она вовсе. Ана тяжело опустилась на кровать. «Хватит себя обманывать, все это сделала ты. И ты ничего не контролировала». Тьма не была ни новым чувством, которое можно осмыслить, ни конечностью, которая бы двигалась согласно велению разума. Она была чем-то отдельным, влезшим внутрь и спрятавшимся. Она могла помогать, а могла просто действовать по своему усмотрению. Ане казалось, что она больше не принадлежит самой себе, внутри нее теперь хрупкий ящик Пандоры, который она обязана оберегать, иначе всему конец. Какое действие вызовет Тьму? Какая мысль? «Кеннет. Ты обещал… обещал помочь, придурок».