И всюду тьма

— Карл — первый Инквизитор, дослужившийся до статуса «Старшего», не обладая силой Света. Мы с ним сталкивались последний раз года три назад, когда я зачищал излияние Тьмы в трущобах. Там была ситуация похожая на то, что произошло с тобой. Мне удалось спасти Проклятого до прихода Инквизиции. — А что с ним стало? — Он протянул неделю, а потом потерял контроль. Пришлось убить его, — Кеннет пожал плечами, будто это для него было обыденностью. Ана поежилась. Вот какой конец ее ждет! А Кеннет присел на край стола рядом с ней. Ана отодвинулась от него. — Карл тогда еще только начинал, отвечал за всякую бюрократию. Но уже трепал мне нервы: поднимал шум, что я прячу Проклятых, что я на стороне Тьмы, — Кеннет раздраженно провел рукой по волосам, поправляя пряди, падающие на глаза. — Он прав, конечно, но лучше бы сидел тихо. — Как вы с ним справились? Вас же не поймали? — Ана посмотрела на Кеннета с беспокойством. — А ты как сама думаешь, если я тут сижу перед тобой живой и свободный? — он посмеялся. Ана опять поймала себя на мысли, что перед ним ощущает себя ребенком. Сколько ему? Лет тридцать — тридцать пять? «А ведет себя, будто я ему во внучки гожусь». — Карлу тогда пришлось закусить язык, Инквизитор не Инквизитор, а выступать против Святого, который на власть работает с десяток лет, — пустая затея. Честно говоря, я рассчитывал, что он усвоит урок, но он похоже просто стал упорнее. Кеннет потянулся на другой край стола за чашкой, на дне которой плескались остатки черного кофе, и сделал глоток. — В общем, сейчас у него с полномочиями все получше, поэтому просто отказать ему в визите я не могу. — Понятно… Но как нам быть? Меня же раскроют, — Ана неуверенно теребила в руках листок с легендой. — Давай по порядку. Во-первых, надо посмотреть, что с твоим контролем Тьмы. Несмотря на то, что ты все время переживаешь, ты пока справляешься лучше большинства. Во-вторых, тебе придется достоверно представить себя, как леди Мелрой, провинциальную баронессу. Любая оговорка, излишняя нервозность тебя выдадут. Ана на мгновение задумалась, а потом слабо улыбнулась. — Я неплохо умею притворяться. Какой характер лучше изобразить? Думаю, глуповатая простушка, которая в восторге от столицы, подойдет. — Хорошо, в этом контексте и твои ошибки в глаза бросаться не будут, да и от правды не далеко. Ану бросило в краску от негодования, в смысле «от правды не далеко»? Она рассерженно посмотрела на графа, ей хотелось защитить себя. Да, у нее нет происхождения, и она никак особенно не проявила себя, пока была в поместье, но все же она ученица самого престижного образовательного учреждения, к ее знаниям и манерам в обществе не придраться. — Что ты знаешь о Тьме? — Кеннет, казалось, не заметил ее возмущения. Ана выпрямила спину и уверенно заговорила: — Тьма проявляется у людей, покинутых Святцем. Без его покровительства душа человека гниет и развращается, и, в конце концов, поглощается Тьмой. Проклятыми становятся испорченные люди, те, кто стремятся ко злу. Поэтому их низменные желания разрушают окружающих и их самих, — Ана пыталась доказать Кеннету, что она лучше, чем ему кажется, поэтому отвечала, будто сидит на важном экзамене. Она внимательно следила за реакцией Кеннета, желая увидеть одобрение в его глазах, но вместо этого он медленно закатил глаза и устало выдохнул. — Серьезно? Я понимаю, что это официальная позиция Церкви, и что тебе это вбивали в голову с детства. Но ты ни разу не пыталась хотя бы немного обдумать эти утверждения? Ана поняла, что экзамен она провалила. — Но… но… — у нее немного дрожали руки, не приходило в голову ни одного оправдания. Она правда думала, что все так и происходит, иначе почему бы Святыми чаще всего становились те, кто служит Церкви? Почему Проклятые всегда сеют разрушение? — У меня Тьма проявилась, когда я злилась, и потом тоже. Она всегда хочет вырваться, когда я чувствую что-то плохое. — Я понимаю, — Кеннет немного смягчился, — Церковь все сделала, чтобы только эта версия осталась на слуху. Но на самом деле… — А с чего вы взяли, что знаете, как оно на самом деле? — перебила Ана. Даже если Церковь всем солгала, откуда ему знать правду? О том, как появились силы Света и Тьмы достоверно невозможно узнать. — Знаю и все. Слушай внимательно. Силы начали проявляться у людей около трехсот лет назад. До этого над людьми было два Бога: Бог Света — Люминар, и Богиня Тьмы — Тенебра. Люминар знал о людях через их молитвы, он видел в них существ бесконечно благих, стремящихся к лучшему. Даже, если они оступались, он говорил, что все ошибаются, и что без злодейств не прийти к добродетели. Тенебра же видела все мысли людей, их тайные желания, о которых не говорят даже Богу. Она их презирала, считала недостойными. «Все, что они делают, даже добро, служит только их выгоде. Как только совершить что-то плохое станет выгодней, чем хорошее, они это сделают», — такова ее позиция. И эти два Бога вели бесконечный спор о том, достойны ли люди их покровительства. — Кеннет рассказывал негромко и меланхолично, Ане подумалось, что эта история напоминает ему о прошлом. — Но они видели людей с разных сторон, со сторон открытого и скрытого, если хочешь, можно сказать, со стороны того, что на свету и что во тьме. И однажды они решили положить конец спору, они решили, что чтобы понять людей, надо стать ими. И они отказались от своих божественных сил, и сошли к людям. Сила Света и сила Тьмы — как раз раздробленные на части силы Богов. Эта история звучала, как детская сказка, но Ана не решилась сказать об этом Кеннету. Она понимала, что он верит в нее не просто разумом, но и сердцем. — Кто выиграл в споре? — Пока никто. Они все еще среди людей, — Кеннет говорил уверенно, будто все это самоочевидные факты. Ана нахмурилась. Ей казалось странным, что Кеннет, производивший впечатление рационального человека, вдруг начинает рассказывать легенды с такой убежденностью. Она ждала, что скорее, он скажет о силах, как случайностях, а может, как о продолжении эволюции. — Тебе не обязательно мне верить, просто слушайся, — тон Кеннета стал резким. — Мне важно, чтобы ты поняла, по какому принципу работают силы, тогда будет проще контролировать Тьму. — Честно говоря, этого-то я и не поняла, — смущенно пробормотала Ана.