И всюду тьма

Принц умиротворенно спал, а Ана сидела рядом. Бутылка давно выпала у него из рук, и вино тонкой струйкой вернулось туда, откуда произросло — в землю. В воздухе витал аромат свежего винограда, только сорванного с ветки, как если бы время вернулось вспять. Ян начал ворочаться: вероятно, изгородь и куст под спиной были недостаточно удобны для его королевского высочества. Ана усмехнулась и ласково помогла ему устроиться у нее на коленях. Он тут же вытянулся во всю длину, и, смяв ее юбки, словно подушку, сладко всхрапнул. Изумленно улыбнувшись, Ана сняла с себя перчатки и распустила волосы Яну. Она погладила его голову, прочесала волосы. Ей хотелось почувствовать его тепло и позаботиться о нем, хотя бы в это мимолетное мгновение.  — Я каждый день скучала по тебе, ты знаешь? — шепнула она. — Мне жаль, что я тогда пропала. Ты сильно переживал? Настоятельница узнала, что я сбегала в город. Они заперли меня. Я пыталась прийти к тебе, пыталась написать.  Ана продолжала нежно перебирать волосы Яна. Они были длинные, тонкие и серебристые, словно именно из них паук по соседству сплел свою паутину.  — Я помню, как ты обещал прийти на церемонию совершеннолетия в Академию… Ты тогда бы мне признался, что на самом деле принц? Думаю, я бы очень удивилась. Интересно, пришел ли ты… ждал ли… помнил… Ей было не важно, слышал ли ее Ян, ей хотелось говорить, рассказать обо всем, о каждом дне, что они провели порознь, о каждом событии. Только теперь, когда ее дорогой друг посапывал у нее на коленях, она наконец приняла, что нашла его, что он снова был рядом. Если он ее не помнит, если он ее за что-то ненавидит — все это было исправимо. Ведь он был здесь, совершенно реальный, словно их никогда и не разделяли. Ей хотелось обнять его, со всей силы прижать к себе и не отпускать, долго-долго… Вдруг она услышала громкий шум с другой стороны живой изгороди. Женский голос прорезался сквозь спокойную ночь. Ане пришлось вернуться в реальность, слишком надолго она позволила себе блуждать в воспоминаниях и забыть о мире вокруг.  — Никуда я одна не поеду! Ты мой жених или кто?  Ана с трудом разобрала слова кричавшей.  — Вероника, ситуация так сложилась. Я попросил для тебя отдельную карету, — ответил невозмутимо-спокойный мужской голос.  Они разговаривали совсем рядом, но изгородь хорошо прятала Ану. Она опустила глаза на принца, чтобы убедиться, что он продолжал спать, и продолжила слушать. Стало очевидно, что спор шел между Кеннетом и Вероникой.  — Как сложилась?! Объясни-ка мне, дорогой! Как могла сложиться ситуация, что ты меня бросаешь ради этой оборванки? — Ана плохо себя чувствует. Надо поскорее отвезти ее домой.  — И? Чем я-то мешаю?  — Придется сначала заехать к тебе в поместье, а это тоже время.  — Ну так не заезжай, я у тебя останусь! Кеннет не ответил. После серии драматичных вздохов Вероника снова заговорила: — Серьезно?! Какой-то девке ты позволяешь жить в своем доме, обеспечиваешь ее от и до, а свою невесту даже на одну ночь принять отказываешься? — Вероника, успокойся. Ты прекрасно знаешь наши с тобой договоренности и ситуацию Аны.  — Да что б тебя, Кеннет! Вот именно, что знаю! Почему ты с ней так возишься, я вот чего понять не могу? Она лишь твой очередной экземпляр, который через месяц другой сломается, и все, финита ля комедия! А я буду рядом, как всегда.  — Тише. И не говори так о ней, Ана — хорошая девушка.   — «Х-хорошая… девушка?» — в голосе Вероники послышался надрыв. — Да чего же в ней такого?! Мне надоело, что каждый раз, как мы видимся ты только и можешь щебетать «Ана то, Ана се»! Ты хоть о ком-то еще думаешь? Я устала, слышишь, устала слушать о ней! Ана сидела замерев, боясь сделать лишний вдох. То, что она сейчас слышала — что это? Кеннет… говорит о ней? Вероника знает о ее ситуации? Сердце билось так громко, что Ана опасалась, что оно ее выдаст. А она совсем не хотела быть найденной, но хотела узнать, чем закончится их разговор.  — Вот поэтому я и не хочу, чтобы ты ехала в одной в карете с ней. Ты раздражена и совсем это не скрываешь, Ана начнет переживать, — тон Кеннета оставался непроницаемым.  — Тебе мои чувства совсем не важны, да? Ты хоть представляешь, насколько это унизительно, быть оставленной женихом после бала? За все годы, что мы были вместе, у тебя и правда не появилось ни капли любви ко мне? — Вероника перестала кричать, последние слова она произнесла почти шепотом.  — Ты с самого начала знала условия нашей помолвки. Я уважаю тебя, поэтому если тебя что-то не устраивает, можем разорвать ее. В любом случае, она нужна была тебе. — Разорвать? Это шутка такая? — ее голос снова стал сердитым. — Ты говорил, что никогда никого не полюбишь! Никого!  Кеннет молчал, а Вероника продолжала: — Ты должен был не уметь любить, а я должна была быть рядом, чтобы научить тебя…  — Это ты сама себе выдумала. Я никогда не говорил, что не умею любить. Ана закрыла рот рукой, подавляя возглас. Она не верила своим ушам. От напряжения ей стало очень жарко.  — Вероника, если все, что ты делала рядом со мной, это пыталась заслужить мою любовь, то давай закончим все это. Мне нужны соратники, те, кто разделяют мою веру и мою идею, а не те, кто рядом только из-за бессмысленных эмоций.  Ана усмехнулась. Не только ей, оказывается, доставалась холодность Кеннета. И все же он совершенно безжалостно обходился с чужими чувствами.  — Что значит «закончим»? Я нужна тебе! Мои навыки, мои таланты! — в голосе Вероники прорывалось все больше отчаянных нот.  — Ты права, нужны. Но не бывает незаменимых людей. Поэтому, если не хочешь ухудшать ситуацию, давай прекратим препираться и оставим все как есть. Мне надо поспешить, а свою карету спроси у привратника.  — Кроме нее, да? Она незаменима? — Да.  — Ну хорошо. Я поеду отдельно. А ты пользуйся девчонкой сколько захочешь, все равно только я останусь рядом, когда она, как и все предыдущие, сломается.  Ана услышала поспешно удаляющиеся женские шаги.  — Она не сломается.  А потом более тяжелые, мужские.