В тени Хогвартса

27 декабря, 1890 год

Оминис аккуратно сбросил голову Себастьяна со своего плеча. Ему все еще не нравилась вся эта затея и он не хотел ни одним своим движением заставить Себастьяна в этом засомневаться. Он украдкой направил палочку в сторону друга и с сожалением заметил во всей его позе восхищение происходящим. «Темная магия должна ужасать и отталкивать, Себастьян» — с горечью подумал он. — Пойдем скорее, — нетерпеливо бросил Себастьян и шагнул в темноту. Оминис двинулся за ним. — Люмос! — почти синхронно произнесли мальчики, высвечивая темные влажные стены бесконечного коридора. Звуки их шагов, которые непременно должны были создавать эхо в большом и пустом помещении, казалось, поглощались окружающим мраком. Даже свет от заклинания был совсем не такой яркий, каким должен быть. Коридор постепенно уходил все глубже под землю и теперь, обернувшись назад, уже нельзя было увидеть маленький квадратик сероватого света, проникающего через арку. Оминис с Себастьяном полностью обратились в слух и осязание, осторожно ступая по древним плитам и периодически прикасаясь к стенам, чтобы не пропустить поворотов. Спустя четверть часа они оказались в большом просторном зале, на секунду почувствовав себя абсолютно потерянными в пространстве. Их волшебные палочки погасли, а в помещении послышались звуки влажного шевеления чего-то очень большого и неповоротливого. Оминис замер, прислушиваясь, пытаясь не только определить расположение звука, но и отыскать в своей голове ассоциации с ним. Он осторожно сделал шаг к Себастьяну, взял его за рукав мантии и прошептал: «Оно впереди слева». Раздалось тихое шипение, шевеление стало более активным и Себастьян, направив палочку на источник звука, крикнул: — Инсендио! Существо запылало и закорчилось, издавая мучительные крики и визги. В отсветах пламени они увидели, что это была причудливая смесь дьявольских силков и змей, как будто бы объединенных единым разумом. Отдельные отростки все еще пытались дотянуться до них, но под воздействием заклинания отпадали и извивались, превращаясь в пепел. Себастьян заметил, что существо буквально оплетает почти все стены и потолок помещения. Оно болезненно пульсировало, умирая и исчезая в огне. Жар пламени обжигал лица мальчиков, которые прикрывали их рукавами, ожидая, когда это закончится, и надеясь, что огонь не зацепит их. Агония древней твари все продолжалась и продолжалась. Слепые белоснежные глаза змеиных голов и такая же прозрачно-белая кожа выдавали то, что она провела здесь не одно столетие, охраняя секреты своего создателя. Но эти века не пошли ей на пользу, ведь она даже не смогла учуять приближающихся школьников. Один из отростков полоснул Себастьяна по плечу и он громко выругался, едва не выронив палочку. Визжание существа постепенно затихало так же, как и рев пламени, пожирающего его. — И это надежная защита? — усмехнулся Себастьян, поправляя мантию и зажигая «Люмос». — Это явно еще не конец, — напряженно ответил Оминис, думая о том, что такое явно слабое существо не может быть единственным, что защищает скрипторий. На противоположном конце комнаты мальчики обнаружили запертую решетчатую дверь. Они сразу догадались, что открыть ее обычными отпирающими чарами не выйдет, но все же попробовали и этот вариант. — Надо осмотреть стены, пол и вообще каждый миллиметр этого зала. Тут точно должна быть какая-то подсказка, какой-то ключ, — произнес Себастьян, начиная изучать все вокруг. — Я пойду по левой стороне от двери, ты иди по правой, — распорядился Оминис, желающий как можно скорее покончить со всем этим и глубоко в душе надеющийся, что они ничего не найдут. В течении почти получаса они ползали в кромешной тьме, выискивая хоть что-нибудь, отличающееся от общего массива камней. Маленькие кружочки света от палочек как будто бы становились меньше с каждой минутой и вот-вот грозили и вовсе пропасть. Себастьян чертыхался каждые пару минут, натыкаясь на ошметки жуткой склизкой твари, а Оминис тихонько над этим посмеивался. И вот наконец-то Оминис нащупал в пепле, оставшемся от сгоревшей твари, маленький ключ. Они подбежали к двери, повернули ключ в замочной скважине, после чего послышались скрежещущие звуки старых механизмов, спрятанных внутри стен. Каждый лязг отдавался громким эхом, с потолка сыпалась земля, стены содрогались от ужаса вторжения в свои недра. Решетчатая дверь со скрежетом разделилась на две части, каждая из которых втянулась в свою половину стены. В глубине следующего помещения ярко и призывно загорелся факел. — Пока что продвигаемся довольно успешно, — с удовольствием отметил Себастьян. — К сожалению, да, — саркастически заметил Оминис и вздохнул. — Ты уже согласился пойти со мной, поэтому придержи свой язычок для других занятий, — игриво произнес у него над самым ухом Себастьян. Щеки Оминиса мгновенно вспыхнули, благо, Себастьян не мог этого заметить в почти полной темноте. Но он услышал, как сбилось его дыхание и удовлетворенно хмыкнул. Они вошли в следующую комнату, которая была намного меньше предыдущей. В углу комнаты полусидел, полулежал скелет в остатках полусгнившей одежды. На черепе еще оставались несколько прядей длинных светлых волос, выдававших, что это была девушка. Подойдя поближе и посветив на нее «Люмосом» мальчики в ужасе отпрянули, узнав в кусочках истлевшей ткани школьную мантию. — О боже, это же ученица! — воскликнул Оминис, прижав ко рту ладонь. — Ученица Слизерина, — мрачно добавил Себастьян, указав палочкой на удивительно сохранившийся шеврон на мантии. — Я говорил, что не надо нам сюда соваться. Вряд ли ее скелет оказался здесь уже после ее смерти. Вот прям тут она и умерла, Себастьян. И мы тоже прям тут и умрем, — хладнокровие Оминиса начало покидать его. Он отвернулся и отошел к противоположной стене. Себастьян присел на корточки, заметив сверкающее кольцо на пальце мертвой девушки. Зажав палочку в зубах, он аккуратно взял одной рукой ее кисть, а второй начал медленно стаскивать украшение. Его глаза с ужасом раскрылись, когда он узнал перстень. «Черт, черт, ну почему это именно она?» — он зажмурился и отвернулся, на мгновение захотел спрятать кольцо в карман и ничего не говорить Оминису, но не смог. Глубоко вздохнул и бросил на него взгляд через плечо, полный обреченности. Встал и медленно подошел к другу. Молча протянул ему перстень, стараясь не смотреть ему в лицо. Тот вдумчиво его ощупал и его лицо вытянулось от изумления. — Нет… Это же… Наш фамильный перстень… Значит… — до Оминиса постепенно доходил весь ужас происходящего, — Это тетушка Ноктуа? Он перевел волшебную палочку на скелет, видя в нем теперь куда более угрожающее предзнаменование. Дверь, ведущая обратно к выходу, с грохотом закрылась. В комнате воцарилась мертвая тишина. И Себастьян, и Оминис оцепенели от страха и напряжения. Почему Ноктуа Мракс не смогла выбраться отсюда? Неужели дальше просто нет пути и все это ловушка? Или она не смогла найти этот путь? И если не смогла, то сможем ли мы? — Она же просто сгнила здесь заживо, — сдавленным голосом пробормотал Оминис, — она была единственной в нашей семье, кто не хотел применять темную магию. Меня так вдохновлял ее пример, хоть я и не успел ее встретить. Я был уверен, что страшные истории о ее пропаже — это выдумка моей семьи, а на самом деле она просто сбежала. Оминис продолжал в ужасе причитать, сжав в руках перстень. Себастьян взял его за плечо и развернул к себе. Уверенно, но аккуратно встряхнул. — Успокойся, Оминис. Нам нельзя отчаиваться сейчас, просто нельзя. Мы не должны разделить ее участь. Мы сможем выбраться, но только если оба соберемся и найдем отсюда выход, — Себастьян взял лицо Оминиса в ладони и тот начал постепенно приходить в себя. Через какое-то время они возобновили исследования. Недалеко от скелета на стене был огромный барельеф, изображающий страдания сотен людей. Искаженные лица, неестественно огромные рты, пустые глазницы, лысые черепа и торчащие отовсюду кости. От этой картины кровь стыла в жилах. В самом низу было нацарапано слово. Круцио. Заметив его, Оминис и Себастьян без обсуждений поняли, что именно нужно сделать, чтобы пройти дальше. — Я не буду применять его. Я никогда больше не произнесу ни одно непростительное заклинание, Себастьян. Мне хватило того раза с лихвой, — отрезал Оминис, но после непродолжительного молчания добавил, — я могу научить тебя ему. И ты применишь его на мне. Но знай, что я бы ни за что этого не сделал, если бы на кону не были наши жизни. — Я знаю его, Оминис. Оминис был ошарашен. Да, Себастьяна тянуло ко многим проявлениям темной магии, но, черт возьми, это же непростительное заклинание. За его использование очень легко угодить в Азкабан. Он понятия не имел, что его друг зашел настолько далеко. Но еще больше шокировало его то, что тот это скрывал. Да, наверняка, чтоб не ранить его чувства, чтоб не спровоцировать ссору и т.д. и т.п. Он знал, какие оправдания может придумать Себастьян, но это не имеет значения. Это все равно остается обманом. От обиды и злости Оминис сжал зубы, не в силах сказать хоть что-нибудь. — Я знаю, я должен был тебе рассказать раньше. Еще тогда, когда только собирался его изучить. И ты был бы против. И я бы пошел тебе наперекор и все равно научился бы ему. Но ты не был бы в неведении, а это самое главное, — быстро заговорил Себастьян и замолчал, но почти сразу добавил: — Прости. — Прости? Себастьян, это твоя жизнь и ты можешь делать мне больно сколько угодно. Делать что угодно ради своих эгоистичных целей, разрушать и свою семью, и нашу дружбу. Но это может погубить тебя, как ты не понимаешь. Разве ты видел хоть одно хорошее последствие от применения темной магии? — в глазах Оминиса сверкнули слезы и он резко отвернулся, утирая их рукавом. — Прости. Я постараюсь сделать все, чтобы последствий не было. Я обещаю, что как только я вылечу Анну, я все прекращу, — Себастьян подошел к Оминису сзади и мягко обнял. — А если не вылечишь? Если ты поймешь, что ничего не поможет? Если прекращать будет слишком поздно? — хриплым тихим голосом спросил Оминис. — Вылечу, вот увидишь. Не бывает на свете проклятия, которое невозможно снять. — А остальные два? Их ты тоже уже знаешь? — Да. Оминис тихо горько рассмеялся. Он догадывался, что изучение Себастьяном непростительных заклинаний было лишь вопросом времени. Но чтобы он сделал это так скоро да еще и в тайне от него — вот что было хуже всего. Морально Оминис уже даже был готов научить Себастьяна им, когда тот попросит. Ему казалось, что если Себастьян будет заниматься темной магией рядом с ним или даже под его руководством, он сможет не дать ему провалиться в эту бездну с головой. Но Себастьян выбрал другой путь. Оминису стало страшно, а в груди разверзлась дыра одиночества. Он почувствовал себя отвергнутым, почувствовал, как вихрь запретной магии уносит его друга все дальше. И это при том, что в последнее время они с Себастьяном были близки, как никогда раньше. Себастьян, кажется, почувствовал внутреннее состояние Оминиса и крепче сжал объятия. — Темная магия не изменит меня, Оминис. Я останусь тем же, кем был всегда. И всегда буду рядом с тобой. Оминис неопределенно хмыкнул, развернулся к Себастьяну лицом и уткнулся ему в грудь. Закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мантия Себастьяна пахла лесом и холодными камнями, сахарными ягодами и дымом. Несмотря на регулярные перепалки, Себастьян был его убежищем, его домом, его зоной комфорта. Он мог вынести что угодно, лишь бы снова и снова возвращаться в эту гавань. Себастьян нежно положил свою руку ему на затылок, запустил пальцы в волосы и прижался губами к макушке. Он боялся, что Оминису рано или поздно осточертеют его выходки и ему придется делать выбор между спасением Анны и лучшим другом. А, возможно, Оминис просто уйдет и никакого выбора не будет. Его сердце болезненно запульсировало, когда он подумал об этом, и он еще сильнее сжал объятия. Несмотря на то, что они стояли в темном мрачном и холодном подземелье, что у них был только один шанс выбраться отсюда, ему не хотелось отпускать Оминиса. Какое-то время они молча слушали дыхание и сердцебиение друг друга, но в конце концов это пришлось прекратить. Сейчас перед ними стояла до ужаса неприятная задача: чтобы выйти из подземелья, Себастьяну нужно было использовать Круцио на своем самом близком друге. Когда он попытался предложить Оминису все-таки сделать наоборот, тот категорически запротестовал, сказав, что в таком случае они никогда не выйдут отсюда. Оминис отложил в сторону палочку, встряхнул плечами и сделал глубокий вдох и выдох. Попытался отогнать всплывающие в голове травмирующие воспоминания из детства. Себастьян напряженно замер напротив него, выставил вперед волшебную палочку. — Круцио! — крикнул Себастьян и из палочки вырвался ярко-красный, похожий на молнию луч, поразивший Оминиса прямо в грудь.