13 февраля, 1898 год
Высокий стройный мужчина со светлыми волосами вошел в квартиру, с раздражением хлопнув дверью. Недовольно скривив губы он бросил пальто в сторону вешалки, ослабил галстук и закатал рукава рубашки. Провел ладонью по волосам и возмущенно фыркнул. Плеснул в стакан огненного виски, прошел к дивану и растянулся на нем во всю длину, положив голову на подлокотник. — Глациус, — буркнул он и пара кубиков льда со звоном упала в стакан. Оминис Мракс сделал большой глоток и поморщился. Сегодня Дэмиэн, его коллега и напарник, снова вывел его из себя. Конечно, он всегда прав, потому что он опытнее, умнее, старше и все такое. Но Оминиса доводила до дрожи его гиперопека и приказной тон. Наверное, Дэмиэн все еще не доверял ему из-за его семейной истории, но он имел на это право. В конце концов, Оминису стоит быть благодарным за то, что ему вообще позволили стать мракоборцем после всех тех историй, в которые он влипал. Оминис услышал, как часы пробили полночь, и вздрогнул. Глотнул виски еще раз. Снова этот день, эта чертова проклятая дата. Его бросило в холодный пот и он закрыл свободной рукой свое уставшее лицо. Каждый год он вспоминал это отвратительное судебное заседание, каждый год его выворачивало наизнанку от накрывавших его эмоций, каждый год он слышал в голове слова Себастьяна: «Я все равно люблю тебя, Оминис» и каждый год ему хотелось разрыдаться от этого. Он врал самому себе, думая, что вспоминает об этом всего лишь раз в год. Он не учитывал сны, которые теперь снились ему почти каждую ночь, он не учитывал воспоминания о других связанных с Сэллоу событиях, которые постоянно всплывали в его голове. Он был ужасным другом, сбежавшим в тот момент, когда должен был оказать максимальную поддержку. Чего ему стоило просто ответить Себастьяну взаимностью, чтобы услышать надежду в его голосе? Нет, он провалился в бездну своих глупых подростковых чувств и решил, что ему будет лучше оттолкнуть Себастьяна. И что теперь? «Зажили твои раны, Оминис?» — усмехнулся он сам себе, делая еще один глоток обжигающего напитка. Кубик льда скользнул к его губам и он приоткрыл их, беря его в рот. Под его горячим языком лед стремительно таял. «Или они снова стали глубже, но теперь тебе некого обвинить в этом?» — он тихонько болезненно хихикнул своим мыслям. Да уж, какими драматичными были его слова в тот день. Он презрительно хмыкнул. Прошло столько лет, чтобы наконец-то осознать, что на самом деле единственным, в ком он всегда нуждался, был Себастьян. Он резко сел, чувствуя, что начинает задыхаться от душащего его чувства сожаления, пульсирующего змеиным клубком вокруг его сердца, обвивающего его легкие. Он ненавидел это чувство, но больше него он ненавидел свое собственное бессилие и, наверное, себя самого. Он снова начал проигрывать в голове ту ночь в больнице Святого Мунго. Он ведь мог помочь Себастьяну сбежать, он определенно мог это сделать, он мог засунуть свои отвратительные чувства куда подальше и спасти его, а уже потом все высказать и уйти, если ему так этого хотелось. Он со злостью швырнул стакан в стену и тот разлетелся на сотни мелких осколков. Считал ли он в тот момент, что Себастьян заслуживает быть заключенным в Азкабане на добрую половину своей жизни, и искренне хотел восстановить справедливость? Или он просто впал в истерику, боясь признать, что влюбился в того, кто так увлечен темными искусствами? Спустя семь лет он был почти уверен, что правильным окажется второй вариант. Оминис закусил губу и уронил лицо в ладони, пытаясь сглотнуть растущий ком в горле. Да, он мракоборец и регулярно хладнокровно сажает в Азкабан таких, как Себастьян, совершенно не переживая об их судьбах, но… Его сердце сжималось, когда он думал о том, что в одной из этих камер сидит единственный, кого он мог считать по-настоящему близким человеком. За почти два года работы в министерстве он ни разу не был в Азкабане, хотя по долгу службы должен был бывать там очень часто: его будни состояли не только из преследований преступников по всей Британии, но и из скучных допросов и регулярных возвратов к старым делам, когда всплывали какие-то новые обстоятельства по ним и их следовало уточнить у заключенных. А министерство предпочитало, чтобы нарушителей закона допрашивали все-таки за его стенами, желательно внутри стен обители дементоров. Но каждый раз, когда Оминис собирался взяться за один из таких допросов-посещений, Дэмиэн перехватывал инициативу, заваливая его взамен бумажной работой, а Мракс, как младший напарник, не мог отказаться или поспорить. Дэмиэн знал почти всю историю Оминиса с Себастьяном и был уверен, что Оминис попытается встретиться со своим бывшим лучшим другом, если окажется в Азкабане. Но он никогда не говорил ему напрямую о том, почему именно предпочитает не посылать его туда, хотя Оминис и догадывался об этом. И поэтому поведение напарника раздражало его еще больше, хотя в остальном тот был хорошим коллегой. Оминис никогда не упоминал при нем, что о чем-то жалеет, что хочет что-то изменить и вообще никогда не говорил о своих чувствах по поводу заключения Себастьяна. Но, видимо, Дэмиэн стал слишком проницательным за столько лет работы мракоборцем. И Оминис не мог не признать, что его напарник прав: он действительно чувствовал, что может захотеть воспользоваться своим служебным положением для встречи с Себастьяном, если ему подвернется такая возможность. Но Дэмиэн не сможет вечно держать его подальше от Азкабана и они оба понимали это. Он шумно втянул в легкие воздух, на секунду представив как их с Себастьяном пальцы соприкасаются через решетку и тут же отогнав от себя эти мысли. Это уже давно не тот Себастьян, с которым они были так близки много лет назад. Азкабан меняет людей до неузнаваемости за считанные недели, а Себастьян провел там уже семь лет. Возможно, он и вовсе забыл, что у него был такой друг, как Оминис, или даже возненавидел его за то, что тот не попытался что-то изменить. Это было бы справедливо и совершенно неудивительно. Но внутри него разливалась такая приятная теплая боль, когда он думал о том, что, возможно, еще не все потеряно, что он не мог перестать представлять себе такие нереалистичные, но желанные сцены. Он почувствовал, как по его щеке скользнула слеза и быстрым движением смахнул ее, словно кто-то мог это увидеть. Он еще не осознавал, что вот-вот придет к решению, которое сочтет единственным верным решением за всю свою жизнь.***
Вернувшись в Хогвартс после своего внезапного побега, Оминис твердо решил всеми силами постараться забыть Себастьяна и все те вещи, что происходили между ними. Он знал, что это будет тяжело, но он просто не сможет наладить свою жизнь, если не сделает этого. Он с головой ушел в учебу, брал дополнительные домашние задания, часами корпел над книгами в библиотеке, часто практиковал магию с позволения преподавателей в пустых кабинетах. Он ни разу не заходил в крипту с того самого дня, хотя иногда было очень тяжело подавить это желание, проходя мимо. Но крипта вся пропахла Себастьяном и следами темной магии, а он не мог позволить себе еще хоть раз соприкоснуться с этим. Оминис не мог точно сказать, в какой момент он твердо решил доучиться до седьмого курса, чтобы сдать Ж.А.Б.А. и поступить на курсы для мракоборцев. Порой он думал, что стал бы мракоборцем даже если бы все эти события не произошли, ведь он презирал темных магов практически с рождения. Но, возможно, именно все случившееся максимизировало все его чувства, в том числе и ненависть к темным искусствам, что он просто перестал видеть другие жизненные пути для себя. Но тем временем чувство привязанности к Себастьяну не проходило, а только медленно росло внутри него, и, за всеми этими слоями дел, целей и стремлений, оно постоянно напоминало о себе ноющей болью в сердце. Он не раз ловил себя на том, что погружается в воспоминания настолько, что приходится перечитывать несколько страниц книги, которые он прочитал глазами, но не прочитал мозгом. Но Оминис верил, что если он будет настойчиво подавлять и игнорировать это, то в конце концов однажды проснется свободным и, может быть, даже счастливым.***
«Не сработало», — усмехнулся он про себя, вставая, чтобы убрать осколки. Как он ни пытался вытравить эти чувства, они не становились слабее ни на миг. Курсы для мракоборцев Оминис закончил с высшим баллом и сразу же был направлен в Отдел магического правопорядка с рекомендациями от каждого преподавателя. На работу его взяли не глядя: холодный, дисциплинированный, умный, с невероятными способностями к магии даже несмотря на свой недуг, студент привлек внимание других мракоборцев еще во время учебных посещений министерства. Поначалу он занимался бумажной работой, для чего ему пришлось заказать у мистера Олливандера новую волшебную палочку, более мощную, позволявшую разглядеть даже буквы на страницах, но всего через пару месяцев его старый знакомый Дэмиэн Сэвидж, проработавший в том же отделе больше десятка лет, предложил стать его напарником и заниматься более серьезными делами. Оминис охотно согласился, несмотря на то, что прошлый напарник Сэвиджа погиб во время последнего задания. Адреналин, который он испытывал во время погони за преступниками, во время драк с ними, как магических, так и на кулаках, возбуждал его, позволяя хотя бы на какое-то время забыть о Себастьяне. Он действительно совершенно не думал о Сэллоу, когда они с Дэмиэном получали очередное более-менее опасное задание. И ему это нравилось. До тех пор, пока он не возвращался в свою квартиру в самом центре Лондона, где груз запертых на время чувств придавливал его еще сильнее, чем физическая усталость. Именно поэтому, когда он не находился на задании или не был завален работой в министерстве, Оминис предпочитал находиться под воздействием огненного виски. Иногда напиток, наоборот, обострял его состояние, но с ним точно было легче уснуть. Что касается его жизни вне работы, то ее попросту не было. Он не пытался поддерживать дружеское общение даже с Дэмиэном, которого видел почти каждый день, что уж говорить про какие-то другие отношения. Как только Оминис получил работу, он сразу же снял квартиру поближе к министерству и старался бывать в ней как можно реже. Он ненавидел себя за то, что так и не смог слепить из своей жизни что-то приличное и похожее на то, чем живут остальные. Но он уже и не пытался. Кто-то сказал бы, что у него же еще вся жизнь впереди, но он сам не думал, что количество оставшихся ему лет может на что-то повлиять. Он собрал осколки стакана руками, даже не морщась от порезов, которые оставались на его пальцах, и выкинул их. Хотел было взять новый стакан и продолжить возлияния, как услышал стук в дверь. Раздраженно вздохнул, догадываясь, кто к нему пожаловал, на минуту задумался, а не стоит ли ему просто проигнорировать этот стук, но все равно пошел открывать. Конечно же, за дверью был Дэмиэн. — Не хочешь сгонять в паб на углу? — задал он с порога вопрос, бесцеремонно делая шаг внутрь квартиры, чтобы Оминис не успел захлопнуть дверь у него перед носом. — Твое дружелюбие и желание почесать языками убивает меня, — буркнул Мракс, разворачиваясь к нему спиной и вытирая кровь с ладоней полотенцем. — Я просто думаю, что тебе нужно почаще отдыхать и видеться с людьми. Это исключительно из профессионального интереса, нормальное времяпровождение хорошо скажется на твоей работе. Сидишь тут как сыч, жуть, — Дэмиэн прошелся по гостиной, поджав губы при виде почти пустой бутылки. — Отвали, Сэвидж. Я не обязан обсуждать с тобой что-то помимо работы, — Оминис плюхнулся на диван, беря в руки бутылку и собираясь залить в себя все, что в ней осталось. — Ладно-ладно, о работе нам тоже надо поговорить. Поэтому поднимай свой зад и пойдем. И вообще, как ты разговариваешь со старшим напарником, который вообще-то вытащил тебя из кипы бумаг, когда тебя чуть ли не погребли под ними, на нормальную работу? — он взял Оминиса за локоть, пытаясь поднять с дивана, но тот вырвал у него свою руку, огрызаясь. — Я уже давно ничего тебе не должен, Сэвидж, — но тем не менее он встал, набросил на плечи плащ и они вышли в укрытый плотными сумерками Лондон. Паб на углу был самым обычным магловским заведением, но его владелица была сквибом, поэтому периодически туда захаживали знавшие ее волшебники. Не то чтобы она очень интересовалась тем, что происходит у магов, но иногда обменяться новостями было полезно. Она приветливо кивнула вошедшим мужчинам и махнула своей помощнице, чтобы та провела их за столик. Расположившись поудобнее и заказав напитки, мракоборцы какое-то время молчали, но потом Дэмиэн заговорил. — Ну и как у тебя дела? — спросил он, даже не зная, действительно ли он надеется на нормальный ответ. Оминис в ответ закатил глаза и глубоко вздохнул. — Работа, Сэвидж. Ты сказал, что нам нужно поговорить о работе, поэтому я и пошел с тобой, — раздраженно протянул Мракс, будто объясняя простые истины ребенку. Девушка принесла им напитки и тарелку картофельных чипсов и Оминис тут же взял в руки свой стакан, постукивая льдом о его стенки. — Ладно, — тот вздохнул, сдаваясь, и его тон сразу сменился на официально-деловой, — Всплыли новые подробности по делу об убийстве Ричарда Галкарда. Нужно снова допросить Анну Фисби, узнать некоторые дополнительные детали, возможно, она не виновна в его смерти. Судья Огдэн поручил это нам с тобой и почему-то он очень сильно торопится. Мне придется отправить тебя в Азкабан на следующей неделе, потому что мой график плотно забит слушаниями, на которых я должен обязательно присутствовать, — он вытащил из-за пазухи папку с бумагами и протянул Оминису, — изучи на досуге, там вся информация по делу и те вопросы, которые ты должен задать ей. И не просто задать, а добиться внятного ответа. Это будет сложно, я допрашивал Анну раньше, она совершенно не в себе. Но я думаю, что ты справишься. — Хорошо, — Оминис на мгновение почувствовал тошноту при мысли о посещении Азкабана, но на его лице не дрогнул ни один мускул. По крайней мере, он надеялся на это, — что-то еще? — Оминис… — Дэмиэн вздохнул, понимая, что сказать о работе ему больше нечего. Его беспокоило поведение Мракса, но залезть к нему в душу и выяснить, в чем дело, было невозможно. Если бы он знал Оминиса только по работе, он бы совершенно не волновался о нем. Многие мракоборцы ходят мрачнее тучи в министерстве, но начинают шутить и улыбаться, едва отметившись об окончании рабочего дня. Оминис же был мрачен всегда, он был совершенно не похож на того мальчика, которого он встретил в «Дырявом котле» семь лет назад. Тот мальчик тоже был тихим и молчаливым, но он был живым, а нынешний Оминис распространял вокруг себя только ауру загробного холода. — Что-то еще, Дэмиэн? — спросил Мракс чуть мягче после того, как опрокинул в себя стакан с виски. Он уже отодвинул стул, готовясь встать. — Нет, это все, — устало выдохнул мракоборец, решив, что сегодня он смирится. В конце концов, он смог вытащить его из дома аж на целых — он бросил взгляд на часы — двадцать минут. — Тогда до встречи, — Оминис встал, поправил плащ, сгреб в охапку папку с бумагами и, развернувшись на пятках, направился к выходу. — До встречи, — тихо буркнул Дэмиэн, делая глоток своего пива и закидывая ему вслед чипсы. Когда-нибудь он докопается до причин этого поведения и, возможно, поможет что-то исправить. Зачем ему это нужно? Он понятия не имел. Но ему хотелось, чтобы Оминис хоть раз искренне улыбнулся.***
Сердце Оминиса выскакивало из груди, когда он шел домой, держа горящую в его руках папку, дававшую ему пропуск в Азкабан. Он пытался безуспешно сглотнуть ком в горле, радуясь, что смог сбежать от Дэмиэна так быстро. Он был уверен, что тот не заметил на его лице никаких компрометирующих эмоций, но точно знал, что не сможет имитировать полнейшее спокойствие слишком долго. Его руки начали дрожать еще в тот момент, когда он протянул их, чтобы взять бумаги. Его голос должен был начать дрожать вскоре после рук. Он чуть ли не бегом мчался по улице, выплескивая свое волнение через быстрые нервные движения ног. Он чувствовал, как скручивает живот, как голова начинает гудеть, как потеют ладони, норовя выпустить свою ношу. Боже, он обязан увидеть Себастьяна, просто обязан. Даже если тот не вспомнит его, даже если он бесповоротно сошел с ума. Он будет жалеть гораздо меньше, если встреча с бывшим однокурсником пройдет очень плохо, чем если она не состоится вовсе. Он взлетел по ступенькам на свой этаж, громко хлопнул входной дверью и сполз по ней на пол, закрыв лицо руками. С его расплывшихся в кривой улыбке губ срывался истеричный смех, а глаза наполнились слезами. Дэмиэн хотел, чтобы он искренне улыбнулся? Ну вот, он улыбается. Хотя, наверное, не совсем так, как хотел Дэмиэн. Сегодня Оминису не поможет уснуть даже чистый спирт.