Одержимость

Часть 3

      Когда в следующий раз Алек вспоминает золотой блеск раскосых глаз, они с семьёй уже глубоко на Севере, покрытом огромным слоем снега и льдов. Минуло уже пять лун, и приближается конец года. Смерть матери сказалась не только на них с Иззи и Джейсом, отец так же очень сильно сдал в последнее время, превратившись из славного воина в усталого от тяжёлой жизни старика.       Они приняли приглашение погостить у одного из старых друзей Роберта, обитавшего в северных широтах, и вот уже несколько недель Алек не находит себе места и занятия в этом заметённом снегом городишке. Джейс всё чаще пропадает в округе, исследуя полуразвалившиеся упокоища и древние захоронения, истребляет мертвецов и любых духов, попадающихся у него на пути. Изабель почти что живёт у местной ведуньи, обучаясь ремеслу травничества в тяжёлых условиях Севера. Алек же по своему обыкновению безвылазно сидит в комнате на постоялом дворе и с тоской смотрит в узкое, покрытое тонким слоем льда окно.       Алек не любит Север. Он не взлюбил его с первого мгновения, как только его мягкие сапоги из тонкой кожи ступили в холодный хрустящий сугроб. Алек кутался в меховые накидки, выходя поохотиться на редких диких животных, которых нужно было выслеживать ни один час, прежде чем его задубевшие от мороза пальцы кое-как вкладывали стрелу в лук. Вскоре ему надоели и излюбленные прогулки по лесам. Что толку бродить среди снегов, где даже вездесущие духи леса и те попрятались по своим убежищам.       В один из холодных вечеров, когда отец пропадал в местном трактире, а Изабель и Джейс были заняты своими делами, Алек, кутаясь в шерстяной плащ возле горячо растопленного камина, снова вспоминает всполохи алого пламени в золотых глазах. Алек не может сопротивляться притяжению этого привлекательного во всех смыслах мужчины, хотя и боится думать в определённом из них, не отметая возможности, что Магнус всё же демон. Но соблазн увидеть его ещё хоть раз очень велик.       Не давая себе и шанса на сомнения, Алек, по обыкновению, сломя голову несётся в комнату к сестре, чтобы одолжить её зеркало. К неприятному удивлению дверь оказывается заперта, и Алек досадливо чертыхается себе под нос. Проклиная себя за недальновидность, Алек шагает по коридору вдоль дверей туда-сюда, почему-то мысль о том, что он не сможет увидеть Магнуса заставляет его нервно кусать губы. Всё его существо стремится к тому, чтобы прямо сейчас заглянуть в золотые глаза, и Алек, не долго раздумывая, поворачивается на пятках и резко идёт прочь.       Хозяйка постоялого двора вопросительно смотрит на него через небольшую щель приоткрытой двери, зябко кутаясь в меховой воротник накидки.       — Чего тебе? — хмуро спрашивает женщина, и Алек кое-как объясняет, что ему требуется.       После парочки недовольных взглядов и отчаянных заверений принести ей целую связку дичи, Алеку таки удаётся добыть небольшое зеркало. Оно неказистое, в мятой оправе и с ржавыми пятнами по всей нижней дуге, но Алеку всё равно. Он, словно ребёнок, получивший желанную игрушку, прижимает зеркало к груди и широкими размашистыми шагами пересекает заметённый снегом двор, возвращаясь в свою комнату. Сердце трепещет от радостного предвкушения, и Алек понимает, что уже давно не чувствовал такого прилива сил.       Возвратившись к себе и проверив несколько раз, хорошо ли заперта дверь, Алек наспех чертит на полу рунные обереги и усаживается возле камина. Зажёгши сальный огарок свечи и взяв в руки зеркало, Алек слегка поёжился, пожевал нижнюю губу и, глубоко вздохнув, принялся по памяти читать вызывающее заклинание. Конечно, в обычные дни вызывать духов было гораздо сложнее, нежели в ночь, когда завеса становилась практически неощутима, но Алек знает или просто хочет верить, что у него всё получится. К его радости, в этот раз темнота окутывает Алека почти сразу же, как он заканчивает произносить слова. Было как обычно темно и отчего-то очень холодно, Алек согревает дыханием свои невидимые руки и оглядывается по сторонам, но ничего не видит. Постояв так какое-то время, он решает позвать на пробу:       — Магнус, — нерешительно произносит Алек и снова озирается.       Сердце неприятно сжимается, когда он уже было решает, что никого не дождётся, но тут позади раздаётся уже знакомый голос, и Алек едва может подавить довольную улыбку.       — Я думал, что уже больше не увижу тебя, — говорит Магнус.       — Прости, — зачем-то извиняется Алек и оборачивается к мужчине.       На этот раз на Магнусе светлая нижняя рубашка и кафтан тёмного винного цвета, Алек дивится, заметив точно такого же цвета пряди в волосах мужчины. Многочисленные подвески и амулеты украшают его грудь, но Алек не придаёт этому значения и старается не слишком пялиться. Вид крепких грудных мышц и острых ключиц и так очень сильно будоражит разум Охотника. Мужчина необыкновенно красив, и Алек чуть задерживает дыхание, вновь беззастенчиво рассматривая Магнуса. Тот склоняет голову набок и чуть улыбается, прищуривая золотые глаза.       — Что привело тебя, Александр?       — Я хотел тебя увидеть, — выпаливает, не раздумывая, Алек, и враз чувствует, как щёки пылают.       Магнус, казалось, удивлён, но ничего не говорит. Он лишь снова материализует парочку удобных на вид кресел и предлагает одно из них юноше жестом руки. Алек благодарно кивает и усаживается в предложенное кресло. Оно оказывается таким же удобным, как и выглядит.       — Так зачем ты хотел видеть меня? — вновь спрашивает Магнус, когда они устраиваются.       — Не могу перестать думать о тебе, — преодолев смущение, бормочет Алек.       Ему по какой-то причине хочется быть честным с этим необыкновенным существом, кем бы оно ни было, и Алек просто не может удержать себя от правды, рвущейся изнутри. Магнус снова вздёргивает чётко очерченные брови.       — Разве Охотникам теперь полагается стремглав бегать на свидания с духами?       Алек опять заливается краской при слове «свидания», но взяв себя в руки, спрашивает:       — Так ты всё-таки дух?       Магнус лишь качает головой и подпирает щёку кулаком. Не дождавшись ответа, Алек продолжает:       — Из меня плохой Охотник, — горько говорит он и отводит глаза в сторону. — Я не очень-то люблю убивать всех духов подряд, только потому что они по ошибке попали в наш мир. Демоны, конечно, другое дело, — он мельком глядит на мужчину, — они приносят лишь хаос и смерть, но даже они не виноваты, такова их природа. Конечно, я убивал демонов, — горячо заверяет Алек. — Когда те грозили кому-то, но всё же я предпочитаю дружить с нежитью, а не истреблять её.       — Это весьма… — Магнус задумчиво прерывается, сделав неопределённый жест кистью руки, и Алек снова говорит:       — Я знаю, это странно, ведь я Охотник, но я желаю держаться подальше от битв, и помогаю, создавая защитные амулеты и накладывая на них чары. Поэтому отец всегда был недоволен мной, а теперь, когда наша мать умерла, он и вовсе не разговаривает со мной.       — Мне жаль, — мягко произносит мужчина, и Алек вновь поднимает на него взгляд, окунаясь в согревающее тепло золота его глаз.       — Да ничего, Охотники постоянно погибают в битвах, и это честь для неё — уйти с оружием в руках, — говорит Алек то, во что должен был верить с детства, в то, что ему навязывали. — Сумеречная ночь самая опасная в году, так что… Но я всё равно скучаю по матери, — признаётся Алек и затихает.       — Сумеречная ночь? — юноша кивает в ответ.       — Да, сумеречная ночь. Ты разве не знаешь? — Магнус удивлённо приподнимает бровь, давая Алеку возможность объяснить. — Два раза в году, каждое шестое полнолуние завеса между нашим и сумеречным миром, где обитают все демоны и нечисть, истончается настолько, что те могут беспрепятственно пересекать границу и попадать в наш мир. Они постоянно чувствуют людскую энергию и их души, и толкутся возле завесы, но та обычно их не пропускает, только в сумеречную ночь. Охотники отслеживают места скопления демонов и устанавливают там ловушки, чтобы в нужный момент те уничтожали всех попавших с той стороны существ. Это две самые опасные ночи в году, погибает много людей, ничего не поделаешь, но я всё равно не хочу участвовать в этом.       — Значит, — медленно и задумчиво говорит Магнус будто сам с собой, — колдунам всё-таки удалось установить барьер.       — О чём ты говоришь? — не понимает Алек. Мужчина возвращает ему взгляд.       — Завеса о который ты говоришь, в мои времена её не было, и колдуны со всего мира вместе с Охотниками пытались создать что-то вроде защитного барьера, чтобы тёмные силы не могли проникать в людской мир.       Алек неверяще уставляется на мужчину. Он не помнит, чтобы где-то были знания о тех временах, когда завесы ещё не было. Алек не знает, как она появилась, да и никто не знал, всегда верилось, что завеса существует с начала сотворения мира.       — Ты говоришь, что маги вместе с Охотниками создали завесу? — он хмыкает, не сдержавшись. Магнус кивает.       — Когда я ещё обитал в людских землях, то именно этим мы и занимались.       Мы?       Алек поражён.       — Так ты колдун? — с сомнением спрашивает он. Вряд ли Охотник.       Колдуны и Охотники не ладили, сколько Алек помнил историю. Отец говорил, что даже ещё его дед терпеть не мог этих проклятых людей, которые порабощали демонов, чтобы пользоваться их силами.       — Когда-то был. Очень давно, — Магнус, казалось, погружается в воспоминания, золото его глаз темнеет, и Алек ловит себя на том, что пялится на его закушенную ровными белыми зубами губу.       Он резко выдыхает, стряхивая с себя наваждение, и отворачивается. Магнус не демон, но далеко ли от них ушли колдуны? Те держались обособленно, и признаться честно, Алек ещё ни разу не встречал ни одного из них, чтобы иметь о них какое-то своё представление. Он лишь слышал рассказы родителей, да других взрослых, что-то читал в книгах, но никогда не видел вживую.       — Очень давно, это когда? — с простым детским любопытством спрашивает Алек, и Магнус вдруг смеётся. Этот звук вибрацией прокатывается по всему телу Алека, и он задерживает дыхание от того, насколько приятные эти ощущения.       — Сложно сказать, Александр, я уже давно не слежу за делами смертных и не знаю сколько столетий минуло с тех пор, как я больше не являюсь частью вашего мира.       Алек поражённо распахивает и без того большие глаза.       Как вышло так, что он смог в двенадцать лет призвать какого-то древнего колдуна, читая простенькое заклятие призыва слабого духа?       — Я уже очень давно не чувствовал себя живым, — продолжает между тем мужчина. — Но когда я услышал твой зов, то будто бы очнулся ото сна. Ты пробудил во мне забытые чувства, Александр, — почти мурлычет Магнус, глядя на него своими великолепными глазами, и Алек вновь смущается, чувствуя, как жар растекается не только по его лицу, но и по всему телу. Алек решает сменить тему, чтобы немного прийти в себя.       — Так ты больше не колдун? Ты только его дух и теперь обитаешь в сумеречном мире?       — Ты пустил в свой разум колдуна, Ангел, — вновь игнорирует его вопросы Магнус и усмехается. — Совсем не боишься?       — А я должен бояться? — почти не дыша, спрашивает Алек, не обращая внимания на участившееся сердцебиение при этом ласковом обращении, а потом продолжает, не дожидаясь ответа: — Вообще-то я ещё ни разу не встречал колдуна. Охотники враждуют с ними, да и они очень скрытный народ.       — Ну, — весело усмехаясь, тянет Магнус, — тебе повезло, перед тобой самый могущественный колдун всех времён. И тебе определённо не стоит бояться меня, Александр.       Алек скептически хмыкает и чуть склоняет голову набок так, как делал это Магнус.       — Так уж и самый могущественный? Скорее самый хвастливый.       — Твоё недоверие ранит мои чувства, милый, — Магнус чуть надувает губы, а Алек чувствует, как кончики его ушей теплеют от смущения.       Он смеётся, чтобы скрыть то, как влияют на него слова мужчины. Магнус смеётся тоже. По какой-то неведомой Алеку причине ему очень легко с новым знакомым. Он не чувствует от него угрозы или тёмных мыслей и вопреки всему здравому смыслу верит, что Магнус не причинит ему зла. Да, колдуны веками сражались с Охотниками за право самим устанавливать правила в человеческом мире, они истребляли друг друга поколениями, но это ведь не значит, что Магнус попытается его убить.       Так ведь?       Алек может наконец отбросить всё своё волнение в сторону и расслабиться. Ему нравится Магнус, нравится, как он говорит или жестикулирует, иногда слишком драматично взмахивая руками, когда того, по его мнению, требует ситуация.       Магнус рассказывает ему о страшных тварях, населявших мир раньше, как колдуны и охотники рука об руку сражались с ними, защищая людей. Рассказывает о драконах, прекрасных и сильных существах, величественно владеющих небом. До их дней драконы дошли, разве что, в легендах, или какому пьяному дураку привидится на ночь глядя. Поэтому Алек с нескрываемым благоговением слушает Магнуса, хотя иногда всё же ловит себя на том, что смысл слов ускользает от него, пока Алек неотрывно смотрит, как всегда узкие зрачки начинают пульсировать, когда Магнус поддаётся эмоциям и с жаром вещает о чём-то. Алек замечает, что Бейн избегает вопросов о колдунах и ведьмах, или о том, почему оказался там, где есть и где это место, но Алек старается гнать от себя угнетающие мысли.       Алек узнаёт от колдуна, что лишь человек с поистине чистой душой смог бы воспользоваться тем заклинанием и призвать его. Магнус называет его Ангелом, но Алек смотрит лишь на его влажные губы. О какой чистой душе речь, если все мысли юноши заполнены тёмными желаниями?       Алек слушает рассказы о дальних временах, приключениях Магнуса и не перестаёт дивиться и улыбаться. Ему так легко и хорошо рядом с ним, как никогда и ни с кем прежде, Алек чувствует себя здесь на своём месте, там, где он должен быть.       Рядом с Магнусом. ***       — Как же я ненавижу Север, скорее бы убраться отсюда, — говорит Алек, усаживаясь возле Магнуса на диван, обитый тёмно-синим бархатом и с резной золочённой спинкой.       Он подгибает под себя одну ногу и разворачивается лицом к мужчине, довольно улыбаясь и заглядывая в золотые глаза.       Алек призывает его каждую ночь с тех пор и никак не может остановиться. Прошло уже более дюжины дней, и с каждым разом Алек всё больше и больше нуждается в нём.       — Жаль это слышать, — Магнус смеётся над его надутым видом.       — Нет, ну честно, я скорее отморожу себе зад, чем привыкну к этому холоду, — продолжает жаловаться Алек.       — Это будет ужасная потеря, — всё ещё посмеивается мужчина и демонстративно бросает взгляд на обсуждаемую часть тела юноши.       Алек смущённо покашливает, но уже не заливается краской от каждого слова колдуна, как в самом начале. Он лишь хмыкает и отворачивается в сторону, чтобы привести дыхание в норму.       — Так когда вы покинете Север? — спрашивает Магнус, переставая подшучивать над Охотником, и Алек тоже становится серьёзным.       — Отец хочет вернуться в Главный город, мы очень давно не были дома. Он говорит, что стал слишком стар для охоты и собирается доживать свой век в тепле. Сумеречная ночь уже через несколько дней, так что мы выдвинемся, как только она закончится, — Алек поворачивается к Магнусу, чуть откидываясь на спинку дивана и приподнимая уголки губ в мягкой улыбке. — Я бы хотел остаться здесь, с тобой.       Магнус тоже улыбается, и его печальная улыбка отдаётся болью в сердце Алека.       — Ты не можешь, Александр. Ты и так слишком измучен, когда ты последний раз спал?       Алек отмахивается. Призывы и впрямь тянут из него много сил.       — Всё в порядке, я могу видеть тебя лишь ночью, а это стоит нескольких часов сна. Тебе не стоит волноваться.       — Но я волнуюсь, — говорит мужчина и придвигается ближе, отчего у Алека перехватывает дыхание. — Твои силы не бесконечны.       — Совсем скоро мы не сможем видеться какое-то время. Путь до Главного города займёт пару месяцев, — Алек хмурится и кусает губы. — И я с ужасом представляю, как смогу пережить это время без тебя.       — Ох, Александр…       — Нет, послушай, — прерывает его Алек и снова разворачивается к мужчине лицом, оказываясь так близко, но бесконечно далеко одновременно. — Я всю жизнь не знал, где моё место в этом мире, моя жизнь была пустой, но, когда я встретил тебя, всё обрело смысл. Я уверен, что в этом моя жизнь, Магнус, быть с тобой. И когда я думаю, что нам предстоит разлучиться так надолго, я схожу с ума.       Золотые глаза Магнуса сверкнули, и он медленно выдохнул, приоткрыв рот.       — Я давно, даже слишком, не имел никаких желаний, здесь всё теряет смысл, и ход времени идёт по-другому. Но сейчас, я так невыносимо хочу коснуться тебя.       Алек видит, как Магнус бросает взгляд на его губы, и в жидком золоте бурлит огонь. Он чувствует, как горячее дыхание мужчины опаляет его лицо, и он готов застонать от разочарования и боли. Мысли о том, как бы губы Магнуса чувствовались на его собственных, захватывали Алека каждый раз, когда они встречались и расставались. Алек не мог сосредоточится часами, представляя, каково это чувствовать руки Магнуса на своём теле, ощущать его прикосновения и поцелуи. Разум и тело буквально сходили с ума от вожделения, и Алек был словно в огне.       — Я тоже, — шепчет он хриплым голосом и видит, как сильно зажмуривается Магнус, прежде чем отстраниться от него.       — Тебе пора, — говорит он, и Алек отчаянно сжимает кулаки.       — Я не хочу, — он мотает головой, зная, что это не отсрочит неизбежного.       Магнус молчит, и Алек видит в его глазах застывшее чёрное золото. Он кусает губы от безысходности, стараясь проглотить рвущиеся наружу слёзы, и колдун щёлкает пальцами, отправляя Алека в свою холодную, промёрзшую за ночь комнату.