DRLV

      По какому-то невообразимо удачному стечению обстоятельств практика строителей и плиточников совпала, благодаря которой, друзья-второкурсники на новую учебную неделю были обречены на общее занятие. Хосок, который поступил на строительство и эксплуатацию зданий и сооружений, начиная с этого года прочувствовал все прелести учебных практик: чтобы попасть в столовую нет необходимости стоять в огромной очереди из весомой толпы желающих вкусно и дешево покушать, работа в мастерских происходила посменно; либо спишь до обеда, либо уходишь после него, так еще и лучший друг работает рядом – в первой учебной мастерской. Не жизнь, а сказка!       – Ну вот же, – блондин тыкает пальцем по нижней горизонтали плитки. – тебе надо её подбить, посмотри сбоку, она впала.       – Да где она впала-то? – хмурится уже уставший Чон.       – Да ты слепой что ли? – черные брови чуть сводятся к переносице, когда он берет в руки длинное прАвило, отодвигая друга в сторону. Он плотно прижимает его к плиткам по бокам и склоняет под 45 градусов. – Глаза разуй, у тебя тут щель огромная, подбивай её сверху.       Была весьма солнечная среда. В первый их день мастер показала и рассказала все азы; какой консистенции должен быть раствор, как устанавливать рейку, как правильно пользоваться прАвилом и уровнем, наглядно показала важность смачивания стены и плитки перед началом кладки, показала, как пользоваться крестиками и штырьками, ну, и само собой, как класть плитку. Во второй они прикрутили деревянную доску, вернее будет сказать рейку, к стене, на которой им предстояло работать и всех заставила очертить на ней линии с отступом 2 см от стены, пригрозив, что, если плитка будет выступать за неё, больше тройки оценки не ждать. Уже на третий день, в вышеупомянутую среду, оставила их под присмотром "опытных" плиточников, пока они со вторым мастером уютно беседовали в мастерской и пили кофе с печеньками. В эту среду Юнги помог ему перекласть одну маячную плитку строго по уровню и под чутким наблюдение продолжать класть ряд дальше.       – Да чего ты её как девственницу долбишь? – тихо вдыхает парень, выхватывая из рук брюнета кельму, одним резким, но точным движением ударяя по верху плитки, заставляя ту выравниваться и от недавней щели не осталось и следа.       – Девственник девственницу видит из далека. – смеется Чон, и парень в белом комбинезоне с гордым «плиточник» на грудном кармане, забавно хмыкает. Засранец же этот Хосок, ему помогаешь, а он.       – Ага, альфа-самец наш, щас договоришься и сам будешь класть, меня так-то в той мастерской внешний угол ждет. – легко улыбается Мин, передавая инструменты его законному владельцу, пока сам усаживается на голубой ящик.       – Ну-ну, – усмехается тот, и проверяет сделанную товарищем работу еще раз, смачивая стену щеткой. – А твой внешний угол случайно не «Ви» зовут?       Та растянутая по чужим устам лукавая улыбка стирается с лица в одно мгновенья, стоит заметить друга, пялившегося и глупо лыбящегося в экран. Вот черт! Это же буквально он и его беседа свели этих двух голубков, неужели так сложно хотя бы, когда они вместе не вести свои переписочки, да чего уж, хотя бы заметить прекрасный стеб. Он что, так много просит? Мог бы поинтересоваться как у него дела, или что-то в таком духе, променял друга на…член получается?       – Эй ты, – Мина мягко тыкают рукоятью мастерка в грудь, заставляя поднять глаза от экрана. – Ну рассказывай, че у вас там.       И снова видит тот пылающий огонь в черных глазах напротив. Юнги больше не переспрашивает действительно ли ему интересно, как делал раньше ради приличия, нежели желая услышать реальный ответ и потому мог говорить о нем часами. Когда речь шла о Ви, его товарищ сильно менялся. Менялся взгляд, глаза как-то по-особенному поблескивали, тембр голоса становился мягче и сдержанней, на лице часто мелькала пускай и легкая, но такая редкая в обычных обстоятельствах улыбка. Пускай для всех окружающих не было особых изменений в поведении блондина, Чон его знает уже слишком много, чтобы заметить в какую благоприятную сторону ведут его эти переписки. И, честно, Хосок ему ужасно завидует. Не, не просто ужасно, просто ахуеть как ужасно завидует этим двоим. Как вообще возможно рассказывать о ком-то с таким восхищением, когда даже не то, что лица, голоса не знаешь? А если по ту сторону экрана вообще сидит какая-нибудь девчонка или прыщавый школьник? Он будто в каком-то другом вселенной, где «красивая внешность является приятным бонусом» считается правдой. Да не существует такого в современном мире, подобными фразочками кидаются лишь не красивые люди, пытающиеся хоть как-то поднять свою самооценку со дна. Да, он поверхностный и противный с предрассудками исключительного лукизма, но он хотя бы лицемерно не скрывает своих ужасных сторон, лишь бы все вокруг думали, что он такой идеальный человек. Если бы Хосок был песней, то это точно была бы «Tenderlybae - Я урод».       – Реально?! – неприлично громко вскрикивает брюнет с глазами, размером как может показаться, в двухрублевые монетки. – И типа ты реально сам предложил?!       – Да тише ты! – шукает на него младший ужасно пристыженный, несмотря на то что в мастерской они остались один на один. – Реагируешь так, будто, я не знаю, будто я ему предложение руки с сердца сделал.       – А че, если бы была возможность сделал бы? – плутовски улыбается студент. – Ах, Ви! Ты такой, ах, ты такой эмпатичный, я так влюблен в тебя, в твое внимание и интерес ко мне, мне так приятно с тобой общаться! Ах, ты такой чудесный, у тебя такие очаровательные смайлики в переписках! Ты, конечно, не плитка, но я бы тоже тебя уложил! – охает Чон, имитируя своего друга, чем вызывает вначале ужасный стыд, перерастающий в агрессию.       – Да схуяли?! Никогда я себя так не вел! – реально злится крашенный, даже с ящика вскакивает, вымещая на том злость легким пинком по деревянной вертикали. – Я же не пидорас! Знаешь че? Иди нахуй, Хосок, на самый огромный и жирный хуй, который только существует! Сам клади свою ебанную плитку, чтобы я еще раз тебе помогал, дебил! Да что б у тебя все нахуй отпало!       Хосок по-настоящему пугается, шарахаясь от громко упавшего ящика. В последнее время ему кажется, что он начал понимать лучшего друга все меньше и меньше, потому что найти оправдания такой резкой вспышки ярости ему не удалось.