Мир праху твоему [книга первая]

      «Сильнейшее нервное потрясение», «аффект», «истеричность» — такими словами впоследствии пытались объяснить происшедшее. Возможно, я даже понесла бы какое-то наказание, однако мой жених неожиданно вступился и заявил, что «ответственность за случившееся целиком и полностью лежит на семействе Антен».       Проведённое Нейреном расследование подтвердило слова Лулу, в результате чего меня со всеми почестями разместили в главном особняке. И если раньше я ютилась в жалкой комнатушке, то теперь в моём распоряжении находилось целое крыло.       Ответственность за проведённые в одиночестве годы, впрочем, никто не понёс. Нет, формально «злоумышленников» наказали, вышвырнув с территории Антен, но то были обычные, ни к чему не причастные люди.       К тому же… меня стали побаиваться.       Отобранная лично Нейреном прислуга не смела поднять глаз от пола и вздрагивала всякий раз, когда я к ним обращалась. Исполнявшая обязанности моей горничной девушка тоже никак не могла унять дрожь. Плескавшийся на дне её зрачков страх был столь очевиден, что я хотела от неё отказаться, но кронпринц запретил что-либо менять.       — Ты — моя невеста, Уна, — его слова по тяжести легко могли потягаться с валунами. — Ты достойна всего наилучшего. Лучшие комнаты, лучшее убранство, лучшие слуги, лучшие одежды. Разве ты не этого добивалась?       По правде говоря, «этого» для меня добивалась Лулу, только вот после «нервного срыва» она не давала о себе знать. Отсутствие взбалмошной колдуньи отзывалось сосущей пустотой в сердце и холодным, металлическим блеском висевшей на шее прии.       Каждое утро я прислушивалась к внутренним ощущениям, надеясь уловить присутствие Лулу и каждое утро с трудом сдерживала рыдания, понимая, что она может не вернуться. Напоминая себе, что она вряд ли бы оценила царящую в моей новой жизни леность, я упорно заставляла себя заниматься.       С трудом «перенеся» изображённую в наш первый учебный день пентаграмму, я денно и нощно питала её магией. Лулу советовала работать с ней по утрам и вечерам, но эта зловредная штукенция вытягивала из меня почти все силы.       За прошедшие две недели я сумела напитать её где-то на четверть и с неприязнью думала о том, сколько ещё придётся с ней возиться. Однако я успела понять, что Лулу ничего не делает просто так и скопленная в пентаграмме магия непременно пригодится. Для чего она вообще нужна я не знала и попросту восприняла её как должное.       «Лулу обязательно мне всё объяснит», уверяла себя я, накладывая по периметру спальни защитный барьер. «Объяснять она, конечно, не очень любит и зачастую не умеет, но как-нибудь справимся».       Единожды растолкованное заклинание ограждающего свойства отлично справлялось с поставленной задачей, начисто «срезая» всяческие прослушки, проглядки и прочие вредоносные заклинания. Главная неприятность заключалась в том, что они, похоже, имели свойство к самовосстановлению и сколько бы я ни «очищала» комнату, наутро они возвращались.       Наконец, изрядно подустав от борьбы с воздухом, я прибегла к «Ведьминому Часу». Использование печати расходовало энергию почти также быстро, как ежедневный ритуал с пентаграммой, но я была готова рискнуть.       — Забираем «пригляд», — бубнила себе под нос я, пока личная горничная чрезмерно усердно прислуживала мне за столом. — Пришиваем… ха, да я гений!       Отделённое при помощи «Ведьминого Часа» свойство послушно наложилось на ничего не подозревающую служанку. Никаких угрызений совести я, что примечательно, не ощущала: большинство приставленных ко мне людей шпионили либо для моих дяди с тётей, либо для королевской семьи.       «Единственная ученица Безымянной Ведьмы», вспомнила хвастливые слова Лулу я. «Неоспоримый гений столетия».       — Знала бы ты, как мне тебя не хватает, — тихонько прошептала я, беря в руки чашку и делая глоток. — Сейчас я, кажется, согласилась бы на всё что угодно. Включая перерасход магической энергии.       Раздавшийся вслед за признанием стук в дверь насильно выдернул меня из праздной грёзы. Вконец опечалившись, я поручила горничной принять гостя, кем бы тот ни оказался.       — Гляжу, ты понемногу обживаешься, — появление Нейрена застало меня врасплох, и я поспешно вскочила, отвешивая реверанс. — Ох, перестань, мы друг другу не чужие.       «Как раз таки, наоборот», мрачно подумала я, не смея ни разогнуться, ни оторвать взгляд от ковра.       — Свободна, — распорядился кронпринц и я услышала звуки быстро удаляющихся шагов. — Ну вот, теперь можно поговорить. Присаживайся, Уна.       — О чём же вы хотите поговорить, ваше высочество? — чопорно осведомилась я, наливая ему чай и садясь напротив. — Если вы насчёт «нервного срыва», то мне нечего добавить к сказанному. Да, я поступила глупо и не имела права называть вас гни… тем возмутительным словом, что слетело с моих уст. Всё произошло на эмоциях, вот я и…       — Хватит врать, Уна, — обманчиво мягко проговорил Нейрен. — Никакой «срыв» не в силах объяснить внезапное изменение личности. Данные присутствовавшим на торжестве дворянам объяснения — не более, чем удобная легенда. Итак, что случилось на самом деле?       Логичный вопрос, исходящий от рассудительного и неглупого человека. Жаль, что устраивающего его ответа у меня по-прежнему не было. Ввязывать в происходящее Лулу — чревато неприятностями, плюс я не могла подкрепить её существование убедительными доказательствами.       — Молчишь? — Нейрен отставил от себя чашку и скрестил руки под подбородком: — Что ж, хорошо. Моя рабочая гипотеза такова: внутри тебя скрывается кто-то другой. Кто-то достаточно хитрый, сообразительный и магически одарённый.       Внутренним взором я почти увидела разочарованную такими «простецкими» характеристиками Лулу. Она безусловно начала бы возмущаться, с жаром настаивая на том, что её следует называть «гениальной ведьмой тысячелетия» — и никак иначе.       — Тебя что-то развеселило? — вкрадчиво произнёс мой жених. — Поделишься?       — Мне нечего сказать, ваше высочество, — повторила я. — Из-за нервного срыва я утратила контроль над рассудком и магической энергией. Мне правда, правда очень жаль.       — Вейна милосердная, какая же ты тупая, — с неожиданным отвращением сказал Нейрен, поднимая на меня рассерженный взгляд. — Думаешь, старательно заученная фраза убережёт тебя от всевозможных неприятностей? Так, что ли?       Откинувшись назад, он скрестил руки на груди. Доселе лишь намечавшееся недовольство заполонило всю комнату. По моему виску скатилась капелька пота и я крепко зажмурилась, мысленно взывая к морровски не вовремя исчезнувшей Лулу.       — Где та, другая? — резко бросил Нейрен. — Та, что без страха смотрела мне в глаза и не стеснялась высказать всё, что приходило на ум. Та, что хлестнула меня редчайшими Зимними Самоцветами и без колебаний поставила в очередь на убой. И ведь убила бы, не вмешайся Селлос. Где она, Уна?!       Медленно поднявшись с кресла, он подошёл ко мне и, склонившись, прошептал:       — Или ты немедленно зовёшь ту нахальную морровку, или я призову её сам, причём самым неприятным для тебя, дурочки, способом. В прошлый раз она явно вступилась за тебя и шаг за шагом втаптывала обидчиков в грязь, заодно приструнив и Антен, и тех мелких аристократов, и королевскую семью.       Нейрен осторожно, почти ласково коснулся моей шеи, после чего, не меняясь в лице, сжал руки. Запоздало осознав, к чему всё идёт, я захрипела и начала отбиваться. Ни о каком сотворении заклинаний не шло и речи: обезумевший кронпринц прикончил бы меня раньше, чем я сумела завершить печать.       «Лулу, Лулу, помоги мне, Лулу!» отчаянно взывала к Безымянной Ведьме я, впиваясь ногтями в кожу Нейрена. «Пожалуйста, пожалуйста… не оставляй меня! Неужели ты позволишь убить свою единственную ученицу?»       Милосердное сознание постепенно гасло и боль чувствовалась уже не так остро. Повисшие двумя безжизненными плетями руки будто бы существовали отдельно от тела. Из уголка глаза выкатилась одинокая слезинка и потекла к носу.       «До чего… бесславный… конец», успела подумать я, готовясь раствориться в пустоте.       Нет.       Искрящаяся на кончиках пальцев магия ударила в грудь Нейрена с небывалой силой, что он отлетел к противоположной стене. Одновременно с тем я «выпорхнула» из тела.       «Здесь, здесь, Лулу здесь!» ликовала я, не обращая внимания на то, что она выглядит сердитой.       — Ничего-то без меня не можешь. Впору удивиться, как ты вообще дожила до пятнадцати лет, — хмуро цыкнула она, присаживаясь на корточки рядом с поверженным кронпринцем и хлопая его по щекам: — Эй, гнида! Чего хотел-то?