Моя чужая дочь

Анче кажется, что это один из ее больших кошмаров. Когда она еще жила в Доме, после одного из долгих путешествий Черного в Клетку, ей часто снился один и тот же кошмар. В том, другом мире, Черного никогда не существовало, и ее хрупкое тело бросали на растерзание альфам, которые хотели только одного. Надо было отдать Алтану должное, он не стремился увлечь ее в плотские утехи и показать свое превосходство, быть может, при других обстоятельствах, Анче бы и прониклась к нему симпатией, но сейчас опускаться до стокгольмского синдрома она не спешила. Дагбаев разрешал ей гулять по особняку, но девушка предпочитала сидеть в комнате, что ей отвели, вокруг был слишком много альф, и их присутствие пугало и нервировало. Хотелось ослепнуть, когда Алтан смотрел на неё своими винными глазами. Хотелось оглохнуть, когда он обращался к ней по имени, нарочно растягивая буквы своим приторным баритоном. Все чаще девушка мыслями возвращается к разговору со Слепым. Порой в своей голове она ведет с ним длинные диалоги, в надежде быть услышанной. Она верит в Дом, и в то, что Слепому дано чуть больше, чем всем вокруг. Но мир остается к ней глух, и Анче не остается ничего, кроме горстки жалких воспоминаний. — У меня какие-то сны – не мои. Житья не дают, как часто выражается папа, - устало произносит девушка, натягивая рукава своей кофты до самых подушечек пальцев. — А разве бывают свои? – удивленно произносит Слепой, его тонкие пальцы плетут на ее волосах незамысловатые узоры. — Порой хочется своих снова, - признается ему Анче. — Анче, - слишком серьезно произносит Бледнолицый. — Твои сны, это ведь не только Черный и Эрик, но и то, что мир хочет тебе донести. В ее снах она ищет Черного, и ни один сонник не дает ей точных объяснений. Поэтому все чаще девушка носит в кармане один из его ошейников, как напоминание, что он существует. Что этим хочет ей донести мир? — Тогда я не хочу понимать этот мир, - Анче дует щеки совсем как в детстве. —Анче, - ласково шепчет Слепой, опуская голову на ее плечо. Кажется, они все упустили тот момент, когда весь мир девушки сжался до Черного, и никто другой ей был не нужен. — Не бойся своих снов, и поверь, однажды они откроют тебе ценные знания. — Нет, ценные знания мне откроешь ты, когда я расскажу тебе весь тот бред, что мне снится. — Какая сказка у тебя была любимой в детстве? - Алтан правда пытался завязать хоть какой-то намёк на разговор. Но все было словно о глухую стену, Аня закрывалась ещё больше. Его личный повар готовил сотни разнообразных блюд, а девушка все воротила нос и ждала подвоха. Противостоять голоду было не просто, но фруктами она не брезговала и Алтан, как мог, зацепился за эту возможность, заполняя стол экзотическими и местными плодами. — Красавица и чудовище, - фыркнула девушка, наблюдая, как прислуга накрывает стол к ужину, к которому она, естественно, не притронется. Следующим утром он подарил ей библиотеку. Огромное помещение, в котором летал запах пыли и кофейных зерен. Стеллажи, книжные полки и зеленые растения, что прятались за плотными шторами. Девушка застыла на середине комнаты, в нерешительности замерев перед сводом знаний. — Ничего, - присвистнул Вадик, проходя вперед. В его руках тут же оказывается увесистый том, который наемник начинает листать с неподдельным интересом, высунув кончик языка. — Золотейшество, одолжите почитать? — Изыди, нечисть, - фыркает Дагбаев, выпроваживая Дракона за двери. Вадик и правда, больше её не трогал. Изредка он появлялся во дворе во время прогулок, скидывал с головы воображаемую шляпу и, перекатывая зубочистку из одного уголка губ в другой, удалялся в сторону машины. Один раз Дагбаев прокатил её на машине по окрестностям, словно хвалился территорией. Анче была слишком умной, чтобы воспользоваться этим шансом, ей не сбежать, а последствия могут быть ещё хуже. — Никогда не садись в машину к кому-то другому. Возить тебя будет только Дракон.\ Алтан заглядывал в будущее. Анче было плевать. После этого жизнь перестанет существовать. Девушка старалась не думать о том, что ей придётся вынашивать детей этого альфы, что он будет прикасаться к ней, что он, черт возьми, оставит метку на её шеи. Анче, прижимая колени к груди, сидела в ванной. Холодный пол и запах лавандового геля не давали ей заснуть. Девушка боялась, что он придёт ночью, когда у неё не будет даже попытки отбиться. Альфы могут все, альфам позволено гораздо больше. Она ненавидела их всех, без исключения. Хотя нет, не так. Она ненавидела всех, за исключением Чёрного. Она любила его так сильно, что у неё буквально болело сердце каждый раз, когда она думала, что никогда больше не сможет его обнять. Это было так не честно. — Морская соль и пихта - дивный аромат, не находишь? - его нос касается её шеи, заставляя Анче сделать судорожный вдох. От Чёрного эти прикосновения казались правильными и естественными, теперь же она чувствует, как её тело обрастает коркой грязи. Алтан умело пользовался ее ступором перед этой коллекцией бумаги. Девушка тряхнула головой, чувствуя, как ее тело каменеет. Это чужие прикосновения неправильные, и никакие подарки не помогут Дагбаеву. Анче знает, что это лишь вопрос времени и метка свяжет их против ее воли, нужно бороться, пока она еще отдает себе отчет в собственных действиях. Анче закрывает глаза, жмурится до мушек. — Вот не задача, у меня аллергия на мед. Дагбаев улыбается, ему нравятся эти жалкие попытки её борьбы. — Ничего, через пару недель ты будешь считать это запах своим. Быть может раньше, дней десять? Течка. Трепетное слово, перед которым замирают все альфы и омеги. Живот скручивается болезненным узлом. Он все подстроил. Пометить омегу в течку мечта любого альфы, эта высшая степень доверия, гормональный скачок эмоций, связь, против которой нельзя пойти. Со стороны альфы мерзко пользоваться таким стечением обстоятельств, но, кажется, Дагбаев весьма горд собой. Его губы оставляют ожоги на ее тонкой коже. «Подожди! Минуточку! Я еще не все сказала! Еще мгновение! Еще один свободный вдох! Еще один удар сердца!». Анче болезненно ежится, и задается вопросом, почему в своем время этого не сделал Черный, хотя имел на метку гораздо больше прав. — Твой страх забавляет, дорогая, - голос звучит слишком томно, и его хозяин едва сдерживается, чтобы не набросится на дрожащую девушку. — Странный у тебя фетиш, - даже в этой ситуации Анче пытается язвить, годы жизни бок о бок со Сфинксом пошли ей на пользу. Прежде, чем покинуть комнату, он снова улыбается. — Знаешь, единственный способ добиться внимания женщины - это похитить её. — Единственный способ для маньяка, - фыркает девушка, скрестив руки на груди. — Советую посмотреть журналы, пока у тебя ещё есть на это время. Ведь каждая девушка мечтает, чтобы главное торжество в её жизни прошло идеально. Волков делает глоток, наблюдая, как бывший напарник перед ним пытается вникнуть в ту ситуацию, которую он поведал ему буквально пять минут. На лице Мальвины весь спектр эмоций, на которые только способны его извилины. — Еще раз,- устало просит Шура. — У тебя пропала дочь, но это не Лера. Олег кивает, понимая, что на всю историю у нет времени и желания. Каждый его день теперь напоминает дешевый детективный сериал на региональном телеканале. По венам, вместо крови, давно уже бежит кофеин, теперь Волков не брезгует даже растворимым, варить бодрящий напиток просто нет времени. — Как-нибудь за стаканчиком чего-то покрепче, я тебе поведаю эту историю, но сейчас мне нужна помощь. Синеволосый кивнул, решив отложить шутки до лучшего времени. Шура был смышленой, но немного отбитой, бетой, и слишком любил искать приключения на свою очаровательную задницу. — Плачу твою двойную ставку. Меньше всего Олега сейчас волновал денежный вопрос этой сделки. На этих словах парень хмурится, делая глоток своего апельсинового рафа. — Я не возьму денег. Не в этой ситуации. На кону жизнь твоего ребенка, командир, сделаю все, что в моих силах. — Спасибо, Шура. Даже не представляю, чем смогу отплатить тебе. — Волк, я знаю, что такое семья. Мужчина снова сдержанно кивает, сам то он совсем недавно понял, что такое – семья. Удивительно, как настроение самого Олега сказывается на маленькой Лере. В те редкие минуты, когда Олег позволяет себе выдохнуть и взять младшую дочь на руки, она укладывает голову на его плечо. Волков боится потерять еще и Леру. — Я найду твою старшую сестру, Валер, - тихо шепчет Олег над спящей дочкой. — Обещаю. У Анче нет ничего своего, такое чувство заставляет ее снова почувствовать себя в Доме, в те первые дни, когда ее единственным сокровищем был плюшевый волк, которого подарили на день рождения. К концу января у него отвалилось одно ухо, тогда Черный, с которым они едва были знакомы, потащил ее к Лосю, слезно умоляя подчинить бедное животное. Лось угостил их конфетами, и пришил волку ухо. Пока воспитатель корпел над нитками, Черный успокаивал девочку, стирал с ее лица слезы, обещая отомстить Сиамцам. Лось улыбался, они еще не осознавали свою связь, но маленький альфа уже стремился заботиться над омегой. Теперь у Анче не было даже волка, не то, что Черного, и от этого, правда, хотелось выть. Дверь открылась, один из охранников, без запаха, правда от костюма разило химическим составом каких-то дешевых духов, явный бета. В его руках поднос с завтраком, значит Алтана уехал по делам, он предпочитал не пропускать совместные приемы пищи, считая, что они сближают. От букета ромашек, почему-то, исходил аромат шалфея. — У моего друга есть похожая татуировка, - тихо произносит Анче, когда на руке охранника мелькает знакомая фигурка ключа. Сфинкс как-то пытался обучить её этим опознавательным знакам, но девушка успешно игнорировала его уроки. — Как зовут твоего друга? - он двигает к её руке бутылку воды, зная, что от еды девушка все равно откажется. Светлые волосы собраны в хвост, а на левой скуле хорошо замазанный прыщ. Приятно было просто проговорить с кем-то, а не обсуждать детали предстоящего торжества. —Стервятник, моего друга зовут - Стервятник.