Луна, став полной, пойдет на убыль

Му Цин взял ладонь императора и быстро написал на нём предложение, из-за которого взгляд императора тут же ожесточился: «В комнате есть ещё живые люди, кроме нас троих». Фэн Синь посмотрел на Му Цина и кивнул. Император аккуратно перемещался по комнате, он знал: один звук – и союзник господина Ци может появиться перед ним, а что ещё опаснее – за ним. Му Цин зажимал ладонью рот Ци Жуна, тот продолжал биться, издавая звуки, отчётливо слышные в тишине. Фэн Синь вернулся к господину Му и, прижавшись губами к его уху, опалив горячим дыханием, тихо прошептал: – Отключи его, – и тут же отстранился. Цин догадался о неожиданно возникшем плане императора, поэтому, согнув два пальца, они приставил их к виску Ци Жуна. Набравшись сил, Му Цин ударил, вложив всю свою силу в эти два пальца, и господин Ци моментально заглох. Господин Му чётко кивнул императору, чтобы тот понял, что дело сделано, и начал действовать. Но действия Фэн Синя заключались пока в одном – ожидании. Господин Фэн просто остановился на месте на момент, а потом шёпотом, но отчётливо сказал Му Цину: – Уходим. Ты знаешь, как всë сделать. Му Цин поднялся с кровати, таща за собой господина Ци. Пару шагов к двери, и... Послышалось движение из-под кровати, Му Цин тут же сунул руку в спрятанный в одеяниях карман и достал оттуда небольшой кинжал с острым лезвием и заточенным концом. Фэн Синь приоткрыл дверь, чтобы в комнату полился свет. Послышался скрежет пола из темноты – недоступного для видения угла. Император, примерно поняв, где находятся сообщники господина Ци, аккуратно, кончиком сапога закрыл дверь и снова затих, дожидаясь действий своих соперников. Му Цин сжимал Ци Жуна, держа у его шеи кинжал. Прошло около минуты и снова скрежет, а потом... Фэн Синь резко ударил кулаком в грудь какого-то мужчины, выскочившего из темноты. Император, оттолкнув его на достаточное расстояние, тут же достал из скрытого кармана меч и одним взмахом отрубил мужчине левую руку. Свежеотрезанное мясо с мокрым и тяжёлым звуком упало на пол, а мужчина душераздирающе закричал, упав и содрогаясь от боли. Тут же подоспел и второй прячущийся в темноте. Император не успел перехватить его руку и оказался прижатым к ближайшей стене. Пнув мужчину в живот, Фэн Синь попытался выбраться, по ничего не вышло, и вмешался Му Цин. Бросив Ци Жуна на кровать, он подоспел к господину Фэн и ранил нападавшего в руку, сжимающую шею императора, – хватка ослабла. – Цин! В ночной тишине, после крика императоре, послышались яростные шаги по лестнице и коридору. И Фэн Синь, и Му Цин поняли, что у них не более минуты, чтобы сбежать. Господин Фэн тут же со всей силы пнул нападающего так, что тот отлетел. Му Цин перешагнул через мёртвое тело «первого из темноты», испачкав сапоги в крови, и приблизился к Ци Жуну. Тот, раскинувшись на кровати будто убитый, дышал. Когда господин Му приблизился, Жун дёрнулся, но у него больше не хватило сил ни на движение, ни на звук. Шаги раздавались всë ближе и ближе. Му Цин только начал доставать из тайного кармана кинжал, как император, поняв, что он хочет сделать, остановил его: – Цин! – Му Цин же дёрнулся. Совсем близко стали слышны не только шаги, но и голоса. Фэн Синь бросился к окну. Прыгать со второго этажа? Да к чёрту, лишь бы не попасться и не быть убитым по глупой случайности! Му Цин тут же бросился за ним, уронив кинжал на кровать. Перешагнув через два трупа союзников Ци Жуна, оба стояли у окна. Внизу – лишь темнота, ни одного светлого участка, куда прыгать, неизвестно, стоило лишь надеяться, что внизу не находится что-то крупное и твёрдое, а лишь влажная земля. Му Цину не устрашила неизвестность, и, взглянув один раз вниз, он высунулся в окно. Ему было не впервой прыгать с высоты, поэтому он исчез из комнаты так быстро, что господин Фэн и окликнуть его не успел. Стук в дверь – император оглянулся на звук, но, мгновенно придя в себя, тоже прыгнул в темноту, надеясь, что не попадёт на господина Му. Во тьме послышалось тихое, но ёмкое: – Твою мать... Фэн Синь удалось приземлиться на ноги, но, не устояв, он просто грохнулся вперёд, придавив собой господина Му. Му Цин снова хотел обругать Фэн Синя за то, что тот ещё и не встаёт с него, но император перебил его. – Тихо, – шёпотом, приблизившись к уху Му Цину, сказал он. В комнату, очевидно, кто-то вошёл. – О, боги! – послышался визг молодой девушки, вошедшей с фонарём и лицезревшей омерзительную картину. Девушка тут же выбежала, напуганная увиденным, и дверь с треском хлопнула. Снова послышался скрип пола, но это же не может быть девушка? С кровати медленно поднялся Ци Жун, держась за живот руками. Он пытался идти, спотыкаясь об свои же ноги. Му Цин и Фэн Синь всё ещё неподвижно лежали. Господин Ци слышно передвигался по комнате, в один момент раздался тяжёлый грохот. Дверь скрипнула и открылась с одного пинка. – О, боги! – послышалось другим, более низким женским голосом, принадлежавшим женщине средних лет. – Это хозяйка? – шепнул Му Цин, испытывающий явный дискомфорт от того, что его придавили телом сверху. – Она, – ответил Фэн Синь. – А-Жун, боги! Что с тобой, милый?! – женщина подбежала к упавшему сыну, который снова потерял все силы и сознание. – О, боги, милый, проснись же! – она пару раз хлопнула Ци Жуна по лицу. – Мой милый А-Жун, что с тобой?! – она выкрикивала каждое слово, панически трясясь, даже её зубы издавали стук. – Позовите лекаря! Что ты стоишь, дурочка?! – видимо, женщина обратилась к той самой девушке, и та тут же зацокала каблуками, выбежав из комнаты. – Мой прекрасный сыночек... – послышались тихие всхлипы. Женщина всë приговаривала постоянно: – А-Жун, мой А-Жун. Если бы Му Цин и Фэн Синь могли видеть эту картину, то они бы лицезрели женщину в зелёном одеянии, сидящую на коленях и прижимающую к себе сына, всего покрытого кровью, без сознания и еле дышащего. Она тихо роняла слёзы, гладя угольные волосы своего сына. – А-Жун, что же случилось... Милый мой... Она не понимала, и это непонимание, эта злость за то, что сделали с её сыном, переполняли её взгляд. Может, она догадывалась, может, всë ещё была в полном неведении, но сейчас главным был сын и его сердцебиение. Начали слышаться хрипы, совсем глухие, но хорошо слышимые в тишине. На Му Цина упала капля. – Это дождь, Фэн Синь? – Нет, – тихо сказал Синь. – Император... – Му Цин сам не понял, как резко прижал к себе императора, который сейчас казался не выше какого-нибудь мальчишки с улицы. Фэн Синь продолжал тихо плакать, лёжа на груди Му Цина. Он пытался быть тише. Он знал, почему плачет. «Но как будет плакать госпожа Ци, когда умрёт её сын...» – вот о чём думал Фэн Синь. Она так и похоронит его, не зная, что он совершил, что заслужил такую казнь, она похоронит его, безумно любя. А он умрёт, зная, что его убийца сейчас плачет под его окном. И мир разобьётся, потому что убийца посочувствует убитому. Мир распадётся, потому что, хоть и тот светлый Ци Жун почти умер для императора, Фэн Синь сам его добил. А пока Синь плакал, закрыв уши, чтобы не слушать госпожу Ци. Му Цин слегка тронул Фэн Синя, побеспокоив его, и сказал: – Он жив, Синь, я слышал хрипы. – Фэн Синь приподнялся, заглядывая Цину в лицо. – Но твой Ци Жун мёртв, император. Господин Фэн застыл, но не успел он оправиться от слов, как Му Цин поднялся и столкнул его с себя. Он посмотрел вверх: в комнате темно, значит, все ушли. – Пошли, – Му Цин, встав, протянул Фэн Синю руку. Фэн Синь поднялся. Оба поспешили выйти из переулка. Фэн Синь заметил небольшую вывеску у магазина «подарки для семьи на новый год» и вдруг вспомнил: – С Праздником Весны, А-Цин. – А-Цин? – опешил господин Му, будто впервые слышал это обращение. – Ладно. Му Цин, перед тем как пойти, оглянулся по сторонам, понял, что никого рядом нет, и скинул в какую-то лужу свои сапоги, испачкавшиеся в крови. Хоть дороги в столице и были грубые, но лучше с голыми ногами, чем в окровавленных ботинках. – Пошли? – спросил Фэн Синь. – Иди сюда. Му Цин встал под единственный фонарик на узкой улице, приблизился к Фэн Синю и взял его за лицо. Тонкими пальцами ухватился за край маски, скрывающей настоящее лицо императора, и резким движением стянул её, засунув себе за пазуху. – Больно же... – потерев лицо, сказал Фэн Синь. – Не хуже удушения, – бросил Му Цин. – Зачем ты снял её сейчас? Можно было сделать это позже во дворце, аккуратно. – Мне не нравится смотреть на такого тебя, император, – просто сказал Му Цин. Фэн Синь непонимающе нахмурил брови. – Пошли, – Му Цин снова огляделся и пошёл в сторону какого-то тёмного переулка, не оглядываясь на императора. Синь поспешил за ним. *** – Мой император, – послышалось откуда-то из темноты. Знакомый голос, но незнакомая уже давно интонация. – Мой император, – голос повторяет так же нежно и тепло, но хрипло. Фэн Синь оглядывается. Комната, та самая комната, тёмная и тихая. Император проходит вперёд. Луна тонко освещает лишь кровать, на которой, раскинувшись, лежит молодой человек в алых, как кровь, одеяниях — свадебный наряд. Фэн Синь оглядывает себя: на нём точно такой же, только с золотыми нашивками. Хрипя, голос продолжает звать, и Синь приближается к кровати. Наконец он оказывается у её края, и молодой человек поднимается с постели. Красная фата прикрывает лицо и подбородок юноши, он нежно тянется одной рукой к Фэн Синю, хватает за одежду и опрокидывает на себя. Парень тяжело дышит в шею императору, продолжая сжимать его свадебные одеяния, пока Фэн Синь пытается понять, кто перед ним. – Открой лицо своего мужа. Ты же знаешь, что должен сделать. В этот раз не отвертишься, – шепчет на ухо парень. Фэн Синь с трепетом прикасается к фате, боясь увидеть того, кто скрывается за ней. Он поднимает её, и перед ним оказывается не кто иной, как господин Ци. Он томно смотрит на своего императора, чуть улыбаясь. Момент — и Ци Жун захватывает своего мужа в поцелуй, а Фэн Синь даже не успевает ничего сделать. Ци Жун, целуясь, кусает губы императора до крови, будто питаясь ею, съедает губы Фэн Синя. Синь резко отстраняется. На лице Ци Жуна появляется какая-то странная улыбка, он начинает пожирать господина Фэн глазами, не давая отвести ему взгляд. Фэн Синь опускает свои глаза на руки господина Ци и видит костлявую руку, голую кость, чуть окружённую окровавленной кожей. Он тут же отшатывается, но Ци Жун снова хватает его, протягивая сладким голосом: – Куда же ты, мой император? – он прижимает его к себе, держа одной рукой за затылок. – Поцелуй с мертвецом неприятен тебе? Поцелуй со мной стал тебе противен?! Господин Ци подминает Фэн Синя под себя, усаживаясь на него сверху и поглаживая по груди своими костлявыми ладонями. В окно дует холодный ветер, и на кровать начинают падать локоны волос Ци Жуна. Его лицо начинает бледнеть до холодного серого, он продолжает улыбаться и смотреть точно на императора. Внимание господина Фэн привлекает какой-то шум в стороне окна, и он отворачивается. Вмиг в его груди оказывается кинжал, вонзившийся в него со всей силы и до самой ручки. – Приятно? – Ци Жун тянет Фэн Синя к себе за подбородок, заставляя их взгляды встретиться, но Синь отворачивается. – Смотри на меня. Фэн Синь, несмотря на то, что в его груди торчит кинжал, не умирает, а просто ощущает ноющее и непонятное чувство, странную растекающуюся боль, словно яд по телу. – Если ты умрёшь, то будешь со мной... – гладя Фэн Синя по груди возле кинжала, сладко тянет господин Ци. – Ты же так хотел... Навсегда мой... Фэн Синь пытается восстановить дыхание, панически задыхаясь от слов Ци Жуна. – Кинжал твоего господина Му такой острый... – Ци Жун резко вытаскивает его сразу после слов. – Хотя твой тут только я! – и мерзкий, звонкий смех растекается по комнате и звенит в голове Фэн Синя, расплывается и повторяется, повторяется... Раз, два, повторяется, повторяется... Ци Жун, крепко держа в руках кинжал, ритмично вонзает его в живот императора. Раз, два, раз, два. Брызги крови украшают бледное улыбающееся лицо господина Ци — ему идёт красный. Он продолжает шептать: – Мой, мой, мой, мой, мой!!! И за ударом следует ещё с десяток. Синь начинает дрожать и дёргаться от постоянно наносимых ударов. Смотрит на свой живот – голое мясо с виднеющимися рёбрами... Картинка расплывается... Ци Жун, чей голос застрял в голове императора, всë продолжает: – Пойдём к твоей матушке, скажем, что мы теперь женаты! Мёртвый император тоже будет рад видеть своего сыночка! – Ци Жун снова замахивается... – С Праздником Весны и с возвращением, господин, – генерал лёгким поклоном поприветствовал только прибывшего императора. Юноша оглядел вход в императорский дворец и остался доволен ярко-красными украшениями. – Скажи всем, что император вернулся. Эта весна — только начало. Генерал кратко кивнул, сохраняя спокойное выражение лица, тем временем как император вовсю улыбался.