Луна, став полной, пойдет на убыль

В комнате повисло напряжение, но хозяйка этого чудного места улыбалась гостю и сияла. Выдвинув перед госпожой три золотых слитка, Пэй Мин спросил о её радости, прежде чем женщина успела восхититься количеству золота перед ней: – Дорогая госпожа, Вы сияете от счастья. Что же такое произошло? – Генерал, будто ничего не подозревая, подпёр ладонью голову. Госпожа поправила свои одежды, а потом шёпотом произнесла, зная, что за тонкой дверью их могут легко услышать: – Господин Пэй, моему сыну наконец-то разрешили приехать ко мне впервые за пять лет. Многоуважаемый император сделал его покорной слуге великое одолжение. – Госпожа склонила голову перед Пэй Мином, словно он и есть тот самый «многоуважаемый император». Выезд сына госпожи из дворца и правда был великой радостью. На протяжении пятилетней службы ему даже не позволялось ночью выходить на улицу, а в последний год он тоже был словно птица в клетке, хоть и служил на другой, предоставляющей бóльшую свободу действий должности. – Какая радость, – без особых эмоций, но с заметной улыбкой ответил господин Пэй. <—•—> «Пишу я это, больше не тая своих чувств, милый мой император. Будет это последнее моё письмо, ведь Вы отпустили меня и теперь я полностью свободен в своих действиях и словах. Я не жду того, что Вы будете искать меня. Это глупо. Если Вам вдруг взбредёт в голову подобная дурь, то тут же выпейте яду! Скажу я всё, что думаю, употребляя самые чувственные и ранящие слова. Ах, милый мой император, стали Вы милостивы ко мне в этом, когда пришли и обвинили меня в ужасном преступлении – отравлении ранимого и нежного господина Му. Господин, если бы Вы знали, что делал я это по воле чувства, самого сильного в мире, – искренней ревности. Если же Вы не поняли это, то это не моя вина. Господин, поймите меня и отпустите. Я был Вам другом, но не желал ничего хорошего. Вы любили меня, но я нет. Я жаждал не Вас, а Вашего тела. Таково моё предназначение, Вы же знаете! Но Вы оттолкнули меня. Я думал, что мне надо желать Вас от макушки до кончиков пальцев, но Вам нужен был объект обожания, тот, с кем Вы не будете одиноки. Но я не готов быть другом, не готов Вас слушать, я не должен был заполнять тишину, а только быть тем, кем Вы заполните свои внутренние желания. Эти два года были бесполезной тратой для меня. Прощайте, дорогой император». Дочитав, Фэн Синь упал на кровать тяжёлым грузом своего лёгкого тела, которое в то мгновение стало казаться невесомым по сравнению с душой. На момент император перестал думать, в голове одно за другим начали всплывать воспоминания. Белые тонкие руки, заменяемые другими; одеяния, их перетекающий цвет из ярко-зелёного в тёмный; светлые глаза, которые стали заменимы темнотой, похожей на ночное небо; голос, яркий и звонкий, стал утихать в голове и превращаться в более строгий, спокойный, а иногда твёрдый, как сталь... Твёрдо и смело... «Я только защищаюсь»... «Вы не мой император»... Безразлично и тихо... «А, это всего лишь ты»... Беспокойно и резко... «Всё ещё любишь его?» Властно и гневно... «... вонзить ему кинжал в глотку и отрезать пальцы...» «Хочешь, я убью его? Хочешь, я убью его? Хочешь, я убью его? Хочешь? Хочешь, я убью его? Я убью его... Убью его... Хочешь?..» <—•—> – Хочу... – Фэн Синь? – Убей его. Му Цин смотрел на императора, не отводя взгляд. Фэн Синь чётко кивнул и повторил: – Убей его. – Голос императора южного Нань стал твёрже и увереннее. – Это приказ. Взгляд Му Цина тут же изменился. Он стал решительнее и строже. Юноша опустился перед императором, произнёс: – Как скажете, император. – Му Цин встал и направился к двери. – Надо идти. За стенкой, где соседствовал сын госпожи этого дома, послышались странные звуки. Звонкий голос молодого господина звучал тонко и разносился по всей комнате, что было хорошо слышно и у императора с господином Му. Молодой господин прихихикивал, тонко смеялся. Странные звуки сопровождались резким ритмичным скрежетом дерева. Му Цин подошёл к Фэн Синю и нежно приложил ему к ушам свои тонкие ладони, избавляя императора от омерзительных звуков, украдкой проникающих в эту комнату. Фэн Синь аккуратно убрал ладони Му Цина и встал. Му Цин осторожно постучал в комнату юного господина, наплевав на то, чем он там занимается. Из-за этого послышалось разочарованное мычание и крик: – Иди к чёртовой матери отсюда, я тебя... – Но господин не смог договорить, крик прервался, как и должен был, ведь голос постепенно стихал, смешиваясь с остальными звуками. Му Цин ещё сильнее застучал в дверь и прошептал императору: – Их двое. Возьми на себя второго. Я более чем уверен, что он крупный, но слабый по себе мужчина. Будь готов. – Твою ма-ать... – снова послышался приглушённый крик господина. В третий раз Му Цин стучать не стал. Двух предупреждений было достаточно. С лёгкостью открыв дверь, Му Цин быстро прошёл в тёмную комнату, император шмыгнул за ним. Они проделали это так тихо, как могли. Тёмная комната и пара свечей, которые освещали пару на кровати. Бледные ноги юного господина были оголены, с них ниспадало тёмно-зелёное одеяние, красиво подчёркивая бедра. Над ним навис крепкий юноша с чуть распахнутом ханьфу. Свет свечей не попадал на его лицо, которое и в темноте казалось изящным. Император моментально спрятался в тени, как только они вошли. – М-м, я же просил тебя не входи-ить... – Молодой господин откинул голову назад. В темноте он не мог увидеть Му Цина, только его силуэт, который отдалённо напоминал фигуру служанки. Юноше над сыном хозяйки было будто наплевать, что кто-то вошёл. Он продолжал вдалбливаться в господина, сосредочившись только на нём. – Уйди-и-и... – Юный господин выгнулся на кровати и прошептал парню над ним: – Тише, тише, медленнее... М-м... Но юноша не слушал господина. Видимо, он был либо глух, либо слеп, либо настолько эгоистичен, что оставлял без внимания абсолютно всё. Но это и было на руку императору и господину Му. В один момент все затихли, слышалось только тонкое и приглушённое мычание господина Ци. Император действовал быстро. Он пересёк комнату практически бесшумно, взмахами рукавов потушил свечи. Из открытого окна в комнату пробивался тонкий и мягкий свет луны. Он осветил силуэт императора, стоящего в статной позе перед кроватью молодого господина. Господин поднял голову и глянул за спину своего партнёра. Он ужаснулся тому, что силуэт Фэн Синя показался ему безумно знакомым, за пару секунд он смог понять, кто это, но только захотел что-то закричать, как господин Му пересёк расстояние между углом комнаты и кровати, заткнув его рукой. На миг в голове Ци Жуна проскользнула правильная мысль: бежать. Но он не смог пошевелиться, на него свалился молодой юноша. Император заколол его. Вынув нож из тела мужчины, император не произнёс ни звука. Кровь постепенно стекала с потного тела мёртвого юноши. Алая кровь впиталась в одеяния господина Ци и текла, пачкая его. Ци Жун не мог двинуться, не мог сказать ни слова. Му Цин сидел на кровати, сжимая его голову до боли. Фэн Синь, убедившись, что господин Му не отпустил Ци Жуна, схватил тело юноши за плечи и плавно уложил его на пол. Звук был тихий, и никто снаружи не смог бы сразу догадаться, что происходит внутри этой комнаты. – Господин Ци... – Фэн Синь склонился над ним, как можно дольше протянул его имя, будто поедал душу Ци Жуна по кусочкам. Острое лезвие ножа императора оказалось у глотки Ци Жуна. – Хочешь умереть, любимый? – Император южного Нань был страшен в лунном свете, а когда он так назвал господина Ци, тот внезапно почувствовал озноб и затрясся каждой частичкой своего тела. Му Цин напрягся и ещё сильнее сжал рот Ци Жуна, пресекая попытки вырваться из хватки. Ци Жун продолжал кусать ладонь Му Цина с животной жестокостью. Фэн Синь упёрся коленом в кровать и приподнялся над господином Ци. В один момент он слегка надавил на живот Ци Жуна своим коленом, полностью обездвиживая его. – Всё это трата времени, да, А-Жун? – Фэн Синь приблизился к уху господина и нежно, мерзко протягивая гласные, произнёс это. – Но я так не считаю, смерть не должна быть быстрой. Господин Фэн приставил нож к нижней части живота Ци Жуна и, вонзив самый кончик, любовно начал вести его выше, к груди. Ци Жун всё ещё отчаянно пытался вырваться, поэтому нож прошёлся по животу кривой линией, слегка вонзаясь в кожу. Господин Ци сам усугубил свои страдания. – А-Цин, – император нежно и шепотом позвал Му Цина, ласково, будто дразня Ци Жуна, – убей его. – Фэн Синь провёл пальцами по шее господина Ци и отстранился. Му Цин жестом показал Ци Жуну быть тише и ослабил хватку. – Не хочу умирать... – шёпотом, еле слышно промямлил Ци Жун. – Я тоже. – Му Цин приставил нож к его горлу. – Убейте, убейте, убейте... – Ци Жун прерывисто вдохнул. – Убейте принца, – тихо сказал он. Му Цин услышал это. – Я хочу, чтобы вы убили его за меня, – так же тихо прошептал господин Ци. Господин Му оглянулся и прислушался. Он подозвал императора, продолжая держать Ци Жуна, который не переставал шептать: – Убейте принца, убейте принца, убейте принца. Му Цин взял ладонь императора и быстро написал на нём предложение, из-за которого взгляд императора тут же ожесточился: «В комнате есть ещё живые люди, кроме нас троих».