Хочу, чтобы ты остался

5

Когда я спустился на пробежку и увидел Ксавьера на кухне, то в первую минуту, если честно, подумал, что просто убью его. Нельзя взять и пропасть на два месяца, ничего ни писать, ни звонить, а потом свалиться, никого не предупредив, как снег на голову. Конечно, никого я не убил. Не справился с собой — кинулся, рыдая, ему на шею, как последний влюбленный дурак. Знал, что так нельзя. Про вторжение в его личное пространство. Про границы. Но я просто не справился, можно же понять? Ксавьер понял. Я прямо ощутил, как неуловимо напряглась его спина, а потом медленно расслабилась, опуская плечи. Он осторожно обнял меня, прижимая. Гладил по голове, пока я захлебываясь, заливал слезами его рубашку.       — Джейден, Джейден, — он уговаривал меня как больного ребенка, тихим успокаивающим шёпотом. — Тише.       — Ненавижу. Ненавижу тебя, — ну честно, в этот момент я совершенно точно его ненавидел. — Убить тебя готов.       — Я заметил. Чуть отстранившись, он вытер слезы с моего лица, пока я смотрел на него. Искал знакомые и новые черты в его лице. В грустных уставших глазах. В жесткой складке губ, затаивших горечь. В отросших шелковых прядях волос у высоких скул.       — Ты загорел, Джейден.       — А ты — нет. Ты стал старше и грустнее.       — Это ты стал старше. Как дома?       — Всё хорошо. В комнате Алана теперь живёт Камилла. Она присматривает за Тэмми. Учит её. Камилла знает испанский и французский. Тэмми всё равно ни на минуту не замолкает, но теперь на трёх языках сразу. Ещё она психолог, Камилла. Конечно, я немного преувеличивал насчёт трёх языков. Ладно, ладно, сильно преувеличивал. Ну и что с того? Я гордился Тэм.       — Хочу увидеть её, — разумеется, он говорил не о Камилле, а о Тэм. — Я поднимусь, а ты иди на пробежку.       — Нет! Я сегодня не пойду бегать. Если я перестану тебя видеть, ты можешь снова исчезнуть. Ксавьер приглушенно рассмеялся. Это был незнакомый смех. Смех человека, который забыл как это делается. Словно все мышцы, ответственные за это простое действие, у него заржавели и высохли.       — Я ещё не до конца убедился, что ты мне не кажешься, Ксавьер, — я говорил очень тихо, очень спокойно. — Мне нужно больше времени, чтобы поверить, что я тебя не придумал, или что ты не мираж. Он странно посмотрел на меня. Как будто удивился. Как будто я говорю, что на заднем дворе припаркована летающая тарелка.       — Хорошо, пойдем к Тэм. В детской Ксавьер бесшумно прошел к кровати Тэмми, опустился рядом. Узкая ладонь зависла в паре дюймов над ней, он провел ею вдоль спящей девочки, аккуратно и медленно. И улыбался. Я смотрел, как беззвучно двигаются его губы, словно он что-то шепчет ей. После детской мы пошли в спальню Ксавьера, и я сильно нервничал. За два месяца я успел, как бы это сказать, немного обжить пространство. Поэтому когда Ксавьер замирает на пороге, я смущённо бормочу, что сейчас всё приберу. В центре его огромной кровати гнездо из одеял и подушек, на покрывале стоит столик для завтраков. Рядом валяются книги, ноутбук, зарядки для наушников, телефона. Здесь повсюду вперемешку мои и его вещи. Уютный хаос, который я вижу его глазами, превращается в дикий бардак.       — Это всё ещё моя спальня? — голос Ксавьера немного насмешлив.       — Я сейчас всё уберу, — угрюмо повторяю я, протискиваясь мимо него в спальню. — Тебя же всё равно не было. Ксавьер коротко вздыхает, но непонятно о чем он сожалеет: о своем отсутствии или прискорбном состоянии спальни. Подойдя к встроенному шкафу, он выбирает свежую рубашку, джинсы. Уходит в душ. Я снимаю постельное белье, заворачиваю в него раскиданные шмотки и прикрываю кровать покрывалом, затканным цветами и птицами. Наверное, я мог бы сейчас зайти в его ванную, встать рядом под льющиеся струйки душа. Может быть, он даже ждал этого. А может, нет. Вернув комнате аккуратный вид, я уношу белье вниз, в прачечную. Сортирую, раскладываю по машинкам и выбираю режим для каждой. Тайлин на кухне готовит завтрак, я насчитываю шесть столовых приборов. Я, Тай, Камилла, Марк, Дестини и Ксавьер.       — Привет, птенчик. Уже видел нашего волка?       — Ты знал, что он вернётся сегодня?       — Не был уверен и не хотел тебя тревожить.       — У меня чуть инфаркт не случился, — мрачно бормочу я, — настолько я не был встревожен.       — Не случился же. Как он?       — Ну. Это он. И он снял браслеты.       — Слава богам. Мои у меня уже в печенках сидят. Надолго он к нам? Не спрашивал?       — Я думал, что он насовсем вернулся, — перспектива снова потерять Ксавьера, заставила мой голос просесть до хриплого шёпота.       — Возможно, конечно, но вряд ли. Мир помрачнел, но я решительно взял себя в руки. В конце концов, мало ли что будет дальше. Он здесь. Он вернулся. Марк и Камилла приходят на завтрак к девяти утра. Потом Марк до полудня занимается задним двором, бассейном. Где-то с полудня и часов до пяти, у нас здесь собственная детская площадка. Тай шутит, что мы могли бы уже начинать брать деньги с родителей за присмотр. Но штука в том, что некоторые родители остаются. Они помогают присматривать, ну и отдыхают, насколько это возможно. Тай угощает всех закусками и безалкогольными коктейлями. Эта неделя — последняя, когда будет работать наш летний лагерь. Сезон бассейна под открытым небом заканчивается. В это утро Ксавьер даёт возможность Марку и Камилле прийти к завтраку первыми, не спускается сразу. Так что Тай им коротко рассказывает о возвращении старшего брата Тэм. Внутри себя я смеюсь: он буквально не говорит им, к чему быть готовыми, и это даёт мне возможность оценить их реакцию. Я пишу Дестини новости, но она ужасно опаздывает и требует, чтобы я обязательно всё снял на видео. Ей тоже смешно и любопытно. Конечно, я не буду этого делать. Это как-то неуместно, что ли. Появление Ксавьера, элегантного и строгого, вызывает оторопь у наших гостей, могу их понять. Я сам был на их месте. Аура властной уверенности, неприкасаемости и силы удерживает нас на почтительном расстоянии. И мне вообще-то сложно представить, что пару часов назад на этом самом месте я рыдал, повиснув на его шее. Белая рубашка безупречно сидит, подчёркивая гордую осанку, узкую талию, высокие манжеты скрывают запястья, воротник распахнут и позволяет увидеть скульптурно вылепленную шею, сходящиеся у ямки в её основании ключицы. Он сдержан и отстранен, но внимательные черные глаза цепко подмечают все детали. И только теперь, глядя со стороны на сцену знакомства, я вдруг понимаю, что он делает это не нарочно. Это инстинктивная защита: он не знает этих людей настолько близко, чтобы доверять им, чтобы чувствовать себя комфортно в их присутствии, и рефлекторно включает режим максимального подавления угрозы. Мне становится от этой мысли ужасно смешно, но я сдерживаю себя и вижу, как Тай начинает свою игру. Он модерирует беседу, ведёт диалог так, чтобы и наши новые друзья, и сам Ксавьер расслабились, отпустили натянутые вожжи. Раньше мне и в голову не приходило оценивать участие Тайлина с этой точки зрения, но сейчас я ясно и четко вижу, как он дружелюбно и открыто демонстрирует свою уязвимость, невербально подсказывая Ксавьеру, что они находятся в зоне безопасности. Запоздавшая Дестини окончательно разряжает обстановку, врываясь с шумными извинениями, смехом, своей экзотической красотой и неформальной близостью. Она всем знакома. Мы все привыкли к ней и её искренней прямоте. Марк расслабляется, Камилла начинает улыбаться. Взгляд Ксавьера едва уловимо теплеет. Мы друзья. Это наш дом. День похож на праздник, но возможно, это только для меня. Камилла поднимается за Тэмми, а я молча беру Ксавьера за руку, игнорируя его нервный возмущённый взгляд. Так надо. Приподнявшись, опускаю ему на голову корону с фальшивыми синими кристаллами и шепчу: «давай, только попробуй всё испортить». Когда сонная Тэмми спускается за руку с Камиллой, я окликаю её: «смотри, кто вернулся!» Мой голос звучит звонко, в нём радость, торжество, песня. Тэмми должна почувствовать это, должна увидеть руку Ксавьера в моей руке, когда я подвожу его к ней и он опускается рядом с её строгой фигуркой. Неохотно выпустив его руку, я отпускаю Ксавьера к сестре. Тэмми сурово смотрит на него и на его корону. А потом обнимает его. Руки Ксавьера дрогнули, в желании обнять малышку, но я уверен, что он удержится. Ещё не время. Пока это уже огромная победа, хотя сегодня Тэмми непривычно молчаливая. Она не может так сразу привыкнуть к вернувшемуся брату. После обеда я бросаю наш детский сад и поднимаюсь в кабинет Ксавьера. У самой двери я вспоминаю, что теперь в кабинет снова нужно стучать. Войдя, улыбаюсь.       — Поехали, покатаемся? Хочу показать тебе, чему научился. Ксавьер молча идёт за мной. Возле машины возникает заминка: сначала он подходит к водительской двери, и требуется пара секунд на осознание мысли — ему нужно обойти машину и сесть на пассажирское место. Мы выезжаем из Хармони Хилл. В общем-то, я не стесняюсь, показываю всё, чему научил меня Арт: развороты, торможения, контролируемые заносы. Потом еду к Столовой горе и паркуюсь. Ксавьер отстегивает ремень и поднимается по склону первым. В голове у меня крутится миллион вопросов, но я понимаю, что не задам ни одного. Он — как Тэм. Ему нужно это время, чтобы молчать. И когда на плато он подходит к краю обрыва, я просто сажусь на валун, подальше от него. Хочу освободить его личное пространство. Смотрю на замершую фигуру, вырезанную на фоне неба, а потом открываю читалку в телефоне. У него, может быть и есть мысли, чтобы их думать, но я свои уже все передумал. Возвращаемся домой мы молча. Солнце уже село и я передаю ключи от пикапа Ксавьеру. Не хочу, чтобы он извелся, пока я буду ехать по темной дороге. По одному шагу за раз. В Ашхаусе тихо, темно — уже почти полночь, и все разошлись. Кто по домам, кто спать. Ксавьер уходит к себе, а я иду в свою спальню, принимаю душ, переодеваюсь в домашнее и поднимаюсь к нему.