Некоторые люди прячут свои истинные лица. Иногда
ты понимаешь, что они носят маски, иногда – нет.
Обмануть можно даже тех, у кого сильная интуиция.
Стивен Кинг «Страна радости»
Трава под пальцами прохладная и влажная, хочется зарыться в нее лицом. Сердце колотится как отбойный молоток, еще немного и грудь треснет. Нет, не сейчас, пожалуйста. Почему приступу паники надо настигнуть его здесь, когда несчастное животное погибает. В глазах уже темно, и Стайлз опускает голову, яростно трет лицо. Пытается сосредоточиться и дышать медленно, глубоко. Он почти падает в обморок, но волк рычит, а потом снова скулит. Стайлз слышит его на границе ускользающего сознания и не дает себе даже подойти к краю, за которым темная пелена поджидает его, чтобы столкнуть в колодец. Если он позволит себе упасть, то не сможет проснуться. Никто не знает, куда он пошел, никто не найдет его здесь. И Стайлз просто знает – тогда все будет напрасно. Все его старания пройдут даром. Ночь холодная, и он просто замерзнет в проклятом лесу. Но главное не это. Главное, что тогда по его глупости снова будут страдать другие люди. Все вокруг как будто нереально, ночь двоится в туманной дымке, холодный воздух застрял в горле колючим комком. Опасности нет, надо всего лишь себя убедить. Это просто раненый волк, не человек, просто волк. Я могу ему помочь. Усилием воли Стайлз поднимается. И заставляет себя дышать. Но этого недостаточно. Как только он вынуждает себя снова посмотреть на волка, колени подгибаются, и он падает обратно в траву. Тошнота становится невыносимой, и ясно одно – лучше позволить желудку вывернуться наизнанку, чем удерживать это в себе. Мысли путаются, но одна довольно четкая и весьма уморительная. Отличное завершение выходных. Блевать в траве посреди глухого леса рядом с умирающим волком. Это просто комбо. Стайлз доползает до ручья, опускает лицо в воду и остается так, пока может задерживать дыхание. Возможно, полоскать тут рот не лучшая идея, но мерзкий кислый вкус рвоты гораздо хуже. Он дает себе время, чтобы отдышаться, и снова поворачивается к волку. Тот все также лежит в воде и жалобно поскуливает. - Прости, - взгляд волка сочувствующий, а может так только кажется. – Прости, мистер волк. Я стараюсь. Перед глазами плывет, и волчья кровь плывет по ручью, теряясь в темноте. Стайлз зажмуривается, ему нужен контроль, ему нужно... Равновесие. Это как ехать на велосипеде без рук. Ты балансируешь. Сам по себе навык катания на велосипеде действительно простой, как говорится, один раз научился – уже не разучишься. Но владеть собой в достаточной мере, чтобы отпустить руки и не упасть, не так просто. Раньше у Стайлза никогда не получалось. Точнее, он даже не пытался. Потому что он неуклюжий, неловкий. Дерганый. Когда они со Скоттом еще были детьми, Стайлз всегда с восхищением смотрел, как друг это делает. Поразительно, насколько легко ему это удавалось. А сейчас надо сделать самому. И метафорические пальцы на руле побелели от напряжения. Разум подкидывает воспоминание с маленьким смеющимся Скотти, наворачивающим круги по школьной площадке на детском салатовом велике со смешным громоздким гудком. Его голос звучит в голове, как настоящий. Это просто, Стайлз, делай, как я. Попробуй, ты не упадешь. Заставив себя открыть глаза, он снова смотрит на кровь, ее на самом деле не так и много. Стрела не дает ей выходить. Но это не значит, что волк не страдает. Возьми себя в руки и сделай что-нибудь! Ему тут больше не на кого надеяться. Стайлз медленно подходит и опускается на колени, протягивает руки. Давай, отпусти этот чертов руль. Немного сместив внимание, рассеяв его по всей обозримой плоскости, он разжимает пальцы и погружает их в мокрую шерсть по бокам. Волк поворачивает к нему свою несчастную морду и глухо рычит. Должно быть прикосновения доставляют ему боль. - Так, сейчас я тебя вытащу, - в голове все еще мутно, но кажется становится легче. – Не кусаться. Иначе мы с тобой никогда отсюда не выберемся, - Стайлз пробует приподнять волка так, чтобы не задеть стрелу, что довольно проблематично. – Потерпи, ладно? Я надеюсь, что смогу тебя унести. Черт, мне придется. Не хочу расстраивать твоего хозяина. Это труднее, чем он предполагал, но волк ведет себя покладисто, только скулит, когда Стайлз рывком вытаскивает его из ручья и взваливает на плечо. Тяжелые лапы пару раз соскальзывают, но все же обхватывают его за шею. Вес, который он на себя обрушил, придавливает его, слегка выбивает воздух из легких. В больнице Стайлз мог наблюдать, как ограниченное в возможностях тело человека будто становится в два раза тяжелее. Наверное, с животными это работает также. Потому что волк кажется ему непомерно тяжелым. Стайлз осторожно поднимается, делает несколько шагов на пробу и понимает, что это будет то еще приключение. Он конечно мог бы уйти и вернуться на джипе, но боялся, что просто не найдет это место. И не хотел оставлять волка одного. У него все-таки стрела в боку, ему определенно и так очень страшно. Двигаясь со своей ношей в обратную сторону, он только надеется, что направление верное. - Ну ты и тяжелый, - пыхтит Стайлз, перелезая через очередную корягу. – Сколько ты жрешь? Небось олень на обед и какой-нибудь кабан на ужин... Хотя тогда бы вы уже пожрали тут всех животных. Чем Хейлы вас кормят? Держу пари, твой рацион гораздо лучше моего. Если твое меню состоит из говяжьей вырезки, то нахрен тебе несчастный заяц, да? – волк приподнимает морду с плеча и рычит, вертит головой, будто указывает направление. – Чего? Думаешь, нам туда? Ну смотри, если заблудимся... Волку лучше знать, это его лес. Обогнув скучившиеся перед ним деревья, Стайлз, пошатываясь, выходит на знакомую дорогу, он почти у центрального входа. И идет уже более уверенным шагом, не боясь споткнуться и причинить волку еще больше боли. Замерев на обочине рядом с джипом, он вдруг понимает, что действительно сделал это. Остановился в темноте и не дал себе упасть. Только на этот раз не во сне. Стайлз аккуратно сдвигает руку со спины волка и запихивает телефон в нагрудный карман куртки, фонарик слабо просвечивает сквозь джинсу. Но это не самое сложное. Он не хочет лишний раз тревожить животное и опускать его сначала на землю, а потому приваливается спиной к джипу, чтобы распределить вес и открыть заднюю дверь. Извиняясь перед волком и укладывая его на сиденье, Стайлз думает, что будто опять проходит какой-то квест. Я на финишной прямой, пусть они только попробуют не отдать мой приз. Кто эти они? Какой награды он ждет?.. Стайлз оглядывается на пустое шоссе, встряхивает головой, осторожно гладит волка и закрывает дверь. Тут же слышит жалобный скулеж и пугается. Будто до этого каким-то образом именно его руки помогали волку держаться, а теперь он опять на грани смерти. Осталось немного, дело за малым, отвезти его в клинику. Стайлз садится за руль, только сейчас осознавая, что запачкался в крови, но не дает себе на этом зацикливаться. И все же не сразу заводит машину, внутренне опасаясь еще одного приступа паники. Отсчитывает про себя. Ничего не происходит. Волк на заднем сидении затих, но глаза его открыты, и внимательный взгляд следит за Стайлзом в зеркало. Такой печальный. - Не переживай, Скотти тебя починит, - уверяет Стайлз, выезжая на дорогу. Волк почему-то недовольно рычит в ответ. Телефон несколько раз вибрирует в кармане, сигнализируя о том, что связь появилась. А еще, что сейчас глубокая ночь, а он до сих пор не дома. Отец интересовался, когда он соизволит вернуться еще два часа назад. Других сообщений от него не поступало, и возможно он успокоил себя тем, что Стайлз мог остаться у Марин, но все равно не стоит его волновать. «Занят. Подрабатываю в службе спасения диких животных.» Сообщение улетает и тут же оказывается прочитанным. Отец опять перешел в режим повышенного родительского контроля... Внезапная мысль прошибает его и заставляет сердце тревожно ухнуть в груди. Сейчас ночь, с чего он взял, что ветклиника открыта. И что Скотт чудесным образом ждет его там. Он набирает номер и почти не слышит гудков за грохотом собственного сердца. Пытается заставить себя успокоиться, глядя в зеркало, как волк возится и скулит на заднем сидении. Просит его потерпеть еще немного. - Пожалуйста скажи, что ты на работе, - почти кричит Стайлз, как только слышит звук соединения. - Стайлз, ты опять напуганный звонишь мне посреди ночи, - голос Скотти сонный, слегка встревоженный. Он точно не на смене. Дерьмо. - Да! У меня в машине раненое животное! – он чуть не пролетает нужный поворот. – С чертовой огромной стрелой в боку! - Какое животное... – Скотт на том конце провода моментально становится удивительно бодрым. - Волк. Ну знаешь, один из этих странных волков Хейлов. Не знаю, который, - страх запускает в нем конвейер безудержной болтовни, но Стайлз ничего не может с собой поделать. – Я уже видел одного. Питера. Хотя не знаю, может он всех волков называет Питерами, с него станется. Не то чтобы они все одинаковые, но мне как-то было не до того в лесу. Я не рассматривал, - он выдыхает и продолжает, не давая Скотту вставить слово. – Почему стрела? Кто вообще в наше время таким занимается? Это не просто какая-то игрушка из стрелкового клуба, на ней гравировка. Это оружие! Когда я его нашел она еще дымилась! Скотт... Волк же не умрет? - Успокойся, - внезапный приказной, почти что жесткий тон заставляет Стайлза вздрогнуть. Он никогда не слышал, чтобы друг так разговаривал. - Айзек дежурит в клинике, он тебя встретит. Я сейчас соберусь и тоже приеду, - судя по шуршанию, он уже собирается, отводит трубку от уха, чтобы ответить кому-то. - Там что Малия с тобой? – доходит до Стайлза. – Не говори ей! Я видел, как они там относятся к этим волкам. Пусть узнают, когда все уже будет хорошо. Питеру не обязательно просыпаться среди ночи. - Стайлз, нам придется ему позвонить, рано или поздно, - Скотт вздыхает, словно перспектива звонить Питеру и сообщать об этом не радует и его тоже. – Если он конечно не... Не волнуйся, я скоро буду. Все, мне нужно набрать Айзеку. До встречи. Темная безлюдная дорога кажется жуткой, и Стайлз позволяет себе немного превысить скорость, хочет побыстрее оказаться в центре, где больше света и круглосуточные магазины создают видимость жизни вокруг. Лес остался позади, но он будто спиной чувствует исходящую от него опасность. Странно, что только теперь. Стайлз оборачивается проверить волка, но тот все также не сводит с него несчастного взгляда и возит лапами по сиденью. Все будет хорошо, приятель, ты почти спасен. Непонятно, кого он пытается успокоить. На парковке у ветклиники его уже поджидает Айзек, стоит, сложив руки на груди и склонив голову. Он выглядит взъерошенным и раздраженным, видимо тоже спал. Стайлз выходит, подбегает к задней двери, чтобы вытащить волка, но Айзек тут же оказывается рядом и мягко отталкивает его. Быстро осматривает животное, почти не касаясь его и не обращая внимание на его злобное рычание. И берет его на руки, совершенно не опасаясь быть покусанным. Кажется, что для Айзека это не составляет никакого труда. Ну да, он же не находится в полуобморочном состоянии и не борется с приступом паники. Стайлз торопится ко входу, чтобы открыть ему дверь. И после с колотящимся сердцем идет за ним в смотровую. Когда Айзек кладет волка на стол, тот снова рычит и пытается его укусить. - Ну-ну, добегался по ночам, - Айзек криво улыбается и грозит волку пальцем. – Куда Питер только смотрит. Знает же, что охотники... Ты не можешь, да? Лежи уже спокойно, Скотт скоро приедет. - Ты хочешь сказать, что кто-то в лесу охотится на волков? Разве это разрешено? – Стайлз подходит, чтобы осторожно погладить волка. Айзек неопределенно пожимает плечами, смотрит на стрелу. – Ты собираешься ее вытащить? Он страдает. - Переживет. Нужно дождаться Скотта, а то вдвоем мы его не утихомирим. Айзек как будто вовсе не беспокоится за жизнь волка, возможно это ранение не такое серьезное. А может он уже настолько насмотрелся на больных животных, что его это не особо трогает. Стайлз наблюдает, как он роется в ящиках и достает какие-то баночки. Выглядит подозрительно, никаких тебе тюбиков с лекарствами, а только склянки без опознавательных знаков. Ни шприцов, чтобы обезболить, ни бинтов для перевязки. Если бы Стайлз находился в другой клинике с незнакомым ветеринаром, он бы уже серьезно засомневался, окажут ли волку помощь. Он и сейчас сомневается, но справедливо полагает, что на нервной почве у него уже развилась паранойя. В конце концов, он никогда не смотрел за тем, как лечат животных. Сейчас приедет Скотт и все будет хорошо, он все исправит. Стайлз не знает, откуда у него такие мысли, просто друг всегда был и остается для него центром спокойствия. Как нерушимое правило его жизни. Скотт и отец, кто-то из этих двоих обязательно поспособствует решению всех проблем. Кроме необратимых... Хлопнувшая дверь возвещает о его приходе, а вскоре и сам Скотт появляется в смотровой. Он запыхавшийся, но очень сосредоточенный. Коротко кивает Стайлзу и направляется к столу, бегло осматривает волка. Задерживает взгляд на стреле и поворачивается к Айзеку. Между ними будто происходит короткий бессловесный диалог, состоящий из переглядываний и жестов. После чего Скотт какое-то время раздумывает, приходит к чему-то в своей голове. - Стайлз, выйди и подожди на улице, мы тебя позовем, - деланно легкомысленным тоном просит Скотт. – Не стоит тебе на это смотреть. - Ничего, я уже поблевал в лесу, не думаю, что пойду на второй заход, - нервно смеется Стайлз. - Не упрямься, иди. - Нет, - собственная твердость поражает его. Стайлз сам не знает, почему вдруг начал так упираться. – Я не оставлю его. Ему со мной спокойнее, ты же видишь, он даже разрешает себя гладить. - Твою мать... Стайлз, тебе нельзя здесь быть во время процедур. Айзек, - в это трудно поверить, но кажется Скотт хочет, чтобы тот вытолкал его. - А я согласен, пусть остается, - Айзек обходит стол с другой стороны. – Пусть посмотрит. Они сами виноваты, что так долго держали его в неведении. Разве ты уже не рассказал бы ему? - Ты издеваешься? Питер... - Питера здесь нет, - раздраженно бросает он. – Питер способен думать только о себе. Иначе он не лежал бы сейчас на этом столе. И не говори, что не думаешь точно также! Посмотри на него! – Айзек машет рукой на Стайлза. – Он тащил его на себе через лес. Он заслуживает правды. Здесь и сейчас что-то происходит, и Стайлз понимает, что он в шаге от того, чтобы узнать. Этот разговор слишком уж странный. Он думает, что теперь ни за что отсюда не выйдет, даже если Скотт попытается выставить его силой. Мысль об этом злит его, но Стайлз отвлекается на волка, который скулит и облизывает ему руку. А когда поднимает голову, то видит, как под пристальным взглядом решительность на лице друга уже сдает свои позиции. Никто не выгонит его отсюда. Никто не помешает ему узнать правду. Стайлз не уверен, этим ли знанием он хотел обладать. Очень даже может быть, что совсем иным. Но это важно. Почему-то кажется, что это изменит все. - Стайлз, - Скотт наклоняется над столом, барабанит пальцами по его зеркальной поверхности. – Ты сейчас увидишь что-то... необычное. Ты только помни, что мы твои друзья, ладно? Никто в этой комнате не причинит тебе вреда. И даже он, - указывает на опять рычащего волка. – Особенно он. Ты его знаешь, поверь мне, - он подходит и кладет руки на стрелу, сжимает ее. – Айзек, держи его. Стайлз уже не пытается осмыслить сказанное, волнение завладело им целиком. Распространилось от солнечного сплетения по всему телу, разносимое ударами сердца. Все происходит так молниеносно. Скотт прижимает волка к столу и рывком вытаскивает стрелу. Кровь на ней нехорошего темного цвета. Несколько капель попадает Стайлзу на рубашку, но ему уже все равно. Потому что в этот момент глаза волка загораются, и он рычит так громко, что должно быть слышно во всем городе. Его тело подкидывает на столе, и Айзеку еле удается удержать его за задние лапы. Волк скалится, снова рычит и пытается достать Скотта зубами. И тогда тот... рычит на волка в ответ. И Айзек тоже рычит. И оба они сверкают глазами. Все слова, сказанные до этого, не имеют значения, вылетают из головы. Стайлз знает только то, что он не боится. Не потому, что они его друзья. Не потому, что за эту ночь уже натерпелся. Он просто знает, что бояться не нужно. Исступленный рев волка превращается в обиженный вой и постепенно затихает. Вместе с тем, затухают горящие глаза Скотта. Сменяются с ярко-красного на обычный теплый карий. Стайлз стоит, замерев, и просто смотрит. Глаза волка были желтыми, и у Айзека тоже, это что-то значит. Все это что-то значит. Потому что Стайлз уже видел подобное, не так ярко, но... Скотт хватает заготовленные склянки и высыпает на рану волка их содержимое. Втирает, не обращая внимания на возобновившееся рычание. Волк мог бы вцепиться ему в руку, но как будто разом устал и растерял всю свою ярость. И Скотт выглядит таким деловитым, словно это не он только что тоже рычал и сверкал глазами. Сизый дым пляшет над раной и постепенно испаряется. И тогда тело волка неестественно изгибается, будто его скручивает изнутри. Это происходит за считанные секунды, так быстро, что можно подумать, что перед тобой видение, галлюцинация. Затаив дыхание, Стайлз смотрит, как выворачиваются суставы, удлиняются лапы. Как исчезает с них шерсть. Мысли генерируются с такой же скоростью, с какой волчье тело меняется и становится человеческим. Это... превращение. Если раньше Стайлз не готов был полностью поверить в какое-то волшебство, то теперь вот это, произошедшее прямо на его глазах... Разве это не магия? Стайлз оглядывается по очереди на настороженных Скотта и Айзека. Они оба стоят в таких позах, будто готовы начать его успокаивать. Или ловить, если он вдруг кинется бежать от увиденного. Но Стайлз не собирается спасаться бегством. Он смотрит на стол, где прежде лежал раненный волк. А теперь с него приподнимается человек без каких-либо следов физических увечий. Только абсолютно голый. И да, Стайлз действительно его знает. Осознает, что там в лесу мог умереть не просто волк. Если бы... Если бы это произошло с ним опять. Я бы просто не смог снова. Осознание этого бьет его под дых покруче, чем гребаная тайна, которую он все-таки узнал. Вокруг меня полно волков. Вокруг меня люди, которые постоянно подвергают себя опасности. Стайлз робко подходит и кладет руку на то место, где была рана, чтобы убедиться – ее там больше нет. Это все, что его волнует. - Ты не боишься меня, - хрипло говорит Тео, заглядывая ему в глаза. Удивление в его взгляде мешается с чем-то еще. - Всегда думал, что ты животное, - отвечает Стайлз, нервно смеясь. – Правда, не думал, что буквально... Мне надо... Надо выйти проветрить голову. Я потом... – он смотрит на Скотта, тот явно взволнован. – Потом скажу, что я о тебе думаю, засранец. Вы все. Все. Ты уже позвонил этому козлу? Хочу посмотреть ему в глаза. - Я не был уверен, что мне ответят. Должен был убедиться, - смысл теперь понятен, можно даже не гадать, что он имеет в виду. – Сейчас позвоню. - Передавай привет, - Стайлз делает шаг к выходу, но Тео ловит его за руку. – Что еще? Это не все откровения на сегодня? - Я понимаю, что ты сделал для меня в лесу. Даже не зная, что это я. - Если бы я знал, что это ты, я бы упал в обморок. Так что тебе повезло, волчья морда. Я в ветеринарной клинике ночью разговариваю с голым парнем, который пять минут назад был волком и лизал мне руку. Абсурд. Рациональное мышление, державшееся до этого на соломинке, переломило ее и рухнуло в пропасть. На его место пришло негодование. Как можно было это не заметить? Тео бесшумно передвигается и ориентируется в лесу без навигатора. Питер всегда знает, что в стаканчике, и даже не прикасается к нему, если в нем не кофе. И это его странное, почти гипнотическое влияние. Чертовы волки, которые ведут себя не как волки... Но Скотт! Это как будто было очевидно, что только больше злит Стайлза. Скотт никогда не пьянеет, слишком хорошо слышит, и от его астмы не осталось и следа. Разве все это не должно было настораживать? Стайлз чувствует себя дураком. Это продолжалось так долго, а он просто игнорировал и предпочитал не замечать. А должен был задуматься хотя бы после того, что узнал про Лидию. И тем более после того, что она рассказала. Особенно таким, как мы. Каким, таким? Он даже не спросил. Да боже мой, Эллисон сказала мне прямым текстом, что Питер оборотень, а я пропустил мимо ушей! Оборотни, вот кто вокруг него. Он работает с ними, дружит с ними, ходит к ним в гости. Все, что он видел и слышал ранее приобретает совсем другой смысл. Становится таким ясным и отчетливым. На парковке пустынно, и одинокий фонарь подмигивает своим тусклым глазом. Стайлз приваливается к джипу, смотрит в темноту за кругом света. Ему нужен холодный душ. После трех часов непрерывного стресса усталость наваливается на плечи тяжелым одеялом. Несколько капель падает ему на лицо, и Стайлз поднимает голову. Мелкий дождь занимается, но вряд ли он перерастет в ливень. Что ж, это конечно не душ... Он стоит так, глядя вверх и медленно намокая, пока не слышит шум приближающейся машины. Тупо поворачивается на звук. Свет на мгновение ослепляет его. Это метафора, но она так подходит к ситуации. Будто раньше он смотрел только на маленький освещенный участок дороги. А теперь видит ее почти целиком. И Питера, вышедшего из машины и остановившегося в свете фар, тоже. Стайлз идет к нему и не помнит, что собирался сказать. Все, что он хочет... Подойдя почти вплотную, он заглядывает Питеру в лицо. Ищет на нем привычное насмешливое выражение. А находит незнакомое, туманное, загадочное. И почему-то чувствует неловкость. Он мог бы наброситься с обвинениями. Мог бы задать столько вопросов. Но по правде говоря, он растерян. Это все так сбивает с толку. На Питере тонкий джемпер и джинсы, наверно в таком виде он ходит дома по выходным. Непривычно видеть его без пиджака. Непривычно видеть его и знать его тайну. Стайлз понимает, что просто стоит и пялится. Питер ждет от него чего-то, но кажется до него доходит, что не дождется. - Ты решил простудиться и прогулять завтра работу, дорогуша? – говорит он наконец. Стайлз только неопределенно качает головой. И Питер легонько берет его за подбородок, приподнимает. – Кто это сделал? - Сделал что? – Стайлз машинально отводит его руку и понимает. Разбитая губа. – А, это. Никто. Жестокое нападение пола у меня в спальне. Я упал, - это тупо, он смотрит Питеру в глаза, ожидая того холодного синего блеска. Вот, чего он хочет. – Покажи мне их. Не делай вид, что не понимаешь. Скотт тебе сказал, что я уже знаю. - Стайлз, я не думаю... - Покажи мне свои глаза, Питер. Я хочу их увидеть. Неоновый синий цвет окрашивает его радужку мгновенно. Вспыхивает подобно нереальному мистическому огню. Это не то, что Стайлз видел раньше, но все еще красиво. Завораживает. Но длится всего несколько секунд, а потом Питер снова выглядит как прежде. То есть, он все еще не похож на себя обычного. Или это все ночь и дождь. И дикая волчья история, которой Стайлз пока не знает. Но дождь уже кончился. А если они продолжат тут стоять, так и ночь пройдет. Да что я вообще о нем знаю? Будто впервые его увидел. Разом накатившее смятение почти побуждает его сбежать. Стайлз оглядывается на свой джип, но бросает эту затею, даже не начав обдумывать. Испытав за короткое время так много эмоций, он чувствует себя опустошенным. В происходящем с ним в данный конкретный момент нет ничего необычного. И все же Стайлз не может прервать это. Не может подобрать этому определения и запутывается окончательно. - Ты не напуган. Не злишься, - Питер пристально его рассматривает. Такой изучающий и осторожный взгляд. – Интересно. - Этой ночью я уже достаточно боялся. И я разозлился, просто... Погоди, - Стайлз сбивается от внезапной догадки. – Ты знаешь, что я чувствую? – это как будто делает его немного... раздетым. - Большую часть времени, не всегда. Не сейчас, - Питер отводит взгляд и приглаживает волосы так усердно, что это начинает вызывать некоторые подозрения. - Хорошо. Потому что я тоже не знаю. - Но я могу услышать по стуку твоего сердца, если ты врешь. На всякий случай. - Отлично. Мудак, - Стайлз ждет привычной реакции, но ее нет. Питер просто молчит. – Знаешь, если бы ты рассказал все сам, раньше, то мне не пришлось бы лицезреть Тео, одетого в одну только бороду, - и вот опять, он даже не усмехается. – Ты можешь мне объяснить одну вещь? Меня немного смущает, что тебя как будто два. - Второй тебе больше нравится, я помню, - Питер улыбается, но тоже как-то иначе. – Хочешь, чтобы он опять пришел к тебе под бочок и прорычал колыбельную? - Да перестань, я серьезно. Когда ты становишься им, это все еще ты? - И да, и нет. Это сложно, Стайлз. Тебе нужно выспаться, завтра задашь все свои вопросы. А сейчас мне надо разобраться с... беспорядком, - Питер направляется ко входу в клинику, но останавливается на полпути. – Ты же придешь? - Ты что, сейчас спрашиваешь меня? Похоже, это тебе надо выспаться. Я начинаю думать, что тебя подменили инопланетяне, - Стайлз не знает, в чем причина такого поведения и уже начинает нервничать. – Ты действительно думаешь, что я просто оставлю это? Не после того, что я сегодня увидел. *** Питер терпеливо дожидается, пока джип скроется на ночной дороге, и только после этого заходит в клинику. Слышит, как Скотт, Айзек и Тео тихо переговариваются. Уже слишком поздно кого-то обвинять, Питер это понимает. Но все равно находится в состоянии подавленного бешенства. Когда просыпаешься среди ночи от звонка МакКолла, то точно не следует ждать ничего хорошего. Но то, что вышло в итоге, уже за гранью добра и зла. Охотники ясно дали понять, что собираются сами выловить омег, не хотят больше ждать. И что делает Тео? Лезет в лес, чтобы поймать стрелу. Что вообще Стайлз делал в лесу? Как он его нашел? Питер уверен, что это не совпадение. Совпадение это когда заходишь в бар в другом городе и встречаешь там старого друга. А когда друид ночью черт знает зачем прется в лес, - в который ему сказали не ходить, - и находит там раненого волка, тогда это уже больше смахивает на намерение. Стремление. Если бы не все обстоятельства, Питер бы непременно отчитал его. И как же бесит, что у него не было такой возможности. Увидев Стайлза, стоящего там под дождем, абсолютно потерянного, Питер просто растерял все заготовленные нотации. А потом почему-то ждал осуждения. Но Стайлз был таким беззащитным, опять. Можно было проследить, как мысли пробегают у него в голове и не задерживаются там. Он даже не понимал, что сделал, как это сделал. И что все еще делает этими своими просьбами и вопросами. Хватит, остановись. Питер глубоко вдыхает и выдыхает, приглаживает мокрые волосы, заходит в смотровую. Важно сейчас другое. Один идиот позволил охотнику пустить в себя стрелу. А двое других позволили наблюдать за обращением эмоционально нестабильному парню, который и так был на взводе после внезапных приключений в лесу. Питер оглядывает всех троих, находит себе стул и устраивается на нем в ожидании. Тео сидит на столе уже одетый и конечно готовый оправдываться. Айзек как обычно притворяется бревном, Питер думает, что тот его побаивается. Ну а Скотт... Честно говоря, Питер не понимает, как Малия могла повестись на это щенячье лицо. Но подозревает, что именно на него она и повелась. - Эта тварь меня узнала, и все равно выстрелила, - сообщает Тео. У него такое лицо, будто он собирается сплюнуть на пол, но вовремя передумывает. Питер приподнимает бровь, он здесь не для того, чтобы слушать очевидные вещи. – Да-да, я знаю, сам виноват. Но я три дня изучал следы, здесь что-то не так. После того, как я понял, что их двое, то смог отделить запахи, и вот что интересно. Раньше они сплетались между собой, потому мы и думали, что омега один. Но теперь будто осталась только половина. И след странный, слишком хаотичный. Он больше не путается. Если бы Кейт не помешала мне вчера, я смог бы его поймать, - взгляд Тео становится хищным. – И она смогла бы его поймать. Тебе это не кажется подозрительным? - Что именно? Кейт безумна, - Питеру плевать на охотников. Омег было двое, и второй куда-то пропал, а первый в панике, вот что важно. Должно быть охотники уже поймали одного, а теперь развлекаются. – Я не понимаю, Тео, что было неясно, когда я сказал прекратить поиски? - Они никого не убили, никому не навредили. Ты это знаешь, я это знаю. И гребаные Ардженты это знают! У них нет права охотиться! – он бьет по столу и тут же кидает виноватый взгляд на Скотта. Надо бы прочитать ему лекцию о взаимной выгоде. – Я должен был что-то сделать! - И к чему это привело, - Питер достает сигару и закуривает, не обращая внимания на недовольное шипение МакКолла. - Ну извини! Я знаю, ты хотел сам ему рассказать, впечатлить его и все такое. Побыть крутым в чьих-то глазах, как ты любишь, - кому-то пора заткнуть его ехидный рот. – Твое эго настолько пострадало, что ты не можешь думать ни о чем другом? Я тебе говорю, что Кейт не хотела ловить омегу. Она хотела, чтобы я его не поймал. Интересное предположение. Не настолько, чтобы Питер перестал злиться, хотя и достаточно, чтобы задуматься. Но все же очень сомнительно. Кейт просто больная. Если уж ей хватило ума попытаться истребить целую семью только потому, что ей не удалось заполучить парня. То подстрелить одного оборотня, - а если повезет, то и убить его, - чтобы в очередной раз побесить Питера, ей только в радость. Не такая большая потеря упустить омегу. Кейт любит охотиться, выслеживать, она умеет ждать. Слушать теорию заговора об охотниках, заключивших сделку с какими-то омегами, смешно и утомительно. Даже сигара уже не кажется такой вкусной. Но Питер терпит лишь для того, чтобы подытожить – теория никуда не ведет. Если бы Тео предоставил хоть какие-то доказательства, но все, что у него есть – это стрела, которую вытащили из его бесполезного тела. Ее конечно можно положить на стол Арджентам, но Питер и так знает, что он услышит в ответ. Было темно, два волка уходили от погони, одного удалось подстрелить, но не поймать. А охотники не обязаны узнавать каждого оборотня, если он не в человеческой форме. И в отличие от волков, они не могут определить кого-то по запаху. К тому же, охота была санкционирована, а стаи предупреждены. По сути Ардженты еще и могли предъявить лично Питеру за то, что омеги так долго своевольничали на территории города. И были бы правы. Особый отдел был создан именно для того, чтобы контролировать всю сверхъестественную деятельность в пределах Бикон Хиллс. Чтобы люди не сталкивались с ее последствиями. А в результате какие-то два придурка несколько месяцев терроризируют город. И ответственные не могут ничего с этим поделать, постоянно оттягивая сроки. Все закономерно. Питер подозревает, что теперь ему заодно придется оправдываться за вмешательство в охоту. Если Тео своим тупым мозгом не может до этого дойти, то он просто наивный щенок и ему нечего делать в особом отделе. Питер дослушивает отчет до конца, выносит Тео последнее предупреждение и отправляет его домой. Конечно, он не собирается его увольнять, куда этот дурак пойдет. Но серьезно задумывается о реорганизации структуры отдела. Все ведут себя слишком вольно, делают что хотят, как будто они не на работе, а в детском лагере, откуда можно сбежать за пивом через забор. Положиться можно только на Дэнни, но он, к сожалению, всего лишь человек. И предпочитает оставаться таковым и впредь. Питер выходит из клиники вместе со Скоттом, кивком прощается с ним и садится за руль. Но не успевает уехать. МакКолл рывком открывает дверь, приземляется на пассажирское сиденье и молча сверлит его своим угрюмым взглядом исподлобья. Этим точно можно напугать Кори, скорее всего и Лиама тоже, с меньшей вероятностью – Айзека. Но уж точно не Питера. Он в своей семье и не такого насмотрелся. Удручает тут то, что эта ночь уже порядком его достала, и выслушивать праведный гнев Скотта никаким боком не входит в его планы. - Давай я тебе помогу, Скотт, - Питер убирает руки с руля и разворачивается в его сторону. – Сэкономлю тебе воздух и словарный запас. Как ты посмел, Питер. Правильно? Начало такое? Потом ты рычишь, сверкаешь альфа-глазами. Что же дальше? Ах да, клише. Если ты обидишь моего друга, я убью тебя. Это оно? И коронное. Если мне хотя бы покажется, что ты делаешь что-то против его воли, ты пожалеешь. Я все перечислил? Или будут дополнения? – но Скотт все также угрожающе пялится. – Я все понял, Скотт. Ладно? Сейчас ночь, я устал. Завтра с утра мне надо решить один важный вопрос, который касается нас всех. Если ты хочешь что-то сказать или сделать, то давай быстрее, - Питер смотрит на часы, «завтрашнее» утро приближается неумолимо. - Ты сам-то знаешь, что от него хочешь? – Скотт смотрит пытливо, уже не так злобно. – Помнится, ты уже заморочил голову Лидии, а потом она оказалась тебе не нужна. Я не лез, это было не мое дело. Сейчас – мое. - Знаешь, что я вижу, Скотт? Чтобы не думать о своей личной жизни, ты цепляешься за других. Хочешь поговорить о том, кто кому морочит голову, и где чье дело? Тебе напомнить, что ты живешь с моей дочерью? Но я не лезу, потому что вы взрослые, сами разберетесь. - А знаешь, что я вижу? – Скотт открывает дверь, выходит из машины и заглядывает обратно, нависает. – Стайлз беззащитен, и тебе это так нравится. Он страдает из-за смерти дорогого ему человека, винит себя. Не знает, как ему жить дальше. Не хочет жить дальше. Ныряет в свой гребаный колодец каждую ночь, чтобы не жить дальше. И тут появляешься ты, обещаешь ему что-то, пытаешься влезть в его голову. Очаровываешь его своими нелогичными поступками, - он выдыхает, но это не все. – Ты не альфа, но ты собрал вокруг себя стаю. Наткнулся на необученного ничего не соображающего друида и решил, что это отличная идея. Ты не альфа, но ведешь себя, как альфа. Вот, что я вижу. Смотри, чтобы кто-нибудь еще не увидел, - он захлопывает дверь и уходит. Успокаивающий шум мотора и ночные огни, пролетающие мимо, должны бы его отвлечь, но это не работает. Питер злится, потому что отчасти МакКолл прав. Он сам не знает, что делает и чего хочет. Волк достал его своим нездоровым интересом к Стайлзу, к его туманным снам и запаху, к его чертовой подбитой губе. Питер не любит чувствовать себя настолько взволнованным из-за кого-то. Он пытается себя убедить, что это лишь шкурный интерес. За это же себя и ругает. Привычка видеть возможностями и пользоваться ими, не оглядываясь на других, слишком глубоко в нем засела. Также, как и потребность в одиночестве, нежелание к кому-либо привязываться. А теперь получается, что где-то он имел неосторожность сойти с намеченного пути. И видимо зайти в болото по колено. Нехорошо, я так завязну... Питер оставляет машину возле жилого комплекса, нет никакого смысла загонять ее на парковку. Он делает несколько шагов в направлении дома и на секунду замирает, волоски на спине и руках встают дыбом. Эхо чужого запаха витает вокруг входной двери. А ночь-то еще не кончилась. Питер поднимает взгляд и видит свет в своем окне. Что ж, если бы его хотели застать врасплох, то вряд ли стали бы таким нелепым образом раскрывать свое присутствие. Так что возможно визит дружеский. Если конечно можно рассматривать вторжение в частную собственность с подобной стороны. Но замок не взломан, с кухни тянет приятным ароматом кофе с капелькой рома. Незваная гостья неплохо освоилась в отсутствии хозяина, ни в чем себе не отказывает. Прислонившись к косяку, Питер с любопытством рассматривает ее, медленно поднимаясь взглядом, что должно быть неприлично, но ему плевать. Стройные ножки. И такое сердитое личико. - Детка, ты так по мне соскучилась, что не могла дождаться утра? Я польщен. - Джерард что-то задумал, - Эллисон крутит между пальцами ключ, откладывает его в блюдце. – Кейт не должна была сегодня охотиться. Если бы я знала, то пошла бы с ней. - Но ты была в другом месте, - Питер отталкивается от косяка и подходит к столу. – Если ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, то тебе следует быть осторожнее. А если хочешь, то просто прекрати скрывать свой запах. И всем сразу станет легче. Прими как совет от доброжелателя. - Я думаю, они хотят меня сместить, - похоже, ей нужен совсем другой совет. - Радость моя, ты мне нравишься, но не настолько, чтобы это меня заботило. - А должно бы, если ты не хочешь все дальнейшие дела вести через Кейт.