Любую систему, созданную разумом человека,
взломает разум другого человека
Стивен Кинг «Мистер Мерседес»
Воображая, что находишься в полной безопасности, можно слишком расслабиться. Только для того, чтобы понять, какая это непозволительная роскошь. По крайней мере, медленно ступая по каменному лабиринту, Стайлз думает именно об этом. Он помнит только, как сидел в кресле и гладил волка. Должно быть так и уснул спьяну. Несправедливо, что он был настолько умиротворен, чувствовал себя таким сбалансированным. Ради того, чтобы, чуть прикрыв глаза, провалиться в чужое непонятное пространство без окон и дверей. Зато с множеством поворотов и развилок. К сожалению, нельзя повесить оберег во сне, иначе бы он не оказался в таком жутком и враждебном месте. Да еще и без единой мысли, как выбраться обратно в обычный сон. Или хотя бы в такой, где он мог бы управлять пространством. За последнее время Стайлз уже привык к этому. И теперь, когда вокруг холодный мертвый камень, с которым невозможно пообщаться, и жесткий колючий ветер, не дающийся в руку, ему снова страшно. Он больше не в колодце, но что-то унесло его бестелесный дух туда, куда солнце уж точно не заглядывает. А вот теней здесь хоть отбавляй. И одна из них живая. Стайлз знает, что она ползет за ним по полутемному коридору. И когда догонит, то задушит. Должен же отсюда быть выход. Приходится ускорить шаг, потому что страх подгоняет. Уже не такой удушающий и панический. Но не менее неприятный. Тот вид страха, когда идешь один по пустой улице ночью в небезопасном районе. Напрямую твоей жизни ничего не угрожает, но фантазия подсказывает тысячу и один способ умереть от любой возможной умышленной или случайной херни. Вроде наркомана, крадущегося следом с намерением поживиться твоими деньгами. Или машины, выскочившей из-за поворота и несущейся на тебя, не сбавляя скорости. Чего угодно. Вплоть до телевизора, выброшенного из окна разбушевавшимся пьяницей. Но здесь, в пугающей полутьме, нет ни машин, ни людей. Есть только тени. Стайлз вздрагивает от противного скрежещущего звука. Пытается определить, откуда он исходит. И что может его издавать. Это должно быть что-то металлическое и возможно острое. Я по-вашему похож на Нэнси*? Тень конечно пугает его до усрачки, но что на счет того, кто ее отбрасывает. Стайлз никогда особо об этом не задумывался. А после того, как перестал нырять в колодец, то и вовсе забыл. Но кто-то не забыл обо мне. Он твердит себе, что нельзя паниковать, что надо сосредоточиться и попытаться проснуться. Но вместо этого все ускоряет шаг. Повторившийся скрежет заставляет его и вовсе сорваться на бег, ведь судя по звуку, он приближается. В какой-то момент страх становится почти осязаемым. Стайлз опять один в какой-то жуткой каменной тюрьме. Точнее, он не один, и это намного хуже. Если бы волк пришел и в этот сон. Почему он выбрал именно сегодня прервать свои посещения. Потому что думает, что я в безопасности. Но Стайлз больше не в логове волка. И этот скрежет все ближе и ближе. Он оглядывается и видит выползающую из-за поворота тень. Она идет прежде своего хозяина, чтобы поймать и обездвижить свою жертву. Стайлз бежит так быстро, что ветер больно бьет по щекам. И еле успевает притормозить перед провалом. Тело по инерции кренится вперед, но ему удается сохранить равновесие. Заглядывая в черную неизвестность, Стайлз чувствует, как болезненно сжимается все внутри. Как воздух выскальзывает из легких и не хочет возвращаться обратно. Впереди ничего, все тонет в темноте, и только бездонная уходящая вниз каменная кишка. Обернувшись, он понимает, что варианта только два. Остаться и дать тени себя поймать. Или упасть в очередной колодец, где она тоже так или иначе до него доберется, со временем. Тень уже почти у его ног, раздумывать некогда. Стайлз зажмуривается и прыгает. И словно застывает, такое долгое это падение. Интересно, что от него останется, когда он достигнет дна? Мокрое место? Это сон, не важно, что он такой чужой. Если он как-то сюда попал, то должен попытаться повлиять на него. Стайлз неуверенно приподнимает руку, как для приветствия. Камни мелькают перед глазами, сливаясь в одно смазанное серое пятно. Он же этого хотел в каком-то смысле. Поймай... Поймай меня... Время скользит мимо него, но сам Стайлз остановился. Ветер свистит, холод обжигает. Но он так хочет быть уверенным. Хочет верить. И как только эта мысль укореняется в нем, чужие руки подхватывают его... Еще темно, еще ночь. Питер смотрит на него своими горящими глазами, и это наверно должно выглядеть жутко. Но в то же время, он осознает, что лежит в кровати. В безопасности. Здесь нет никаких теней, только лохматый со сна оборотень. Когда зрение чуть адаптируется к темноте, Стайлз видит, что Питер в пижаме. И разражается нервным смехом. Просто это такая классическая модель. Так в духе Питера. Кто знает, возможно к ней и пиджак прилагается. А может даже и туфли. - Ты кричал во сне, потом этот смех. А теперь несешь бред. Мне вызвать скорую? – Питер садится на кровать, вздыхает. – Что это было? - Кошмар приснился. Я падал... – Стайлз смотрит на него, невольно вспоминает, как Питер превратился в волка прямо перед ним. Отводит глаза. – Не мог проснуться. Извини в общем. Больше не пригласишь меня на пижамную вечеринку? Ладно, у меня все равно нет пижамы... Кстати, где это мы? - В гостевой комнате. В тебе еще полно алкоголя, спи. Во сне Стайлз чувствовал себя замерзшим, но теперь ощущает горячечный жар во всем теле. И рука на его лбу кажется приятно прохладной. Ее внезапное исчезновение приносит разочарование и противоречивое облегчение. Но я уснул в кресле. Неловко осознавать, что тебя перенесли в кровать, как принцессу. Питер похлопывает по одеялу, встает. Не хочется, чтобы он уходил. Стайлз кидает взгляд на темнеющий провал двери и ежится. Он в безопасности, но снова оставаться одному жутко. А просить посидеть с ним стыдно и тупо. Ничего уже не произойдет. Стайлз это знает и следит, как Питер удаляется к двери. А потом закрывает ее и возвращается обратно. - Подвинься, - у него притворно раздраженный тон, и кажется он улыбается. - Ты опять обрастешь шерстью и будешь кусаться? – это большая кровать, Стайлз даже не оказывается на краю, когда отодвигается. - Обойдешься, - он растягивается рядом поверх одеяла и закидывает руки за голову. Стайлз хочет запротестовать, но слышит предупреждающее шиканье. – Я сказал спи, дорогуша. Вроде бы он закрывает глаза всего на секунду, чтобы придумать язвительный ответ и оставить последнее слово за собой. Но когда вновь их открывает, солнце уже вовсю светит через большое панорамное окно прямо напротив кровати. И в комнате он один. Спросонья Стайлз не сразу соображает, как очутился в этом странном люксе, но очнувшаяся следом память безжалостно подкидывает все события предшествующего вечера и ночи. Господи, почему он просто не отвез меня домой. Стайлз переворачивается на живот и зарывается лицом в подушку. В голове уже пульсирует предвестник зарождающейся боли, скоро он перерастет в полноценную мигрень. Вряд ли в доме оборотня есть аптечка, они же не болеют... Заставив себя сползти с кровати, Стайлз ищет глазами штаны. Они обнаруживаются заботливо сложенными на стуле. Поверх них налеплен желтый стикер с посланием. «Скоро вернусь. Душ наверху. У меня не автоматический замок, так что я тебя запер. Сбегать через окно не советую, поломаешься». Отлично. Дерьмо. Закрывая за собой дверцу душевой кабины, Стайлз все еще обдумывает вариант вскрыть замок. В подростковом возрасте у него это неплохо получалось. И получал ты за это неплохо. В последний раз, когда отец поймал его за взломом хранилища улик, Стайлз остался без карманных денег на месяц, в течении которого был заботливо конвоируемым до школы и обратно в патрульной машине. Из чего извлек хороший урок и в следующий раз сделал дубликат ключа... По пути в ванную он видел что-то очень похожее на кабинет, и там наверняка найдется хоть одна скрепка. Он не то чтобы боится насмешек со стороны Питера. Если бы он хотел, то высказался бы еще ночью. Потому что Питер не самый совестливый человек. Просто Стайлзу неуютно и неловко, и он все еще не знает, как себя вести. Но Питер был таким добрым вчера... А потом таким раздетым. Боже. Стайлз опускает глаза вниз и страдальчески вздыхает. Серьезно? Нет приятель, как только он зайдет сюда, то будет полностью в курсе, чем мы тут занимались. Не могу же я прямо в его доме... Чертовы оборотни. Остается вывернуть вентиль с холодной водой на полную и надеяться, что это поможет. От всего. Голова уже раскалывается. Он смотрит на тень от собственной руки на стене, и мысли уносятся обратно к изъеденному бесконечными коридорами подземелью. И другой тени. Той, что там обитает и решила пригласить его на ужин. О ее неизвестном, но точно не дружелюбно настроенном хозяине. Это ведь какая-то тварь. Сомнительно, что скрежетала всего лишь перчатка. Было больше похоже на когти. Голодная тварь с большими когтями, прекрасно. Именно то, чего мне не хватало для полного счастья. Да, но когда он спал наяву, то видел того человека и многое другое, чего на самом деле не было. Настолько ли тварь реальная. Или же это просто отголоски его страха. А если так, то возможно стоило посмотреть ему в глаза, вместо того, чтобы убегать. Если бы Питер не пришел и не разбудил его... Конечно он пришел, я же орал так, что весь дом на уши встал. А может и вся улица. Странно, ведь во сне он не произнес ни слова. Только подумал. Стайлз отказывается верить, что кричал это. Когда он выходит из ванной, околевший и с гудящим чугунным котлом вместо головы, то понимает, что Питер уже вернулся. От резкого запаха сигары подташнивает. Стайлз спускается и останавливается в дверях кухни. Хмуро смотрит на стаканчики с кофе и какую-то еду из китайского ресторана. У Питера до отвращения довольный вид, его улыбку можно презентовать вместе с рекламой зубной пасты. Как ему удается не произнести ни слова и при этом поглумиться. И заодно очень реалистично изобразить сочувствие. Козел. Стайлз вдруг осознает, что Питер снова стал привычным собой и против воли радуется этому. Напряжение, сковывающее все тело несколько дней подряд, рассеивается как по волшебству. Вот так значит теперь со мной будет. Прямо как Скотти в разгар любовной эйфории. Полный отстой. - Иди сюда, - Питер откладывает газету на подоконник. – Не могу смотреть на твои мучения, придется вмешаться. Я выбрал самое острое и жирное. - Еще как можешь и получаешь удовольствие, - только от упоминания особенностей еды воротит, но она нужна. Стайлз сдается и заходит. – Ты бы лучше аспирин принес. Питер насмешливо приподнимает бровь. И с хитрой улыбкой кивает на еду, которую можно в здравом уме употреблять только если до этого по собственной дурости отправился в алкогольный трип. Скорая помощь в виде китайской кухни. Что тоже конечно неплохо. Стайлз усаживается рядом и пододвигает к себе острый суп. Старается не дышать носом. И игнорировать чужой смех. Ладно уж, наслаждайся моими страданиями, пока можешь. Он так сосредотачивает внимание на еде, что не замечает, как Питер пододвигается. И вздрагивает, когда его горячая рука обхватывает основание шеи сзади. Ранее он уже испытывал это, но тогда был настолько не в себе, что не смог отследить свои ощущения в достаточной мере. Сейчас же, чувствуя, как боль утекает из него в чужие пальцы, Стайлз стискивает зубы. Подобный метод кажется ему нечестным и... - Ты недоволен, - спокойно констатирует Питер. – А я-то думал, что заслуживаю немного благодарности. Хм... Теперь ты смутился. А теперь начинаешь злиться. - Это раздражает, знаешь ли, - хочется запустить в него ложкой, но суп уже превратился из адского месива в живительную пищу богов. – Обязательно все время читать меня? - О, ты привыкнешь. И тебе понравится. - Пошел ты. Раз я позволил себе быть уязвимым, то можно этим пользоваться? - Если бы я захотел чем-то воспользоваться, то сделал бы это ночью, - невинно тянет Питер и прячет улыбку в стаканчике кофе. Стайлз давится супом. - Не будь таким козлом, - он обиженно откладывает ложку и достает телефон, чтобы вызвать такси. - Тебе не угодишь. Глядя в окно на праздно шатающихся людей, Стайлз размышляет, доступна ли ему уже эта обычная жизнь. Наверное, да. Он открывает галерею и проматывает фотографии дальше и дальше, пока не останавливает себя. Нет. Как бы он не пытался заставить себя взглянуть на свое прошлое, это все еще ранит, и он откладывает телефон. Стайлз еще не готов посмотреть в глаза ни страхам, ни призракам. Не хочет чувствовать той вязкой боли от невозвратности. И неосознанно смещает внимание с прошлого на настоящее. Где не больно, но очень запутанно. Так запутанно, что мысли цепляются друг за друга, не сходятся и срываются в пучину непонимания. Ночью ему казалось, что он сможет. Он даже попытался своим пьяным мозгом облечь это в слова и был уверен, что изъяснялся доходчиво. Не зря же столько уговаривал себя, что это получится как-то остановить. Купировать, так сказать, на ранних стадиях. Вроде было ясно, что Питер все понял, и больше они об этом никогда не заговорят. Сделают вид, что этого нет. Но видимо монстр все же сидит на крыле самолета* и никуда от него не денешься. Зачем эти намеки... Стайлз знает, что так это выглядит только для него, а Питер просто общается в своей обычной манере. В общем-то он был достаточно понимающим, чтобы спустить ему это. Еще и проводить вышел. Стайлз баюкает в руках недопитый стаканчик с уже остывшим кофе. Опять ровно половина, что не может не бесить. Он слишком привык, и ему настолько понравилось, что все его одичавшее от одиночества существо потянулось к первому попавшемуся человеку, который попытался с ним сблизиться. Это не должно так работать, но работает мать его. А он как идиот хочет, чтобы все имело определенное значение. Чтобы... Такси останавливается перед домом. Машины отца нет, и Стайлз решает узнать, как долго он сможет заниматься самоуничижением, прежде чем надо будет вернуться к роли сына, у которого все хорошо. - Если по возвращении найдешь в темноте на диване бледное стонущее существо, то это не вампир и не зомби. Это всего лишь я помираю от похмелья, - скороговоркой сообщает Стайлз. – Кстати, когда ты вернешься? - Разве вампиры – не миф? Насколько мне известно, в Бикон Хиллс из кровожадных тварей только вендиго, - отец шуршит чем-то на своем столе, скрипит креслом. – И разве Питер не позаботился, чтобы у тебя не было похмелья? - Отлично, - Стайлз раздраженно сопит в трубку. – Передавай Скотту, что он трепло. - А своему отцу ничего не хочешь передать? - То же самое, пап. Скотт трепло. Все, что он тебе наговорил, это чушь собачья. *** Лямка рюкзака оттягивает плечо, Стайлз машинально откидывает его назад, морщится от удара по пояснице. Кажется, это блок питания ноутбука, а может и корешок одной из книг, которыми рюкзак набит под завязку. Может быть тащить их в офис не самая лучшая идея, но Питера не будет еще часа два, а то и больше. Достаточно, чтобы успеть ознакомиться и выискать что-то полезное, если повезет. Еще в понедельник Стайлз встретился с Малией под предлогом передать книгу. А на самом деле в его планах было немного ограбить библиотеку Хейлов. То есть незаметно одолжить пару ценных источников информации. Он не знал, к кому обратиться, чтобы ничего не объяснять и не наткнуться на ненужные вопросы. Глупо конечно, он мог попросить Питера, и тот бы не отказал. Но тогда пришлось бы сознаваться, что его интересуют не только обстоятельства, при которых оборотень получает статус альфы, и положение друидов в стае. Я просто не хочу опять чувствовать себя неловко, окей? Поэтому он выбрал легкий путь, надеясь на прямолинейный ход мыслей Малии, и не прогадал. Но заходя в офис, Стайлз понимает, что его планам не суждено осуществиться так скоро. Обычно в это время в офисе только Дэнни, он приходит на час раньше, чтобы поработать в тишине. Стайлз не уверен, чем он занимается помимо своих прямых обязанностей, но точно не только картотекой и архивом. В любом случае, для особого отдела утро – самое спокойное время. Поэтому, когда Стайлз открывает дверь и видит полный аншлаг, то слегка теряется. У нас что экстренное собрание, а мне никто не сообщил? Кира почему-то не в школе, Тео и Мэтт устроились за спиной у Дэнни и что-то заинтересованно разглядывают на его мониторе. А главное, Питер тоже в офисе в такую рань. Что определенно не предвещает ничего хорошего. Стайлз оторопело здоровается со всеми и растерянно идет к своему столу. Взваливает рюкзак на край и только потом до него доходит, что его рабочее место выглядит несколько иначе. Стоит, уставившись на компьютер. Вчера его здесь не было. Непривычно. Он оглядывается на Питера, но тот разговаривает по стационарному телефону. Теперь это похоже на официальное окончание испытательного срока. - Я все подключил и настроил, не благодари, - Дэнни выглядывает из-за монитора, улыбается и снова прячется обратно. - А я прогуливаю тренировку, - довольно сообщает Кира. – Лиам уже написал, что Финсток в ярости, - она хихикает. - Он все еще преподает? Готов поспорить, за эти годы он стал еще более сумасшедшим... – Стайлз садится и незаметно распихивает книги по ящикам. - В прошлом году как раз перед выпуском на него упала стена в библиотеке. С тех пор он думает, что проклят. Но мы проверяли, чушь, - она фыркает и машет рукой. – На самом деле это была не настоящая стена, а декорация, оставшаяся после спектакля театрального кружка. Но он не мог выбраться из-под нее и пролежал там полтора часа, так что его гордость пострадала. - Да уж, не повезло, - тянет Стайлз. Его взгляд останавливается на стаканчике, скромно стоящем по левую сторону от монитора. Зубастая пасть, нарисованная ручкой, ехидно скалится. – А у нас-то что случилось? Опять труп нашли? - Пока нет, - отвечает Мэтт. – Но вчера ночью или вечером пропал охранник из «Дома Эха». Это единственный случай, о котором пока что сообщили. Дэнни проверяет все сводки. Но это нелогично. Насколько Стайлз успел во все это вникнуть, друид действует по четкой схеме в соответствии с лунным циклом. Чтобы уложиться в график, он должен был провести ритуал раньше. Даже с учетом новых алгоритмов, которые составил Дэнни, день неподходящий. Луна еще не на пике, но уже не в той фазе, когда следует собирать силу. Конечно убийство так или иначе является катализатором. Может друид окончательно свихнулся и теперь ему все равно? Дженнифер рассказывала, что есть более гуманные способы, и Стайлзу уже не терпелось дождаться новолуния, чтобы их опробовать. Он убедил себя, что все его неудачи от неумения правильно распределять силу. А не от того, что он какой-то ущербный. И старался придерживаться этой версии. Возможно тогда, устроив ураган, он израсходовал слишком много, так что потом хватило лишь на слабенький барьер, созданный интуитивно и на панике. - А вот и вторая, - мрачно оповещает Дэнни. – Элизабет Брайт, восемьдесят четыре года, пропала из дома престарелых, предположительно в промежутке с девяти вечера до девяти тридцати утра. Не явилась на завтрак, а когда работники пришли ее разбудить, то обнаружили, что кровать застелена. - О, Бетти, - Питер кладет трубку и встает из-за стола. – Я знаю ее внучку, она делает волшебное вино... А еще она ведьма. Проверь того охранника, подозреваю у него найдется хоть один соответствующий родственник. Тео, поезжай в «Дом Эха», поищи след или какие-нибудь улики. - Раньше он был более чем осторожен, - Тео неохотно отлипает от стены. – С чего ты взял, что на этот раз он ошибется? И что за странный выбор? Чуть живая старуха и парень с наверняка разбавленной кровью. - Вот именно. Мы загнали его в угол, из-за бесконечных патрулей он пропустил свой сбор урожая. И теперь вынужден довольствоваться чем попало. Он ошибется, - улыбка Питера смотрится зловеще на контрасте с его белоснежной рубашкой, создавая ему образ кинематографичного плохого парня. – Дэнни, придется проверить всех зарегистрированных ведьм. Будет и третий пропавший. Мэтт, как только найдете, отправляйся на место. Кира... я напишу для тебя объяснительную. Подежурь тут, на случай, если их будет больше, - он останавливается напротив стола Стайлза, склоняет голову. – Дорогуша, ты что, голодный? Пластик не богат питательными свойствами, спроси у рыб в мировом океане, - он посмеивается, а Стайлз понимает, что все это время нервно грыз крышечку. – Поехали, говорят, на заправке продают неплохие хот-доги. И мерзкие лимонные меренги, которые почему-то любит Лидия. Это нам на руку. - У тебя странная привычка задабривать людей едой. Это что-то волчье, - хмыкает Стайлз, вставая из-за стола и закидывая за спину приятно опустевший рюкзак. Забирает и стаканчик, остывший до идеальной температуры. – Я что уже получил свой годовой абонемент на кофе? - Возможно... Питер идет впереди и на вопрос не оборачивается, но Стайлз знает, что он улыбается. И как он улыбается. Это немного пугает. И приятно волнует. Господи, не начинай. Но он не может, за несколько дней у него вскипел мозг от непрошенных навязчивых мыслей. Если бы в его сны приходил не волк, а Питер собственной персоной, Стайлз бы уже слетел с катушек. Все думают, что у них что-то было. Что-то есть. Даже отец так считает. Сказал, что в возрасте Стайлза скрывать отношения уже не романтично, а глупо. К тому же, все и так все знают. Сложно представить что-то более тупое. Вся ситуация выводит его из себя. Мне теперь скрывать, что у меня нет никаких отношений? Или что мне делать? Он смотрит на Питера, но тот ведет машину с невозмутимым лицом, солнечный свет красиво окаймляет его профиль. На заправке они действительно берут хот-доги и меренги. Стайлз почему-то думал, что Питер будет не в настроении из-за грядущих или уже свершенных убийств. Но тот почему-то совершенно спокоен и настроен необычайно дружелюбно. Предполагается какой-то подвох... Как он понял, Лидия не может почувствовать любую смерть. Что не удивительно, иначе бы она кричала, не переставая. Все-таки люди умирают каждую секунду, если не чаще, как насильственно, так и по естественным причинам. Информация, поступающая к ней из потустороннего мира, обычно касается ее близких или хотя бы знакомых. Поэтому ничего удивительного, что она не знает, отдала ли богу душу какая-то очередная старушка, либо кто еще. Зато она может попробовать спросить, находясь в доме человека. В данном случае – в месте длительного пребывания. Стайлз прохаживается по просторной светлой приемной, пока Питер общается с администратором, безбожно применяя все свое обаяние. Еще немного и помещение засверкает вместе с его улыбкой. Но кто знает, может это радиация, тут не помешал бы счетчик Гейгера. Питер в своей козлиной манере даже не удосужился предупредить Лидию, что приедет. Не говоря уж о том, что собирается забрать ее из этого дворца фей ради сомнительного удовольствия покопаться в вещах чьей-то бабули. Спустя несколько минут в идеально мягких креслах в зоне ожидания, дверь распахивается. Оттуда появляется Лидия, и да, она злится. А еще с ней Джексон. Забавно, что он все еще носит стремные кожанки на размер больше нужного. Стайлз этого не знал, но теперь откуда-то знает. Он тоже оборотень. В этом городе есть хоть один нормальный человек? Мы вроде не в Мидвиче*. - Вы совсем обнаглели? – Лидия говорит так тихо, что становится жутко. – Питер, сколько раз я просила не заявляться ко мне без приглашения? - Привет Лидия. Джексон, - Стайлз примирительно приподнимает руку. Под ее гневным взглядом он чувствует себя постепенно уменьшающимся и мгновенно жалеет о том, что вообще открыл рот и привлек ее внимание. - Пора сделать перерыв и поискать мертвецов, милая, - невозмутимо заявляет Питер и машет коробкой с меренгами. Пока они спорят, Стайлз незаметно отползает на другой конец зала, прямо к вазочке с конфетами. Он успевает перебрать почти все леденцы, когда Джексон бесшумно подкрадывается и облокачивается на стол. Скептически посматривает в обратную сторону, и любопытно – на Стайлза. Если он сейчас что-нибудь такое скажет... А он точно что-то скажет. Намерение легко считывается по его полуулыбке и тому, как он нетерпеливо постукивает костяшками пальцев по столешнице. Судя по ровному гармоничному тону, который он излучает, со времен школы Джексон стал гораздо уравновешеннее. Немного завидно, что даже такой придурок справился со своими внутренними проблемами. Но это вовсе не означает, что он будет корректным. - Кажется тебе лучше. Я рад, - это в общем не то, чего Стайлз ожидал. – В последний раз, когда мы виделись, я боялся ты вот-вот откинешься по собственному желанию, - а это уже старый добрый Джексон. Он чуть склоняет голову, наверно прислушивается. – Похоже он серьезно настроен. - Да, всегда получает, что хочет. Козел, - Стайлз запинается, осознавая, что Питер скорее всего его слышит. Джексон смеется куда-то себе в плечо. - Я смотрю, у вас высокие отношения... Ладно, - Джексон хлопает ладонью, вазочка с конфетами подскакивает. – Думаю, мне придется отложить планирование рождественской вечеринки. Бывай, Стилински. И расслабься. Не всем интересна твоя личная жизнь. Полчаса непрерывных ядовитых излияний Лидии, и они на месте. Одна из сиделок сопровождает их до комнаты Бетти, после чего безмолвно удаляется, не задавая лишних вопросов. Здесь немного мрачно и стоит пыльный запах старости и стираного белья, типичный душок для подобных мест. Лидия делает небольшой круг по комнате, подходит к туалетному столику, пробегается пальцами по немногочисленными мелочам, берется за расческу. Замирает так и стоит истуканом, создавая вокруг себя невидимый, но четко очерченный слой вакуума. Как медленное погружение в пустоту, которая является таковой только на первый взгляд. В ее позе или выражении лица нет ничего страшного, но у Стайлза все равно мурашки бегут по коже. Сейчас он наблюдает что-то противоестественное, чужое. Нет, чуждое. Лидия звучит как арфа. Маленькая волшебная жуткая арфа... Питер предупредил, что лучше помалкивать и не отвлекать ее, хотя Стайлз и без того чувствует, как губы словно смерзлись друг с другом. Лидия хмурится, откладывает расческу и подходит к кровати, ложится на нее. Сначала на спину, но быстро переворачивается на бок, прижимает голову к подушке так, будто в ней заключены голоса. Возможно так и есть. Потом она поднимается и сразу перестает быть такой пугающей. - Не вижу ее мертвой, - она поправляет платье, возвращается к туалетному столику, чтобы поправить и прическу. – А значит, больше ничем не могу помочь. Вызовите мне такси, и что б я больше вас не видела у себя в приемной, если вам не назначено. Здесь что-то есть. Оставшись один, Стайлз знает это так же, как другие вещи, которые просто являются к нему извне и воспринимаются как непреложная истина. Комната будто хочет показать ему нечто, рассказать свой секрет. Чувство напоминает то, когда он смотрел на фотографии из третьего тома. От него нельзя отвертеться. Питер пошел провожать Лидию и конечно найдет это, когда вернется. Но любопытство как всегда сильнее любых предостережений. Словно просьба подождать и ничего не трогать имеет ровно противоположенный эффект. Я просто посмотрю. Одним глазком. Раздвинув шторы и избавившись наконец от неприятного полумрака, Стайлз оборачивается и сразу же видит это. Пылинки искрятся в солнечных лучах, но не везде в комнате, а ровно в одном определенном месте. Они поднимаются над креслом, на подлокотнике которого лежит небольшая коробочка. Она незаметная, почти теряется на фоне темного дерева. Стайлз оглядывается на дверь, не выдерживает и хватает свою находку. Коробочка легкая и открывается на манер типичной шкатулки. Внутри искрящийся золотистый порошок. На солнце он переливается просто невероятно, завораживающе. Стайлз настолько им увлечен, что задерживает дыхание. - Стайлз. Не вдыхай, - нарочито спокойный голос Питера заставляет испугаться и повиноваться. – Медленно закрой крышку, что б не разлетелось. Молодец. Можешь дышать, - он быстро подходит и забирает коробочку. Смотрит сурово. – Иди в машину. Пока я тебя не прибил... - А что это? Какая-то отрава? – легкомысленно интересуется Стайлз. Он не чувствует угрозы собственной жизни, более того, даже думать об этом смехотворно. Непонятно, почему Питер так завелся. – Что если я все-таки вдохнул немного? - Вот и узнаем, - Питер подхватывает его под локоть и выводит из комнаты, закатывает глаза на слабую попытку сопротивления. – Все, не зли меня, дорогуша. Иди и постарайся не призвать сатану, пока я тут не закончу. - Когда ты закончишь, этого и не понадобится. Ты сам придешь, - обиженно бубнит Стайлз захлопнувшейся перед его носом двери. Ну подумаешь, открыл коробочку, ничего страшного не произошло. Стайлз прислушивается к себе, но не находит каких-то негативных изменений. Наоборот, он чувствует воодушевление, уверенность в себе и полное отсутствие страха. Будто камень с души свалился. Радостная беззаботность, почти как в детстве, охватывает его. Все тревоги и несчастья вдруг становятся такими далекими, ненужными. Он смотрит из окна машины на приближающегося Питера и испытывает всю гамму положительных эмоций, всю палитру приятных переживаний. Хочется прикоснуться к нему, потому что это такое настоящее. Стайлз будто видит его насквозь и поражается, как можно быть столь сильным, добрым и надежным. И он так нуждается, хотя и не совсем осознает, в чем именно. Но рука Питера лежит на руле, а должна быть в другом месте. Стайлз дотягивается до нее, обхватывает за запястье, смотрит в удивленные глаза. Которые вспыхивают, стоит приложить его ладонь к шее. Пальцы едва касаются метки, но Стайлз вздрагивает. То ли от резкого торможения, то от почти эйфорического чувства близости. И только спустя несколько секунд закрадывается легкое сомнение, что здесь что-то не так. Какого хрена я делаю... Стайлз испуганно отшатывается, даже не осознавая, что до сих пор прижимает руку Питера к своей шее. - Что со мной? – шепчет он на выдохе. Хочется и пить. И прекратить быть ненормальным. - Ты под кайфом, - невозмутимо отвечает Питер и осторожно высвобождает свою руку. – Лучше помолчи и посиди спокойно. Попей воды, - он вытаскивает бутылку из кармана на двери и кладет Стайлзу на колени. – Да уж, пьяным я тебя уже видел. Но кто-то решил, что мне нужно посмотреть всех Стайлзов Стилински. - И долго так будет? – странно, но он все еще не расценивает свое состояние, как что-то плохое. Но подозревает, что это ненадолго. Питер отворачивается и заводит машину. Его губы сжаты в тонкую линию, но в улыбку она превращаться не собирается. – Что-то я переживаю... Знаешь, я не могу перестать думать об этом, - он указывает на метку, но не прикасается к ней. – О том, как оно на меня влияет. Или я просто... - Стайлз, лучше помолчи. Шоссе сменяется на лесную дорогу, но Стайлз не сразу отслеживает детали пейзажа. Он все еще в своем приятно-неправильном состоянии, когда хочется делать всякие вещи, кажущиеся абсолютно естественными в данный момент. Но за которые потом точно будет стыдно. Лесной массив в отражении в боковом зеркале превращается в одно большое зеленое покрывало. Под ним Стайлзу тепло и хорошо. Среди проплывающих мимо деревьев, он парит как во сне. Открывает окно, чтобы ветер свободно гулял в его волосах. Пытается ухватить и не может, но это его мало волнует. Чуть сосредоточив зрение, он догадывается, что Питер зачем-то везет его в особняк Хейлов. *** Питер перечитывает сообщение, чтобы убедиться, не почудилось ли ему. Но похоже это один из тех дней, когда случается сразу все, что можно и нельзя представить. Кажется, удача сменила курс и перешла на правильную сторону. Наконец-то. Друид действительно начал ошибаться. Видимо время поджимает. Конечно это мало похоже на победу и торжество справедливости. Похищенные люди так или иначе будут принесены в жертву. Если он не сделает этого сегодня, значит будет ждать полнолуния. Это дает небольшой, но шанс поймать его. Если он все еще следует хоть каким-то правилам. Жестоко, но Питер не особо надеется предотвратить убийства. Но теперь они хотя бы знают, как друид заманивает свои жертвы. Что, впрочем, не объясняет, как ему удалось подобраться к оборотням. Подойти к заснувшей в кресле старухе – на такое много усилий не потребуется. Подкрасться со спины к охраннику тоже вполне реально. А уж со скучающей ночью в пустой закусочной официанткой наверно и вовсе не было проблем. Но оборотень слышит стук сердца, дыхание, шаги. Замаскировать запах недостаточно, чтобы волк тебя не заметил. Ладно, это можно оставить на потом. Возможно ответ ждет его прямо в офисе. Все складывается довольно хорошо. Мэтт нашел ручку на стойке в закусочной, запаха на ней конечно же нет, но как на счет отпечатков. Тео выяснил только, что след охранника обрывается за воротами. В доме престарелых примерно такая же история. Но с одним существенным отличием. Должно быть Бетти была последней, друид расслабился на радостях, вот и оставил свое ценное имущество. Или слишком торопился увести жертву. Зато у них есть то, что можно попытаться отследить через поставщиков... А еще Стайлз надышался пыльцы. Как прискорбно, что Дженнифер нет в городе, и пришлось обращаться к унылому друиду Талии. Ну ничего, должен же Дитон хоть иногда приносить пользу вместо того, чтобы самоустраняться с постным лицом. Питер не хотел бы оставлять с ним Стайлза, но там Кора, она присмотрит. И этот вариант всяко лучше, чем везти его к Моррелл. Пыльца делает человека доверчивым и податливым, стирает страхи и замыливает сомнения. Пойдешь с кем угодно и куда угодно. Питер прикрывает глаза, вздыхает. Там было не только это. Стайлз абсолютно точно не понимал, что делает. Но это не отменяет того, каким искренним он был в своих желаниях. Достаточно, чтобы захотеть на них ответить. Раньше Питер сомневался, теперь уже нет. А потом его отпустит, и он будет снова изводиться и прятаться. У волка есть мнение на этот счет, Питер подумывает прислушаться. В офисе царит радостное неверие пополам с нервным возбуждением. Без Питера никто не решился проводить допрос, а с Пэрришем задержанный разговаривать отказался. Но это формальности, у полиции все равно нет обвинений, которые можно было бы ему предъявить. Так что они просто препроводили его в специально оборудованную для таких случаев камеру и обездвижили ядом канимы, чтобы уж наверняка. Но учитывая, что он пришел сам, вряд ли тут планируется побег. Ему что-то нужно, ради чего и сдаться не жалко. А может просто напуган и хочет жить, как предположил Стайлз. - Дэнни запал на горного льва, - со смехом сообщает Тео, пока они спускаются в подвал. – Так что будь нежен. - Очень тактично, Тео, я это запомню, - Дэнни нехорошо улыбается. Питер думал, что этот день уже ничем его не удивит, но кажется поспешил с выводами. И это далеко не конец. Питер смотрит на парня за решеткой и оглядывается на остальных, уж чего, а возвращения с того света он не ожидал. Он своими глазами видел этого парня мертвым. Более того, его тело было подвергнуто вскрытию, прежде чем исчезло из морга... В Бикон Хиллс конечно бывает всякое, но есть более простое объяснение. Весьма печальное, надо полагать. Парень выдерживает долгий взгляд и угрюмо опускает голову. Ноги его обездвижены, но руки крепко сжимают лавку. - Что сделал с телом брата? – по метнувшемуся взгляду Питер понимает, что омега ожидал совсем других вопросов. - Закопал в лесу, вернул земле. Какая разница. - Почему решил сдаться? - Я прятался, ждал его. Когда прошли все сроки я решил идти в город, все равно еда закончилась. Зашел в кафе и увидел новости. Тогда-то я и понял, что он не вернется. Сначала подумал, что охотники постарались, вы же позволили им меня травить, - презрение на его лице быстро сменяется безразличием. – Так что со мной будет? - Зависит от того, что ты скажешь. Потому что ему известно нечто важное. Это выглядывает из него как карта, плохо припрятанная в рукаве. Нечто, ради чего можно и послушать очередную байку про нелегкую судьбу оборотней, оказавшихся предоставленными самим себе. И сначала история простая и скучная. Питер даже не уверен, зачем ему такие подробности. Два оборотня не прижились в стае и отправились на поиски своего места в этой жизни. Прослышали, что в Бикон Хиллс есть некий истинный альфа, добрый и справедливый. Ну прямо как боженька. Это смешно, потому что Питер знает, МакКолл способен устроить еще тот ветхий завет, если что пойдет в разрез с его добротой и справедливостью... Но наивные омеги все равно приперлись. Только чтобы узнать, что не подходят под стандарты истинного альфы. Возможно, если бы они все же попробовали сунуться к Скотту, то события пошли бы по совсем другому пути. Но, к сожалению, их успел подрезать сумасшедший друид. Удивительно все-таки как легко управлять теми, кто потерял всякий ориентир в этом мире, и кто хочет лишь одного – быть полезным, быть принятым. - Что он вам обещал? И что хотел взамен, - Питер приближается к решетке медленно, но уверенно. - Мы должны были отвлекать вас, пока он работает. Ничего серьезного, просто создать суету, - он горько вздыхает, понимает, к чему эта суета привела. – Мы не знали, что он будет убивать. Он обещал, что мы сможем существовать без стаи, сможем стать независимыми, невзирая на наш статус. - И вы поверили? – не выдерживает и вклинивается Тео. - А я похож на одичавшего? – ехидно отзывается он. – Друид многое может, хотя совсем мальчишка. - Ты знаешь, кто он? – Питер подходит почти вплотную к камере, но по взгляду понимает, что ответ отрицательный. Знал бы – сам бы за ним пришел. – Знаешь, чего он добивается? - А если не скажу, то что? – он дерзко вскидывает голову. – Отдашь меня охотникам? Или посадишь в тюрьму? - Мне надо подумать. И тебе тоже. Парень не очень-то настроен к сотрудничеству. Сделал шаг, но все еще сомневается, не доверяет. Питер думает попозже подослать к нему Дэнни, раз уж между ними какая-то там искра пробежала. Не важно. Его беспокоит другое. Омега придерживает информацию по какой-то причине. Возможно боится друида, раз такого высокого мнения о его способностях. А если нет? Друид уже использовал его однажды для отвлечения внимания. Есть что-то еще... Телефон отвлекает его, и Питер нехотя просматривает сообщение. Кора жалуется, что Стайлз заперся в его комнате и терроризирует дом песнями эпохи палеолита. И в целом ведет себя как маленький. О, ну началось. Питер постукивает найденной в кафе ручкой по крышке ноутбука и замирает. Как маленький... Омега все же сказал кое-что ценное, даже не подозревая об этом. Он не видел лица друида, но смог определить его возраст. Тогда охотники наткнулись в лесу на какого-то подростка, и никому не было до этого дела, потому что искали не ребенка. Набирая сообщение Крису, Питер практически чует, что напал на след. «Помнишь, вы поймали парня в лесу? Надеюсь, ты запомнил имя?» Ожидая ответа, Питер готов дать пинка секундной стрелке на своих наручных часах. «Не спрашивал. Но я отвез его домой и записал адрес». Джекпот. Но на смену радости быстро приходит недоумение, когда он пробивает адрес по базе. Этого не может быть. Однако волк говорит ему, что чутье не подводит. Многое может казаться бессмысленным и невозможным, если не знать подоплеки. Так все сходится еще лучше. Эрика и Бойд не были наивными неприкаянными омегами. Они дали бы кому-то подобраться столь близко только в одном случае. Если бы знали этого человека.