Разум может рассчитывать, но душа жаждет,
а сердце есть сердце – оно знает
Стивен Кинг «Мобильник»
На улице шумно. Или так только кажется. После глухих коридоров заброшенного подземелья из его снов, звуки реальности режут слух. Точнее, снов той голодной твари. А может быть и того, кто ее там держит. Как и черт знает, кого еще. У Стайлза нет четкого понимания, как и зачем он попадает в это место. Только неясное ощущение, даже не предчувствие. Словно он приложил ухо к трубе, но голос, заключенный в толстую металлическую оболочку, неизменно искажается. И слова долетают до него уже деформированными неразборчивыми обрывками, утерявшими по дороге всякий смысл. Тот, кто пытается с ним связаться, остается непонятым и невидимым. А его послание – бесполезным... Стайлз вылезает из джипа и морщится от резкого звука захлопнувшейся двери. От слишком яркого солнечного света, бьющего прямо в глаза до желто-зеленых кругов. Смотрит на свое бледное отражение в стеклянной двери кофейни. И вздрагивает от недовольного гудка машины. Потому что конечно же он умудрился остановиться посреди проезжей части и должно быть стоял истуканом, заблудившись в своих мыслях. Как какой-нибудь городской сумасшедший. Последние несколько дней он чувствует себя замедленным. Вялым как после душного дневного сна, от которого голова становится тяжелой, ориентация в пространстве теряется, а движения путаются. Дженнифер считает, что у него упадок сил, причиной которому послужило неправильное их расходование. Она предложила составить ей компанию в новолуние, чтобы поучиться правильному сбору и накоплению энергии, но Стайлз отказался. Нужно ли ему вообще этим заниматься? Сначала он думал вернуться к изучению того, как оборотень может получить силу альфы, не отбирая жизнь. Есть какой-то секретный механизм, какая-то тайная кнопка, которая запускает процесс. Иначе истинные альфы не появлялись бы. Скотти даже согласился поучаствовать в исследованиях. Хотя Стайлз сразу понял, его невнятные уловки и заверения, что все это из чистого интереса, не способны обмануть чутье оборотня. Но теперь все кажется бессмысленным. Питер его ни о чем таком не просил. Кроме как не лезть не в свои дела. Стайлз просто украл знание из информационного поля, потому что в лесу от близости источника силы грань стирается и можно прочитать даже самое сокровенное желание. В конце концов от этого одни неприятности. Стайлз старается сосредоточиться и следит за отлаженными действиями баристы. Как это не иронично, но свой абонемент на кофе он все-таки получил. В понедельник на рабочем столе его поджидала пластиковая карточка с логотипом кофейни, Питер скорее всего оставил ее там еще в пятницу. Если бы знал, как все повернется, то наверно повременил бы со своим подарком. Стайлз попытался ее вернуть, но наткнулся на полный недоумения взгляд. Пришлось пошутить, что в эпоху глобальной цифровизации всего подряд карты носят с собой только старики. Питер типично сделал вид, что оскорбился до глубины души. В общем, со стороны все выглядело вполне обычно. Они все также перекидывались забавными фразочками и соревновались за звание самого язвительного засранца в городе. Питер как ни в чем не бывало продолжал воровать кофе и нарушать личное пространство. Как будто ничего не изменилось. Ничего, кроме огромной пропасти, разверзнувшейся между ними. По крайне мере, именно так Стайлз это и ощущал. Иногда он поворачивался, смотрел в глаза Питера и видел там то, что не мог распознать, но определял как сожаление. Честно говоря, ему гораздо легче жилось, когда он думал, что у него нет никаких шансов. Чем теперь, когда он знает, что шанс у него был, но Стайлз в своей типичной манере все продолбал... Бариста коротко покашливает и пододвигает к нему стаканчик. Стайлз заторможено забирает свой кофе и разворачивается. - Тебе бы почаще бывать на свежем воздухе, ты совсем бледный, - парень улыбается, но как-то странно. Стайлзу мерещится что-то неестественное в том, как он растягивает губы. - Эм, да. Обязательно. Где я видел это лицо... Обычно Стайлз не особо обращал внимание на персонал кофейни. Баристы периодически меняются, что для такой работы вполне нормально. И не удивительно, что какой-то парень кажется ему знакомым, это маленький город. Стайлз еще думает об этом какое-то время, пока идет к участку. Но в коридорах среди привычного рабочего шума мысли быстро ускользают. А сам он возвращается в захватившее его монотонное существование. Даже отвлечься особо не на что. Последние пару дней он тупо сортировал папки в архиве, потому что больше не знал, чем себя занять. Текущих дел у него не было, так как он забросил изучение друидских книг. Возможно стоит начать ходить в патрули, Стайлз уже присматривался к расписаниям Тео и Мэтта, размышляя, чей график ему больше нравится. Технически, это просто рядовая проверка местности на предмет всякой противоестественной активности. Но учитывая, что весь город погряз в подготовке к праздникам, наткнуться можно разве что на вполне обычные беспорядки. Тео уже жаловался, что каждый год происходит ровно одно и то же. Отделу приходится целиком переключаться на помощь полиции. Стайлз заходит в офис, и сразу два необычных обстоятельства бросаются ему в глаза. Во-первых, Дэнни нет на рабочем месте. А во-вторых, трое других собрались вокруг компьютера Мэтта и громко спорят о чем-то, явно не имеющем никакого отношения к работе. Первое удивляет его гораздо больше, но в целом Стайлз еще не готов принимать участие в какой угодно суете. Он включает компьютер и тихонько устраивается на своем месте, радуясь, что его появление пока что осталось незамеченным. Питера еще нет, но Стайлз чувствует фантомный запах его сигары. И понимает, что скучает по нему. Каждый день видит его в офисе и скучает. Идиотизм. Долго так будет продолжаться? Хуже, чем любовная лихорадка Скотти. Он так долго убеждал себя, что все происходило без его вмешательства. Что это лишь сраная волчья магия, из-за которой он зациклился на Питере. Что по собственной воле он никогда бы... Но это не так. Я просто не хочу быть еще более уязвимым. Хотя куда уже. Никто не заставлял его чувствовать все это. Ни метка, ни завораживающий волчий взгляд, не имеют над ним власти. Только он сам желает близости, и теперь не может ее получить. И это раздражает, и расстраивает. Может быть Питер чувствовал что-то подобное. Конечно трудно представить его неуверенным в себе. А сейчас, что он чувствует? Разочарование? Стайлз ненавидит это и злится на себя. Ему кажется, что так все и останется, и он просто не может с этим смириться. - ...Стайлз! Ну хоть ты скажи им! Это будет здорово! – внезапно ворвавшийся в монотонную жвачку мыслей крик Киры заставляет Стайлза дернуться. Он ловит опрокинутый стаканчик и всего несколько капель успевает выплеснуться на стол. – Или предложи что-то свое. Ты совсем не участвуешь! – она обиженно морщит носик и очень по-лисьи фыркает. - В чем не участвую? – осторожно интересуется Стайлз, открывая ящик за ящиком в поисках салфеток. - Ты издеваешься? – Мэтт привстает из-за стола, чтобы посмотреть на него. Хотя это больше смахивает на экзекуцию взглядом. – Мы который день обсуждаем вечеринку, хватит витать в облаках. Мы должны определиться к приезду Питера, а то он опять решит все за нас. Знаешь, что в прошлый раз было? Он повел нас в дорогущий ресторан для снобов. Мы чуть не сдохли от скуки! - Вот поэтому я и говорю, что нам нужна костюмированная вечеринка, - Кира вытягивает руку и прицеливается в Стайлза указательным пальцем, прищурив один глаз. – Мы можем быть ковбоями. Или техасскими рейнджерами. Или космическими... - Полными придурками, - раздраженно заканчивает за нее Тео. – Хэллоуин уже прошел, Кира. - Вот именно! И мы его не праздновали! Стайлз, ты должен нас рассудить, - она смотрит умоляюще. – Тео предлагает никому не интересную тусовку на крыше. Мэтт хочет пойти в бар, и это банально! Если кто-то не заработает дополнительный голос, то Дэнни подговорит Питера встать на его сторону, и нам придется праздновать в гей-клубе! Я так себе никогда парня не найду! Настало время включиться в гонку. Но помни, кто печет самые вкусные кексы, - Кира лукаво улыбается. - Кстати, а где Дэнни? – Стайлзу надоедает искать салфетку, и он протирает стол рукавом толстовки. - Ты что вообще не следишь за тем, что тут происходит? – Тео откидывается в кресле и проводит рукой по лицу. – Питер уговорил охотников отвалить от горного льва. У Дэнни свидание, и наконец-то не в подвале. - А, круто, - вечеринки, свидания... Жизнь в разгаре. Стайлз поднимается, решает, что провести немного времени на свежем воздухе и правда неплохая идея. – Если бы я собирался на вечеринку, то выбрал бы бар. Извини, Кира, я крайне уважаю твои кексы, но ничто банальное мне не чуждо. Победная барабанная дробь сопровождает его на пути к двери. Мэтт стучит пальцами о подоконник, перекинувшись через Тео, впрочем, его радость быстро заканчивается электрическим разрядом и возмущенным возгласом. Стайлз оглядывается на них и качает головой, весельем он так и не заразился. Наоборот, ему хочется найти какую-нибудь раковину и залезть в нее поглубже. Можно было и у отца спрятаться, но тогда бы пришлось объяснять, почему вообще он прячется. Заглянув к помощникам шерифа, Стайлз ищет глазами Пэрриша, но того нет на месте. А возвращаться в архив не лучший вариант. Контролировать свои странные выпадения из реальности он пока не научился, а чувствовать себя еще более обессиленным не хотел. В результате он все-таки оказывается на улице. Приваливается к стене и прикрывает глаза. Свежесть воздуха здесь конечно весьма и весьма относительная, но сойдет. Он думает о волке, который все также регулярно посещает его сны. И в отличие от Питера, он согласен со Стайлзом. Но даже при таком раскладе они в меньшинстве. Волк знает больше, чем может рассказать... Хватит, вот из-за таких мыслей ты и очутился в конце очереди за его благосклонностью. Если бы не лезть в чужие дела было так просто. Ему стоило бы поучиться у Дитона, как максимально устраняться от окружающих. Ну да, например, поселиться в заброшенном охотничьем домике в лесу, жить отшельником и подкармливать зверюшек. А потом птички начнут прилетать на мое сиплое пение. Главное, в итоге не быть похороненным в хрустальном гробу семью карликами*. Стайлз невесело усмехается и отпивает из стаканчика. Кофе достиг идеальной температуры. К сожалению, Стайлзу до него далеко. - Что значит, если бы ты собирался на вечеринку? – Тео опирается на стену локтем и пытливо заглядывает ему в глаза. Его смешное бородатое лицо транслирует подозрительность. - Что я на нее не пойду? – настроение отнюдь не праздничное. - Э, нет. Программа обязательная для всего отдела, - он чиркает зажигалкой и затягивается. Дым красиво струится с кончика длинной сигареты. Это странно. Потому что сигарета дамская... – Думаешь Питер позволит тебе отвертеться? - Да? И что он сделает? Обрастет шерстью и притащит меня на вечеринку в зубах? – Стайлз отодвигается, дым щиплет ему глаза. – Сомневаюсь. - Как меня достали ваши брачные игры. Будете продолжать в том же духе, и мы запрем вас в освободившемся подвале Айзека. И не выпустим, пока не научитесь нормально сосуществовать. Так ему и передай. *** Вопреки всему последние дни перед праздниками превратились в загруженные рабочие будни. Питер надеялся, что к этому моменту уже можно будет расслабиться и заняться своими делами. А вместо этого вынужден пропадать на нудных встречах с охотниками и еще более нудных встречах с партнерами Талии. И попутно участвовать в предпраздничном безумии, отбиваясь от назойливых уговоров провести это время со стаей. Питер раздраженно отводит взгляд от кричаще ярких украшений. Когда-то он тоже это любил и с удовольствием окунался в слегка нервную, но приятную беготню. С возрастом от этого устаешь, и остается только желание, чтобы все поскорее закончилось и вернулось к обычному укладу. И перестало напоминать о том, что утеряно безвозвратно. Малия давно выросла и если и ждет подарков, то точно не от него. А сам Питер слишком оторван от семьи, чтобы хотеть оказаться в ее кругу. Питер останавливается на светофоре и скучающе смотрит вверх. Украшенная фонариками растяжка вопрошает, закончил ли он свои дела. Одно дело точно еще не закончено. Но не только это беспокоит его. Когда Мейсона вывели из медикаментозного сна, оказалось, что он не помнит последние месяцы своей жизни. То есть забыл их подчистую, словно и не проживал их. Охотники настаивали, чтобы они использовали когти и прочитали его воспоминания. Но Дженнифер удалось убедить их, что это может привести к необратимым последствиям. Сила друида слишком неустойчива, бесконтрольна. Заблокировав свою память, он пытается защититься и от себя в том числе. Если вскрыть ментальный барьер, то он либо умрет, либо окончательно сойдет с ума. Вполне возможно, что так и есть, но все остальное чушь собачья. Все, что для охотников осталось за кадром. Возможно Мейсон и попал под влияние чужеродной жестокой силы Неметона, но Питер в жизни не поверил бы, что он сделал это один. Есть сообщник, - или сообщники, - который четко соображал, что делает. И что-то подсказывает, что он тоже еще не закончил. Нельзя утверждать, что Мейсон был итоговой жертвой, но он не умер. Его горло не было перерезано, как у других. Значит ли это, что так и было задумано? Еще одно обстоятельство не выходит у Питера из головы. Понятно, что Крис всегда был сторонником мирного разрешения конфликтов и противником карательных мер. Чего не скажешь о его охочих до расправы над сверхъявственными существами родственничках. Тем более странно, как спокойно Джерард согласился со всеми предложенными условиями. Без стандартных пафосных речей о искоренении бесконтрольного зла. Кейт тоже и бровью не повела, на последней встрече и вовсе откровенно сидела в телефоне и явно ждала, когда скучные разговоры закончатся и можно будет отправиться по своим сучьим делам. Они даже не возражали против вступления омеги в стаю Скотта. То есть конечно никто не мог МакКоллу этого запретить. Если он уже решил заниматься благотворительностью и поступиться своими принципами. Он даже на встречу явился чисто чтобы обозначить свои намерения, угрюмо посмотреть на Арджентов и напоказ проигнорировать Эллисон. Но вряд ли авторитет истинного альфы смог бы убедить охотников отступиться, если бы они вознамерились расправиться с омегой. Заезжая на парковку полицейского участка, Питер думает, что его лимит общения с Арджентами уже превышен достаточно, чтобы не видеть этих лиц и этого дома как минимум до следующего года. И это, к сожалению, не самый долгий срок. Но придется отложить подобные желания до лучших времен... А вот и мое главное незаконченное дело. Стоит, привалившись к стене и баюкает в руках стаканчик. Будто ждал. Стайлз замечает его и делает попытку скрыться, но Питер качает головой и манит его. И он понуро плетется, безрезультатно разыскивая взглядом кого-нибудь, кто его остановит. Питеру не нравится, как Стайлз воспринял их вынужденный разлад. Опять во всем себя обвиняет. Не этого он добивался. Уж точно не того, что парень забросит занятия с Дженнифер и будет то и дело выпадать из реальности, проваливаясь в свои сумбурные мысли. К тому же, волк который день бесится и не дает Питеру покоя. Злится на него, что оттолкнул, когда мог взять и получить все, чего желает. Я всего лишь обозначил временную дистанцию. Стайлз подходит и останавливается в двух шагах, неуверенно переминается с ноги на ногу. Ощущается таким чутким. Улавливая в его запахе слегка изменившиеся нотки, Питер довольно улыбается. Он всегда любил оказываться правым. - Хочешь на экскурсию в дом Арджентов? Я достал тебе билетик, - Питер забирает стаканчик из его рук и чувствует, как пальцы вздрагивают от случайного касания. – В программе старинные книги и разгадывание шарад. Все как ты любишь... К сожалению, некоторые экземпляры нашей семейной бесценной коллекции сгорели в пожаре. Но Крис по старой дружбе согласился поделиться своими. А еще у него в гараже коллекция оружия. Готов поспорить, такого разнообразия ты даже в бюро не видел. - Надеюсь обойдется без злобных сук? У меня нет желания тратить свой запас оскорблений на кого-то, кроме тебя, - в его глазах совсем другое желание, никак не связанное с бранными словами. Его взгляд нежный и в то же время подавленный, как у загнанной лани, припавшей к земле в ожидании неминуемой гибели. Питер соврал бы себе, если бы сказал, что ему не нравится это жертвенное поведение. Именно оно и привлекло его изначально. От своей звериной натуры не уйдешь, но Стайлз – не добыча. И то, как робко он протягивает руку, цепляясь за лацкан пиджака, а потом делает вид, что просто поправляет его... Это задевает. - Стайлз, я не запрещал тебе ко мне прикасаться, - Питер устраивает свободную руку у него на шее, чуть притягивает, поглаживает чувствительное место за ухом. Буквально чувствует, как мурашки разбегаются по коже под его пальцами. Как и теплое, приятное. Хорошее. – Я вообще ничего тебе не запрещал. Почему ты игнорируешь занятия с Дженнифер? - Я не уверен, что не буду опять лезть, куда не следует, - он плавно отстраняется и ретируется к машине. – Давай уже поедем. Но все его существо транслирует желание приблизиться, соприкоснуться. Стайлз забирается на пассажирское сиденье и чуть сползает по нему, беззащитно вжав плечи и искоса поглядывая снизу-вверх. Питер включает радио, чтобы немного отвлечь его. Привычно разминает в руках сигару, но не закуривает. Он знает, что приковывает внимание к себе. Беспокойный взгляд следит за его пальцами. Допивая остывший кофе, Питер практически растворяется в оставленном на крышечке дразнящем запахе. Это почти... Но Стайлз так напряжен, сжимает сцепленные в замок руки. Морщится, прислушиваясь к песне. «... твоя вера – это ложь, вынуждающая меня молчать. Так что я не буду свидетелем преступлений, которым ты ведешь счет. Почему бы тебе не бросить меня на растерзание волкам? Мне казалось, ты один из них*». Стайлз раздраженно фыркает и выключает звук. Дергано поворачивается в кресле. Очень кстати открывая спину. - Ну хватит, я так больше не могу, когда ничего непонятно, - он передергивает плечами. – Если ты... передумал, то так и скажи. Ты не обязан постоянно меня успокаивать. - Опять сдаешься? – Питер миролюбиво улыбается ему. - Нет, но... К тому же, в прошлый раз ты мой белый флаг не принял, - обиженные интонации тонут в мутном озере вины. – Знаешь, я понимаю, как это выглядит. Но я делал это не специально. Неосознанно. Я не настолько терпеливый и не могу почувствовать твои намерения. Хочешь, чтобы я осознал, как поступал? Я осознал, поверь мне. Но я не знаю, как доказать тебе, что сожалею. Скажи, что мне сделать, чтобы ты простил меня и это наконец закончилось. - Ты не должен ничего мне доказывать, Стайлз. Думаешь, я тебя наказываю? - А разве нет? – вскидывается он. - Ну, может быть, чуть-чуть, - Питер посмеивается, перехватывает его руку, мягко поглаживает ладонь. – Не волнуйся так. Я не передумал. - Тогда почему... ты так далеко. Из-за того, что я не мог определиться? – он прекрасно знает, что это не так. Тяжело вздыхает, но не отводит взгляд. – Из-за того, что я решил, будто могу исправить тебя. Питер, это не... Я не считаю, что ты нуждаешься в исправлении. Не считаю тебя неполноценным. На самом деле, иногда мне кажется, что ты слишком хорош... Возможно, я эгоистично хотел сделать по-своему. Но только потому, что я увидел, как это навредило тебе в прошлом, и просто не мог остановиться. Мне казалось, что тебе нужна моя помощь. И я даже не поинтересовался, чего хочешь ты... А теперь я так опоздал с этим вопросом. Боюсь, что и с другим – тоже. - Поздно бывает только в одном случае. И, насколько мне известно, ни один из нас на тот свет не собирается... Давай пока отложим этот разговор. К концу года моя сестра стабильно находит, чем меня занять. Боюсь, я не смогу сосредоточиться, если все время буду думать о тебе, - и частично, это уже происходит. Питер выпускает его руку и с удовлетворением отмечает, как напряжение медленно покидает его тело. – Вы уже решили, где мы будем отмечать? Кира терроризирует меня ссылками на карнавальные костюмы. - Вообще-то я собирался прогулять, но тогда нас запрут в подвале... О, что-то, о чем точно не следует спрашивать. Питер еще не до конца уверен, было ли это именно тем, чем показалось. Мог ли Стайлз прочитать между строк, либо его желание чисто интуитивное. В пространных ускользающих сквозь пальцы мыслях волка все предельно четко. Но когда имеешь дело с людьми, нельзя полагаться только на инстинкты. Разум человека тоньше, тело хрупче, чувства более многогранны. А спектр эмоций Стайлза и в обычном его состоянии непомерно широк. Сосредоточиться действительно довольно трудно. Питер паркует машину рядом с внедорожником Криса. Осматривается и прислушивается, прежде чем проследовать к двери. Внутри никого, кроме хозяина, который засел в своем кабинете, покачиваясь в кресле. А в стакане, судя по перезвону кубиков льда о стекло, еще и добрый виски. Отдыхает в недолгом одиночестве. Этот ухоженный дом, с подстриженным газоном и аккуратными высаженными как на подбор кустами, так похож на семейное гнездышко зажиточной пары. Никак не на логово опытных головорезов. Некоторые из них способны поймать и легко освежевать зверя. Или перерубить его тушу пополам. Или заживо сжечь целую стаю... Когда-то он лежал в этих самых кустах, а ветки впивались в его едва заживший бок. И хотел только убивать. Но не смог. Питер встряхивает головой, кривясь от непрошенного воспоминания. Все давно прошло, истончилось во времени. Он уже не видит в глазах своей дочери той, другой, утраченной. Как не находит в своем отражении ненависти. Странно, что сейчас какая-то сила заставила его прикоснуться к этому. Учитывая, как часто Питер здесь бывал за последнее время. Едва ли не чаще, чем у себя дома. Стайлз тянет его за рукав и недоуменно заглядывает в глаза. Это не важно, Питер улыбается ему и направляется к предусмотрительно незапертой входной двери. Забавно наблюдать, как Стайлз пытается разом захватить все детали незнакомого места. Словно осторожный, но очень любопытный зверек. Реакция Криса на него очевидна, Питер лишь закатывает глаза на этот проницательный взгляд и извечно белозубую улыбку. А уважительное «мистер Арджент» звучит из уст Стайлза настолько панибратски, что трудно сдержать смех. - Ты же помнишь, что Мередит – сумасшедшая? – Крис приподнимает со стола бутылку, но Питер отмахивается. – Эллисон утащила Кейт выбирать подарки, а Джерард присоединился к охотникам в соседнем городе. У меня единственный день покоя, а я вынужден тратить его часть из-за несвязного лепета полоумной банши. - Ну, однажды полоумная банши сказала моей сестре, что волк проснется от крика. Она проделала путь через весь город и лес ночью, босиком и в одной сорочке ради этого. - Я тебя умоляю, это было за три года до того, как Лидия оказалась в «Доме Эха», - он покачивает стакан в руке, отпивает. – Господи, мне даже вставать лень. Там в шкафу есть целый раздел с мифологией, - Крис указывает пальцем отсчитывая полки. – Стайлз, будь добр. Это был неверный выбор, но понимание приходит только постфактум. Стайлз тянется за книгой, хотя рядом стоит табуретка. Питер следит за выглядывающим из-под рукава кофты и кажущимся таким уязвимым запястьем. По которому струятся тонкие голубые ручейки вен. К ним хочется припасть губами. Иллюзия изящества быстро рассеивается, когда Стайлз умудряется почти опрокинуть на себя шкаф. И потом стоит побитый книгами, смотрит обиженно, будто все было специально подстроено. Виновато обещает все собрать и вернуть на свои места. Уморительно. Питер даже не скрывает своего веселья, в отличие от Криса, который лишь задумчиво постукивает пальцем по стакану. Стайлз тем временем усердно собирает тома, явно переживая, что они могут быть повреждены падением. Замирает над одной, удачно раскрывшейся. С разворота скалится живописно прорисованное чудовище. Интерес загорается в его глазах мгновенно, но также быстро угасает, когда он встречается взглядом с Питером. - О, эта не нужна. Сомневаюсь, что предсказание Мередит имеет отношение к истории возникновения оборотней, - Крис вытягивает шею, прищуривается. – Да, точно. Тогда они еще не обмельчали до обычных волков. Хочешь взять почитать? - Эм, нет, спасибо, - совершенно бессмысленная ложь. Но Питера она скорее забавляет, нежели вызывает раздражение. В основном Стайлз достаточно честен. И очевидно зря отказывается от щедрого предложения. Охотники смотрят на сверхъестественное иначе. Их литература об оборотнях охватывает другие, но несомненно важные стороны вопроса. Хоть и зачастую совсем нелестные. Стайлзу стоило бы ознакомиться и с этой частью истории для полного понимания. Но стеснение, либо остаточная неуверенность, мешает ему. Или, что весьма досадно, он просто боится. - Сущее недоразумение, - тихо говорит Крис, наблюдая как Стайлз пытается определить систему, по которой книги расставлены по полкам. - Ты и представить себе не можешь, - Питер ловит на себе удивленный взгляд и только тогда понимает, как мечтательно он звучит. - Вот, думаю эти, - Стайлз бережно опускает на стол несколько томов. Его желание с ними ознакомиться четкое как след от самолета в небе. Тем более нелепо, что он это себе запрещает. – Кажется я что-то слышал про гараж с арсеналом оружия... Могу я посмотреть? Обещаю ничего не разрушать... Ладно, обещать не могу, но постараюсь, - он живо разворачивается к двери после короткого кивка хозяина дома. - Ты совсем запугал парня, если он шагу ступить не может без твоего одобрения, - с легкой ноткой осуждения выдает Крис, как только Стайлз покидает кабинет. - Без моего одобрения он обычно влипает в какое-нибудь дерьмо, - Питер пододвигает к себе ближайшую книгу и сначала пробегается по аннотации. - Он там не убьется, надеюсь?.. Думаешь, это хорошая идея? – вопрос уже не о гараже, а холодный прозрачный взгляд излучает участие, призрак старой дружбы витает в нем. - Говоря на вашем языке, стрела уже выпущена. Скоро она достигнет цели. - Я смотрю, ты не изменяешь своим привычкам, он едва ли старше Эллисон. - На самом деле младше, почти на два года, - смеется Питер. – Если опираться на фактический возраст, - а тут уже не так смешно. Питер просматривает книги одну за другой, пока Арджент с раздраженным вздохом не подключается к поискам. Лед в его стакане медленно тает, разбавляя брошенный виски. Но ни одно из ряда представленных существ не имеет в наименовании слова «сеятель». Приходится углубиться в более подробное изучение. Жаль, что у охотников нет своей электронной картотеки. А если и есть, то меня к ней точно не допустят. Так можно было бы включить поиск по ключевому слову и не морочиться чтением древних легенд. Которые в большинстве своем основаны на выдумках и суевериях. Выискивать в них крупицы истины то же самое, что рыться в золе, надеясь по углям угадать, что именно сгорело. Только устанешь и руки перепачкаешь. Питер уже подумывает все бросить и согласиться – в словах Мередит не всегда есть смысл. Однако, Крису все же удается его удивить. В антологии зловредных существ упоминаются некие духи-проказники. Впрочем, такое определение для них довольно щадящее. Но главное не это, а то, что они «умеют завладевать умами», а также «сеют вокруг себя раздор». То есть, в переводе на нормальный язык, эти твари способны вселяться в людей и управлять их действиями. Как это знакомо выглядит. А уж масштаб раздора можно себе только представить. Даже обычный человек может учинить немало бед, что говорить о непосвященном друиде. Да еще и подростке. Очень интересно, где Мейсон умудрился подхватить такую дрянь. И куда более злободневный вопрос – а наигрался ли этот «проказник»? Судя по образовавшемуся затишью, вполне. Но Питера не отпускает мысль о цели данного предприятия. Убить шестерых и не добить носителя просто ради развлечения? Нет, он чего-то хотел, и старый пень ему в этом помогал. Он как раз закидывает Криса аргументами, когда Стайлз возвращается из гаража целый и невредимый. И чем-то довольный. К книгам он так больше и не приближается, но спор слушает с немалым удовольствием. Выдвигает пару своих теорий. Но в конце концов приходится признать, что невозможно прийти к разгадке, основываясь на гипотезах и одном мифе, имеющем частичное, - а возможно и притянутое за уши, - совпадение. *** Атмосферу праздника создать так и не удалось, хотя Кира очень старалась, развешивая гирлянды и раздавая всем веселые колпачки. Или это только мне так кажется. Раз уж идея с переодеванием была отвергнута, их штатная лиса пыталась привнести толику карнавального настроения, украшая все и всех, кто под руку попадется. И сетовала на то, что Питер арендовал целый зал в баре, а значит – никаких посторонних парней, с которыми она могла бы познакомиться за барной стойкой. Стайлз стаскивает колпачок и ставит его рядом со стаканом. Скотт по правую руку уныло строит башню из закуски и кажется настроился напиться. Этот поднос с диким количеством шотов немного пугает. Оказалось, что оборотни все же могут задерживать регенерацию так, чтобы алкоголь на них подействовал. Глядя на то, как весело отплясывают Тео с Мэттом и присоединившейся к ним Малией, очень верится, что еще как могут. И с одной стороны, Стайлз рад, что их компания несколько увеличилась за счет стаи Скотта, а с другой... Здесь еще и Ардженты, которые его нервируют. И не только меня. Стайлз прослеживает взгляд Скотта. Эллисон и Айзек со смехом уговаривают на что-то Дэнни, который не отлипает от своего новообретенного горного льва. Кажется, дурацкое прозвище прилепилось к Итану, и теперь едва ли кто-то будет звать его по имени. Тревожный перезвон колокольчика то и дело возникает на фоне веселых голосов, звона стаканов и бодрой танцевальной музыки. Стайлз старается не обращать на него внимания, потому что нет никакой опасности, и у него просто паранойя. Ром обжигает губы, а лимон пощипывает язык. Очевидно, что такая попытка бегства от навязчивых состояний может завести его разве что в алкогольную яму. Из которой завтра утром будет очень больно и тошнотворно вылезать. Но чувство, что здесь все, - ладно, все кроме Скотта, он в своей угрюмости абсолютно честен, - только притворяются, что им весело, не отпускает его. Лиам и Кори играют в настольный хоккей против Киры и Хэйден. Смотрятся непринужденно, как самые обычные подростки, коими они и являются. Но Эрика и Бойд мертвы, а Мейсон все еще в «Доме Эха», и неизвестно, выпустят ли его вообще оттуда. Общее напряжение, отодвинутое в сторону, все еще висит в воздухе. Проскальзывает в улыбках и на мгновение остановившихся взглядах, вносит какую-то неестественность в уютный полумрак бара. Последняя подобная корпоративная вечеринка у него была в бюро, и Стайлз думал, что ему придется сосредоточиться на том, чтобы воспоминания не затянули его в то больное и ранящее. Но по итогу занят лишь тем, что борется с обострившейся тревожностью. К тому же, он надеялся поговорить с Питером в нерабочей обстановке. Но вынужден слушать недовольное сопение Скотта и отбиваться от попыток Тео вытащить их на танцпол. Пока Питер соревнуется с Крисом, кто кого перепьет. И явно жульничает, потому что Арджент уже в слюни. Вечеринка отстой. Стайлз выбирается из-за стола и машет рукой на вопрошающий взгляд Скотта. Выходит на улицу и долго ищет местечко, где бы его не окуривало дымом со всех сторон. Собравшиеся вдоль стены курильщики не оставляют ему выбора. За углом в переулке он словно попадает в вакуум, образованный тесным пространством между зданиями. Стайлз смотрит на обшарпанную стену и не решается к ней прикасаться. Поправляет рубашку. Хоть Питер и сказал, что он может делать с ней все, что вздумается, жалко пачкать ее, неизвестно кто здесь был и чем занимался. И что я сам тут делаю... Краем глаза он замечает движение, и уже позабытое покалывание под лопаткой пронзает его. Опасливо оглядевшись по сторонам и не увидев никого, кроме шуршащей мусорным пакетом крысы, Стайлз выдыхает и пошатываясь плетется обратно. На месте Скотта за их столиком сидит Лидия. Сложно сказать, пришла ли она только что, или же Стайлз умудрился проторчать в переулке гораздо дольше, чем ему показалось. Вроде бы в зале ничего не изменилось. А сам он все также безбожно пьян. Лидия критическим взглядом осматривает нарочитое веселье, покручивает зонтик в своем коктейле. Ей явно скучно, и она занимает себя тем, что наблюдает за окружающими. А раньше уже танцевала бы с каким-нибудь тестостероновым самцом... Питер все еще занят напрасным истреблением благородных напитков. Не могу же я подойти и нарушить эту дружескую идиллию. За весь вечер они дай бог перекинулись парой фраз, и это просто невыносимо. Стайлз пододвигает к себе бутылку, но Лидия не позволяет ему сделать глоток. - Перестань, - раздраженно фыркает она. – Боже, я шла сюда веселиться, а не разбираться с драмами горе-влюбленных. Тебе хватит, иди умойся, - Лидия отбирает бутылку и вручает проходящей мимо Малии. – Иди в уборную, Стайлз. Умывание не особо помогает. Опершись руками на столешницу, Стайлз смотрит на то, как вода весело утекает в выемку раковины. Надо было все же прогулять. Он думал, что все должно быть предельно ясно. Надел эту чертову рубашку, потому что в первый раз она была на нем. Потому что это должно было прямо заявить... о чем? Что он все понял? Что это его, и только его личное желание? Что он хочет этого, не выдвигая никаких условий? Стайлз перекрывает кран и вытирает лицо бумажным полотенцем. И вздрагивает, когда горячие руки обхватывают его со спины. Испуганно смотрит на Питера в отражении. Улыбка чуть касается его губ, но взгляд приковывает не она, а окрасившаяся в холодный неон радужка глаз. Это обездвиживает на какое-то время. - Что, Арджента уже вынесли вперед ногами? – Стайлз следит за пальцами, расстегивающими верхнюю пуговицу его рубашки. - Если бы, - Питер слегка кривится. – Он хорошо умеет притворяться пьяным. Сегодня даже меня провел. - Что ты делаешь, Питер? – это какой-то извечный вопрос, Стайлз возвращается к нему раз за разом. - Помогаю. Ты с завидной регулярностью порываешься себя задушить, - Питер разворачивает его и притягивает к себе. Выражение его лица становится выжидающим. – Хочешь что-то мне сказать, дорогуша? - Да... – их губы почти соприкасаются, что придает еще большую интимность. Стайлз смотрит в его глаза, охваченные синим огнем, и кажется, что в нем сгорает не только он сам, но и время. – Ты сделаешь это снова? Я хочу, чтобы она опять была там, где ей положено. Я так долго уговаривал себя, что это не имеет ко мне никакого отношения. Что это лишнее и совсем мне не нужно... Но мне нужно. Спасибо, что дал мне столько времени, чтобы это осознать. Мне жаль... что я заставил тебя ждать так долго. И сомневаться, и... я больше не хочу оставить все, как есть, - он замолкает от беглого прикосновения пальцев к шее и затаивает дыхание, когда губы Питера оказываются там же, но больше ничего не происходит. – Что не так? - Все так. Мне нравится, как ты пахнешь. Идеально. Стайлз открывает рот, чтобы огрызнуться, но не успевает. Молния ударяет ему в шею, и кажется ее разряд проходит через все тело. Возможно и искры из глаз сыплются, он не может быть уверен. Ни в чем, кроме того, что никогда не испытывал ничего подобного. Его словно расщепляет и собирает заново. И Стайлз пытается понять, почему сейчас чувствует все это, тогда как первый раз оставил за собой лишь неловкость. Может быть все дело в тональности, которую он наконец-то расслышал. Всего на несколько секунд, но достаточно отчетливо, чтобы утонуть в ней. Питер берет его лицо в ладони и целует бесконечно медленно. Так, что ноги подгибаются и кружится голова. А невидимый огонь охватывает шею. Но это не все. Не все. Не только об этом он просил. И отдать хотел нечто другое. На него накатывает непреодолимое чувство знания, которым он все еще не может управлять. Но которое подсказывает ему. Снова. Как предчувствие... Питер отодвигается, и вместе с прерванным поцелуем исчезает и волшебство момента, подчеркивая его мимолетность. И незавершенность. - Это не все, - на выдохе повторяет Стайлз бьющуюся в голове мысль. – Почему ты... не продолжил? - Стайлз, мы в туалете бара, мне и начинать здесь не следовало, - Питер оглаживает его шею и выглядит раздражающе самодовольным. – Не смог удержаться. - Тогда увези меня отсюда и закончи. Все-таки удобно, как оборотни легко сбрасывают с себя опьянение, просто позволив организму работать в обычном режиме. У Стайлза такой крутой способности нет, и он еле справляется с заплетающимися ногами, периодически хватаясь за рукав пиджака Питера, пока они идут через зал к выходу. Никто на них не смотрит, и создается впечатление, что это намеренно отвлеченное внимание. На улице в толпе курильщиков Стайлз замечает Малию, но она тут же отворачивается, чтобы выкинуть наполовину истлевшую тонкую сигарету. В машине душно, Питер сразу же включает кондиционер, но механический мертвый воздух слабо помогает справиться с головокружением. И всю дорогу Стайлз плывет в окутавшем его странном мареве остаточного волшебного опьянения. Среди засвеченного уличными фонарями распадающегося фона лишь лицо Питера остается четким. Как будто только это важно. Стайлз прикладывает руку к шее, но не чтобы стыдливо спрятать метку, как делал изначально. И не чтобы защититься от чего бы то ни было, следуя уже позже приобретенной привычке. А чтобы еще раз убедиться, что она на месте. Он прикрывает глаза и улыбается, и наверняка выглядит смешно. Но Питер не смеется, хотя Стайлз чувствует, как он смотрит. Ощущение его взгляда похоже на теплый солнечный луч, гуляющий по щеке. Достаточно, чтобы приятное волнение разлилось по всей поверхности кожи. И устремилось внутрь, концентрируясь в солнечном сплетении. Правда, когда машина останавливается, Стайлз открывает глаза и видит собственный дом. Он непонимающе смотрит на Питера и начинает слегка злиться. Только попробуй сейчас отправить меня спать, козел. Возможно, он произносит это вслух, потому что теперь Питер все-таки смеется. Патрульной машины отца на подъездной дорожке нет, что конечно уже неплохо. Темное нутро дома встречает оглушающей тишиной. Лестница кажется слишком длинной, а ступени – слишком высокими. Оказавшись в комнате, Стайлз резко оглядывается и почти теряет равновесие. Питер подхватывает его, долго смотрит в глаза и просто держит в кольце рук. Томительно, невыносимо, желанно. - Ты разве не собираешься меня укусить? – нетерпеливо спрашивает Стайлз, прижимаясь к его груди. - А ты разрешаешь? – серьезный тон только поднимает градус волнения. - То есть, я отдам тебе свою кровь. И буду принадлежать тебе. И... что тогда? Что изменится? - Ну, чтобы укус тебя изменил, я должен быть альфой. Даже если бы был, сомневаюсь, что ты хотел бы стать оборотнем. Ни один друид не позволит обратить себя против воли, - Питер ведет его в конец комнаты и усаживает на письменный стол. – Для тебя все останется по-прежнему. Та же метка, только постоянная. - Но я ведь буду связан с тобой навсегда? – странно, но это не пугает. Хотя другой застарелый страх потери все еще живет в нем. - Это громкое слово, Стайлз. Жизнь переменчива, ты должен это понимать, - его взгляд на мгновение ускользает, становится печальным. Питер уже был с кем-то связан, и тогда, наверное, тоже думал, что это навсегда... – Надолго. - Хорошо. Меня устраивает, - Стайлз видит, что он ждет еще чего-то и раздраженно закатывает глаза. – Не будь таким дотошным засранцем. Ты уже прочитал, как я хочу этого. - Не лишай меня маленьких радостей, - Питер берет его руку, проводит носом по запястью и зацеловывает ладонь. Одуряюще приятно. – Интересно. Ты везде такой чувствительный? - Местами, - рвано выдыхает Стайлз. - Продолжишь издеваться и нескоро узн... ах... Он ждал этого, но Питер как всегда умудрился подгадать момент для эффекта максимальной неожиданности. Стайлз думал, что это будет шея или плечо, что было бы вполне логично. И что он хотя бы предупредит. И теперь, глядя, как Питер слизывает кровь с его запястья, его трясет от негодования... и возбуждения. Все случилось так быстро, что он толком не распробовал острой боли от укуса. А пришедшая на ее место более спокойная ноющая боль кажется ему недостаточной. В его крови слишком много алкоголя, который глушит то немногое, что есть. Он знает, что Питер попытается сделать, и выдергивает руку. - Не надо. Не забирай, - потому что так правильно. Стайлз смотрит на узор от волчьих зубов и знает, что-то все же изменится. - Шрам останется? - Да, и я буду любить этот шрам. Как и другие, что уже есть, - Питер улыбается и притягивает его для поцелуя. – Как и все остальное в тебе. - Пошел ты, это слишком романтично, - на самом деле слишком смущает. - Неужели? Даже не знаю, что еще тебе предложить, - задумчиво тянет Питер. - Знаешь. Хочешь, чтобы я попросил? - С удовольствием выслушаю все просьбы от трезвого Стайлза. А теперь я все-таки отправлю тебя спать. Возмутительно, как Питеру всегда удается оказаться правым. Спрыгнув со стола, Стайлз чуть не падает. Тело практически отказывается его слушаться, что так несправедливо, учитывая его вполне незамутненный разум. Только едва подернутый дымкой нервного возбуждения, радости, фантомной мелодии, что так резонирует с его собственной тональностью. И всеми остальными чувствами, что он испытывает и еще хочет испытать. Не усталость, но теплая сонная пелена падает на него слишком быстро. Стайлз с досадой следит за горячими руками, которые раздевают его, чтобы всего лишь укрыть одеялом. Отстраненно замечает полоску бинта на своем запястье. Я уже частично сплю, вот дерьмо. Но все же ему удается продержаться на поверхности реальности достаточно долго, чтобы ответить на поцелуи. Ненадолго почувствовать на себе приятный вес чужого тела. Останься со мной так... И услышать сплетающиеся со сном, но довольно откровенные слова. В них заключены, но не спрятаны желания Питера. И это, пожалуй, гораздо лучше признания в любви.