Кровь не томится жаждой. Крови служат исправно. Приносят
жертву. Все, что требуется от нее, это течь... и течь
Стивен Кинг «Стрелок»
Барьер вздрагивает от натиска, но Питер даже не смотрит в ту сторону, с которой зверь пытается его проломить. Его взгляд устремлен в темноту леса, куда убежал Стайлз. Может быть ему только кажется, но деревья будто плотнее прижимаются друг к другу. Они словно бы опоясывают поляну. Питер встряхивает головой, чтобы избавиться от этой навязчивой иллюзии. Его волчья сущность на границе сознания в бешенстве рвется наружу и приходится сделать над собой усилие, чтобы не поддаться. Бежать, преследовать своего человека как во сне, пока запах его не растворился в лесу. Он не может этого сделать. Сейчас не важно, удастся ли Стайлзу вытащить из пня то, что спит там и ждет своего часа, своего хозяина. Важно не дать зверю добраться до Неметона. Остановить его прежде, чем он станет практически неуязвим. Даже, если это значит оставить Стайлза в лесу одного со спятившим стариком, который теперь достаточно здоров, чтобы... Хватит. Питер чувствует на себе пристальный взгляд и оборачивается. Доктор Валак с интересом наблюдает за ним. Непохоже, что его хоть немного беспокоят обстоятельства, в которых все они оказались. Стоит в этом своем дурацком костюме и изучает. Питер сомневается, что кураторы из совета обладают какими-то неизвестными доселе способностями. По крайней мере, он точно не бессмертный. А вот все ли у него в порядке с головой, большой вопрос. - Ты что, так это и оставишь? – Скотт подходит с явным намерением пихнуть Питера в плечо, но он спокойно перехватывает руку. – Тебе совсем плевать? Если ты не можешь, я пойду. - Нет, Скотт, не пойдешь, - Питер разворачивает его и указывает на звериную морду, оскалившуюся перед очередным прыжком. – Ты наверно забыл, но у нас тут есть важное дело. - Я не являюсь сотрудником твоего сраного отдела, и не обязан тебе подчиняться! – он вырывается, и конечно, как альфа он достаточно силен, но Питер не собирается потворствовать. Скотт каждый раз совершает одну и ту же ошибку. Реагирует на конкретное действие, но не видит ситуацию целиком. – Отпусти, - его глаза опасно сужаются, и радужка вспыхивает красным. – Стайлз там один! Джерард опасен! - Вот именно! – не выдерживает Питер и повышает голос в ответ. – Тебе напомнить, благодаря кому он стал еще опаснее? Что ты намерен делать, когда найдешь его? Уговаривать не причинять никому вреда? Взывать к его совести? Будешь стоять и смотреть, как он вытворяет черт знает что, потому что ты не способен на решительные действия, а только треплешь языком почем зря?! - Ребята... – Тео пытается втиснуться между ними, но Питер его отталкивает. - А ты что делаешь? Убедил Стайлза, что у него есть какая-то там суперсила как в гребаном кино! Для чего? Чтобы он опять пострадал?! - Эй, вы можете на минутку отвлечься? – возмущенно вклинивается Тео. - Если он пострадает, это будет на твоей совести, - Питер отпускает Скотта и готовится к тому, что сейчас будет драка, потому что он уже взбешен не на шутку. - Да вашу мать! Питер! – Тео хватает его за грудки. - Что! – Питер выдыхает и осматривается. Все, кроме Дженнифер, которая занята удерживанием барьера, уставились на них. – Что, Тео? - Я пытаюсь сказать, что пока вы тут выясняли отношения... – тянет Тео. – Арджент ушел за барьер. Отлично... Ардженты сходят с ума по очереди. И с одной стороны Питер рад, что Стайлз там больше не один. Крис прекрасно умеет выслеживать оборотней. И прекрасно знает, как с ними справляться. Но с другой, Джерард его отец. И даже если у него теперь горят глаза, растут клыки и когти, он остается отцом. Питер знает, что Крис способен быть безжалостным, способен убить даже друга, если луна сведет его с ума. И так было. Но поднять руку на собственного отца?.. Эллисон подходит и останавливается в двух шагах, разматывает бинт на своей руке, старается выглядеть отрешенно, но все ее существо охвачено страхом. И тогда Питер вдруг осознает. Настолько ты мне доверяешь? Все еще. Настолько, чтобы оставить свою дочь. Нужно очень верить в то, что Питеру удастся ее защитить. Учитывая, что обезумевшая от голода тварь охотится за ее кровью. Зная, что ей придется подойти к этой твари и использовать свою кровь как оружие. И постараться не умереть. Возможно Крис чувствует ответственность за действия отца. Возможно надеется спасти его. Важно, что они сейчас здесь. И должны думать о том, что происходит здесь. Даже если там может случиться что-то непоправимое. Питер не хочет об этом думать. Он не убеждал Стайлза ни в чем. У него действительно есть эта сила. Бинт падает на землю, и кровь капает следом, она не останавливается. Если так продолжится, то Эллисон ослабеет прежде, чем хотя бы попытается прикоснуться к зверю. Или... это не просто так. Здесь происходит что-то еще. Зверь разбегается и ударяется о барьер и рябь, расходящаяся по воздуху от удара, становится видимой. Плохо. Это значит, что времени на обдумывание какого-то плана совсем нет. Придется действовать по наитию... Питер аккуратно берет руку Эллисон и прижимает к своей груди, чтобы кровь впиталась достаточно. Ловит на себе ошарашенный взгляд Скотта. Он понимает, даже такой твердолобый баран как МакКолл способен догадаться, что им нужен отвлекающий маневр, нужна приманка. Деревья тем временем сомкнулись вокруг поляны в плотное кольцо, и уже совсем не кажется, что это иллюзия. Неизвестно только, помогает ли им Неметон, или же все они здесь в ловушке. Либо ни то, ни другое, и древо просто пытается защититься таким образом. К сожалению, этот вариант гораздо больше похож на правду. - Питер, я не уверена, что смогу, - Эллисон хватает его за рукав и смотрит жалобным взглядом испуганной девочки, которую оставили одну в супермаркете, очередь подходит, а отца все нет. - Ты справишься, радость моя. Он бы не ушел, если бы не был в этом уверен, - он отцепляет ее холодные пальцы от своей рубашки. – Скотт будет рядом, не бойся. К тому же... у Стайлза есть удивительная способность предугадывать события. Это не предвиденье, но на моей памяти он еще ни разу не ошибся. Если он сказал, что у тебя получится, то так и будет, - Питер понимает, что пытается убедить в этом заодно и себя. Барьер стал уже полностью видимым, и все понимают, что это значит. Дженнифер придется снять его. Если зверь разрушит его извне, то осколками может поранить всех, кто находится внутри. Поэтому, как только преграда исчезнет, требуется действовать очень быстро. Охотники рассредоточиваются по сторонам. Их задача простая, стрелять. Вряд ли даже специальные болты, рассчитанные на то, чтобы дробить кости оборотня, причинят ему много вреда. Но отвлечь могут. За это время Дженнифер поставит щит для Эллисон, и они со Скоттом постараются подойти максимально близко. Это возможно, если зверь будет занят другой добычей. Мной. Питер поправляет рубашку. Запах чужой крови забивает ноздри, делает волка неспокойным. И общее ощущение натянутой струны только взвинчивает еще больше. У них есть одна попытка. Сделать все одновременно. Если Лидии удастся вывести зверя из равновесия, то у Эллисон будет время подобраться к нему, а у Джен – провести ритуал. Тео замирает рядом с Питером, касаясь его локтем, вздыхает и принимается стягивать толстовку. Его задача номинально прикрыть Питера, и он выбирает сделать это в волчьей форме. Дженнифер поднимает руку. Когда она ее опустит, барьер падет. И хорошо бы, если удачи будет достаточно. - Скажи ей... – тихо говорит Тео, опускаясь на землю. - Сам скажешь, - Питер отвешивает ему подзатыльник. – Ты еще завещание напиши. В ответ на него укоризненно взирают уже желтые волчьи глаза. Неизвестно с чего Тео решил, что помрет здесь, у них за спиной банши, и она еще ни разу не закричала. С ее слов смерть могла прийти разве что за Питером, но этому не суждено произойти, так как он здесь. А Стайлз там. Умом можно понимать все, что угодно. Что остаться здесь самое правильное решение. Что Крис не позволит Джерарду продолжать его игру, это должно закончиться, и нет сомнений, каким образом. Что Стайлз нужен Неметону, и древо защитит его. И что он достаточно силен, чтобы постоять за себя в конце концов. Но сердце Питера неспокойно. Волк беснуется и рвется оставить все здесь. И сон проносится перед мысленным взором застопорившейся чередой кадров. И разбивается о плотную стену деревьев. Даже если бы он попытался, проклятый пень не выпустит его. Не выпустит никого, пока все не закончится. Дженнифер опускает руку, и в этот момент вспышка невыносимо яркого света ослепляет Питера. Резкий высокочастотный звук пронзает уши. Тело становится вялым и непослушным, ноги подгибаются и не удерживают, и земля стремительно приближается. Питер не ощущает удара, только мягкую землю под щекой. Что-то пошло очень не так. Рядом скулит Тео, Питер пытается дотянуться до него, но рука тяжелая, ее не поднять. Монотонный звук, зависший на одной предельно высокой ноте, собирается в голове и давит на черепную коробку. Перед глазами плывет, и Питер не знает, на чем сосредоточиться, чтобы пересилить выворачивающее наизнанку чувство беспомощности. Звук настолько всепоглощающий, что какое-то время он не может даже думать. И тогда волк забирает контроль себе. Он зол, так зол, что готов вырваться наружу и разорвать любое живое существо, что встанет у него на пути. Но как ни странно, минутная пелена уже забытого, но такого знакомого безумия позволяет сознанию проясниться. Когти впиваются в землю и вспарывают ее, кровь течет по подбородку, кажется клыки прорезали губу. Питер приподнимает голову и сквозь мутное марево пытается рассмотреть, что происходит. И почему зверь до сих пор никого не убил. Не считая высокочастотного звука, на поляне слишком тихо. Шаги вплетаются в эту буквально звенящую тишину и остаются в ней. А вскоре мимо Питера не спеша проходят ноги в старомодных брюках. Гребаный мистер доктор. Все забыли про него за коротким обсуждением плана действий. Питер смаргивает и понимает, ему больше не нужно удерживать эхо безумия, чтобы оставаться в сознании. Высокочастотный звук исчез. Но его последствия остались. Возможно это, чем бы оно ни было, подействовало и на зверя. Громадная туша неподвижно стоит, и даже шерсть на вздыбленном загривке не шевелится, когда Валак подходит к нему. Почему ты не нападаешь? Питер конечно слышал про эксперименты совета с техниками воздействия на оборотней и прочих сверхъестественных существ. Однако был уверен, что это всего лишь байки, теории заговоров, которые так любят перетирать молодые и весьма недалекие волки. Ровно до этого момента. Потому что один безумный ученый все же нашел способ. Возможно временный, не факт, что проверенный... У них альфа на побегушках, конечно они все проверили! Нельзя сказать наверняка, но это имеет смысл. Или же проверка идет прямо сейчас, в полевых условиях. И доктор настолько уверен в себе, что даже доисторическая тварь его не пугает. Ведь от Валака можно уловить и безумную увлеченность, и бахвальство, и граничащее с глупостью самомнение. Но не страх. Да черт с ним, момент упущен! Доктор вальяжно расхаживает рядом со зверем, практически любуется на него. Он думает, что способен контролировать то, что даже не является живым. И едва ли разумным. Кто знает, сколько у них времени, прежде чем зверь очухается и приступит к обеду. А все, кто мог его остановить выведены из строя. Питер замечает капельки наушников в ушах доктора, и какой-то предмет, который тот сжимает в кулаке. Пока они впопыхах придумывали план, у Валака уже был свой, заготовленный заранее. Он не хотел, чтобы они изгнали дух зверя, о нет. Хотел изучать неведомый доселе экземпляр. И тогда у Питера закрадываются сомнения, действует ли этот человек по указке совета. Должность куратора открывает множество дверей. Дает возможность действовать по собственному усмотрению. Поэтому с ними нет цербера, лисы и канимы. Ублюдок все учел. Или почти все... Питер окидывает взглядом поляну, подмечая, что на людей штучки доктора оказали гораздо меньший эффект. Эллисон заторможено пытается растормошить Скотта. Дженнифер в отключке, но судя по ее сердечному ритму и дыханию, она скоро придет в себя. Калаверас неуверенно озираются друг на друга. Они уже поняли, что происходит, но не решили, что с этим делать. Двое фонят желанием сделать ноги, но Арая им не позволит, и они об этом знают. Не знают они другого, что собирается предпринять куратор, и на чью сторону становиться. Пока что зверь выглядит подчиненным, но это не делает его менее опасным. В целом, никто не пострадал, но Питер готов поспорить – это временно. Если все они участвуют в эксперименте, то в каком качестве? Как мясо для дрессировки? Не исключено. Питер осознает свои силы, и их недостаточно, пока что... Лидия. Он подползает к ней, преодолевая противную ломоту в будто чужом теле. Лидия лежит на спине, ее глаза открыты, но в них пустота. С того момента, как зверь появился в зоне видимости, она уже стала странно себя вести. Более, чем обычно. Замерла ли она в жертвенном испуге, или же это присутствие неживого среди живых так на нее действует. Не важно, нужно вытащить ее из этого. - Давай, детка, просыпайся, - Питер бережно берет ее лицо в ладони. – Лидия. Главное, что у нас есть ты, он так сказал, значит он знал. Ну же, - не работает. И Питер знает, почему. – Скотт! Лидия здесь только ради МакКолла, она в его стае, осознает она это, или нет. Всегда была. Никакая сторонняя привязанность не заставит такую как она пойти против себя. Ничто, кроме связи. Лидия не хотела соприкасаться с мертвым напрямую, для нее это тяжело и больно. Наверно внутри себя она боится, что однажды это завлечет ее слишком сильно, утянет за невидимую грань, где больше невозможно будет притворяться, что она такая, как все. - Просто прими это. Не так страшно, как кажется, - Питер гладит ее по волосам и оборачивается. – Скотт, позови ее! Черт, Эллисон! Чем вы там занимаетесь? Пикник устроили? Пошевеливайтесь, если не хотите выступить в роли сэндвичей! – но на его крики обращает внимание только доктор Валак. Он похлопывает свою зверюшку по лапе и посылает Питеру безумную улыбку. - Мистер Хейл, я бы не советовал повышать голос. Он сейчас чутко реагирует на звуки, может и сорваться, - Валак делает движение рукой с зажатым в ней предметом, и зверь вздрагивает, его глаза становятся осмысленными, синий свет заливает их целиком. Морда со стекающей по оскаленной пасти слюной опускается прямо к голове доктора. – Посмотрите на него, разве он не прекрасен? Существо, которое родилось на свет столетия назад. Ген оборотня, который затерялся в веках, но по счастливой случайности был возвращен нам. Мы можем возродить его, подчинить его. Приумножить. Только представьте, какая сила кроется в нем, какая выносливость. Он не нуждается в человеческой форме, не на вторичном этапе. Эта поизносилась, но другая, более выносливая, более совершенная, даст ему возможность расцвести во всей красе. Альфа-форма, конечно же, - он поглаживает зверя по холке. – Он чувствует, что носитель нестабилен. Без своей силы он не сможет удержаться в этом почти мертвом теле, дух в нем не приживется. - Ты что, будешь сейчас как тупой злодей из фильма рассказывать все свои планы? Извини, я не взял попкорн, - Питер слышит, что дыхание Скотта изменилось, стало осторожным. Он выжидает. Подгадывает момент? Остается только надеяться, но на этот раз он обойдется без отсебятины. – Дай угадаю, ты натравишь его на нас. Но тебе придется оставить в живых как минимум одну охотницу. - Это наука, мистер Хейл. Я не разбрасываюсь образцами. Кто-то умрет, а кто-то останется, - он отходит от зверя и направляется в сторону Эллисон. Ее рука все еще кровоточит, и она совсем слаба. – Как думаете, он помнит того особенного мальчика, что вытащил его из небытия? Найдет ли его по запаху? Захочет ли... Рычание Скотта заглушает остаток фразы, но Питер и без того знает, что прикончит доктора, как только до него доберется. Волк ощущается почти восстановившимся. Но зверь... Тот предмет в руке Валака явно помогает его контролировать. Что будет, если он его выпустит. Этой мысли не суждено оформиться до конца. Лидия смотрит на Питера уже не пустым взглядом. И она просто в бешенстве. Словно все это время она не могла пробиться наружу сквозь пелену своего страха, и в одно мгновение преграда исчезла. Питер знает это чувство, быть запертым в своем теле даже на такой короткий период времени. Чертовски выводит из себя. И когда ты получаешь контроль... Ты срываешься. - Нет, Лидия, подожди... – Питер помогает ей подняться, и ему кажется, что она все поняла. Но он ошибается. Как только Лидия встает, она разворачивается в сторону зверя и кричит. Кричит так громко, что Питера откидывает в сторону. Звуковая волна целенаправленно движется к своей цели. К тому, что давно умерло и никогда не должно было возвращаться на этот свет. Доктор отскакивает и какое-то время восторженно наблюдает, как зверь кренится под натиском. Пока до него не доходит, что ситуация больше не под его контролем. Земля трескается, и из образовавшейся щели вырывается смерч. Ближайшее дерево вырывает с корнями, закручивает, и оно исчезает в воронке. Дженнифер что-то кричит, но Питер не может расслышать. А Лидия замолкает и падает. Однако смерч продолжает выламывать деревья на поляне. Пахнет смертью. Застарелой и холодной, как в склепе. Зверь издает протяжный рев и кидается вперед. Подхватив Лидию на руки, Питер бежит за хлипкий заслон щита, который удалось установить Дженнифер. И уже оттуда наблюдает, как одного из охотников засасывает в воронку, а остальные бегут к стене деревьев, не осознавая, что она их не пропустит. Та сторона, за которой мертвые должны спать вечным сном, пришла, чтобы забрать свое. Но не побрезгует и живыми. Питер пытается отыскать взглядом Тео, но среди мельтешащих обломков деревьев, листьев и песка, уже ничего не рассмотреть. Ничего, кроме мечущейся по поляне фигуры зверя. Только попробуй, я же тебя из-под земли достану. Он действительно не намерен говорить своей дочери ничего от имени этого идиота, так что ему лучше бы остаться живым. Скотт полусидит, обхватив Эллисон за плечи, и с открытым ртом взирает на бушующее вокруг смерча месиво. Лидия открыла портал в ад... Каким-то образом она стала проводником. Но закрыть эту дверь она вряд ли сможет. Сомнительно, что она вообще знает, как это работает. - Джен! Как это остановить? – Питер пытается перекричать шум ветра. В другой ситуации Дженнифер уже установила бы барьер, но при имеющихся условиях у нее получается лишь слегка приглушить шум, чтобы они могли слышать друг друга. - Никак, - мрачно отзывается она. – Зверь должен покинуть этот мир. Все остальное – сопутствующий ущерб. Знаешь, что такое блуждающая волна? Принцип действия такой же. - Хорошо, как сделать так, чтобы мы не покинули этот мир вместе с ним? - Возможно, если провести ритуал... – она смотрит на Эллисон. – Если ей удастся дотронуться до зверя. - Нет! – реакция Скотта ожидаема, но оттого не менее раздражающая. – Ты в своем уме? Как ты себе это представляешь? Ее затянет в воронку! - Поэтому ты проведешь меня, - Эллисон вдруг становится отрешенно спокойной. Охотница в ней просчитывает риски и понимает, что другого выбора нет. – Не спорь, Скотт. Ты сделаешь это, либо мы все здесь умрем. - Это неизвестно! - А когда будет известно, Скотт? Когда ветер сломает щит? Когда кого-нибудь из нас утащит на ту сторону? – жестко чеканит Питер, глядя ему в глаза. – Ты альфа, прекрати жевать сопли и начинай действовать! - Эллисон, ты можешь погибнуть, - Скотт вцепляется в нее, словно так слова дойдут лучше. - Тогда ты позволишь Айзеку поплакать у тебя на плече. Ритуал нельзя провести в движении, поэтому Дженнифер остается за щитом. Чертит что-то на небольшом расчищенном клочке земли. Питер вместе со Скоттом обхватывают Эллисон с двух сторон и медленно, пригнувшись, движутся к эпицентру бури. Воронка вьется вокруг зверя, то и дело подходя к нему все ближе. Она расширяется. С каждым сгинувшем в ней деревом, она становится все больше. Тогда Питер понимает, о чем говорила Дженнифер. Если зверь попадет в нее, то все на этой поляне затянет на ту сторону вместе с ним. Утянет словно откатившейся в океан волной. Только вот в этом океане не водятся рыбы, не лежат затонувшие корабли, лишь мертвецы. Дело не в Неметоне, а все в том же пресловутом законе природы. Мертвое не должно находиться среди живых. И Лидия, сама того не осознавая, поспособствовала восстановлению баланса. Он был нарушен давно, много лет назад, когда кому-то пришло в голову заключить дух зверя между мирами. Спрятать его под корнями древа. И когда оно было срублено, баланс окончательно нарушился. А потом кто-то сделал что-то, что позволило духу подняться выше и в конце концов выбраться на свободу. Забраться в тело непригодного носителя, который неведомо как получил часть его силы. Как он ее получил? Парень считался мертвым все это время, его не нашли тогда и не искали после. Все были уверены, что артефакт убил его. Возможно ли, что некий сумасшедший ученый воспользовался этим? Выжидал и рассказывал сказки о силе. О некоем утерянном гене, о высшей миссии... Питер недобро усмехается, глядя на застывшую на земле неподалеку скрюченную фигуру доктора Валака. Самое удивительное, что он еще жив. Волчий слух позволяет уловить еле слышное биение его сердца. Но самому волку плевать, он стремится оказаться в другом месте. Догнать своего человека и вернуть его себе. Питер не может ему этого позволить. Но знает – если бы можно было укусить самого себя, волк бы укусил. Стайлзу повезло, что его здесь нет. Это правда, никакая волчья истерика не убедит Питера в обратном. Скотт останавливается, потому что еще немного, и они войдут в зону влияния смерча. Запах смерти тут такой густой и невыносимый, что режет глаза. Эллисон сжимает его руку и отпускает, смотрит пристально. Кидает короткий взгляд на Скотта и прищуривается. Нет, детка. Питер прекрасно считывает этот безмолвный монолог. Она хочет совершить глупость. Думает, что Питер задержит Скотта, и даст ей возможность погеройствовать. Она настолько легкая и слабая, что ее снесет первым же порывом ветра. И да, затянет в воронку. Пока зверь в бешенстве пытается то ли уйти от смерча, то ли схватить его, любая затея бесполезна. Надо остановить его. Бросаясь вперед, Питер не боится, он не собирается умирать. Протестующий крик Эллисон и рычание Скотта остаются позади. Как только мы разберемся с этим... Как только... Он догоняет зверя и какое-то время ему удается бежать с ним наравне. Пока волк верит его обещаниям, пока на адреналине тело выдает предельную скорость. Все, что ему нужно, это привлечь внимание. Скотт, если он не совсем безнадежен, должен понять. Питер размахивается и достает до лапы зверя. Когти против него практически бесполезны, но все же. Он измотан, и голоден. А Питер все еще пахнет свежей кровью. И зверь реагирует. Нагоняет гораздо быстрее, чем можно было рассчитывать. Когда лапа впечатывается ему в грудь, Питер на мгновение теряет сознание. Удача любит тебя. Голос Стайлза в голове как настоящий. Он заставляет открыть глаза и увернуться от нацелившейся на него пасти. Клыки щелкают прямо возле его уха. Любит, но настолько ли? *** Зверь лишь на мгновение сверкает глазами в сторону выбежавшего за пределы защитного барьера Стайлза, но не пускается вслед за ним. И он надеется, то Питер тоже не станет. Потому что он нужен там. Все они нужны там, чтобы у Эллисон получилось. Ветер скользит между пальцами, перебирает волосы, настойчиво бьет в спину, подгоняя, но Стайлз не собирается тратить на него силы. Пытаясь скинуть давление чужого морока, он и так потратил слишком много, и теперь надо сохранить то, что осталось. Иначе ему не справиться с ритуалом. Зов Неметона уже достаточно отчетливый, но дерево дальше, чем он предполагал. А Джерард где-то поблизости, и надо его опередить. Забрав силу зверя, он станет гораздо более опасен. Песнь Неметона льется сквозь листья, струится по ветвям деревьев, пульсирует в земле под ногами, обрисовывая путь. И сквозь ее холодное неземное звучание пробивается неприятный назойливый скрежет. Дерево водит, хочет запутать, но не Стайлза, а того, кто его преследует. Так не может продолжаться вечно. Он уже чувствует себя вымотанным просто от бесконечного плутания среди одинакового темного лесного пейзажа. Ночь кажется особенно холодной здесь, так что пальцы на ногах немеют, а глаза слезятся. Каждый звук заставляет его вздрагивать. Лес не бывает тихим в обычном понимании. Эта тишина складывается из шума ветра, шелеста листьев, треска надломленной ветки... Стоп, это не Джерард. Стайлз замедляет шаг, чтобы получше прислушаться. Ветер предупреждает его. Уходи. Нельзя оборачиваться, надо бежать. Но упрямая натура и идиотское любопытство заставляют его проигнорировать предупреждение. И оглядываясь, Стайлз видит в темноте две точки, светящиеся как сигнальные огни. Глаза альфы. Они приближаются стремительно, пока не удается разглядеть и их обладателя. Стайлз видел его на одной из фотографий в досье, что прислал Тео. Оборотень, которого доктор Валак притащил с собой якобы для контроля за тестированием Киры и Мэтта. Его походка резкая, но уверенная. Стайлз делает осторожный шаг назад, прикидывая, в какую сторону бежать, и ловит на себе насмешливый взгляд. Дуглас не даст ему уйти, не теперь, когда он так промедлил. - Не дергайся, я отведу тебя в безопасное место, - говорит он, грубо хватая Стайлза за предплечье. И он машинально пытается вырваться, уже зная, насколько это провальная идея. – Мы же не хотим, чтобы я тебя поранил? Вот именно. Веди себя хорошо и останешься целым. Для чего? Для опытов сумасшедшего ученого? Дуглас тащит его обратно, все дальше от нарастающего требовательного зова. Время уходит, и надо что-то сделать. Стайлз пытается собрать ветер свободной рукой и одновременно поднять барьер, но не добивается успеха ни в том, ни в другом. Оборотень встряхивает его и отвешивает нехилую затрещину. Сквозь шум в ушах слышно, как он ругается, его надменное лицо искажается гримасой раздражения. Дуглас вытаскивает пистолет и тычет в шею Стайлзу, как бы намекая, что непременно воспользуется оружием, если его достаточно разозлить. Сердце панически бьется в жилке под холодным дулом. И осознание того, что он нужен Валаку живым никак не помогает справиться с застарелым уже страхом перед оружием. Сила не только в этом. Не только в когтях и клыках, не только в обладании ветром. Конечно, с альфой такие фокусы не пройдут, да? Обычное и людское. Когда ты осведомлен о чужих слабостях и можешь надавить на них. Но я должен... Стайлз предпринимает еще одну попытку вырваться, и в этот момент лес оглашает звук, который ни с чем не спутаешь. Крик банши настолько громкий и продолжительный, что волосы встают дыбом от невольного соприкосновения с потусторонним. Это не просто предвестник, это сама смерть, распахнувшая свои объятья для того, за кем давно шла по пятам. Наступившее минутное отупение вынуждает оборотня замешкаться. Давай, сейчас! Стайлз выдергивает руку и срывается с места, не успев удивиться тому, что у него в действительности это получилось. Он бежит и думает о голосе, который слышал. Будто фантом из прошлого, будто эхо из того мира, куда смертным дорога закрыта. И лишь во снах. Лишь во снах. Или если банши откроет дверь между мирами... Пригнись. Стайлз слушается и тут же грохот выстрелов позади добавляет ему скорости. Он ломится через кусты, отбиваясь от летящих в лицо веток. Ветер поет у него в волосах, сливаясь с настойчивым зовом. И странное чувство, будто он защищен. Будто... Как раньше. Когда был тот, на кого он мог положиться. Тот, кто прикрывал спину и подсказывал. Тот... Почему Лидия кричала? Эта мысль воцаряется над взволнованным потоком других, уносящих его в прошлое. Дело не в том, что Лидия не должна была. Но не сейчас, рано. Что-то пошло не так. Что-то изменило то, как он это знал. И теперь предчувствие раздвоилось, стало слишком зыбким. Я больше не могу ни на что повлиять... Стайлз старается не останавливаться, не оглядываться. На этот раз нельзя позволить любопытству взять над собой верх. Несмотря на то, что желание увидеть так велико, что ломит виски. Если бы кто-то настолько стремился защитить его, что преодолел нерушимую границу между жизнью и смертью. Если бы даже после того, как он поступил, чему он позволил случиться. То Стайлз должен посмотреть ему в глаза. Но выстрелы все еще раздаются за спиной. Неметон все еще требует исполнить его волю. Которая жжет грудь как отложенное обещание, данное по неосторожности. Налево. Тело само уходит в указанном направлении, и Стайлз чувствует, как проскакивает через барьер. А потом слышит грохот, и вибрация расходится по воздуху, пропуская кого-то еще. Но теперь он может остановиться и перевести дух. Барьер не пропустит Дугласа, Стайлз просто знает. Он стоит чуть согнувшись, обхватив себя за грудь. Воздух вырывается из легких и противно режет горло, глаза слезятся от бешеного бега, который наконец закончился. Деревья обступают дорогу с двух сторон как стражники. И Стайлз понимает, он уже был здесь. Давно, когда впервые встретился с Питером. Неметон открыл ему прямую дорогу. И остается только следовать по ней, исполнить... Но осторожные шаги сзади заставляют его сердце вздрогнуть. Стайлз выпрямляется, медленно поворачивается, теперь он посмотрит. Теперь он скажет. Теперь... Крис Арджент с интересом оглядывается по сторонам. - Что это за место? – он окидывает взглядом стройные ряды плотно сомкнувшихся деревьев. – Стайлз, ты в порядке? Я пытался докричаться до тебя, но ты бежал как полоумный. Мне удалось зацепить его пару раз, и учитывая, что я воспользовался гранатой, думаю, это задержит его на какое-то время, - Крис выглядит немного потрепанным, но достаточно невозмутимым, как обычно. Пытливо вглядывается, должно быть в поисках ранений. - Я-то в порядке, - тянет Стайлз. – Почему ты здесь? Ты не должен был оставлять Эллисон, - это неправильно. Его все еще трясет от бега и... Он думал, по какой-то причине, что Фрэнки вернулся с того света, чтобы помочь ему. Смешно. Больно. – Все должно было быть не так. - Там есть кому о ней позаботиться, - он отводит взгляд, обманывает себя. Только отец может позаботиться о своей дочери – говорит его язык тела. Иногда приходится выбирать. И выбор, как это часто бывает, не в пользу наших желаний. – Скотт скорее перегрызет себе горло, чем позволит чему-то с ней случиться. Ты же сам говорил, что Неметон защищает его. - В каком-то смысле... Пойдем, - Стайлз берет его за руку и устремляется вперед, игнорируя удивленный взгляд. – Мы в коридоре, но... не знаю, это просто есть. Ты можешь потеряться. Питер мне спасибо не скажет... – он скорее всего и так не в восторге от очередных выкрутасов. Стайлз прекрасно знает, как он ненавидит, когда что-то идет не по его плану. В данном случае – абсолютно все. – Он сильно бесится? Ну, знаешь. По шкале от «я оставлю тебя без кофе», до «я прикую тебя в подвале и буду кормить по расписанию»? – Стайлз пытается шутить, потому что волнение снова захватывает его. Оно нарастает с каждым шагом. - О, он в ярости, - и эта хитрая улыбка не сулит ничего хорошего. Но глаза выдают тревогу. – Долго нам еще? – Арджент осматривается, деревья выглядят одинаковыми, как наштампованные копии в графическом редакторе. - Недолго, - вздыхает Стайлз. – К сожалению... Коридор заканчивается также неожиданно, как и начался. В какой-то момент деревья просто расступаются, и лес становится обычным. Стайлз отпускает руку Арджента, и тот сразу же снимает с плеча лук и проверяет его. Вот почему он оставил Эллисон там. По той же причине, по которой там остался Питер. Пресловутая зона ответственности. Бывает, не ты решаешь, за что тебе отвечать. Джерард уже здесь, у него было достаточно времени. Стайлз слышит его хриплое кашляющее звучание и морщится. Странно, что он не показывается, и что он вообще не рядом с Неметоном. Окраина леса свободна от деревьев, и обрыв чернеет за вздыбленными корнями пня. Его зов становится невыносимым, и Стайлз как в трансе бредет вперед, механически переставляя ноги. Крис окликает его, но это не важно. Смогу ли я это сделать... Придется. Руки оглаживают гладкую поверхность сруба, и пальцы утопают в глубоких зазубринах, оставленных когтями оборотня. Становится ясно, почему Джерард прячется. Попробовал, но не получилось. Неметон отказался отдавать ему то, что хранил много лет. Или же у старика просто не хватило сил взять это. И теперь он ждет, что я это возьму и отдам ему. Стайлз упирается обеими руками, капля крови срывается с его носа и падает, растворяется в рисунке годичных колец. Там плохое, темное, жестокое. То, что мешает дереву, портит его, искажает суть вещей. И Стайлз должен прикоснуться, взять в руки. Он чертит знак, который память услужливо подкидывает ему. Заученная формула складывается, и она так прекрасна в своей точности, что Стайлз забывается. Горячая волна проходит по всему его телу, посылая импульс дальше, через ладони, соединяющие его с божеством, с жутким и огромным, не подвластным пониманию человеческого разума. Приходит запоздалая мысль, что возможно это убьет его. Не в прямом смысле, не на физическом уровне. И Стайлз с грустью думает, что все, казавшееся ему таким сложным и непреодолимым, на самом деле было просто. Не имеет никакого значения, кто был с Питером те несколько месяцев, он, или же другой. В конечном итоге важно не это. Не то, что Питер не распознал или не отличил. Если он выбрал меня. Руки пронзает резкой болью, но Стайлз не отнимает их от дерева. И чувствует, практически видит, как черный дым окутывает все его тело. Это не зло в прямом понимании слова, потому что в природе нет зла. Только сила, которую человек использует тем или иным образом. Как то безумие, захватившее Питера, когда его жена погибла. Ведь, если бы этого не произошло, все могло пойти совершенно иным путем. Да, погибло бы больше. Боль физическая, хоть и исходит от нематериального источника. И, казалось бы, потерпеть ее, отстраниться от нее гораздо легче. Но Стайлз едва удерживается, словно канатоходец, потерявший равновесие и раскачивающийся в попытках его восстановить. Соприкасаясь с Неметоном, он видит дальше, яснее, будто вплетенный в его корневую систему. Чувство страшное и захватывающее. За периметром того, что происходит здесь, за границей, отделяющей Стайлза от остального мира. Он стремится увидеть и повлиять. Но может лишь проговорить несколько слов, лишь едва коснуться Питера, чтобы вернуть его на верное направление событий. Разбудить волка, которого увлекло вниз за растрескавшейся землей. Повторить для охотницы единственно верное. И не увидеть, чем это закончится. Потому что сила в его руках жестока. И каждый раз она отбирает. Если он позволит ей отбирать и дальше, то уже никогда не сможет быть прежним. Но не может и остановиться. Перед глазами проносятся линии вероятностей, которые не случились, но могли бы. Кого больше? Пожар полыхает, и в нем задыхаются волки, невинные люди, исчезают в пламени их души. Много, почти все. Линия вероятности уносит его дальше в не произошедшее. Где он узнал об оборотнях гораздо раньше. Где безумие Питера привело к необратимым изменениям. Где они никогда не смогли бы быть вместе. Зачем ты показываешь это? Потому что ему был дан шанс, возможность. Прекрасный дар, который не имеет ничего общего с магией. Сквозь марево черного тумана прорываются руки. Они пытаются отделить Стайлза от Неметона, и, наверное, они правы. Это уже покинуло дерево, сосредоточилось в его теле. Но он слишком мал, чтобы удержать. Подобная сила не предназначена для слабого человеческого тела, пусть даже оно принадлежит друиду. Стайлз с ужасом осознает, что не помнит, как это выпустить. Он четко следовал ритуалу, но потом видения захватили его разум и вытеснили последнюю деталь. И теперь он задыхается и откашливает черный дым, глядя в испуганные глаза Арджента, который склонился над ним и явно не знает, что делать. Но его отец знает. Стайлз приподнимает палец и указывает. Крис оборачивается и ему приходится отпустить. Пока он держал, было не так плохо. Вот дерьмо. Я не удержу. Не удержу! Либо эта дрянь вырвется наружу и прикончит его. Либо Джерард позаботится о нем. Достать это из мягкой податливой плоти гораздо легче, чем из дерева. Надо только вонзить клыки и когти. Этого хватит. Стрела летит и проходит по касательной. Просто предупредительный выстрел. Конечно Крис не хочет убивать отца. Кто бы захотел. Стайлз упирается спиной в корни, все его тело выкручивает. Да помоги же мне ты чертов пень! Я сделал, что ты хотел! Но помощи нет. Он должен выпустить это, и тогда Неметон его вылечит. Я не помню! Хочешь, что б я сдох здесь?! Сраная ты коряга! Другая стрела достигает цели, и Джерард припадает на одно колено. Крис порывается к нему, но замирает, будто что-то увидел. Стайлз удерживает взгляд на его несчастном лице. Просто чтобы самому удержаться на поверхности черного океана, в котором он тонет. Он видит тонкие нити, сверкающие нити. Что сплетаются вокруг него и тянутся к другим. К тем, кого он любит, к тем, с кем он связан. Нельзя, чтобы они почернели. Нельзя, чтобы это нашло дорогу к ним. - Стайлз, смотри на меня, - он не помнит, как закрыл глаза. Лицо Арджента над ним обеспокоенное, но уже не испуганное. – Тебе помогут. - Я не... – все расплывается, чьи-то тени на периферии замутненного зрения движутся, слезы заливают лицо. Я не удержу.