My Vision Of You / Мой взгляд на тебя

Какая же все-таки забавная и интересная вещь – наши воспоминания. Порой они заставляют нас плакать от счастья и боли, становиться заложниками своего темного прошлого. А порой дарят приятные мгновения, оставляя наедине с тем, что нас когда-то согрело. Человек не может решать, что будет помнить, а что нет, а наша память сама по себе так избирательна, что может заставить нас снова и снова переживать утраты, расставания и трагедии, а может заставить забыть их, как если бы утерянное не имело значения вовсе. Она же может спасти нас, стирая боль, ненависть и горе и давая нам шанс двигаться дальше. Мы можем попытаться контролировать это, хранить коробки воспоминаний под кроватью и бережно собирать в ней обрывки наших жизней: билеты в кино, открытки, фотографии и письма друг к другу, но в конечном итоге мы никогда не сможем быть уверены, что тридцать или сорок лет спустя вспомним, кто сидел рядом с нами в том кинозале и как звали того человека, который оставил свое письмо неподписанным. И даже когда мы очень хотим запомнить определенные моменты наших жизней, мы делаем это с надеждой на то, что однажды, когда нам это будет сильнее всего нужно, наши воспоминания к нам вернутся, но никогда не узнаем наверняка. Майл провел долгие, долгие часы в одиночестве на полу своей спальни, стараясь вспомнить, вернуть себе те мгновения, что когда-то были его. Его и Апо. Он хотел вспомнить тот миг, когда увидел Апо по-настоящему впервые. Случилось ли это на той университетской вечеринке, или, может, тогда Майл заметил его лишь потому, что гораздо раньше его лицо уже было ему знакомо? И мог ли он когда-либо забыть это лицо, которое теперь приходило к нему во снах каждый раз, стоило ему закрыть глаза от усталости от собственных изводящих до одури мыслей? Он хотел вспомнить, каким были глаза Апо в ту ночь, когда они по-настоящему впервые смотрели друг на друга, какими были на вкус его губы, так же ли они сводили его с ума, как теперь, и что он почувствовал, когда целовал их в первый раз. Разноцветными огнями яркие образы плясали под закрытыми веками Майла, когда он старался прорваться сквозь пелену мелочей и ничего не значащих глупостей, которые он помнил о том периоде жизни, когда Апо прятал свою любовь в его тени, о том дне, когда та наконец вырвалась наружу и когда они впервые по-настоящему были вместе. Но все, что он помнил, было обрывками, которые он не мог собрать в единую картину: запах табачного дыма, которым был окутан весь тот этаж, на котором собралась целая толпа юношей и девушек, чужие пьяные танцы, крики и вкус разбавленного колой виски, которым он заливал свое, как ему тогда казалось, разбитое сердце. Девушка, которая ему нравилась, предпочла ему кого-то другого. И Майл помнил о том, что, попав на случайную вечеринку, он вдруг решил, что хочет свободы. Прилежный сын замечательных родителей, которые положили жизнь на то, чтобы воспитать его хорошим человеком, он воспользовался возможностью и отдался всеобщему духу студенческой жизни, в которой мог делать все, что ему вздумается, но оставить в стенах чужого ему дома после. «Не знаю, что произошло с тобой в тот день и почему, но на той вечеринке в коттедже парня, которого ты даже не знал, будучи пьяным в хлам, ты вдруг посмотрел не мимо меня, а прямо мне в глаза…» — сказал ему Апо, а Майл не мог перестать думать о том, не эта ли жажда свободы и легкости сделанного выбора заставила его тогда посмотреть на Апо? Нет, не просто посмотреть. Увидеть. Но даже не помня себя от опьянения. Теперь, сожалея о своих неразумных решениях, он мог только бесконечно винить себя за то, что он мог выбрать Апо не потому, что утонул в глубине его глаз, не потому, что чужое маленькое доброе сердце, полное любви, билось лишь для него, а потому, что Апо был парнем, готовым дать ему то, чего Майл так сильно желал в ту конкретную минуту своей жизни — свободы сексуальной вместе со свободой духовной. Однажды один мудрый человек сказал ему: «Бойся своих желаний, они имеют свойство исполняться». И теперь Майл был свободен и пуст, не имея ни шанса повернуть время вспять и пожелать Апо не как путь к нелепой свободе, которая в тот миг казалось ему столь необходимой, а как ту вторую половинку единого целого, без которой он не мог жить. Тогда он запомнил бы каждое слово, которое они в ту ночь сказали друг другу, каждый немыслимо сладкий стон, что срывался бы с губ Апо, когда он позволил Майлу быть первым, кому он доверил бы свое тело. Тогда он держал бы его в своих руках не как случайного парня с вечеринки, с которым захотел переспать, а как самое драгоценное свое сокровище. Но память в ту ночь сыграла с ним злую шутку, а потому единственным воспоминанием, что осталось с ним на протяжении всех тех лет, что он провел вдали от Апо, — руки. Чьи-то чужие сильные, но до умопомрачения нежные руки без конца сжимали его в своих объятиях, и Майл помнил ту свою ночь, как единственную из всех, в которой кто-то прикасался к нему именно так. Как если бы для того человека не было ничего более бесценного в его жизни, чем пальцами гладить чужую кожу, трепетно касаться везде и всюду, обводя косточки, ямочки и широкую спину, не причиняя боли и не оставляя отметин. «Кто стал бы так обращаться со своим случайным любовником?» — думал на следующий день Майл, когда старался собрать в единое целое обрывки воспоминаний прошлой ночи. «Апо», — знал он теперь. Апо стал бы, ведь для него Майл не был случайным любовником, он был человеком, особую привязанность к которому тот скрывал внутри себя, не смея открыться. Как долго же он должен был хранить в себе эти чувства, и насколько же сильными они были, что он сумел окутать Майла любовью и заботой даже тогда, когда его сердце внутри было разбито на части? «…ты был пьян, ни разу не назвал меня по имени, потому что даже его не запомнил…» Майл подавил очередную волну подступающей к горлу тошноты, пришедшей вместе со слезами, от которых болезненно щипало глаза. Чем больше он думал о словах Апо о той ночи и той ночи, которую помнил он сам, тем сильнее закручивалось внутри мерзкое, гадкое отвращение к себе и ко всему, что принесла она в жизнь человека, которого он должен был защищать от всякого зла, но не смог, потому что стал этим злом сам. Говоря откровенно, ему было паршиво настолько, что он не мог ни есть, ни спать, потому что с каждым куском в горле тошнота накрывала по-новой, а в каждом сне он видел любимые глаза, наполненные болью и страданием из-за него, а он понятия не имел, как это исправить. Да и можно ли было исправить ошибки, совершенные десять лет назад? Существовала ли вообще еще та ниточка, которая могла бы привести Майла к тому Апо, которого он оставил на той вечеринке в доме, который едва помнил? Первые сутки он провел в полном отчуждении собственной квартиры, не беспокоясь ни о работе, ни о том, чтобы хоть как-то заботиться о себе, потому что его сердце было разбито вдребезги, а грудную клетку разъедало гадкое чувство разочарования во всем, что он когда-либо знал, и, конечно, неоценимой потери того, что уже нельзя было вернуть. Вторые прошли в отрешенности и попытках игнорировать настойчивые звонки родителей и старшего брата, которые всегда чувствовали, если с ним что-то было не так. Но, если честно, Майл не был самым стойким солдатом, и когда мама заговорила с ним своим самым нежным голосом, который в самого детства был для него тихой гаванью и спасением от всего плохого в этом мире, он снова заплакал и рассказал ей о том, что потерял любовь всей своей жизни, даже не успев ее обрести. Точнее, обретя ее слишком давно, а затем потеряв во времени. Майл не был удивлен, что его мама взяла билеты на первый же рейс из Каласина в Бангкок, а затем приехала к нему и потратила часы на то, чтобы помочь ему взять себя в руки. Тогда, прижимаясь к ее груди и чувствуя тепло ее рук, мягко перебирающих его волосы, он рассказал ей об Апо по-настоящему, без утайки, выворачивая себя на изнанку и давясь солеными слезами, которые без конца текли и не желали останавливаться. И когда он решил, что выплакал все, что мог, и что слов у него больше не осталось, Майл вдруг подумал еще и о том, как сильно она будет разочарована в нем — сыне, который когда-то не смог оценить то, что имел, а теперь не способен был принять ответственность за то, что получил по заслугам. Но, к удивлению Майла, она вовсе не была зла или разочарована. Напротив, она потратила немало времени на то, чтобы постепенно вернуть его к жизни хотя бы физически, и хоть немного исцелить его душу, потому что, несмотря на все те ужасные мысли, которые снедали его с тех пор, как он узнал правду, он не был виновен. — Ты не в ответе за его чувства и не можешь изменить прошлое, милый, — говорила она, сжимая его руки в своих. — Но ты можешь отпустить его и помочь Апо тоже сделать это, чтобы оно не навредило вам сегодняшним. Постепенно вселяя в Майла все больше надежды, она помогла ему наконец подняться с пола и отправиться в душ. Решила все связанные с бизнесом вопросы, чтобы ему не пришлось делать этого самому (хотя ему, если честно, было глубоко на них наплевать), сходила в магазин за продуктами и даже приготовила ему поесть, как всякий раз в детстве, когда он грустил и нуждался в ее любви. — Почему из всех людей в мире я должен был встретить и полюбить именно его? — отчаянно спрашивал ее Майл в надежде услышать нечто, что дало бы ему ответы на тысячи вопросов, не находящих покоя в его душе. — Может быть потому, что из всех людей в мире он полюбил именно тебя, — улыбнувшись, ответила она, убирая с его лба влажную после душа прядь. — И, несмотря ни на что, остался верен своей любви столько лет спустя. Эти слова заставили сердце Майла, которое, он думал, замерло с тех пор, как он услышал слова Апо, оставившего его в этой квартире и отказавшегося по-настоящему быть с ним, сделать маленький, почти неощутимый, но все-таки живой удар. Возможно ли было, что они встретились бы снова, теперь, когда Майл готов был всей душой полюбить этого мужчину в ответ, если бы не были предназначены друг другу с самого начала? Возможно ли было отыскать друг друга среди семи миллиардов людей, чтобы снова оказаться рядом, столько лет спустя? Почувствовать то, что чувствовали они? И раз уж это все-таки произошло, имели ли они право так легко сдаться? Третьи сутки спустя Майл засыпал с сияющими под веками чужими глазами, в глубине которых жила мольба.

Прошу, не покидай меня снова…

***

Майл не знал, когда сумел бы вернуться в офис, если бы не целительная сила его матери, которая имела одно простое и всем известное название — любовь. Проведя долгие часы в ее обществе, он наконец снова смог позволить себе дышать, пусть и не полной грудью, отягощенной чувством потери и горечи, разочарования в себе и своем прошлом, и, может быть, даже будущем. Снова и снова возвращаясь воспоминаниями в ту злополучную ночь, он не мог перестать думать о том, насколько счастливой была бы его дальнейшая жизнь, если бы он провел всю ее с Апо. Синяки под глазами и красные глаза давали о себе знать в отражении зеркала, а более бледная, чем обычно, кожа заставляла окружающих смотреть на него с беспокойством. Но Майлу было абсолютно плевать на это, ибо все, чего он хотел, — это призрачного ощущения, что его жизнь не была разрушена до основания одним единственным человеком, без которого все в ней не имело смысла. Человек склонен утрировать горе в тяжёлые моменты своей жизни, но Майл никогда не был тем, кто с легкостью впадал в уныние и позволял трудностям нарочно себя сломить. Наоборот, будучи человеком миролюбивым и добрым, он всегда старался искать во всем положительные стороны и, что еще важнее, воспринимать все плохое как необходимый ему для развития опыт, который не получить иным способом, нежели через ошибки или потери. Именно поэтому теперь, будучи до тла сожженным огнем своей боли и сожаления об упущенном, он понимал, что любовь к Апо была самым настоящим, что он испытывал когда-либо в своей жизни, потому что впервые он не смог просто улыбнуться и отпустить. Поднявшись на этаж своего офиса и проигнорировав обеспокоенный взгляд помощницы, Майл вежливо поздоровался и поспешил скрыться за массивной дверью своего кабинета. Медленно и неспешно повесив в шкаф любимое черное пальто, он прошел вглубь кабинета и сделал глубокий вдох, прежде чем наконец сесть за стол. Его взгляд тут же наткнулся на аккуратно упакованный в прозрачную пленку журнал, лежащий на нем, один вид которого заставил его почувствовать, как по телу пробежал холодок. Крупными буквами на обложке блистал заголовок «VISION», а прямо под ним – фигура статного, мужественного и сексуального мужчины с характерным заголовком «Вежливый, но горячий». Конечно, Майл не мог не узнать себя. Команда Апо проделала прекрасную работу, и он усмехнулся, позабавившись мысли о том, какими разными были эти люди: мужчина на обложке журнала и тот, что со слегка дрожащими пальцами листал глянцевые страницы, чтобы наконец увидеть его содержимое. Майл был готов ко всему. Придя на интервью к Апо однажды, подсознательно он уже догадывался, что этот мужчина вытянет из него всю душу, а затем бросит ее на растерзание демонам. Делясь с ним самыми сокровенными и тяжелыми подробностями истории своей жизни, Майл отдавал себе полный отчет в том, что, какими бы сочувствующими и понимающими ни были глаза мужчины напротив, в первую очередь он оставался журналистом, жаждущим урвать для себя как можно более лакомый кусочек. Он был готов к тому, что Апо воспользуется положением и расскажет всему миру его историю, снова закрутив спираль прошлого, преследующего Майла на протяжении многих лет жизни. Он ждал, что его имя снова начнет сверкать на первых полосах всех новостных порталов, его акции упадут, а родители будут в гневе, потому что когда-то давно они приняли решение, что все произошедшее должно оставаться только в кругу семьи. И вон он, Майл, вывернул себя наизнанку и без оглядки раскрыл все секреты человеку, которого мечтал однажды сделать частью этой семьи, а теперь, вероятно, потерял навсегда. Но чего он не ждал и к чему определенно не был готов, так это к тому, чтобы увидеть статью о себе и их с Апо интервью сдержанными настолько, чтобы быть цепляющими и интересными, но оставить все его личное для него самого. Апо не опубликовал ту часть интервью, в которой Майл рассказал ему о гибели бывшей невесты. Не упомянул ни слова об аварии, видеозаписи и о долгих тяжелых судах, через которые он прошел, прежде чем его брат принял тяжелейшее решение вместо него. Не написал и о чувствах, которыми Майл делился с ним позже, наедине, когда они начинали по-настоящему узнавать друг друга. Майл был ошеломлен. Любовь к этому потрясающему мужчине и боль потери его смешались в жгучий коктейль, заставляющий его глаза снова начать щипать от слез, а руки задрожать от силы переживаемых им эмоций. Закрывая и откладывая в сторону журнал, Майл устало потер глаза, обнимая лицо ладонями и стараясь хотя бы через раз дышать. Будучи раненым настолько сильно, Апо мог поступить с ним как угодно более жестоко, не только отвергнув, но и использовав все, что знал, чтобы заставить Майла страдать если не с той же силой, то хотя бы наполовину. И горький опыт научил Майла, что обиженные им женщины порой бывали жестоки, да и любой другой на месте Апо мог бы поступить именно так. Но вместо этого… Боже, несмотря на все те слезы, страдания и боль, которые Апо испытывал столько лет, он продолжал любить Майла даже тогда, когда был разрушен до основания. Майл никогда еще не был настолько убежден в том, что отдал всего себя самому правильному человеку на свете. Начиная с того дня, когда около десяти лет назад Апо впервые его увидел, и заканчивая этой минутой, Апо всегда продолжал выбирать его. И Майл не знал, как мог бы вернуть ему этот долг иначе, чем наконец начать неизменно выбирать Апо в ответ. Где-то в глубине души Майл сомневался, смог бы он теперь отдать себя Апо настолько, если бы не соединившее их когда-то прошлое? Было бы в нем столько решимости удержать этого мужчину, не раздели их расстояние на целых десять лет? Чувствовал бы он то же самое, если бы Апо навсегда сохранил свою историю, их историю в тайне? Нет, нет и нет. Весь тот огонь, который разгорался в нем в эту минуту, был порождением всех чувств, которые он испытал с Апо за время вместе, проведенные в разлуке годы, той сладости и боли, которую они пережили вместе и порознь. И Майл все сильнее ощущал все это не как проклятие, а как благо полюбить того, кто действительно был для него, так крепко, как он не смог бы, не пройдя вместе с ним через ад. И если он должен был взять их любовь в свои в руки за них обоих, он готов был сделать это без споров и пререканий, без нужды или потому, что был должен, а потому, что всем сердцем, всей душой этого хотел.

***

Задаваясь вопросом, как правильно было бы сделать шаг к тому, чтобы исцелить сердце Апо и дать их любви правильный, настоящий шанс, Майл обещал себе, что даст мужчине достаточно времени для того, чтобы тот смог наконец вернуться к самому себе. Чтобы решение Апо о том, остаться ли с ним или уйти, не было размытым или принятым из соображений чересчур сильных чувств. Чтобы Апо остался с ним потому, что они оба действительно хотели бы этого сегодня, а не для того, чтобы залечить этим раны, которые кровоточили вчера. Тем не менее, Майл ничего не мог поделать с тем, что к нему то и дело приходили мысли о том, как ему поступить, что сказать или сделать, как ничего не испортить еще сильнее или, может, о том, чтобы просто купить Апо целый долбанный аквапарк. Открывая ноутбук, он собирался даже обратиться за советом к гуглу, хоть и понятия не имел, что именно ему следует искать. «что делать если ты влюбился в парня с которым переспал 10 лет назад а потом забыл» «что делать если твой случайный любовник десятилетней давности оказался твоим парнем» «как извиниться перед любовью всей своей жизни после того как узнал что когда-то вы переспали но ты забыл» «проблемы с памятью после тридцати» Если бы Апо мог прочитать его мысли в этот момент, он ударил бы его по лицу и был бы прав. Разочарованно вздохнув, Майл уже собирался начать искать хоть какую-то подсказку, когда не закрытая ранее страница сама появилась на загоревшемся экране ноутбука. Он хорошо знал эту страницу, прибегав к ее советам не раз. Это была злосчастная статья, которая норовила то помочь, то разрушить его отношения своими наполовину наивными, наполовину глупыми советами, которые выставляли Майла идиотом всякий раз, когда он им следовал. Согласно ее автору, который, очевидно, ничего не смыслил в отношениях настолько сложных, какими были их с Апо, Майл уже сегодня должен был купаться в любви, а завтра паковать чемоданы и отправляться в свадебное путешествие. И где, черт возьми, было все это?! Вместе этого он снова оказался в своем кабинете наедине с этим недопсихологом и коучем по разрушению отношений, снова прибегая к статье в нелепой надежде, что именно она направит его на путь, который для них с Апо в конце концов будет верным. «Скажите ему о своей любви — вот самый простой рецепт счастья и гармонии между людьми. Не нужно высокопарных слов или отчаянных попыток одним этим моментом завоевать вашего мужчину снова. Нет, ведь все, что нужно, вы уже сделали. Уступите место вашего разума вашему сердцу и позвольте ему говорить за вас. Или, если вы знаете, что не сможете сказать о своей любви вслух, напишите письмо. Долгие столетия люди выражали свои чувства в письмах, которые преодолевали огромные расстояния и все равно всегда доходили до сердца адресата. Возможно, ваш мужчина даже накинет вам балл за романтичность!;) Ну а после, когда самые важные слова будут сказаны и сердца открыты к любви, смело переходите к шагу восьмому и последнему на нашем с вами совместном пути к счастью всей вашей жизни — предложению руки и сердца…» Майл захлопнул крышку ноутбука с раздраженным рыком. Сначала он был зол. Настолько, что не мог не задаваться вопросом, что именно вызвало в нем столь сильную бурю эмоций после прочтения отрывка дурацкой статьи, к которой он каждый раз давал себе обещание не возвращаться. Потом он понял, что дело было не в статье. Он был зол на все произошедшее, снова, ведь он вспомнил сжавшуюся в комочек фигуру Апо и его слезы, текущие по щекам в тот момент, когда мужчина говорил, что писал Майлу письма о своих чувствах, которые тот никогда не получал. Больше всего на свете Майлу снова хотелось вернуться в прошлое, ударить себя по лицу тем утром, в котором он не смог ничего вспомнить об Апо, а затем заставить обойти все общежитие университета, чтобы найти ту единственную дверь, за которой его любовь страдала и доверяла свои чувства не ему, а сраному куску бумаги. Майл знал, что произошедшего нельзя было изменить, а игры наших разумов порой творят с нами вещи, за которые мы не можем себя винить, но это не умаляло того факта, что он был зол и разочарован тем, как сложилась их с Апо судьба. И сколько бы он ни повторял себе, что все это было к лучшему, в конце концов, и не он был тем, кто тащил на своих плечах их любовь в одиночку, пока однажды они не воссоединились вновь. Майл ничего не мог поделать, но целый день после этого думал о письмах: о том, сколько их было, сохранил ли их Апо или выбросил, чтобы расстаться со своими чувствами как можно скорее, и был ли у него шанс однажды их прочитать. Он гадал, как все могло бы сложиться между ними, если бы однажды у Апо хватило смелости отдать ему одно из них и позволить узнать себя. Что бы Майл тогда сделал? Рискнул бы он попробовать ответить на чувства прекрасного создания, жаждущего его любви? Ему хотелось верить, что да. И много часов спустя, сидя в своей спальне с бокалом виски под звуки джазовой пластинки, он решил ответить на письма Апо своим, пусть и столько лет спустя. Его пальцы дрожали, а ручка едва держалась во вспотевших ладонях, почерк выходил кривее обычного, но вместе с тем Майл чувствовал, как с каждой следующей строчкой он словно обнимал Апо и помогал ему взлететь, несмотря на его переломанные крылья. Майл снова плакал, пока писал его, слушал песню, под которую они впервые танцевали в этой квартире, думал о том, как Апо ушел, а затем вернулся к нему несмотря ни на что. И маленький огонек надежды заставлял его верить, что все те по-настоящему искренние слова, сказанные в письме, те обещания, которые он давал, способны были помочь им с Апо снова найти дорогу друг к другу.

***

Майл не был до конца уверен, что его план по возвращению Апо был хорошим. Может быть, ему стоило быть более сдержанным в своих порывах или по крайней мере попытаться не бередить старые раны. И уж точно ему не стоило просить Апо возвращаться в тот дом, где они впервые были вместе. Возможно, это был самый идиотский поступок в его жизни. Но что-то в нем звало его именно туда, заставляло вернуться в место, в котором все началось, пусть и не для Апо, но для него. Майл мечтал о том, чтобы переиграть всю их историю заново. И, может, заменить старые воспоминания новыми. Первым, что он сделал после того, как в его сердце поселилась надежда, — выяснил все о том, кто в настоящее время являлся владельцем дома, во сколько ему обойдется аренда и что ему придется сделать для того, чтобы получить ее без отлагательств. На его счастье, хоть владелец коттеджа и сменился за несколько лет дважды, он все равно продолжал сдавать его под частные вечеринки и мероприятия, как это было при предыдущих. Он с удовольствием принял ту вопиюще непристойную сумму, которую Майл заплатил ему за аренду, оставив дом в полном распоряжении Майла на ближайшие сутки. После того, как все подобные вопросы были решены, Майл поехал прямо туда, все время в дороге чувствуя беспокойное покалывание на кончиках пальцев. Он понимал, какой это было глупостью, но ничего не мог поделать с тем, что ощущал это возвращением к себе прошлому, тому образу мыслей, которым он жил когда-то, тем чувствам, которые испытывал, и к тому мальчишке, который тихо и беззаветно любил его, ожидая своего часа. Майл надеялся повстречать этого мальчишку снова, когда подъезжал к дому Апо и через охрану передавал для него письмо с аккуратно приложенной к конверту зеленой розой и адресом, обозначенным на конверте. Он мог лишь мечтать о том, что идущие прямо из его сердца слова найдут отклик и в сердце Апо, и он придет на ту же вечеринку в тот же самый дом, в котором между ними когда-то все закончилось, не успев начаться, чтобы дать их любви еще один шанс.

***

Несмотря на то, как немного он помнил о том вечере и том доме, добравшись наконец туда, Майл ощутил себя в месте, которое давно знал. Как если бы все те десять лет прошли так незаметно, что длились бы один день. Он хорошо помнил вид на находящийся неподалеку негустой лес, и озеро, расстилавшееся тёмно синей водной гладью вдалеке. Помнил внушительный, но вместе с тем милый фасад коттеджа и простирающиеся ввысь два этажа с панорамными окнами на противоположных стенах. Все вокруг было увешано желтыми светлячками огней, которые освещали дом и все пространство вокруг. Внутри дома было тихо и стерильно, что выдавало тот факт, что никто не жил в нем, передавая этому месту частичку себя. Майл не спеша прошелся по всему первому этажу, останавливаясь у широкой барной стойки в светлой гостиной, присаживаясь на высокий стул и смотря прямо перед собой. В этот ли момент он впервые заметил Апо тогда? Встретились ли они взглядами случайно или один из них увидел другого первым? Мог ли Майл быть тем, кто из всей той толпы людей выбрал именно его, Апо? Пусть неправильно и не так, как он того заслуживал, но все же… Майлу потребовалось некоторое время, чтобы решиться подняться по лестнице на второй этаж, откуда смутные образы из воспоминаний о прошлом привели его в спальню, где он когда-то уже бывал. Как иронично было то, что он хорошо помнил эту спальню, но совершенно не мог заставить себя вспомнить мужчину, с которым провел здесь ночь. Теперь у него было множество воспоминаний об их времени с Апо, которое они провели вместе в последние месяцы, и все их он отчаянно старался примерить к этой самой комнате, вынудив себя вспомнить. Но все, что было с ним на самом деле, было лишь фантомным ощущением чьих-то рук на его теле и головокружение, из-за которого все пространство спальни расплывалось и терялось в ночи и свете огней-светлячков. Смотря на аккуратно заправленную постель, расположенную посреди спальни, мягкий плед, расстеленный сверху, Майл не мог перестать вспоминать слова матери о том, что, когда он попал в аварию несколько лет назад, часть его воспоминаний померкла и исчезла для него навсегда. Так мог ли он забыть еще что-то, что было настолько же важно для него, как сияющие глаза Апо, смотрящие на него с самой большой любовью, которую он когда-либо знал? Майл не знал, сколько просидел на краю той самой постели, спрятав лицо в ладонях, когда внизу послышался шум и на первом этаже начали собираться люди. Он не был большим любителем вечеринок, но неплохо знал людей, которые могли превратить что угодно в вечеринку, а потому сбор гостей не стал большой проблемой. И когда на улице стемнело, повсюду загорелись фонари, а пространство заполнилось запахом сигаретного дыма, дорогого алкоголя и музыкой, Майл почувствовал, как дежавю накрывает его с головой с той лишь разницей, что люди вокруг него теперь были богаче и старше, как и он сам. Майл позволил себе сделать пару глотков виски в напряженном ожидании того, появится ли Апо или, может, заставит его понять, что все это было просто нелепой попыткой изменить то, что было необратимо. Он выбрал себе место у бара — то самое, где, как ему казалось, он и встретил Апо когда-то, и смиренно ждал, не отводя взгляд от входной двери, пока люди вокруг напивались и постоянно пытались заставить его танцевать. Майл ждал. Час, второй, третий. И, если честно, даже не был уверен, что не закончит эту ночь пьяным и навсегда одиноким, будучи теперь абсолютно сломанным для кого-то другого, кто не был его По, который фотографировал кошек по всему городу и надеялся, что они заменят ему настоящего друга, которого он не мог обрести. Тем, кто хотел наполнять мир красотой и смыслом, коими был полон сам. И когда дверь в который раз открылась и в ней показался не очередной незнакомец, а растерянный и немного смущенный Апо, Майл почувствовал, как его сердце болезненно, но счастливо сжалось, и не мог поверить своим глазам. Он пришел. Его прекрасные глаза неуверенно осматривали окружающее пространство, как будто узнавая и, как это было с Майлом часами ранее, окунаясь с головой в воспоминания. Его губы растянулись в легкой натянутой улыбке, когда пара незнакомцев поприветствовала его у двери. Слегка подрагивающие пальцы без единого кольца на них цеплялись за края длинной свободной футболки с котёнком. Апо выглядел таким невинным и юным, словно вернувшимся в прошлое на десять лет назад, и Майл тяжело сглотнул, когда их взгляды наконец встретились. Он ощутил себя так, будто все это однажды уже происходило с ним: он увидел в безликой толпе самые красивые глаза, которые смотрели на него так, словно он был целым светом. Майл приподнялся с барного стула и двинулся прямо навстречу Апо, который сделал несколько несмелых шагов к нему в ответ. — Привет, — счастливо выдохнул он, останавливаясь на расстоянии нескольких сантиметров от Апо: он мог бы протянуть руку и с лёгкостью сжать его в своих объятиях. — Привет, — ответил Апо так тихо, что в звуках музыки его голос прозвучал почти неслышно. Несколько секунд они просто смотрели в глаза друг друга, как будто узнавая себя в них заново, и время для них застыло, пока мир вокруг продолжал жить в своем бешеном ритме, а слова незнакомой песни сменяли друг друга. Сердце Майла билось в груди с такой силой, что грозило разломать ребра, а влажные ладони в волнении сжимались в кулаки и расслаблялись, сжимаясь снова. Все слова, что он собирался сказать, что обдумывал по пути сюда, осматривая комнаты и сидя в той самой спальне наверху, стерлись из памяти так, словно их никогда и не было, а отражение его собственной боли и страха в глазах Апо заставило его потерять себя вместе со счетом времени и течением жизни. И именно поэтому только тогда, когда Апо заговорил с ним первым, Майл понял, что он все еще жив. — Почему мы снова здесь? — уже гораздо громче сказал он, отводя взгляд и рассеянно осматриваясь вокруг. Майлу потребовалось несколько мгновений и вся его сила воли, чтобы найтись с ответом вместо того, чтобы просто прижаться к губам Апо и остаться так навсегда. Апо был слишком прекрасен, а он — слишком слаб перед ним. — Кое-кто сказал мне, что однажды я встретил здесь свою любовь, — несмело улыбнулся Майл, прочищая горло. — Но так случилось, что я потерял ее, и теперь я должен обрести ее снова. Взгляд Апо снова нашел его и в бесконечной глубине его глаз Майл увидел крохотный, почти незаметный огонек надежды, который мечтал раздуть в пламя, способное сжечь все на своем пути. — И как же ты узнаешь ее? Среди всей этой толпы незнакомцев, — спросил Апо, поддаваясь этой маленькой игре, слегка склонив голову набок. Его волосы при этом скользнули ему на лоб, и Майл ощутил прилив щемящей нежности где-то в районе грудной клетки. — Полагаю, — ответил он. — Я просто остановлюсь на том, на кого упал мой взгляд. Вокруг них снова были десятки людей, красивых, богатых и свободных мужчин и женщин, но глаза Майла видели только Апо: его теплые карие глаза, пухлые искусанные губы, которые хотелось целовать до потери сознания, плавные изгибы его шеи и острые плечи, нуждающиеся в сильных руках на них, сжимающуюся в комочек фигуру, которую хотелось защищать от всего на свете. — Так на кого же он упал? — тихо проговорил Апо, неуверенно закусывая губу и смотря на Майла в ответ с мучительной смесью зарождающейся надежды и давным-давно поселившегося внутри отчаяния. У Майла не могло быть иного ответа ни теперь, ни когда-либо в будущем. — На тебя.

***

— Потанцуешь со мной? — заговорил он снова минуту или даже несколько минут спустя, когда затянувшаяся тишина между ними стала его смущать. В глазах Апо теперь было куда меньше холода, но они все еще не сияли так же ярко, как Майл любил это больше всего в целом мире. — Даже не знаю… — ответил Апо, едва сдерживая появляющуюся на нежных губах улыбку. — Боюсь, что все мои танцы на эту ночь уже расписаны. Майл в удивлении поднял брови, но принял условия таковыми. — Тогда, пожалуйста, сохрани для меня самый последний, — мягко кивнул он, отходя на шаг в сторону и пропуская Апо к бару за своей спиной. Смиренно заняв все то же место, Майл наблюдал за тем, как Апо заказывал коктейль с мартини и мысленно утешался тем, что нанял бармена на этот вечер. В конце концов, они больше не были на глупой студенческой вечеринке, а он был чертовым миллионером. Смотреть на Апо, увлеченно попивающего коктейль и полностью игнорирующего его присутствие, забавляло Майла, как если бы они оба знали, что в эту ночь все будет происходить так, как этого захочет Апо, и оба наслаждались этим по-своему. Когда музыка сменилась с расслабленной на более энергичную, Апо отправился танцевать и, конечно, один. Майл остался у бара, продолжая смотреть на него, и улыбался каждый раз, когда нелепые движения Апо попадали аккурат мимо ритма. И когда на третьей по счету песне Апо наконец перестал притворяться невозмутимым и его лицо осветила куда более счастливая улыбка, Майл снова почувствовал, как внутри него все начало цвести, как цветет все вокруг с долгожданным приходом весны после мороза и холода. Апо наслаждался собой и вечеринкой вокруг, и смотрел на Майла, смеясь каждый раз, когда его движения были особенно нелепыми или милыми. Их улыбки отражали друг друга, а воздух вокруг словно искрился от того, насколько особенным и волшебным был этот момент: будто они снова вернулись в прошлое, но выбрали теперь друг друга осознанно, искренне и честно. Всем своим бешено бьющимся сердцем. Когда Апо подошел ближе и потащил Майла танцевать, тот повиновался без капли сопротивления и увлеченно обнял мужчину за талию, ощущая как чужие руки обвивают его шею. Их лица снова были невероятно близко друг к другу, а музыка стихла и разлилась повсюду волшебной мелодией медленного танца, в котором не существовало никого, кроме них двоих. — Спасибо, — с улыбкой прошептал Майл на ухо Апо, прижимая его к себе так близко, что чувствовал биение его сердца. — За что? — спросил Апо в ответ, и его голос снова показался Майлу неровным и тихим, словно он все еще не был уверен в том, что на этот раз его действительно выбрали. — За то, что ты пришел, — тяжело сглотнул Майл, стараясь подобрать идеальные слова и тут же понимая, что ничего идеального в этом мире не существует. — За то, что доверился мне, несмотря ни на что. — Мой друг убедил меня придти сюда, — тихонько фыркнул Апо, неспешно кружась с ним в танце. — Он сказал, что я обязан теперь женить тебя на себе хотя бы из чувства мести. Усмехнувшись, Майл позволил себе убрать упавшие на лоб Апо пряди волос и заглянуть в его глаза, в которых горечь о прошлом и сегодняшняя игривость сплетались в единое целое. — И я хотел, Май, — продолжал говорить он, не отводя взгляд. — Я так хотел поступить с тобой так же, как ты поступил со мной, просто вычеркнуть тебя из памяти, но не смог. — Почему? — спросил Майл, чувствуя разъедающую его изнутри тоску и страх узнать ответ, а затем остаться с ним, будучи не в силах ничего исправить. — Потому что, — Апо тяжело сглотнул. — Как бы глупо это ни звучало, за то время, что мы провели вместе, я все еще люблю тебя намного сильнее, чем ненавижу за то, что мы провели врозь. И такой была его правда. Майлу предстояло провести жизнь, залечивая раны Апо, нанесенные его когда-то подведшей памятью и тем, что страх мужчины появиться перед ним с обнаженным сердцем однажды уже причинил ему невероятную боль. Но он был счастлив, что имел этот шанс, потому что это означало, что как бы ни были сильны страхи и обиды Апо сегодня, на этот раз его любовь все же оставалась сильнее. И для Майла не было большей чести, чем быть тем человеком, который эту любовь заслуживает. — Выходи за меня, По, — неожиданно для самого себя выпалил он, чувствуя себя абсолютно поглощенным этим моментом и всем внутри себя самого, что было так беззаветно предано мужчине в его руках. Мужчине, который залился громким смехом в ответ на его слова, а затем поднял ногу и врезал коленом ему по бедру. — Черт возьми, Пхакпхум, — буркнул Апо, едва удержав равновесие. — Только ты можешь быть настолько сумасшедшим, чтобы разбить мне сердце и сделать предложение в одном и том же месте! Наклонившись и обняв Апо за бедра, Майл приподнял его в своих руках и закружил вокруг себя под звонкий смех Апо и удивленные взгляды толпы. Апо брыкался и шипел, как котёнок, но в последний момент расслабился, краснея и оглядываясь по сторонам на людей, которым на самом деле не было до них никакого дела. — Прошу тебя, По, — опуская его на землю горячо прошептал Майл, прижимаясь щекой к щеке Апо, потираясь носом о его разгоряченную кожу и желая в нем утонуть. — Останься со мной навсегда. Прошу… Мгновения превратились в минуты, и губы Майла уже целовали его, жаркие и желанные, а Апо отвечал на поцелуй так, словно и для него не было ничего важнее этого момента во всей его жизни. И если для них обоих это было так, то разве существовал в этом мире кто-то другой для них, кроме друг друга? — Прошу, По, — отчаянно шептал Майл, прижимая Апо к себе, снова и снова захватывая его губы своими и теряя себя в синхронных движениях их языков, переплетающихся друг с другом. — Прошу, выходи за меня… Все внутри него знало, что это и было тем, чего он хотел больше всего на свете. И того, о чем в глубине души мечтал и Апо. — Ох, Май, — тяжело выдохнул он, отрываясь наконец от губ Майла, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха. И в тот момент, когда Майл уже готов был услышать заветное «Да» и стать самым счастливым мужчиной, которого только видел мир, Апо вдруг насупился и прошипел: — Только не в этом чертовом доме!!

***

«По,

Твой свет дважды осветил мою жизнь и был со мной с самой первой минуты и, я знаю, будет до самого последнего дня.

Я прожил достаточно пустых и лишенных смысла мгновений в прошлом, чтобы теперь продолжать жалеть об упущенном и о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы ты был рядом со мной каждый день.

Но если наше время вместе в прошлом и будущем — это река, то я стану в ней камнем на дне и буду держать тебя до тех пор, пока этот мир не перестанет существовать.

Я обещаю»