Scar

Зира, неуклюже ковыляя на нетвердых еще лапках, принялась бродить по укрытию. Шрам, будучи подростком и пока что самым младшим в родном прайде, до сих пор не видел маленьких львят и потому принялся наблюдать за малышкой с таким неподдельным интересом и восторгом, словно присутствовал при великом чуде. Шрам глупо улыбался и тихонько, чтобы не разбудить спящих Азолу и Кузиму, хихикал, будучи не в состоянии оторвать взгляда. Правда, Зира, совсем недавно впервые встав на лапки, шагала необычайно шустро, что особенно восхищало Шрама. Затем Зира подобралась к маминому животу и, нетерпеливо и жадно чмокая, принялась кушать. Она приложилась к каждому из маминых сосков, но все равно не наелась — молока было слишком мало, ведь Азола ела недостаточно, хотя ей и давали больше еды, чем всем остальным в стае. Вскоре пробудился и отец семейства — приоткрыв один глаз, Кузиму спохватился, осознав, что проспал непозволительно долго, и поторопился вставать — его ждали дела. После того, как Кузиму, шумно потянувшись, встал, то пообещал жене обязательно отыскать для нее что-нибудь съестное, и вместе со Шрамом отправился на поиски пищи. С тех пор, пока вольные львы на несколько месяцев покинули эту территорию, она успела несколько восстановиться, однако, как известно, ломать — не строить. После того, как отщепенцы поживились несколькими случайно заблудшими сюда травоядными, им вновь пришлось положить зубы на полку. Капризная и упрямая удача никак не желала поворачиваться лицом к друзьям, поэтому им не удалось отыскать ничего путного. — А что, если поискать еду под землей? — предложил Шрам. — Не понял... — На поверхности трава не растет, значит, нет травоядных животных. Если не растет трава, значит, не водятся и также питающиеся ей насекомые, а из этого следует, что и насекомоядных животных тоже нет. В почве же содержится множество органических остатков, а значит, водятся черви и личинки, которыми питаются какие-нибудь зверушки! — Шрам, ты гений! Оба льва принялись яростно рыть землю когтистыми лапами, искать, ловить и давить всех, кого только там ухитрялись найти, а после принесли свои небогатые трофеи Азоле, чтобы та хоть немного утолила свой голод, а заодно не потеряла молоко, жизненно необходимое для малышки Зиры. Хоть небольшие грызуны были далеко не самой лучшей едой, однако оголодавшая Азола проглотила принесенное в один миг, практически не жуя. — Вожаком быть тяжело. — вздохнул Кузиму, вынужденный возобновить поиски пищи и источника воды. Раз они со Шрамом были названными братьями, то каждый из них всегда мог поделиться наболевшим с другим. — Например, я должен найти еду не только для себя, Азолы и тебя, но и для всех остальных. Я каждый день несу ответственность за жизнь и благосостояние всей своей стаи. — Неужели все так плохо и в положении предводителя нет вообще ничего хорошего? — озадачился Шрам. — Насколько я знаю, быть главнее всех — самое лучшее, что только может быть с каждым из нас! — Ну, плюсы состоят в том, что ты, как вождь, вправе первым подступаться к добыче и источнику воды, а также выбирать для себя и своих ближайших родственников лучшие укрытия. Так что, Шрам, не завидуй брату. — Кузиму, Муфаса — горделивый и самодовольный выродок, каким был и Ахади. В нем нет и малой толики той ответственности и самоотверженности, которые есть у тебя. Я уверен, что Муфаса, будучи королем, не делает ничего, кроме того, чтобы всеми командовать. — Ну, конкретно о Муфасе я сам того же мнения, но доля тех, кто обременен властью — самая тяжелая. Представь только: ты ежедневно несешь ответственность за жизнь и благосостояние целой оравы различных зверей, а не только за свою жизнь и свое благосостояние. Если же ты — брат короля, то все важные вопросы будут решаться за тебя! — Да, но вот только ты не требуешь от меня, своего названного брата, как, впрочем, и от всех остальных, поклонения и вылизанных слащавых речей. А Муфаса наверняка потребует. К тому же, высока вероятность, что эти самые важные вопросы будут решаться не так, как того хотелось бы мне! Сейчас же я в полной мере ощутил прелести быть вольным львом — ни рамок, ни правил. Идеальная жизнь! — Это правда. Я считаю, что уважение к предводителю должно выражаться действиями, а не словами. У нас в стае все прямолинейные и никто не скупится на выражения, а авторитет не бывает непреложным по умолчанию и только по факту твоей принадлежности к главенствующему роду, его нужно заслужить. — Вот это правильно! — Для меня самое главное — первому подступаться к еде: ты же знаешь, что я все время голодный. — И это правильно и справедливо — чтобы быть в состоянии заботиться о других, нужно как следует заботиться в первую очередь о самом себе. — Шрам, ты — самый лучший из всех моих братьев. — улыбнулся Кузиму, обхватив крепкой лапой своего друга. — Я так рад, что ты у меня есть. Я всегда мечтал о младшем братишке. — Ты тоже самый лучший старший брат. — ответил Шрам.

****

Вдруг Шрам остановился как вкопанный — на громадном камне у русла пересохшей реки кто-то сидел. И это был не кто-нибудь, а Муфаса собственной персоной! Заметив приближающегося брата, Муфаса заметно оживился и подскочил к нему, заключив в объятиях. — Я теперь снова твой братишка, Муфаса? — робко поинтересовался ошарашенный Шрам. — Я теперь на самом деле твой братишка? — Да. Ты не переставал быть моим братишкой, Шрам. Моим любимым братишкой, по которому я плакал дни и ночи! О, как я страдал! Прости меня, пожалуйста! Я погорячился тогда, обвинив тебя в том, в чем ты не виновен! Кузиму ведь, как я узнал от мамы, убил нашего папу не из-за того, что ты водился с ним, а чтобы отомстить за то, что наш папа ранее убил прежнего лидера отщепенцев! «А на чьей ты вообще стороне, мама — отца или Кузиму?» — спросил я тогда у мамы. «Ни на чьей. — был ответ. — Я за все хорошее против всего плохого. Ахади должен был защищать наши земли, но никто ему не давал права лишать жизни другого льва, пусть и отщепенца. Я понимаю Кузиму, хоть и не одобряю и не оправдываю его поступок». Шрам лишь удивленно похлопал глазами. — А ты, Кузиму, теперь отомщен, поэтому не суйся к нам больше — я обязан защищать земли прайда и потому могу обеспечить то, что ты повторишь судьбу Ламзекки и встретишься с ним! Кузиму не ответил ни слова. Затем Муфаса слегка отстранился от брата, чтобы заглянуть ему в глаза, и спросил: — Мама сказала, что ты возвратишься домой, только если я сам тебя об этом попрошу. Это так? Но Шрам молчал. В этот миг он увидел, как Кузиму впал в самый настоящий ступор и замер, словно истукан. Он перестал моргать, мало-мальски шевелиться и практически не дышал, уставившись с замиранием сердца во все глаза на обоих братьев. — Это так? — переспросил Муфаса. — Ты вернешься со мной на Скалу Предков? Но Шрам молчал и, не отрываясь, напряженно смотрел на Кузиму со смесью недоумения и страха. Тяжелее ему не было еще никогда в жизни. Живя с Кузиму практически впроголодь он, и до того не отличавшийся излишней упитанностью, окончательно истощал и готов был отдать что угодно за хороший кус свежего мяса. Но он не мог бросить Кузиму, его семью и стаю, не может оставить их пропадать на этих неприветливых пустынных землях. Выходов существовало только два. Первый — он возвращается на родину, где вдоволь пищи и воды, но прихватив с собой отщепенцев — Муфаса и все остальные львы этого не позволят. Второй — он останется здесь, чтобы даже голодная смерть не могла разлучить его и Кузиму. Жизнь двух названых братьев друг без друга потеряет всякий смысл. — Я тебя еще не просил вернуться домой, Шрам. — не отступал Муфаса. — А сейчас прошу... Настойчиво прошу, Шрам, вернись ко мне! — Возвращайся, Шрам. — наконец прошелестел Кузиму, продолжая не моргать. — Я буду очень тосковать по тебе, но так будет лучше для тебя. Я не хочу, чтобы ты умер с голоду, ты сделал для нас слишком много хорошего, чтобы твоя жизнь закончилась так рано и так ужасно. — Но я не хочу бросать на произвол судьбы тебя, Азолу и Зиру! — прошелестел тот в ответ. — Я должен заботиться о вас! — Я это прекрасно знаю, но, живя в Прайде Света, ты будешь располагать запасами воды и пищи, а значит, будешь иметь возможность делиться ими с нами! Шрам крепко обнял всех своих друзей и после направился вслед за Муфасой в сторону Скалы Предков. Уру была несказанно рада возвращению своего младшего сына и первым делом решила привести его в порядок. — Мам, не лохмать мне гриву! — принялся вырываться Шрам, — мыться он ненавидел, — но Уру держала его крепко. Но за всякое испытание полагается награда. После, слопав лучшие кусочки из недавно добытых охотничьим отрядом туш и налакавшись чистой и прохладной воды, Шрам, блаженно зевнув, вскоре уснул. Он такой малости он сейчас чувствовал бы себя самым счастливым на всем белом свете, если бы не одно «но» — Кузиму не мог разделить с ним эту радость.

****

Спустя некоторое время после возвращения юного принца в Прайде Света началась подготовка к свадьбе молодого короля Муфасы и его пассии Сараби. Шрам равнодушно наблюдал за всеобщей радостью и суетой: он не испытывал негодования или злобы — к Сараби он всегда был равнодушен, поэтому ничуть не ревновал ее к брату, но при этом не ощущал и какой-либо радости за него. Шраму было очень горько — все были поглощены разнообразными заботами, и никому не было до него дела. Всегда очень больно, когда ты чувствуешь себя разбитым и подавленным, но когда все остальные сполна радуются жизни, становится еще горше и создается впечатление, что жизнь проходит мимо тебя. Кузиму со своей стаей вновь стал для Шрама отдушиной. К счастью для юного принца, все в Прайде Света поглощены заботами, и никто не обращал внимания на Шрама и его вылазки за пределы земель прайда. Тут он был окружен редкостным вниманием, тут уж ему полный праздник. Во владениях Кузиму Шраму и его визитам всегда были рады все, особенно подросшая малышка Зира, уже начавшая питаться мясом помимо материнского молока. — ШРА-А-А-АМ! — радостно и невероятно громко вопила она, заметив вдалеке приближающегося льва. Стрелой пронесясь по направлению к нему, резвая и крепенькая (гораздо упитаннее по сравнению со Шрамом в эти годы) девчонка в прыжке налетала на Шрама, всякий раз сбивая его с ног. — Могутий охотник поймал добытю! — слегка шепелявя, выкрикнула она затем. — Зира, могучий охотник не кричит во всю глотку, когда замечает добычу! — справедливо заметил Шрам. — Чтобы не спугнуть ее, а то убежит! — Ладно, больше не буду! — озорно хихикнула Зира и принялась деловито копошиться в черной гриве Шрама, пока что еще довольно жидкой. — А можно в следующий раз я лучше буду охотником, а не добычей? — с озорной улыбкой спросил у нее Шрам. — Идет, тогда догоняй! — выпалила Зира и, моментально спрыгнув с туловища Шрама, стрелой бросилась наутек, а Шрам, не переставая смеяться, кинулся ее догонять. Через несколько минут он упал на землю, а Зира, задорно хохоча, подскочила к нему, радуясь и приплясывая оттого, что охотник не смог догнать и поймать свою добычу. Шрам, хитро улыбнувшись, схватил приблизившуюся Зиру за хвост и слегка потянул его на себя, заставив девочку упасть. — Правило номер два — никогда не радуйся раньше времени! — усмехнулся Шрам, нежно шлепнув Зиру лапой по спине. Та в ответ вновь рассмеялась и продолжила возню со Шрамом, шаловливо шлепая по нему своими маленькими лапками.