Scar

Прошло несколько месяцев, за которые Симба из беспомощного младенца превратился в маленького львенка. Хоть он заметно вырос с церемонии представления, по сравнению с родителями и другими взрослыми он выглядел совсем крошечным. Пока что он оставался в счастливом неведении относительно всех тех угроз, которые каждый день и час нависали над его семьей и всем королевством в целом. Когда Кузиму в очередной раз зарвался на земли прайда с вполне известной целью, Зазу тут же сообщил королю о вторжении, и тот поспешил напомнить предводителю отщепенцев — причем далеко не самым мягким образом, — о том, что охотиться в его владениях им не позволено. Однако Кузиму был не намерен отступать и возвращаться домой без добычи, поэтому вступил с Муфасой в схватку, готовясь одолеть его, как до этого одолел Ахади. Преимущество в силе и боевой сноровке было на стороне Кузиму, и потому он уже было предвкушал свой честный триумф, начало правления своего названного брата и переселение на процветающие земли прайда, где еды всегда вдоволь... Но этим мечтам уже не суждено было претвориться в реальность. Неожиданно небо на глазах затянулось плотными свинцовыми тучами, которые через считанные секунды извергли страшную молнию, которая должна была поразить Кузиму. Но ловкий лев отпрыгнул вперед, сбив Муфасу с лап, и молния ударила мимо, образовав за Кузиму огромную яму в каменистой земле, в которую он начал неотвратимо соскальзывать. — Давай лапу! — воскликнул Муфаса, неожиданно кинувшись на помощь своему противнику. В момент опасности помощь пришла, откуда не ждали. Но Кузиму понимал, что если он сейчас примет помощь Муфасы, то останется жив, однако это будет стоить ему свободы и независимости до конца его жизни, и это по меньшей мере. Поэтому он, не раздумывая ни секунды, цапнул протянутую лапу помощи, прокусив ее до крови, а вслед за этим с достоинством рухнул в ущелье, где его затем завалило каменными обломками.

****

Всеведущий и наблюдательный Барри вместе со своим маленьким сыном Рэйрааном все это время с интересом следил за их поединком, и увидев это, стрелой ринулся на нейтральные земли, чтобы сообщить их обитателям о катастрофе, приключившейся с их вождем. Все без исключения помчались вслед за стервятником, который вел их в нужном направлении, и принялись дружно разгребать громадную груду валунов, чтобы высвободить Кузиму. Однако было уже слишком поздно — камни, падая, проломили ему череп, и потому Кузиму скончался молниеносно. Узнав об этом, Шрам был морально сломлен — по вине Муфасы, который, с его точки зрения, и так доставил ему огромное количество неприятностей, погиб его лучший друг, который был настолько близок Шраму, что они даже однажды побратались. Более того, Кузиму так неожиданно ушел из жизни, что Шраму не удалось попрощаться с ним. По такому случаю на нейтральных землях был объявлен траур. Все вольные львы горько оплакивали столь неожиданную и раннюю кончину своего обожаемого предводителя, но сильнее всех — Зира: она очень скучала и горевала по папе. — Я понимаю, насколько тебе сейчас горько, Зира, но только вдумайся, насколько же тебе повезло. — попытался утешить ее Шрам. — У меня тоже нет отца, причем уже давно, но я не могу за первый год с четвертью своей жизни вспомнить ничего хорошего, что было бы так или иначе связано с моим папашей. Только лишь плохое. Даже вспоминать лишний раз не хочется. — Правда? — удивилась Зира. — Да. Твоя же память о твоем отце исключительно светлая. У нас нет отцов, но у тебя остались приятные воспоминания о Кузиму, у меня же об Ахади — нет. Ты ранее приобрела что-то ценное, в отличие от меня, и ты всегда сможешь освежить это в своей памяти. В подтверждение своего заявления Шрам поведал Зире следующую историю. Это приключилось за несколько недель до гибели Ахади. В тот день Ахади вместе с молодым Муфасой в очередной раз отправился на прогулку по землям прайда. Во время этих прогулок король решал важные вопросы своего королевства и параллельно с этим обучал сына всяческим премудростям. — Почему мне нельзя с вами? — плаксиво поинтересовался Шрам. Хоть он и понимал, что его брату сейчас предстоит очередной скучный урок, во время которого Ахади будет объяснять Муфасе то, что Шраму знать необязательно, ведь ему это не пригодится в жизни, но подозревал, что Ахади просто лишний раз хочет провести время наедине со своим любимчиком, чтобы им никто не мешал, особенно он, Шрам. Да и потом, с чего вдруг у Ахади взялась такая уверенность, будто его младшему сыну не нужно будет быть готовым к тому, чтобы занять место короля? Почему отцовская любовь Ахади распространялась только на его первенца, а не в одинаковой степени, или еще лучше — по большей части доставаясь младшенькому, как в случае с Уру? Отец всегда считал его слабым, ни на что не годным и недостойным его любви, и потому не считал нужным чему-либо учить! Не дожидаясь, пока отец или брат ему что-то ответят, Шрам продолжил возмущаться: — Наверняка вы собираетесь развлекаться, а взять меня с собой, чтобы я тоже развлекся, не хотите! Вы меня не любите! Муфаса собирался было успокоить и утешить брата, но Ахади его остановил. — Я вас ненавижу! — принялся истерить Шрам. — Ты никогда не станешь хорошим, да и вообще каким-либо королем. — сухо ответил Ахади. — Какой смысл тебя чему-либо обучать, если ты даже за столько времени не научился подобающе себя вести? — Бедный Шрам! — пустила слезу Зира, прижавшись ко льву. — Папа мне всегда говорил, что даже если я не оправдаю его надежд, то он хоть и не будет мной гордиться, но точно ни за что не перестанет любить... — Это точно — Кузиму был лучшим, мы все против него слабаки. И запомни — половинка тебя: ныне живущее воплощение Кузиму. Ты — гремучая смесь тех львов, которые были самыми близкими для меня, и отныне я постараюсь любить тебя и за себя, и за Кузиму. Кузиму будет жить в наших сердцах, пока мы, все мы, будем помнить о нем. Зира слабо улыбнулась в ответ. — А кто теперь будет вождем, когда Кузиму не стало? — поинтересовался кто-то. — Новым вождем будет Зира, и это не обсуждается! — решительно заявила Азола. — У тебя еще хватило наглости задавать такие вопросы?! Совсем жить надоело, Кабир?! — Да, но она ведь еще совсем ребенок — ей всего год и пять месяцев! — не согласился с ней Кабир, старший из племянников ее мужа, за что тут же отхватил от воспылавшей праведным гневом Азолы смачную оплеуху. — Кузиму в еще более раннем возрасте лишился отца! — восклицала она. — В год с четвертью! И тогда никто не возражал и сейчас возражать не посмеет!

****

С гиенами Шрам не дружил и относился к ним с ничуть не меньшим пренебрежением, чем все прочие львы. Однако он считал, что непроходимая глупость и прожорливость гиен могут быть использованы ради мощных манипуляций. Тьма тьмущая гиен была чрезвычайно опасна, зато чрезвычайно полезна в быту — если уметь ей пользоваться, конечно. А пользоваться гиенами Шрам умел — за свежий кус они готовы были сделать что угодно. С их помощью Шрам собирался отправить на тот свет Симбу, предварительно заманив его на Слоновье Кладбище. Это было идеальной ловушкой: оно завалено костями и всевозможным мусором, поэтому спрятаться или убежать будет непросто, а гиены ориентируются здесь гораздо лучше пришлого львенка, оказавшегося здесь впервые, поэтому им не составит никакого труда прикончить маленького принца. — А когда нам стоит ждать появления Симбы на нашей территории? — решила уточнить Шензи. — Будьте готовы. — туманно ответил Шрам. — Подходящий случай может предоставиться когда угодно, но я постараюсь сделать это как можно скорее.

****

Подходящий случай представился очень быстро — на следующий после этого разговора день. Когда Шрам, недовольный оттого, что в его силки опять ничего не попалось, брел в свою пещеру, то его окликнул тоненький и до боли знакомый голосок, который просто нельзя было спутать с чьим-либо еще: — Эй, дядя Шрам! Угадай, что? — Я не опускаюсь до игр в угадайку! — сердито пробурчал Шрам, давая племяннику понять, что он не настроен на какое-либо взаимодействие. — Королем на Скале Предков стану я! — продолжал Симба, не замечая или не желая замечать очевидно плохого настроения своего родственника. — О, чудно... — пробормотал совершенно не впечатленный этим Шрам. — Папа показал мне все наши владения! И я буду все-е-ем управлять! — М-да... Прости, что я не прыгаю от радости — поясницу ломит! С этими словами Шрам завалился на бок, спиной к племяннику, чтобы таким образом отгородиться от него и еще раз показать, что он не желает общаться с ним. — Дядя Шрам, а кем станешь ты, когда я стану королем? — не отступал Симба, забравшись дяде на плечи и прильнув к его морде своей. — Травоядным. — Хи-хи-хи! Какой ты странный! — Ты даже не знаешь, какой! — ухмыльнулся Шрам. — Значит, папа показал тебе все королевство, да? — Все-все! — А он показал тебе, что там на севере, за холмом? — Нет. — моментально сник Симба, опустив голову. — Он сказал, туда нельзя. — И это абсолютно верно. Стра-а-а-ашное место! Туда ходят только самые храбрые. — Но я не трус! А что там? — Извини, Симба, на это я не отвечу. — Но почему? — Симба, Симба, я лишь пекусь о благополучии моего любимого племянника. — промолвил Шрам, натянув на себя фальшивую улыбочку и погладив львенка по голове. — Хи! Я вообще-то твой единственный племянник! — Ну так тем более тебя надо оберегать! Слоновье Кладбище — не место для юного принца... — Слоновье что? — перебил его восхищенный Симба. — Ох, кажется, я проболтался! — виновато воскликнул Шрам. — Но ты бы ведь все равно узнал — ты ведь у нас такой смышленый. Окажи мне услугу — пообещай никогда не ходить в это жуткое место! — Никогда! — Что за умное дитя! Ну а теперь иди, поиграй. И не забудь: это — наш маленький секрет! В силу своей наивности Симба не понимал, что Шрам, надавив ему на больное место, нарочно заманил его в ловушку. Дядя Шрам ведь сказал, что только самые храбрые львы отваживались ходить туда. А разве будущий король может признать себя трусом? Увидев, что Симба, не откладывая в долгий ящик, побежал искать свою маленькую подружку, чтобы любезно увеличить объем гиеньего обеда вдвое, Шрам расплылся в коварной улыбке и тихонько захихикал.