Аватар Путь воды

Песок уже остыл. Прохладны ветер щекотал оголённые плечи и спину Нетейама, от чего тот невольно подрагивал, но упорно продолжал сидеть на одном месте. Чистый морской воздух наполнял лёгкие. Лесной мальчик блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь шумом волн и завыванием ветра. У ног Нетейама лежала его коричневая сумка, а вокруг были разбросаны различных причудливых форм и цветов ракушки и кораллы. Плетение бус и браслетов всегда успокаивало его, он находил такую кропотливую работу не только полезной, но и в какой— то степени захватывающей. В родном племени у него был сундук, который он бережно прятал в палатке своей бабушки: там хранилось множество камней, особенно ему полюбился розовый кварц и аметист, которые отлично дополняли любые бусы перед отлётом он думал, что тот остался там но, зная свою старшую сестру, не тогда не сомневался что она забрала его. Шершавые ракушки приятно щекотали кожу немного огрубевших подушечек пальцев, и Нетейам хихикнул, заметив синюю ракушку формы зигзага у его сумки. Ракушка, что так тщательно, по словам Тук— Тук, выбирал Ао’нунг. — Иногда мне кажется, что ты действительно следишь за мной, — произнёс тихий голос Ао’нунга совсем близко от уха Нетейама и, приземлился рядом, с любопытством рассматривая готовые бусы и различные инструменты. — Вообще— то это ты нашёл меня, — улыбнулся Нетейам и придвинулся ближе, сокращая между ними расстояние. — К твоему счастью, у меня под рукой случайно оказалось одеяло, — произнёс Ао’нунг, прежде чем накинул хлопковое покрывало на плечи собеседника, — тебе холодно? — Видимо, простудился, — покачал головой парень, ощущая, как соприкасаются их колени. Взявшись за небольшой молоточек Нетейам нашарил руками крошечный, уже отломленный коралл, начиная медленно постукивать острием по нему. — Зачем ты это делаешь? — заговорчески прошептал Ао’нунг, стараясь не разрушить воцарившуюся между ними идиллию. — Чтобы продеть коралл на верёвку, — Нетейам отвлёкся, наблюдая за тем, как в глазах морского принца разгорается жаркий интерес. С каждой секундой он подсаживался все ближе к Нетейаму, в упор, наблюдая, как его умелые пальцы крутят в руках красный коралл. — Не думал, что ты увлекаешься плетением. Цирея была бы в восторге, — и вот их колени уткнулись в друг— друга. — Попробуй, — не дожидаясь реакции на свои слова, Нетейам передал в руки собеседника коралл и молоточек. Неуверенно покрутив инструмент в своих руках, Ао’нунг, не рассчитав силы, отколол большой кусочек от коралла и теперь тот стал непригодным для украшений. — Это тяжелее, чем кажется. Прости, я неуклюжий болван, — ему было стыдно, что он сломал этот малюсенький коралл, а ещё более стыдно за то, что ударил перед Нетейамом лицом в грязь. — Эй, все в порядке, просто делай это в пол силы, — заботливый шёпот Нетейама коснулся ушей Ао’нунга, от чего тот смешно ими повёл и захихикал. — Извини, когда ты так шепчешь, мне становится щекотно. — Правда, даже так? — да, Нетейам знал, что уши у Нави очень чувствительные и, несомненно, хотел воспользоваться этим. Наклонившись впритык он снова опалил горячим дыханием уши Ао’нунга, вызвав у того очередную сладкую дрожь в теле. — Показывай, как делать твои бусы, — прохрипел морской принц. Они сидели так до поздней ночи: ладони Нетейама, накрывающие ладони Ао’нунга. Его тихие наставления о том, как правильно бить по кораллу, в какой последовательности продевать на тонкую, коричневую верёвку и как подбирать правильную форму ракушек для бус. Нетейам всегда легко управлялся с младшим братом и сёстрами, но только тогда, когда они были по отдельности. Уследить за всеми оказалось непосильной задачей, даже — Ло’ак! Ты ведь не завтракал и опять не пообедаешь, — выкрикнул вдогонку младшему брату Нетейам, — меня ждёт Цирея, не скуча— а— ай! — завопил Ло’ак, изворачиваясь от цепкой хватки старшего Салли. Успешно вылетев из палатки. — Мам вот что с ним делать? – спросил Нетейам. — Не переживай сейчас он вернётся Цирея всё рано его ещё не ждёт – сказала Аврора после чего свистнула и послышался рёв Блю и через несколько минут на пороге появился перепуганный Ло’ак который выглянув наружу сразу же нырнул назад из — за того что перед входом была голова Блю. — Аврора убери его прошу меня Цирея ждёт — попросил Ло’ак боясь подойти к выходу. — Во — первых сначала поешь и потом пойдёшь во – вторых Цирея задержится на полчаса так что ты успеешь ещё – сказала Аврора. – Но если ты не хочешь то можешь идти. — Я лучше поем — сказал Ло’ак садясь за стол. Через полчаса, когда все позавтракали и стали расходиться Тук обняла Нетейама. — Давай пойдём к Ао,нунгу, — выпалила Тук, внезапно раскрывая свои большие глаза и невинно похлопывая ресницами, — я очень хочу поискать с ним ракушки на дне. — Мне казалось, что только недавно ты собиралась избить его, — протянул лесной мальчик, усмехаясь резкой перемене в поведении Тук. — Хотела, а сейчас не хочу. Давай угостим его лепёшками, пожалуйста, пожалуйста, Нетейам, — заканючила девочка, извиваясь на руках старшего брата. — Может ему ещё и цветочков набрать и вручить!? *** Охапка цветов и небольшая плетённая из тростника чаша, доверху наполненная лепёшками, качались в руках Нетейама, норовя выпасть и окунуться в разгорячённый песок. Лучи солнца, нещадно гуляющие по пляжу, заставляли лесного мальчика сощурится, взглядом ища знакомую фигуру. — Песок очень горячий! — взвыла Туктирей, ещё не привыкшая к местному климату. Стопы Нетейама горели от песчанок, будто бы он ступал на обожжённые угли, но такое сладостно— болючее ощущение заземляло, напоминая о реальности происходящего. — Вот он! Ао— ну— у— у— нг! — девочка побежала вперёд, наконец, забегая в воду и остужая там опалённые стопы. Морской Нави, занимающийся илу, повернулся на зов своего имени и, встретившись взглядом с маленькой Салли, улыбнулся. Нетейам чувствовал себя идиотом, неся в руках цветы так, словно бы шёл совершать с Ао’нунгом первую Тсахейлу. Воображение само подкинуло старшему Салли яркие непрошенные картинки, ослепляющие его затуманенное сознание. То, как их лбы соприкасаются, то, как соприкасаются их волосы и переплетаются между собой нервные окончания. Тяжёлое дыхание обоих и трепет, ощущающийся внизу живота. Во рту у Нетейама пересохло. Отгоняя непрошеные, и, по мнению лесного мальчика, постыдные мысли, Нетейам оказался лицом к лицу с Ао’нунгом. Смотреть в глаза второго, при этом, не краснея как малолетняя девчонка, с каждым днём становилось все труднее. — Это все мне? — насторожился морской принц, указывая на цветы и лепёшки, от которых исходил прекраснейший аромат. В животе заурчало. — Да, Тук лично придушит меня, если ты их не съешь, — Нетейам, замечая расслабленность морского Нави, невольно успокоился и сам, наконец, опуская напряжённые плечи. — Я собирала цветы сама, Ао’нунг, для тебя! — воскликнула Туктирей, заставляя морского принца склониться к ней. — У неё появился новый любимчик, — усмехнулся парень, ощущая, как девочка вновь втыкает в его волосы несколько цветков, — не боишься, что я полностью займу твоё место? — Я... — глаза округлились, а уголки губ невольно поползли вверх при виде того, как прелестно смотрится Ао’нунг с цветами в волосах, — эти цветы очень подходят к оттенку твоих глаз, — выдохнул парень, сражаясь с нерешительностью, граничащей со стеснением. Ао’нунг покраснел, но его спасла неугомонная малышка, прерывающая их долгий зрительный контакт: — Нетейам прав! Быстрее, идём нырять за ракушками! — весело защебетала девочка и нырнула в воду, ожидая, когда двое парней последуют за ней. Ао’нунг и Нетейам не спешили, наслаждаясь согревающими лучами солнца, что опаляли их плечи и грудь. Контраст разгорячённой кожи и прохладной воды, касающейся их лодыжек, вызывал по телу приятную дрожь. Морской принц, прищурив глаза от знойного солнца, следил за взглядом старшего сына Торук Макто: то, как тот обводит его плечи, наблюдая за тем, как медленно скатываются капли воды к его торсу. То, как Нетейам, склонив голову в бок, цепляется взглядом за его ключицы и прикусывает щеки, будто останавливая себя от прикосновения к ним. Ао’нунгу нравилось ощущать на себе этот тяжёлый взгляд, и прерывать эту сладостную пытку он вовсе не собирался. — У тебя красивые ключицы, — янтарные глаза Нетейама встретились с глазами сына вождя, — на них бы хорошо смотрелись бусы, — невзначай добавил он. Ао’нунг дал себе обещание больше не смущаться в присутствии своего парня, однако вновь нарушил его. — Ты...мы бы могли сделать их сегодня. Знаешь, на закате у бухты предков очень красиво, — промямлил Ао’нунг, ощущая, как кончиков пальцев коснулась чужая рука. *** Они плавали несколько часов подряд, с каждым разом ныряя все глубже, прямиком в синюю бездну океана. Ао’нунг всегда держался рядом, чтобы показать свои находки: ракушки, кораллы, что переливались различными цветами, создавая некий волшебный, радужный контраст. «Я сейчас» — жестами показал Нетейам, уплывая чуть дальше, за длинные темно— зелёные водоросли. Среди них Нетейам заметил продолговатую раковину моллюска, поблёскивающую на самом дне и скрывающуюся в слое песка. Поспешно засунув ее себе в карман набедренной повязки, Нетейам вернулся к Ао’нунгу и Тук, что, держась за руки морского принца, выплывала на поверхность. Девочка долго припиралась, страстно желая остаться вместе с братом и новоиспечённым другом, однако в конце концов, Кири, Лоак и Цирея заманили ее в палатку, обещая рассказать ей на ночь страшилки, вместо привычных сказок. Бухта предков была любимым и самым сокровенным местом Ао’нунга: он обожал здешний пляж, ведь песок казался ему самым мягким и рассыпчатым. Обожал острые темно— синие скалы и плавучие острова. Бухта предков с ее невероятной биолюминесцентной растительностью, завораживала и гипнотизировала. Вдалеке звучала протяжная песня цикад, чьё пение гармонично сочеталась с журчанием воды и конечно же — голосом Нетейама. Разместившись у самого берега, старший сын Токура Макто, как и в прошлый раз, вывалил все из сумки на песок, методично объясняя Ао’нунгу все тонкости бусоплетения. Ао’нунг пытался вслушиваться, запоминать, однако ему удавалось лишь наслаждаться голосом лесного мальчика: он звучал, как ночной бриз. Немного хрипло, твёрдо, но он ласкал слух Ао’нунга, унося куда— то далеко— далеко за пределы этого пляжа. — Ао’нунг? — тёплая рука коснулась его колена, задерживаясь там непозволительно долго, — ты слушаешь? — Да, — без колебаний ответил сын вождя, косясь на руку Нетейама, что все ещё сжимала его колено. — Не мог бы ты сделать отверстия в этих ракушках? — усмехнулся старший Салли, подмечая, как трепещут уши и хвост морского Нави от его касаний. Ао’нунг молча кивнул, принимаясь за кропотливую работу и слушая советы Нетейама, чтобы вновь не разбить и не раскрошить бедную ракушку. — Мама всегда говорила, что бусы — это наши обереги и талисманы. Они очень индивидуальны и их составляющая подбирается под самого Нави, — Нетейам улыбнулся своим мыслям, поднимая красноречивый, пристальный взгляд на морского принца, — давай я помогу, — чуть тише добавил Нетейам. Накрыв его прохладные руки своими, он начал постукивать по ракушке молоточком. От Ао’нунга пахло мятой и жвачкой: морской принц точно полакомился любимыми ягодами Нетейама и теперь, ему до боли хотелось ощутить привкус этих ягод с губ морского Нави. — И из чего— же ты сделаешь мои бусы, лесной мальчик? — выдохнул Ао’нунг, наслаждаясь тем, что сейчас, сидя так близко, они дышали одним воздухом. Горячим и взбудораженным. — Главным украшением бус будет это, — Нетейам приоткрыл сумку, вытягивая оттуда небольшую, перламутровую жемчужину, — я нашёл ее сегодня утром, когда мы ныряли. Мерцание морских светлячков вместе со свечением дерева душ оседали на жемчужине яркими искрами, что отражались на сплетённых руках Ао’нунга и Нетейама. — Почему именно жемчужина? — спросил Ао’нунг, решаясь огладить большим пальцем косточки на руке лесного мальчика. Нетейам не отстранился. — Он символизирует духовную чистоту и умиротворение. Что— то, что приносит чувство спокойствия и дома, — Нетейам вдевает жемчужину на тонкую верёвочку. Затихли цикады, затихли илу, все это время плавающие неподалёку. Океан больше не шумел, успокаивая свои разбушевавшиеся волны. Мир вокруг них замер, остановилось время, и все исчезло, оставляя их в бухте предков совершенно одних. Только Ао’нунг и Нетейам. Длинные пальцы старшего Салли продолжали искусно плести бусы, и Ао’нунг, почувствовав прилив смелости, заправил выпавшую косичку парня за его ухо, а после — мягко огладил, проходясь кончиками пальцев по его щеке. — У тебя мягкие руки, — хихикнул Нетейам, не отрываясь от своего дела. Словно бы они вытворяли что— то подобное каждый день. Бусы были практически готовы, а Ао’нунг мечтал, чтобы эта идиллия никогда не заканчивалась. — Красные кораллы подарят твоему сердцу самую чистую любовь, — губ Нетейама коснулась тёплая улыбка, — ракушки станут твоим талисманом, дарующим процветание и удачу, — очередная ракушка оказалась на тонкой верёвке, после чего ладонь Нетейама коснулась разгорячённой кожи Ао’нунга, прямиком в области сердца, — а жемчуг символизирует духовную чистоту. Он принесёт тебе душевное умиротворение. Нетейам чувствовал, как быстро колотится сердце морского принца под его рукой. Когда бусы были закончены, он склонился над Ао’нунгом, аккуратно одевая их на его шею. — Теперь они — твой талисман, не снимай их, Ао’нунг, и тогда все вышеперечисленные свойства точно сработают. — Спасибо, Нетейам. Они прекрасны, — с придыханием ответил морской принц, кладя свою ладонь на грудь лесного мальчика. Сердце Нетейама билось также быстро, как и его, — Нетейам, я... — однако Ао’нунг не успел закончить, почувствовав невесомое прикосновение к своему плечу. Повернув голову, он увидел множество древесных духов, окружающих их с Нетейамом. Они парили вокруг них, кружась в незамысловатом медленном танце, а после опускались на их тела, словно пушистое, согревающее одеяло. — Великая Мать, — прошептал Нетейам, вспоминая рассказ своего отца о том, как древесные духи однажды окружили их с Нейтири, передавая им немое послание. Предупреждая их о нечто большем. Уже тогда Эйва знала, что родители предначертаны друг— другу. — Эйва благоволит нам, Нетейам. Это ее посланники, — в неверии засмеялся Ао’нунг, чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слезы, — Или это твои чудо бусы уже начали действовать. Нетейам подхватил его смех. **** Тяжёлые капли дождя барабанили по палатке, оставляя на ткани мокрые пятна. С каждой минутой ливень набирал обороты, норовя потушить разведённый в палатке огонь. Покалывающее тепло от небольшого кострища согревало промёрзшие пальцы рук и ног, и Ао’нунг блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как кусачий огонь согревает и его спину. — Я опущу навес, — пробормотала Кири, опуская громоздкую ткань на входе в их палатку. — Спасибо, — — Нетейам благодарно сжал руку сестры, приподнимая уголки губ в подобии улыбки, — передай, пожалуйста стебли иллициума. Он очень быстро затягивает раны. — Добавь туда ещё немного листьев спартана, — добавила Кири, прежде чем усесться в дальний угол палатки.. — Сильно болит? — спросил Нетейам, перетирая стебли и листья растений в ступе. — Вовсе нет, — ответил Ао’нунг, однако тут же выдал себя с потрохами, ощущая, как в очередной раз щиплет затылок, — не беспокойся, это же глупая, маленькая рана. — Да, а потом туда может попасть инфекция и ты не заметишь, как... — Нетейам замолчал, глубоко выдыхая. Он был на грани нервного срыва и чудаковатого смеха. Морской принц, заметив резкую смену настроения лесного мальчика, придвинулся ближе. Это уже стало традицией. Медленно сокращать расстояние между ними. Сидя в позе лотоса, как и Нетейам, Ао’нунг дотронулся до разгорячённой груди лесного Нави. — Все хорошо, Нетейам. Дыши спокойно, — произнёс Ао’нунг, показательно делая глубокий вдох и выдох. Голос Ао’нунга убаюкивал Нетейама, заставлял расслабиться и довериться. Так наивно и беспрекословно, полностью утопая в нем и в его голосе. Утопая в Ао’нунге. Дыхание Нетейама выровнялось. — Туки, принеси, пожалуйста, чашку с морской водой, — мягко попросил Нетейам. — Чтобы вылечить ваши «бобо»? — ушки Туктирей поджались к голове. Прежде чем ответить короткое «да», старший Салли коснулся губами лба младшей сестрёнки, тихо шепча: «Не волнуйся, малышка Тук— Тук», после чего ее лицо просветлело. Мазь пахла не очень приятно, но чтобы кислый запах не преследовал Ао’нунга, Нетейам добавил туда несколько лепестков мяты, отчего лечебная мазь приобрела не только явственный аромат, но и приятный, голубовато— зелёный оттенок. — Повернись ко мне спиной, sevin{?}[милый], — приглушенный шёпот Нетейама опалил шею повернувшегося морского Нави. — Нетейам, — произнёс зардевшийся Ао’нунг, — не надо. Ты...нам нужно поговорить. Обо всем. Мне не нравятся эти недомолвки, — сын вождя съёжился, ощущая, как пальцы Нетейама начинают аккуратно втирать мазь. — Не здесь, — покачала головой лесной мальчик, — щиплет, да? — спросил он, заметив, как напрягаются мышцы сына вождя. — Мгм, немного, — Ао’нунг врал. Боль была адская, будто бы Нетейам не лечит его, а ковыряет рану чёртовым копьём. — Кровь только перестала идти, тебе очень сильно расшибли затылок, — набрав побольше воздуха в лёгкие, Нетейам подул на затылок морского Нави, вызывая у того хихиканье и дрожь по всему телу, — когда Туки или Лоак падали, я всегда дул им на ранки и целовал в щеки, чтобы они перестали плакать. — Лоак и слезы от падения? Маловероятно, — хмыкнул морской принц, наслаждаясь трепетными касаниями к своей голове. Нетейам рассмотрел его на предмет других повреждений, прежде чем развернуть к себе лицом. — Да, даже Лоак плакал от синяков. И представь себе — не упирался, когда я так успокаивал его, — теперь, сидя лицом к лицу, Нетейам смог разглядеть лицо морского Нави отчётливее: языки пламени освещали его искрящиеся обожанием и восторгом глаза. Губы, искривлённые в смущённой улыбке, что расцветала на его лице, несмотря на боль. В свете огня Ао’нунг был прекрасен. Ао’нунг был прекрасен абсолютно всегда. — Затылок придётся перевязать. Голова не кружится? Только отвечай, пожалуйста, честно, чтобы я мог понять, как побыстрее помочь тебе. Под таким укоризненным взглядом Ао’нунг попросту побоялся соврать: — Совсем немного. Только в висках пульсирует и все. Откуда ты столько знаешь о целительстве? — изумлённо спросил Ао’нунг, вздрагивая от того, как прохладная мазь ложиться на его царапины, на щёках, постепенно стягивая их. — Моя бабушка — Тсахик нашего клана. А ещё у меня младший брат и сестра, я привык лечить их болячки, когда все были заняты. Дождь продолжал барабанить по палатке, пока причудливые тени от разгорающегося костра кружили и дребезжали под силой промозглого ветра. Вновь эти ощущения, вызывающие волну трепета и стягивающие все жгутом внизу живота. Касания. Ощущения тела к телу. Прохладной кожи к тёплой. Если Ао’нунг и должен умереть, то испытав эти сладостные ощущения, он самолично готов появиться на смертном одре без страха и запинки. — Моя мама — Тсахик, и я ничего об этом не знаю, — покачал головой Ао’нунг, уже вовсе не замечая привычной боли. — Ты — сын вождя, sevin. У тебя других обязанностей по горло. — Нетейам, — пискнул Ао’нунг, вновь услышав это ласкательное слово. Он возмутился сильнее, когда увидел, как на лице Нетейама возникает ухмылка. — Не беспокойся ты так.