***
Солнце проглядывает сквозь просветы в плотных кучевых облаках. Холодные золотые лучи достигают земли, стремясь подарить ей, немного тепла. Его совсем чуть-чуть, но даже этих крох достаточно чтобы разбудить и заставить пробиться тоненькие нежные побеги первой травы. Они не знают будут ли ещё морозы или уже совсем скоро придет весна. Они просто хотят жить. Здесь и сейчас. Сколько бы им не было отмерено. Магия жизни заполняет каждую их клеточку. Она течёт в наших венах легко и свободно, заставляя радоваться улыбке ребенка и первым листьям, размером с ноготь. Она пробуждает страсть в наших телах, сжигает их огнем ненависти или плавит души в потоках нежности. Именно она заставляет дракона извергать пламя. Творит в рудниках под многокилометровой толщей земли камни, прекраснее которых не видел ни один человек: алмазы, рубины, сапфиры…***
… Безжизненные тела опускаются все глубже в попытке найти укромное место на дне, чтобы упокоиться там навеки. Тело принца скользит вниз увлекаемое драконицей, прожившей прекрасную длинную жизнь, в отличие от ее всадника. Кровь, по-прежнему бьющая потоком из распоротой шеи Вхагар, окутывает то, что осталось от Эймонда, проникает в раны, смешиваясь с его собственной кровью. Мертвенным синим светом в пустой глазнице горит сапфир. Темная субстанция драконьей жизни омывает камень, проникая, кажется, в самое его сердце. С каждой секундой сияние, разбуженное древней как мир магией крови, набирает силу. Его лучи пронизывают облако драконьей крови и все тело принца-регента. Сапфир горит подобно сверхновой звезде. Случайный свидетель, расположившийся на берегу озера, обязательно бы увидел, как мощный свет синего прожектора разрезает тьму вод, но поблизости никого нет. Алис давно ушла. Камень, щедро растрачивая свою силу, втягивает в мертвое тело Эймонда кровь Вхагар. Распределяясь по всему телу, она собирает и заставляет работать то, что не смог бы починить ни один, даже самый искусный, лекарь. В венах принца теперь больше драконьей крови, чем его собственной. Когда вода вокруг тела становится чистой, свечение камня постепенно затухает… Мутные воды озера, смешанные с потоками драконьей крови, изобильно пролившейся из изодранных в мясо тел, больше не властны над ним, равно как и сама смерть. Тело принца медленно поднимается на поверхность, окутанное нежным угасающим сиянием сапфира. Достигая поверхности, оно долго колышется на волнах, готовых убаюкать любого, кто пожелает отдаться им. … Когда последние всполохи голубого сияния гаснут, грудь Эймонда сокращается, заставляя легкие вытолкнуть потоки воды. Первый полувдох - полухрип выходит настолько болезненным, что заставляет глаз принца широко распахнуться, вбирая в себя сияние ночного звездного неба…***
Выбравшись из воды тонкой бледной тенью, Эймонд некоторое время сидит на берегу. Тело сокращается в тяжелых спазмах, отчаянно пытаясь освободится от воды. Сил нет даже думать. Юноша с трудом вспоминает как оказался здесь. Немного отдышавшись, принц-регент пошатываясь направляется в единственное место, готовое принять его – Харренхолл. Да, замок Черного Харрена выносит приговор каждому, ступившему под его своды, но Эймонд уже претерпел наказание, неведомым путем вернувшись к жизни. Обнаженное тело не чувствует холода, хотя поникшая трава на лиги вокруг серебрится изморозью в неверном свете звезд. Он не надеется встретить Алис. Наверняка, ведьма уже сбежала в более укромное место. Эймонд вспоминает последнее, что видел перед смертью, - ее улыбку, так похожую на улыбку Люцерис. Что ж… С этим он разберется позже. Сопровождаемый первыми робкими лучами Солнца, принц проходит через главные ворота замка. Здесь все еще окутано сумраком. Эймонд удивляется как дядя прожил здесь в одиночестве целых две недели, не сойдя с ума. Ему самому кажется, что Харренхолл рассматривает его сотнями пустых глазниц убиенных им людей. Безошибочно находя покои Деймона, он в изнеможении заваливается на постель, еще хранящую запах тела дяди. Мозг моментально отключается, погружаясь в глубокий сон без сновидений.***
… Солнечные лучи ласково щекочут лицо принца, неотвратимо медленно подбираясь огненным лезвием к плотно смеженному веку, нежно прорезают тонкую белую кожу, стремясь проникнуть прямиком на самое дно черного, словно ночь, зрачка, заставляя его сжиматься. Эймонд не знает сколько проспал - может день, может сутки, а может целую вечность. Вопреки ожиданиям, тело полно энергии. Еще толком не проснувшись, он чувствует себя живым и сильным, готовым в одиночку противостоять всему миру. Сейчас он встанет и, позавтракав, спустится во двор, где его на каждодневной тренировке ждет верный рыцарь Кристон Коль. Морок настолько ярок, что, когда глаз наконец открывается, Эймонд долго не может сообразить где он и почему. Воспоминания лавиной накрывают его, разрушая магию утра. Он, Эймонд Таргариен, убил единственную девушку, которую оказался способен полюбить. Ему не достался трон, который принц вожделел с юных лет. Он развязал чудовищную войну, в которой горят все Семь королевств его брата. Он выжег десятки городов, убил сотни людей, вырезал подчистую всех жителей Харренхолла. Убил Деймона Таргариена, потерял дракона и… Умер. Глухое болезненное «хм…» срывается с губ, улетая в звенящую тишину комнаты. Умер. Эймонд точно это знал. Шансов выжить не было. И все же он здесь. Живой и теплый. Поднимая руки к глазам, принц ожидает увидеть ужасные раны, оставленные Темной Сестрой, но ладони идеально гладкие. Поднимаясь с постели, он устремляется к огромному зеркалу, чья серебряная поверхность застыла в ярко освещенном углу комнаты. Черт! Он забыл, что на нем нет одежды. С удивлением юноша долго рассматривает собственное тело. Все старые шрамы до последнего на месте. И больше ничего…Ухо срослось волшебным образом, равно как и глубокая рана на плече. Эймонд беззвучно смеется, ощупывая гладкую как яйцо голову. Без привычного водопада платиновых волос и без того резкие черты лица его заострились. Другой человек. Новый. Все, что делало его Эймондом Таргариеном ушло вместе с Вхагар, навеки поглощенное Божьим Оком. Стоя посреди комнаты, принц чувствует себя беззащитным. Где-то в районе сердца болезненно растет пустота. Потеряв дракона, он будто снова стал маленьким мальчиком, никому не нужным, пустым местом, служащим исключительно объектом для издевок старшего брата. Эймонд ясно помнил тот день, когда в слепом отчаянном желании обладать драконом осмелился приблизиться к ней. Он был одинокий и лишний везде, даже в собственной семье, как и Вхагар…Огромная древняя драконица королевы Висении жила туманными воспоминаниями о прекрасных временах завоевания Вестероса. Смежив тяжелые веки, она вновь видела горящие города, потоки пламени, низвергающиеся с небес на многострадальную землю, а главное – свою прекрасную наездницу с ровными платиновыми волосами, часть из которых была собрана в замысловатые косы. И вдруг перед ней возник он - бесстрашный маленький мальчик, отчаянно желавший стать ее компаньоном. Что ж… Он неплох. Огромные ноздри раздуваются, впитывая запах пришельца. Тонкий аромат стали и мяты. Такой родной и забытый. Он точно связан с ее истинной хозяйкой, давно затерявшейся во времени. С ним вполне можно разделить тяготы одиночества. Мальчик, никогда не чувствовавший безусловной любви, обрел ее в драконе. Она поменяла его. Стала его броней, его силой. Придала ему значимость в глазах семьи и всего двора. Отныне второй сын королевства больше не был невидимкой. … Теперь ее нет. Кто он без нее? Эймонд не знает. В отражении, смотрящим на него из мерцающей глубины, он больше не видит себя. Упертая огненная злоба обжигает нутро. С драконом или без ОН – Таргариен. Он – сам дракон. Он возьмет, что пожелает, и никто не встанет у него на пути. Ярость бьется пульсом в кончиках пальцев, в суставах напряженных рук. Резкий сильный удар крошит серебряное полотно на миллиарды острых осколков. Острая боль обжигает, снижая градус кипения. Сжимая и разжимая поврежденную кисть, Эймонд с удивлением, переходящим в шок, наблюдает как из тонких порезов, серебрящихся осколками стекла, выступает черная дымящаяся кровь. Он видел ее совсем недавно. Потоками она хлестала из, пронзенной острыми клыками Караксеса, шеи Вхагар в нескольких метрах от него. Капли медленно падают на пол, прожигая насквозь густой ворс мягкого ковра. Ранки медленно затягиваются, выталкивая чужеродные элементы. Рука дрожит. Даже умирая, драконица спасла его жизнь, подарив чудесную силу драконьей крови. В голове шепотом звучит голос Хелейны: «Лишь магия крови может изменить предначертанное…»***
… Застегивая ловкими пальцами пряжки с выгравированными умелой рукой мастера драконьими головами, Эймонд удивляется тому насколько идеально на него села одежда дяди. Даже в плечах не жмет. Будто по нему шили. Черный бархат с красной вышивкой скрывает тело юноши, даря ощущение защищенности. Наверное, что-то подобно испытывает рыцарь в горячке боя, сорвавший с тела поверженного врага доспех в попытке сохранить свою жизнь. Принц не готов думать о будущем. Не сейчас. Когда душа в смятении, нет нужды перегружать себя тяжелыми мыслями и судьбоносными решениями. Нужно просто жить. Делать маленькие дела. Простые. Понятные. Привычные. Слегка перекусив, Эймонд возвращается в покои с четким намерением разобрать вещи дяди, которых на удивление много. Одежда, обувь, письменные принадлежности, всякая необходимая путешественнику мелочь, несколько книг и невообразимое множество бумаг. Старые, новые, недописанные… Приказы, военные отчеты, доклады о состоянии казны и дел в столице, бесконечные письма Рейниры и дочерей покойного короля. Юноша помнит Бейлу и Рейну, безмерно похожих на отца, дерзких, гордых, с платиновыми косами, ниспадающими ниже поясницы. Эх, когда теперь отрастут его собственные волосы..? Ясно, что очень нескоро. Из бесконечного потока бумаг принц узнает множество интересных новостей. … Дела в столице идут не очень хорошо. Оставшись с пустой казной, Рейнира вынуждена обложить население непомерными налогами, чем спровоцировала волну ненависти некогда лояльных к ней обитателей Королевской гавани. Город стоял на грани бунта. …Его семья уцелела в полном, за исключением деда, Отто Хайтауэра, составе, превратившись в узников в стенах собственного дома. … Кристон Коль погиб. Эймонд давно знал об этом, но теперь прочитал подробности о незавидном конце своего друга и учителя, а также и собственного войска. … Оказывается, Деймону удалось все же найти всадников из драконьего семени для нескольких драконов. Принц был наслышан об этой безумной идее родственника, но полагал ее полнейшим безумием. Как оказалось на практике, единственное безумие – бездействие. И юноша понес за него кару сполна. Эймонд решает забрать с собой списки лояльных королю Эйгону и его сопернице домов. Очевидно, Деймон строил планы переманить знаменосцев короля на свою сторону. Что интересно он мог им предложить? Деньги, земли, статус? Юноша сомневается, что у дядюшки были реальные рычаги воздействия на непокорных лордов. По крайней мере, пока жив Эйгон. … Огромная кипа бумаг отправляется в камин во власть пламени. Что там дальше? Письма Рейниры пропитаны слезами, чернила смазаны во многих местах. В каждой строчке тоска и боль. Она скучает по мужу и упокоившихся в чертогах Неведомого детям. Оказывается, Джейс погиб вместе со своим драконом где-то в водах Узкого моря. Королева часто вспоминает дочь, неизменно говоря о ней в настоящем времени. «… ты и сам знаешь: моя девочка также, как и я, любит розы…» Люцерис любила розы? Глаз закрывается. Он не успел узнать. Так мало времени выпало на их долю… Слишком мало. У него не осталось ничего на память о ней. Лишь шрамы. Не в силах больше погружаться в страдания матери, у которой он отнял ребенка, Эймонд жжет и ее письма. Как только Деймон выдерживал все это? Любовь слепа и великодушна. Но эти послания… В большинстве своем Рейнира писала себе, не ему. Смотреть в них так же стыдно, как заглядывать в чужой дневник. … Отложив в сторону несколько наиболее интересных для себя документов, Эймонд острым взглядом цепляет смятый лист серой бумаги, сброшенный со стола небрежной рукой. Голова моментально пустеет, отказываясь впускать в себя информацию, заключенную в скупых строках, написанных дрожащей рукой его матери. «Защити нашего сына…Защити Эймонда…Умоляю…» Королева-мать умеет удивлять. Получается он – бастард? Ублюдок? Что еще она от него скрыла? Руки сжимаются и разжимаются в бессильной злобе. Удалось, интересно, милой матушке замолить перед Семерыми грех размером с Эймонда Таргариена? Он вернется в Королевскую Гавань и взыщет с нее по всем счетам… Но сначала ему нужен дракон.***
… Все становится возможным, когда человек обретает цель. Черное, как беззвездная ночь, сердце Эймонда Таргариена магнитом тянуло в столицу к ногам его матери. Но Королевская Гавань занята врагом. Королева в заточении. Что ж… Ничто не в силах остановить дракона. Он освободит ее. Чтобы спросить… … Сборы заняли еще пару дней. Самым сложным оказалось найти простую одежду, чтобы не выделяться на пустынных изгибах Королевского тракта. Принц грустно хмыкнул, когда впервые увидел себя в жалких вылинявших обносках, с трудом обнаруженных им в самой глухой норе Харренхолла. Ни один человек во всем Вестеросе сейчас не признал бы в нем гордого наследника древней Валирии. Единственным, что выдавало его сущность оставался сапфир. Повязка была безвозвратно утеряна, и Эймонду пришлось проявить чрезвычайную изобретательность, чтобы соорудить из ткани некое ее подобие. Больше всего юношу смущало отсутствие оружия. Без меча он чувствовал себя не в своей тарелке. Из доступных вариантов было лишь заточить тренировочные мечи, в избытке здесь водившиеся. Сама эта мысль вызывала отвращение. Менять валирийскую сталь на дешевку было омерзительно. Уже почти смирившись с неприятной перспективой, Эймонд погружается в тяжелый сон. Каждую ночь его преследует одно и то же видение: он задыхается от заполняющей грудь мутной воды и тонет, опускаясь на дно Божьего Ока. Там, подле Вхагар, его настоящее место. Она ждет его, мерцая из непомерной глубины зеленым оком. Но сегодня есть отличие: истекающие кровью руки прочно вплавились в темную сталь меча его отца. Темная Сестра, выкованная для женской руки королевы Висении, прекрасна. В ней заключена сила их рода. Металл давит на грудь, заставляя тело погружаться быстрее. Кровавая пелена застилает глаза. Нужно вдохнуть – иначе смерть. Кругом лишь вода… Юноша просыпается, жадно хватая ртом воздух, будто и правда только, что вынырнул из воды. Сон сняло как рукой. Страх вновь оказаться в кошмаре бодрит как нельзя лучше. Эймонд раз за разом прокручивает в голове видение, такое реальное, что руки до сих пор хранят боль и холод стали. Он думает об этом так долго, что память сама услужливо подкидывает ему полуощущение-полувоспоминание: тело, сотрясающееся в спазме первого вдоха новой жизни, и металл, соскальзывающий с груди. Морок? Фантазия? Безумное желание? Принц не знает. Засыпает он с уверенностью, что завтра меч найдет его сам. И на этот раз без сновидений. … С вершины холма ему кажется, что сквозь толщу вод идеального круга Божьего Ока проглядывают очертания тела Вхагар. Едва ли это правда, но мурашки сами бегут по спине. Эймонд впервые здесь с того дня, когда выбрался из ледяной воды. Ни малейшего желания заглядывать в собственную, чудом отпустившую его, могилу у принца не было. С большим трудом ему удается найти место, где он выполз на берег. Юноша ясно помнил, что пришел в себя на мелководье. Если чутье не врет ему, то Темная Сестра где-то рядом. Сбрасывая одежду, он раз за разом ныряет в ледяную воду. С каждой попыткой душу захлестывает слепое иррациональное желание обладать тем, чего нет. Также сильно он хотел стать хозяином дракона. Вся его суть, кровь, каждая клетка хранят память то ли отца, то ли древней прародительницы о чудесном оружии, достойном лишь его руки. Эймонд призывает меч, словно живое существо. Сквозь синее марево сапфира юноша, на грани отчаяния, замечает стальной отблеск…***
… Харренхолл он покидает, не оглядываясь. Это место не принесло ему ничего хорошего, хоть и служило некоторое время домом. Холодным, чужим и мрачным. Под сводами древней цитадели жила жадная голодная пустота, жаждущая людских страхов и страданий. Эймонд достаточно страдал здесь. Путь его частично пролегает по Королевскому тракту, а затем уходит на северо-запад в обход столицы. Эймонд надеется попасть на Драконий камень на каком-либо попутном торговом судне или иным способом. Каким именно покажет время. Раскисшая дорога пустынна. За несколько дней, проведенных в пути, принц не встретил ни души. Хотя ранее это место считалось оживленной торговой артерией, по которой в Королевскую гавань поступали товары из самых отдаленных северных земель. Закаленное многочасовыми изматывающими тренировками тело трудно утомить пешим переходом, но все же к вечеру третьего дня пути ноги расслабляясь болезненно ноют, когда Эймонд располагается на ночлег неподалеку от тракта прямо на земле под невысоким раскидистым деревом. Небо на удивление чистое, и принц рассчитывает, что до утра дождя не будет. Ни разу в жизни ему не приходилось так много ходить пешком. Столько времени тратиться впустую, пока медленно бредешь, перемешивая сапогами грязь. Он с легкостью мог бы приобрести лошадь, но выжженная в ожидании его армии Деймоном округа безлюдна. За три дня пути Эймонд только единожды увидел силуэт человека на горизонте, да и тот скрылся почти мгновенно. Полагая, что ничем не рискует в столь диком месте, он каждый вечер разводит костер. Тепло ему не нужно. Принца греет драконья кровь. Но он не любит мрак ночи, а потому никак не может отказать себе в удовольствии засыпать, вглядываясь в языки пламени. Соорудив постель из веток, растущей неподалеку молодой ели, Юноша устраивается на ночлег. Пропитанные смолой поленца слегка постреливают в высоком костре. Пламя такое же живое, как и то, что выдыхала Вхагар. Рука сама тянется к нему, дабы ощутить его живое тепло, глубже и глубже погружаясь в дрожащие языки. Приятно. - Черт! Так можно и голым остаться! – бросает он во тьму ночи, заметив, как рукав омерзительной робы начинает заниматься алыми искрами. Подложив под изуродованную щеку руку, Эймонд мыслями снова возвращается к матушке. Какова дрянь! Сперва эти недвусмысленные объятия с Колем, а теперь еще более интересная новость. Сколько он себя помнил, Алисента всегда ненавидела Деймона. Едва звучало его имя, как губы королевы сжимались в тонкую полоску. Даже король Визерис удивлялся столь яркой нелюбви супруги к его родному брату, его крови. Визерис… Эймонд никогда не считал его отцом. Дети были не нужны королю, также, как и он им. Мальчика воспитывали дед Отто Хайтауэр и сир Кристон. Они научили его всему, что он знал и умел. Интересно, как это иметь настоящего отца? Молодого, сильного, полного жизни, а главное - любящего… Память сама обращается к тем немногим сценам, которые Эймонд успел застать: Деймон обнимает дочерей Бейлу и Рейну на похоронах матери… танцует с Люцерис на балу в честь их приезда в Королевскую гавань… хлопает по плечу Джейса…учит отражать атаки противника, медленно раз за разом повторяя движения…у него не получается…меч слишком тяжел… «Тебе не кажется, что ему надо сперва немного подрасти, чтобы таскать такую тяжесть?» звонкий голос матери наполнен любовью, которую он никогда не чувствовал. «В его возрасте уже можно участвовать в турнирах! Да, Эймонд? Ты же хочешь стать лучшим мечником Семи королевств?» - ласковые фиолетовые глаза отца улыбаются ему, пока меч продолжает игру. Эймонд хочет. Всей своей душой хочет стать достойным отца и, чем черт не шутит, может даже превзойти его. Едва отбив последний выпад Деймона, он спотыкается и кубарем катится в пыль, сбивая в кровь руки об острые камни. Матушка подбегает, прижимает его к груди, гладит по голове… - Эй, ты, кусок дерьма! Кто такой? – грубый голос, сопровождаемый болезненным пинком по почкам, вырывает его из сна. Еще не открыв глаз, Эймонд чувствует холод железа на своем горле. «Не стоило разводить костер…» - возникает в голове запоздалая мысль. - Кто такой, спрашиваю? – пинок повторяется. - Эй, Гарольд, смотри! Да тут платье лорда! И деньги! – трепещет от радости отвратительный тенорок. Принц слегка поворачивает голову. Взгляд цепляет фигуры трех здоровенных бородатых мужиков, замотанных в рваные тряпки, по сравнению с которыми его собственная одежда – верх красоты и изящества. Смрад давно немытых тел окутывает, провоцируя рвотный позыв. Один из пришельцев активно роется в его импровизированном рюкзаке, разбрасывая по земле вещи и одновременно пихая по карманам то, что приглянулось ублюдку. - Ты что, сын шлюхи, ограбил лорда? – говорит первый. - Не видишь, что ли? Господин - сам лорд! – мерзко хихикает второй, не отвлекаясь от вещей. - Если так, то я – король Эйгон! – во весь голос гогочет третий, расположившийся у самого огня напротив Эймонда. … Сколько он спал? Судя по не успевшему прогореть костру, совсем недолго. - Ты отвечать будешь? – тупой клинок сильнее упирается в горло юноши. - Я иду из Харренхолла в Королевскую гавань. Искать работу. – сглотнув, врет Эймонд. Он не боится их, но ситуацию находит неприятной. - Не ври, ублюдок! Харренхолл пуст. Е*анный одноглазый урод вырезал всех, кто там был. - Да-да! Мы еле успели ноги унести! Кровь текла со двора рекой, не хуже, чем на бойне! – руки говорящего достигают дна сумки, где Эймонд аккуратно сложил ценные письма, доставшиеся от отца. – Ты что грамотный? - Да кончай его уже быстрей! – сидящий возле костра нетерпеливо роет носом сапога землю. – Торчим тут на виду. Держащий по-прежнему у горла принца меч, Гарольд наклоняется к самому его лицу и, раздувая ноздри, обнюхивает, спускаясь к шее. Эймонда передергивает от отвращения… - Убить всегда можно… Лучше посмотри какой он чистенький, беленький, пахнет как девчонка… - грязная здоровенная рука забирается в ворот рубашки юноши. – Глаааааденький. Я бы трахнул его разок. Извини, милашка, девок-то нынче нет…Сам видал, что понаделали таргариеновские уе*ки. Да проклянут Семеро весь их род! Четко очерченные губы Эймонда кривятся в недоброй усмешке, стоит ему впустить в сознание грязь, вылетевшую из уст вонючего борова. Кожей он чувствует, как лезвие сместилось ближе к правому плечу. Мгновенное резкое движение, и принц стоит напротив потенциального насильника, сжимая в руке Темную Сестру. Каждую ночь он укладывал меч, свою главную ценность, прямо под себя. - Ты кто такой? – выдыхает изумленных Гарольд, не сводя взгляда с темно-серой валирийской стали. О таких штуковинах по Харренхоллу ходили лишь легенды. - Е*банный одноглазый урод, как вы сами сказали, милорды. – срывая с лица тряпицу, Эймонд немного смещается, чтобы все трое разом попадали в поле зрения. Он быстро оценивает, что с их оружием и габаритами шансов у разбойников нет. – Получается, я добил не всех стронговских выродков. А жаль. Носком сапога юноша изо всей силы толкает увесистое бревнышко, составлявшее основу костра, заботливо сложенного так, чтобы прогорать как можно медленнее. Поток искр и горящих веток обрушивается на детину с другой стороны, не успевшего толком подняться. Одежда тут же вспыхивает будто пропитанная маслом, заставляя огромного мужика с воплями кататься по земле в попытке сбить огонь. Легкий и подвижный, как язык пламени, Эймонд в два движения оказывается за спиной Гарольда. - «Трахнул бы» говоришь? – выдыхает он ему в ухо, отточенным движением вскрывая горло едва ли не до позвоночника. Третий в это время улепетывает сломя голову в темноту ночи, не забыв прихватить с собой рюкзак. Сегодня от него никто не уйдет. Догоняя, принц смеется ему в спину. Сильный толчок и увалень корчится на земле - точь-в-точь жук, перевернутый на спину. - Пощади! Всеми богами заклинаю тебя! – верещит он. Долгое мгновение Эймонд, наслаждаясь, смотрит в искаженное ужасом лицо. Когда глаз закрывается, Темная Сестра, пробивая грудину, безошибочно находит сердце врага…***
… Лес становится все гуще, не давая возможности ориентироваться. Конечно, где север, а где юг поймет любой ребенок, но как выйти к людям совершенно непонятно. Два дня назад Эймонд безнадежно сбился с пути. Опасаясь неожиданных встреч, подобных той, что имела места быть, принц решил идти по бездорожью курсом, параллельным Королевскому тракту. Сперва это ему удавалось, но позавчера путь преградил лес, считавшийся неспокойным даже в мирное время. Отчаяние прочно поселилось под ребрами, когда вчера на рассвете закончились последние крохи еды, прихваченной из Харренхолла. Охотой Эймонд никогда не увлекался, да и необходимого снаряжения не имел. Теперь ему казалось зря. Запас воды также неумолимо таял. Кривая усмешка сама проявлялась на лице стоило лишь подумать, что если так пойдет и дальше, то он, восставший из мертвых, скончается от голода и обезвоживания в чертовом лесу. К счастью, Мать проявила милосердие к своему неразумному ребенку, и ближе к полудню юноша услышал вдалеке лай собак. Ошибиться было невозможно: какой-то полоумный лорд решил развлечь себя охотой в то время, когда семь королевств пылают в огне. Блуждая под сенью деревьев, Эймонд еще накануне ломал голову кому же может принадлежать эта земля, но вариантов не было совсем. Сейчас же острая необходимость гнала его к людям, которые запросто могли оказаться врагами... Лай собачьего авангарда приближается гораздо быстрее, чем рассчитывал принц. Так что буквально через несколько минут прямо к его ногам из густых зарослей можжевельника огненной молнией выпадает насмерть перепуганная лисица. Едва разминувшись с его сапогами, плутовка ушуршала, в попытке спасти свою жизнь. За ней следует стая гончих, натасканная специально на лис. Небольшие тонкие тела их с легкостью проникают в узкие норы. Кажется, ничто бы не спасло сегодня зверя, не наткнись преследователи на грязного оборванного парня с самодельной повязкой на глазу и мечом лорда на поясе. Накатившись на Эймонда волной, гибкие черные тела застывают, заходясь сердитым рычанием. Ноздри гончих трепещут, втягивая запах пришельца. Густой, незнакомый, пугающий, он пронизывает их тела, наполняя первобытным ужасом. Поджав хвосты, стая медленно, непрестанно оглядываясь, отползает назад, под защиту хозяев. Принц знает: твари на дух не переносят запах дракона. Должно быть, они безошибочно распознали черную кровь, что струится в его венах. - Кто таков? – наконец появляется несколько всадников на крепких вороных жеребцах. Тела некоторых защищает легкий металлический доспех с выгравированным чешуйчатым змеем. - Мне нужен ваш лорд - Эйлор Дастин. – едва заметив герб дома, Эймонд моментально опознал его. Совсем недавно, когда его только допустили к заседаниям Малого совета, десница Отто Хайтауэр разбирал дело о наследовании земель неподалеку от Королевской Гавани. Претендентов было двое – сын почившего лорда, Эйлор, и его дядюшка, Бенджен. Оба тогда прибыли в столицу дабы лично отстоять свое право перед короной. Спор был разрешен в пользу молодого человека, едва ли старше самого Эймонда. Новоиспеченный лорд Дастин горячо благодарил десницу и весь Малый с Большим советы, считая себя вечным их должником. Принц помнил с каким интересом Эйлор рассматривал единственного присутствовавшего на собрании наследника дома Таргариенов, о котором ходили всякие нелепые слухи и даже легенды, порожденные его уродством. Сейчас Эймонд очень надеялся, что, несмотря ни на что, лорд все же признает в нем своего принца. - Думаешь, мы всех бандитов тащим сразу к ногам нашего лорда? – молодой рыцарь уже давно привык к дезертирам, расплодившихся в эти непростые времена в невероятных количествах. Хотя что-то в фигуре, застывшей перед ним, порождает сомнения. Может быть выправка и гордая посадка головы, а может голос, который, казалось, привык командовать и раздавать поручения. Взгляд холодных голубых глаз ощупывает незнакомца дюйм за дюймом. Откуда у проходимца меч? Раскидистые серебристые крылья дракона у рукояти... Невероятно! Весь Вестерос знал это оружие равно, как и его хозяина, и этот парень явно не походил на него. – Где взял меч, ублюдок? - Мне нужен ваш лорд, Эйлор Дастин. – юноша складывает руки за спиной, давая понять, что не опасен. Хотя едва ли кто-то здесь полагает его таковым. – Можете доложить, что его желает видеть принц-регент Семи Королевств Эймонд Таргариен. Взрыв хохота сотрясает тишину зеленого царства, заставляя взлететь перепуганных птиц в поисках более спокойного убежища. Горестно хмыкнув, Эймонд решает все же продемонстрировать самое яркое подтверждение своих слов. Небрежным движением стягивая в лица замызганную тряпицу, он небезосновательно полагает, что едва ли во всем мире найдется еще один человек с сапфиром в пустой глазнице. - Мой принц… - успевший спешиться рыцарь в ужасе преклоняет колено…***
… Из окна небольшого замка, разместившегося на продуваемой всеми ветрами вершине холма, особо зоркий глаз может смело заметить узкую полоску морской глади, серебрящуюся на горизонте. Как оказалось, в своих бесплодных блужданиях Эймонд срезал значительную часть пути практически по прямой, чем не мало удивил молодого лорда. Эйлор Дастин пришел в невероятное возбуждение едва завидев юношу. Еще никогда здешним землям не доводилось принимать столь высокого гостя. Принц-регент желал же лишь одного – покоя. Утомительное путешествие вымотало все силы - как душевные, так и физические. И все же он наслаждался оказанным вниманием ничуть не меньше, чем огромной ванной, до краев заполненной кипятком. … Вечером Эймонда ожидают на «небольшом» семейном ужине в его честь. Принц уверен, что за столом окажутся не только обитатели замка, но и вся округа. Затянутый в черный бархат платья Деймона, принц в сопровождении лорда Эйлора оказывается в просторном зале, действительно до предела забитом разного сорта людьми. Пусть смотрят. Ему не жалко. Хотя Эймонд все же чувствует себя немного не в своей тарелке без водопада платиновых волос, служивших ему больше оберегом, чем украшением. Юноша предусмотрительно попросил раздобыть новую повязку для шрама, более подходящую его статусу, чем те лохмотья, которыми он прикрывался в пути, дабы не пугать дам, в изобилии здесь присутствующих. Их влажные остренькие взгляды изучающе скользят по его телу, вызывая отвращение. Принц-регент на данный момент не считает себя способным вызвать интерес противоположного пола, но дам похоже больше заботит высокий статус гостя, нежели немного потрёпанный вид. Кресло Эймонда располагается по правую руку от хозяина дома. Ох, уж эти правила приличия! Глупцы даже не подумали, что лишают гостя возможности лицезреть гостеприимного хозяина. … Вечер кажется бесконечным. Череда тостов за здоровье гостя, короля Эйгона, завершение войны кажется не имеет конца. Эймонд тоже поднял кубок за хозяина дома, услужливо предоставившего ему свой кров. Когда порядком набравшийся люд расползается по домам допивать свою норму, принц-регент и молодой лорд Дастин перемещаются в уютный кабинет, где можно спокойно глотнуть обжигающего выдержанного бренди и расслабиться, вдыхая тонкий аромат книг. Юноша не знает увлекается ли Эйлор чтением, но самого его всегда очаровывали книжные переплеты и шорох переворачиваемых страниц. Он мог сутками пропадать в библиотеке Красного замка, чем вызывал недоумение матушки и сира Кристона, которые никак не могли понять каким образом любовь к чтению могла прижиться в жесткой натуре воина. - Вы даже представить не можете насколько я вам рад, мой принц. – захмелевший лорд Эйлор говорит это уже, наверное, в тысячный раз. - Я тоже безмерно рад, что путешествие привело меня к порогу вашего дома. – Эймонд поднимает кубок в знак глубочайшего уважения, чтобы пригубить лишь каплю. – Можете ли вы поделиться со мной какими-либо новостями? Я порядком отстал от жизни, пока блуждал по колено в грязи Королевского тракта и его окрестностей. Принц-регент уже успел посвятить гостей в некоторые подробности, касающиеся их с Деймоном поединка, весть о котором, как оказалось, уже достигла здешних мест. Так что молодой лорд Дастин знал, что белый принц Таргариен потерял дракона, но это, очевидно, не сломало стальной стержень натуры наследника царствующего дома. Теперь пришла очередь хозяина быть откровенным. - Боюсь, что мне нечем порадовать вас, мой принц… - милое мальчишеское лицо Эйлора застывает в нерешительности. Ему совсем не хочется расстраивать гостя. – Новости весьма печальные. Враг по-прежнему в столице. А ваша сестра… Юная королева Хелейна… Покинула этот мир, отдав себя на суд Семерых. Фиолетовый глаз закрывается, губы дрожат так, что приходится сжать их в тонкую почти незаметную линию. Несколько долгих мгновений Эймонд балансирует на грани рассудка. - Вам известно, как именно это случилось? – наконец находит в себе силы спросить принц. - Доподлинно неизвестно. Кто-то говорит, что ее убили приспешники королевы Рейниры. Другие, что она сама, обезумев от горя после потери сына, так и не смогла оправиться от душевных мук и лишила себя жизни. Ясно одно: на закате двадцать второго дня пятой луны сего года ваша сестра оказалась на земле под окнами своих покоев. - Двадцать второго дня… - эхом повторяет Эймонд. Именно в этот день он умер, упав в воды Божьего Ока. Слеза, покинувшая глаз, медленно стремится вниз по рельефной щеке принца, заставляя повернуться к собеседнику левой стороной. Милая Хелейна знала… Накануне отбытия его войска из Королевской гавани, она полубезумно шептала, припав к широкой груди брата, что глаз Бога уже открылся и ждет его. Сестра всегда слишком любила его… Слишком…***
… Небольшой ладный бриг уверенно скользит по волнам, покидая уютный приморский городок. Лорд Эйлор нанял его специально для принца, чтобы скрытно доставить его на Драконий Камень. Эймонд не открыл гостеприимному хозяину цели своего путешествия и просил сохранить все в тайне. От Дастина он получил также отряд сопровождения, вооруженный до зубов, который считал лишним, и искусно сделанный умелым мастером доспех сверкающего серебра, украшенный чешуйчатым змеем. Великолепный подарок, пришедшийся ему в пору. Улыбчивая сестра молодого лорда, леди Мелисса, увидев Эймонда с ног до головы закованного в серебро, заметила, что в таком виде принц смахивает на древнего Бога. «Если только Бога войны, сударыня…» - улыбнулся он ей в ответ. … Узкое море штормит уже который день, выматывая команду брига, вынужденного непрестанно лавировать вдоль опасных берегов Драконьего Камня. Нужно зайти в гавань у подножия древней твердыни рода Таргариенов. Место силы. Эймонд бывал здесь всего лишь пару раз. Сколько он себя помнил, замок занимала его старшая сестра, а ныне королева, Рейнира. Первое посещение не сохранилось в памяти - он был совсем малышом, но знает, что приезжали они поприветствовать новорожденного члена их семейства – принцессу Люцерис. Его будущую леди, укравшую у него глаз и сердце… Второй раз принц помнил так отчетливо, будто это было вчера. Холодные руки, заплаканные глаза… «Эймонд, уйди! Ради меня!»… Надо было убить Деймона, забрать ее с собой, спалить чертов замок, сделать что угодно, только не расставаться с ней… Сердце сводит ледяной судорогой. Говорят, время лечит. Врут. Вся его душа – сплошное кровавое месиво. С каждым прожитым годом раны лишь множатся, не теряя своей болезненности. Отвергающая сына, всегда холодная мать… Эйгон с постоянными издевками и унижениями… Статус запасного наследника… Потерянный глаз… Безумие страсти, до сих пор струящееся по венам, к девушке, изуродовавшей его навсегда… Ее гибель… Убийство Джейхейриса… Поражение под Харренхоллом… Звание бастарда, упавшее тяжким грузом на плечи… Улыбка Алис… Хелейна… Потеря Вхагар… Смерть… Будет ли всему этому конец? Эймонд сомневается. Слишком жестока жизнь. От бесконечных мук может освободить лишь могила, а умирать принц-регент не планирует. Здесь он возьмет свое. Он знал о по меньшей мере трех диких драконах, гнездящихся в высокогорной части Драконьего камня. Каждый из них был младше и меньше Вхагар, но какое это имеет значение? Самым большим, после смерти драконицы и ее заклятого врага, Красного Змея, считается Вермитор, дракон покойного короля Джейхериса. Обитающие здесь твари не уступали, а некоторые даже превосходили его размерами. Эймонд рассчитывал приручить одного из них, полагая, что если уж древний дракон королевы Висении покорился ему, то и любой другой склонит пред ним голову. Да, они не знали седла и команд на высоком валирийском, с первых дней жизни вбиваемых в головы их прирученных собратьев, но история хранила несколько случаев, когда и такие змеи обретали всадников. … Переселиться в маленький городишко, жмущийся к циклопическим стенам замка Эйгона Завоевателя, Эймонд не рискнул, предпочтя остаться на борту корабля. Для всех они были обычными торговцами, доставившими в гавань бочки с вином, о чем ясно свидетельствовали чистые документы, неизвестно как справленные юным лордом. Да, им не повезло попасть в длительный шторм, и бриг немного повредило. Он нуждался в ремонте, и обещал пробыть здесь довольно продолжительное время. В целом, это даже не было ложью. Шляясь по злачным местам убогого поселения в сопровождении помощника капитана, Большого Бена, напоминавшего утес, чудом отколовшийся от своего пристанища, Эймонд жадно впитывал слухи, сплетни, любые крохи информации о войне и, конечно, делился ими сам. Гораздо больше его интересовало все, что местные могли сказать о драконах. К его удивлению, люди говорили о них без страха, с охотой, как о совершенно обыденной вещи. Чаще всего проскальзывало имя Каннибала – огромного серебряного монстра, не брезговавшего полакомиться мясом более мелких собратьев. О нем говорили с особым почтением, иной раз даже понизив голос. Многие пытались оседлать его, но всех смельчаков постигала неудача и смерть. Своенравный дракон сжирал пришельцев, едва заприметив. Поговаривали, что он ненавидит людей столь же страстно, как и родичей. Найти его было достаточно просто. Все здесь знали, где расположено логово опасного зверя дабы держаться от него подальше. …Спустя неделю юноша начал предпринимать первые вылазки в горы. Это оказалось довольно опасным занятием, требовавшим специальных навыков и подготовки. Скалы Драконьего Камня в большинстве своем располагались отвесными уступами и легко крошились под ногами. Свернуть шею здесь было гораздо проще, чем отыскать дракона. После ряда неудач Эймонд был вынужден прибегнуть к помощи одного ловкого парня, некогда служившего Деймону, и помогавшему тому в поиске новых кладок яиц, производимых с завидной регулярностью Ксиракс. Затея была рискована, потому что предстояло раскрыть цель своих вылазок незнакомцу. Но других вариантов видно не было, и Эймонд надеялся, что деньги способны заткнуть рот любому. Парень, которого звали Верман, пришел в дикий ужас и счел юношу безумцем, едва услышав, о чем тот его просит. Ни один здравомыслящий человек не отважится залезть в логово чудовища. Это верная гибель. - Я и сам своего рода чудовище. – с ухмылкой заметил Эймонд, открывая взору проводника сапфир. Как он и полагал, Верман и без того догадался кто перед ним. Так что увиденное хоть и удивило парня, но не шокировало. Противится Таргариену он не посмел. Вдвоем они облазили добрую половину острова. Верман показал принцу все потайные убежища, принадлежавшие драконам Рейниры и Деймона. Однажды им посчастливилось найти ценнейшую находку – кладку из четырех яиц, должно быть отложенную драконом королевы перед самым отбытием в Королевскую гавань. Эймонд забрал их себе. Это его право. С каждым днем они забирались все выше и выше в горы, подбираясь к логову серебряного змея. Несколько раз он проносился над ними, едва не сшибая в пропасть мощным потоком воздуха. Дракон действительно был уродлив и страшен. Весь покрыт устрашающими шипами и костяными наростами. Голову украшали массивные рога, достаточно редкие для его вида. Плоская морда была вытянута и напоминала крокодилью пасть, усеянную несколькими рядами острейших кривых клыков, торчавших в разные стороны. Эймонд был поражен, когда заметил, что глаза дракона имеют цвет, не уступающий по насыщенности его собственному сапфиру, а пламя, которое изрыгал Каннибал, было голубым. С этого момента душу принца-регента заполнила уверенность: дракон покорится ему. …Долго наблюдали они за серебряным змеем из надежного укрытия у самого логова. Верман раз за разом твердил, что никогда не делал ничего более безумного за всю свою жизнь. Пока наконец сегодня Эймонд, сбрасывая одежду, не прошептал в самое ухо проводника: - Пора. Как завороженный парень, не понимая, что происходит, стеклянным от страха взглядом смотрит как принц освобождается от одежды, складывая ее за камнем аккуратной стопкой, снимает повязку… Белая его кожа испещрена множеством мелких шрамов, что удивительно для человека его положения. Сердце Вермана замирает, когда юноша выходит из укрытия, уверенным неспешным шагов направляясь прямиком к спящему дракону. Безумец сейчас сгорит! Проводник не ошибается. Рассерженный Каннибал вскидывает голову, распахивая огромную пасть, в которую запросто вошла бы целая лошадь, и обрушивает на бледное тело принца поток синего драконьего пламени, способного расплавить даже камень. Верман в панике издает звук похожий на писк испуганной мыши. Глаза его, равно как и глаза дракона, расширяются до предела, когда в гаснущих всполохах пламени, парень видит Эймонда, целого и невредимого… Дракон пробует еще и еще раз, но человек приближается все ближе, также невредим, как и ранее. Пасть широко раскрывается, очевидно, собираясь проглотить безумца, потревожившего покой сердитого змея. Каннибал втягивает ртом и трепещущими ноздрями запах принца. Тяжелый знакомый аромат дурманит его, заставляя вдыхать снова и снова. Пасть с лязгом захлопывается перед самым лицом Эймонда. … Фиолетовый глаз закрывается, позволяя синему мареву волшебного камня увидеть глаз дракона. Монстр тоже видит его. Узнает. Они одной крови. Крови дракона. В их жилах потоками струится магия, делающая их неуязвимыми и безумными. Они созданы друг для друга. …Рука поднимается, легко касаясь грубых ноздрей тонкими пальцами. Гладит, ласкает, подчиняет… …Завороженный серебряный змей склоняет голову к ногам Эймонда Таргариена.