***
Небольшой уютный отделанный мрамором зал ярко освещен высокими канделябрами с тысячами свечей. Здесь светло так, как нынче короткими зимними днями не бывает даже в полдень. Столы ломятся от обилия еды и вина, льющегося рекой прямиком из погребов гостеприимного хозяина. Люди шумят, покрывая многоголосым гомоном легкую музыку, струящуюся из дальнего угла обширного помещения, где разместился небольшой квартет музыкантов. Несмотря на благостную обстановку этого вечера, разговоры стоят за столом не самые приятные. Весть о гибели принца-регента, не так давно добравшаяся до постояльцев Тамблтона, погрузила в уныние армию, покинувшую Старомест и прочно укрепившуюся под стенами города. Командование же кардинально разошлось во мнении о том, что же следует делать дальше. О короле давно уже не было ни слуху, ни духу, а со смертью Эймонда зеленые лишились и номинального предводителя. Следующим наследником Железного трона был Дейрон. Молодые лорды считали необходимым немедля короновать мальчика, едва достигшего пятнадцати лет, другие планировали штурмом брать столицу, в то время как старая гвардия вообще ничего не планировала, предпочитая спокойствие риску немедленной смерти. Свою лепту вносили в общую сумятицу и два предателя – переметнувшиеся на сторону зеленых драконьи всадники, созданные Деймоном, Хью Молот и Ульф Белый. … За главным столом, разместившемся на небольшом возвышении, сегодня волею судеб рука об руку разместились командующий армией Простора лорд Хоберт Хайтауэр, юный принц Дейрон, сир Роджер Корн, Анвин Пек, оба предателя и еще несколько значимых фигур. Обстановка за столом накаляется с каждой минутой и с каждым опустошенным кубком. Все громче звучит глухой, будто из бочки, голос Хью, настаивающий на том, что возглавить государство должен сильный мужчина, а не мальчишка. Принц Дейрон и Алвин Пек, яростно сжимающий рукоять меча, интересуются не имеет ли себя в виду драконий всадник, внезапно возвысившийся до небес в собственных глазах. - Почему бы и нет? – отвечает тот, злобно сверкая исподлобья поросячьими глазками. – У меня столько же прав, как было у Эйгона Завоевателя. Я могу взять свое как владыка дракона. Вермитор – крупнейший дракон Вестероса. Слово за слово и вот уже рука юного принца выплескивает прямо в наглую физиономию зарвавшегося бастарда полную чашу вина. - Мальчишкам следует вести себя пристойно, когда мужи ведут беседу. Видно. твой отец не вбил в тебя уважение к старшим. – вставая, цедит сквозь зубы Молот. – Может мне взяться за твое воспитание? Весь зал накрывает напряженная тишина. Все ждут чем же закончится скандал. - Еще одно слово, милорд, и, клянусь, вы получите корону. Я даже предоставлю возможность выбрать какую именно. Что вам больше по вкусу: расплавленное железо или драконье пламя? - негромкий властный голос в одно мгновение заставляет большую часть присутствующих беспокойно оглядываться в поисках своего хозяина. Первым мужчину, привалившегося плечом к косяку необъятной входной двери, замечает Дейрон. Мальчик сразу узнал родной голос. - Брат! – изумленно выдыхает он. Эманации силы и уверенности, исходящие от неподвижной фигуры Эймонда моментально передаются юному принцу. Теперь точно все будет хорошо. Дейрон едва не бегом бросается ему навстречу, замирая в нерешительности в паре шагов. Юноша не знает насколько уместно обнять его при всех. Эймонд сам сгребает брата в охапку, практически душа в объятиях. Он так долго нуждался в родной душе. - Где твоя коса? – удивленно шепчет Дейрон. Его немного шокировала короткая платиновая поросль на голове брата, напоминающая бархат. - Осталась где-то в водах Божьего Ока. - Так это правда? Ваш поединок? До нас дошла весть о твоей смерти… - Правда. Ты, кстати, так и не догнал меня в росте. – широкая открытая улыбка впервые за долгое время солнцем озаряет лицо принца-регента. Но ей не суждено долго жить. Тяжелый взгляд фиолетового глаза опускается на замерших в неподвижности драконьих всадников. - Здесь витает запах измены. Лорд Хайтауэр, как можете вы позволять подобные речи в отношении наследного принца Железного трона и всех Семи Королевств? Хоберт Хайтауэр молчит, не зная, как лучше выйти из неприятной ситуации. Всей своей жалкой шкурой он чувствует, что оказался меж двух огней. - Будьте добры отвечать, когда вас спрашивает принц-регент! - Брат, пойдем. Должно быть ты утомился с дороги. Твой дракон хоть и самый большой в Вестеросе, но приятнее от этого летать на нем не становится. – Дейрон всеми силами старается сгладить неловкую ситуацию. Тем более, что они торчат посреди зала на всеобщем обозрении, а юноша точно знает, что сейчас не выгодно портить отношения с драконьми всадниками. Несмотря ни на что… - Хорошо. Но завтра утром я жду вас всех на заседании военного совета. Еще раз смерив лорда Хайтауэра уничижающим взглядом, Эймонд уходит, увлекаемый братом***
Едва оказавшись за дверями зала, Дейрон вновь обнимает его. В этот жест он вкладывает все чувства, которые испытывал на протяжении долгого времени. После смерти дяди Ормунда, несколько лет заботившемся о нем словно о родном сыне, принц чувствовал себя одиноким и беспомощным. Все вокруг считали его уже взрослым, способным брать на себя ответственность и вершить чужие судьбы на поле брани. Он же был маленьким запуганным мальчиком. Да, многие лорды поддерживали его даже после появления отвратительных ублюдков, Ульфа Белого и Хью Молота, но не в его власти было положить конец творимому им беспределу. Дейрон знал, что Молот желает занять Железный трон лично, полагая его самого недостойным наследником. … Эймонд гладит едва достигающие плеч платиновые волосы брата, чувствуя, как на него опускается ответственность за жизнь мальчика и еще что-то большее, что он пока не в силах осознать. - Все будет хорошо… - ласково говорит он, не чувствуя, однако, особой уверенности. - Да, брат. Пойдем поищем тебе покои. Слава Семерым, места здесь в достатке. – Дейрон ловко ориентируется в хитросплетениях узких коридоров и лестниц. – Где ты оставил Вхагар? О ней тоже необходимо позаботиться. - Вхагар больше нет. У меня теперь другой дракон. - Как? – мальчик останавливается так резко, что Эймонд налетает на него. – Где ты его взял? - Там, где может найти дракона только настоящий Таргариен. На Драконьем камне. Завтра я тебе покажу свое чудовище. Некоторое время они бредут молча, пока Дейрон собирается с духом. - Ты знаешь, что Хелейны больше нет? - Да. – сейчас, рядом с братом, он может говорить об этом спокойно. - До смерти Джейхериса она часто писала мне. В последнем письме Хел поделилась со мной причинами… недуга, сразившего тебя после… событий Штормового предела. - Какими именно? – брат спиной чувствует, как Эймонд напрягается. - Будто бы погибшая леди Велларион много для тебя значила. – по судорожному вдоху Дейрон понимает, что затронул слишком больную тему. – Сожалею о ее кончине. Извини, что напомнил. - Я никогда об этом не забываю. Наконец, они достигают дверей покоев, расположенных на одном из верхних ярусов замысловатой постройки. Дейрон распахивает дверь, потирая руки. - Располагайся! Тут здорово! Эти комнаты выделили для меня, но, как по мне, здесь слишком много места. Предпочитаю уголки поскромнее. Поближе к простым людям… Эймонд не придает особого значения его словам, а зря…***
К утру боевой настрой Эймонда падает до разумных пределов под воздействием увещеваний Дейрона. Так что в зал, отведенный специально для разного рода собраний и советов, большая часть которого покрыта огромной картой, он входит спокойный и холодный как глыба льда. Все мигом замолкают, в лицемерном почтении склонив головы. Принц-регент уж было подзабыл каково оно – быть среди этих людей. - Продолжайте. Я слушаю вас, лорд Хайтауэр. – Эймонд занимает удобное кресло, услужливо приготовленное специально для него во главе стола. - … Хммм… Как я и говорил, нам необходимо задержаться у стен Тамблтона еще на некоторое время в ожидании подкрепления из Староместа. После этого наше войско достигнет шести тысяч человек, и у нас будет достаточно провианта и орудий для наступления на Королевскую Гавань. Голос сира Хоберта дрожит, как и спина, под пронизывающим взором принца-регента. - Нам крайне повезло, что теперь с нами принц Эймонд и его дракон. Он сможет оказать существенную помощь нашим смелым драконьим всадникам – Ульфу Белому и Хью Молоту…и, конечно, юному принцу… Дейрон, расположившийся подле Эймонда, видит, как под кожей брата начинают ходить желваки, а тонкие ноздри яростно трепещут, будто готовые выдохнуть струйки дыма. - В ближайшее время мы должны тщательно проработать план осады столицы. Каждая мелочь может оказаться решающей в столь серьезном деле… - Позвольте, милорды… - прерывает юноша лорда Простора. Откинувшись на спинку кресла, Эймонд некоторое время хранит молчание, оглаживая волевой подбородок пальцами. Взгляд скользит по лицам присутствующих, ни на ком особенно не задерживаясь. Со многими из них он знаком лично. Дядюшка Ормунд познакомил их во времена последнего визита принца в Старомест. Достойные люди. - Всем нам выпала огромная честь оказать помощь короне и лично королю Эйгону в его благословленной Семерыми борьбе со старой шлюхой, захватившей Железный трон, вопреки воле нашего покойного отца, короля Визериса. Пока ваш король томится в плену, вы, лорд Хайтауэр, тянете время. Планируете прорабатывать план осады столицы? А знаете ли вы хотя бы, что происходит в тридцати лигах севернее? - Нет, мой принц… - мягкий нерешительный лорд Хоберт боится даже поднять глаза на разъяренного племянника, пугающего его до беспамятства своим синим камнем и уродливым шрамом. - Так я и думал. Там собирается войско, готовое атаковать вас в ближайшее время. - Но там одни лишь дети да старики, мой принц… - подает голос один из пожилых лордов Простора. - Вы лично видели этих детей и стариков, милорд? – усмехается Эймонд на отрицательное движение головы старого лорда. – А я видел. Это бойцы ничуть не хуже ваших. Так что продумайте лучше план обороны Тамблтона, лорд Хайтауэр. И чем быстрее, тем лучше! … Знаменосцы покидают собрание в смешанных словами Эймонда чувствах. Они не знают чью позицию занять уместнее: лорда Хоберта, принца-регента или же вообще переметнуться на сторону зреющего мятежа под руководством Хью Молота. - Где эти двое? – сквозь плотно сжатые губы цедит принц, когда за столом остаются лишь избранные. - Сейчас прибудут, мой принц. В ожидании, все больше кажущемся ему оскорбительным, Эймонд нервно крутит пальцами правой руки острейший клинок. Сталь мелькает так быстро, что заставляет кружиться голову лорда Хоберта, пытающегося уследить за ней. Наконец, неспешной развязной походкой в зал вваливаются Хью Молот и Ульф Белый. - Милорды, оставьте нас. – чеканит Эймонд стальным голосом. - Но брат… - Дейрон осекается под тяжестью его взгляда. Когда все оказываются за дверью. Принц-регент не спеша встает, поворачиваясь спиной к своим гостям. - Чего вы хотите, бастарды? Всадники злобно переглядываются. Преисполнившись чувства собственной важности, они не привыкли, чтобы их ставили на место и уж тем более унижали. - Говори с нами как подобает, принц. – шипит в его спину Хью. - Я обращаюсь к вам как того требует ваша кровь. Или вы не сыновья моих незадачливых родственников? Помолчав, он повторяет свой вопрос. - Так чего вы хотите? Я знаю, что вам обоим мало того, что пожаловал вам мой дядя. Собственно, поэтому вы оказались здесь. Брат утверждает, что ты, Хью, замахнулся прямиком на трон короля Эйгона. Это так? Дерзко расправив широкие плечи и выпятив колесом грудь, Молот делает шаг в сторону Эймонда. Почему собственно он должен бояться этого мальчишку, уже пришедшего на этот свет с золотой ложкой во рту? Сейчас наступает их время. Хаос – это лестница. И она поднимет их на невиданные высоты. - А чем я хуже тебя или того мальчишки, твоего брата, на Железном троне? В моих венах также течет кровь Таргариенов. У меня есть дракон. Меня поддерживают люди. Я могу пристукнуть тебя прямо здесь. – речь его коробит Эймонда не столько содержанием, сколько манерой, присущей обитателям самой грязной дыры в Блошином конце. Оборачиваясь, принц-регент ухмыляется ему в лицо. - Тебе придется подчиниться, бастард. Белея от ярости, наездник Вермитора пытается атаковать юношу, но тот легким почти невесомым движением валит огромную тушу на пол. Более спокойный и менее амбициозный Ульф Белый склоняется над ним в попытке усмирить. - Ты правда хочешь знать, чем ты хуже меня? В твоих венах не течет кровь дракона. Можешь убедиться сам. Оба бастарда скорчившись на полу с ужасом наблюдают, как Эймонд, поднимая со стола кинжал, рассекает едва ли не до кости белую кожу правой щеки практически от уха до подбородка. Подобные ужасные раны им доводилось видеть лишь только в бою. Крови на удивление мало, и та что есть практически черная. Тонкий ручеек ее стекает по шее принца, словно кислота, разъедая черную кожу камзола. Здоровый глаз юноши закрыт, то они чувствуют на себе тяжелый неживой взгляд синего, как воды Узкого моря, сапфира. Слепой мистический ужас захлестывает их злобные сердца. - Кто ты такой? – в панике шепчет Ульф. - Вхагар. Бог Войны. – растягивая в хищной улыбке губы произносит Эймонд. Стеклянные от страха глаза следят, как рана на его лице медленно затягивается, не оставляя после себя даже тонкой полоски шрама…***
- Что ты с ними сделал? Ублюдки уползли, держась за стены! - где-то внутри рождается неудержимый смех, когда Дейрон вспоминает побелевшие лица драконьих всадников, поспешно удирающих восвояси, постоянно озираясь назад. Брат смеется так заразительно, что Эймонд тоже не в состоянии сдержать улыбки. Конечно, он немного перегнул палку, но не воспользоваться такой очевидной слабостью, присущей безграмотным обитателям Блошиного конца и прочих злачных уголков мог только дурак. Еще с детства принц знал, что все они крайне суеверны и боятся даже собственной тени. - Немного припугнул, да и только. Суеверные слабаки, едва не обмочились… - Да уж… - слезы текут по щекам Дейрона, заходящегося в приступе хохота. - Дядюшка Хоберт тоже трясется от одного твоего вида. А что именно ты сделал? - Так я тебе и сказал. Вдруг ты тоже удерешь в ужасе или упадешь в обморок, как бледная барышня в корсете. Может как-нибудь он и покажет Дейрону чудесные способности своего обновившегося в водах Божьего Ока тела, но точно не сегодня. Эймонд резко меняет тему: - Брат, мне нужны союзники. Надежные люди, на которых можно опереться. Я должен забрать армию у лорда Хайтауэра. Ты сам видел какую роль он отводит нам. В его глазах мы - «помощники» для грязных бастардов, возомнивших себя Таргариенами. - Это я могу… Многие здесь любят меня. Полюбят и тебя. - Это едва ли…***
Брат сдержал слово. Каждый вечер в покоях Эймонда было не протолкнуться от власть имущих гостей. Принц на ходу учился дипломатии. Несмотря на то, что прямолинейная натура воина противилась всеми силами, Эймонд где надо льстил, где надо сулил то, что от него ждали, где надо врал и даже заискивал. Горько усмехаясь, он мысленно благодарил матушку и крысу Ларриса за отличные уроки на этом нелегком поприще. После этих встреч он чувствовал себя нечистым и больным. Подолгу лежа без сна в огромной пустой постели, Эймонд обдумывал свой жизненный путь. И, как не крути, выходит, что за всю свою не слишком долгую жизнь он не сделал толком ничего хорошего. Все, к чему прикасалась его рука, обращалось прахом. Но где-то совсем скоро родится его ребенок - единственное, что он смог сделать, не похожее на ошибку… …Следующим утром он пригласил к себе Ульфа и Хью разделить с ним утреннюю трапезу. Эймонд едва сдерживает улыбку, глядя как два здоровенных мужика трясутся в его присутствии словно осиновые листы на ветру. Они краснеют, бледнеют, давятся… - Мой принц, зачем вы позвали нас? - дрожащим голосом спрашивает наконец Ульф. Как запели… «Мой принц…» . Злобная гримаса сама прорезается на лице Эймонда. - В прошлую нашу встречу мы так и не решили один очень важный вопрос. Что вы хотите получить за службу? - Мой принц, нам ничего не нужно. Мы и без того останемся верными вам до гроба. - взгляд Хью постоянно обращается к сапфиру. Глуповатому увальню все мерещится мертвенно-голубое сияние в его сердцевине. Он даже видел его в кошмаре сегодня ночью. - Так не пойдет! Если не можете сказать сейчас, даю время на размышление. Двух дней хватит? - Да, мой принц! – в один голос отвечают бастарды. Когда они прощаются, пятясь спинами к выходу, Эймонд остановливает Ульфа. - Для тебя у меня есть особое личное поручение. Ты полетишь в Харренхолл и найдешь там женщину. Ее зовут Алис Риверс. Привезешь ко мне. Она в положении. Если с ней или с ребенком что-либо произойдет в пути, ты ответишь. - Да, мой принц…***
… С момента прибытия в Тамблтон прошло уже несколько дней, но Алис еще ни разу не говорила с Эймондом. Лишь в первый день они пересеклись в коридоре подле отведенных ей покоев. Женщина с трудом узнала его: без привычной платиновой косы он казался другим человеком. Ничто более не смягчало жесткие черты лица его, отчего юноша выглядел старше своих лет. Коротко кивнув, принц прошелся кончиками пальцев по округлости ее живота и скрылся в окружении неизвестных ей мужчин, с ног до головы закованных в металл. Сам он не приходил. До Алис доходили слухи о трудном положении войска Хайтауэров и скандалах на каждодневных военных советах, где принц Эймонд настаивал на активных действиях. Пару раз она сама пыталась попасть вечером в его покои, но там всегда было слишком людно. Так что, простояв молчаливой тенью у входа, она ни с чем возвращалась к себе. На этих ежевечерних собраниях женщина впервые увидела Дейрона, удивившись насколько они не похожи с братом. У мальчика было по-девичьи нежное округлое лицо, прорисованное небольшими аккуратными чертами и слегка вьющиеся волосы. Будто дети разных родителей… В том, как принц-регент смотрел на брата, как говорил с ним, в самом его голосе, чувствовалась любовь и гордость. Алис никогда не видела его таким. … Женщине было грустно, одиноко, а главное – страшно. Страх поселился под кожей в тот самый момент, когда ушей достиг характерный звук кожистых крыльев над захудалым домишкой неподалеку от Харренхолла, чудом уцелевшем после всех событий. Его она избрала в качестве пристанища до рождения ребенка. Мужчина возникший в низком дверном проеме неприятно удивил Алис. Его волосы были платиновые подобно волосам Таргариенов, но лицо было тяжелым и неприятным. Она видела и знала слишком много, чтобы сразу понять – этот человек с легкостью ударит в спину любого, если это будет сулить мгновенную выгоду. Когда же он объявил, что имеет поручение доставить женщину к принцу-регенту, сердце Алис оборвалось. Это просто какой-то страшный сон! Эймонд мертв. Она собственными руками проложила для него дорожку к могиле, направляя в объятия смертельной схватки, поддерживая в нежелании пойти на юг навстречу брату, день за днем вселяя в его душу уверенность в успехе безумной затеи… Она видела его смерть и была удовлетворена результатами своего труда. Чудовище понесло наказание, а она получила желаемое. Но драконий всадник был непреклонен, и ведьме пришлось подчиниться. … Сон долго не идет к ней, заставляя ворочаться с боку на бок в бесплодных поисках удобной позы. Внушительный живот сильно мешает. Алис уже начинает подумывать, что устала от него. Женщина с удовольствием прислушивается к легким шевелениям ребенка внутри ее тела. Скоро она увидит его. Прижмет к груди. Будет вдыхать сладкий аромат младенца, гладить нежные маленькие ручки, целовать животик…. Он точно будет похож на нее… Не на отца… Она вернется домой… В Харренхолл… И все будет как раньше… Только теперь она будет матерью… Легкий, как морок, сон тает под нежными прикосновениями. Чужая рука скользит по животу. Спиной Алис чувствует горячее мужское тело. - Я ждала тебя… - она чувствует, как Эймонд усмехается, зарывшись лицом в ее волосы. Рука такая горячая, что кажется, будто ее жар проникает в самое чрево, стремясь согреть не родившегося еще малыша. - Ты не мог выжить… Я видела. - Да, не мог… Отодвигая каштановые пряди, он утыкается в плечо Алис. Каждой клеткой тела женщина чувствует, что он опасен. Даже больше, чем в тот роковой день их встречи под сводами Харренхолла. Зачем она ему? Или ему нужен ребенок? Алис не верит в это. С самого рождения женщина знала: бастарды никому не нужны, как не нужна была она Лионелю Стронгу, для которого дочь навсегда осталась невидимкой. Отец всеми силами старался не замечать самого факта ее существования. … Легкое дыхание на ее плече и нежное движение руки… Это приятно… Она так нуждается в нежности. Пусть даже и от него. Губы женщины сами растягиваются в горькой улыбке при мысли, что Эймонд – единственный человек, которого она может считать в какой-то степени родным. Убийца, чудовище, но родной… Губы скользят по ее плечу, поднимаясь к шее, заставляя сердце сильнее биться. Она так уязвима. Всегда была уязвима перед ним. Голова запрокидывается навстречу его движению. Грубая рука скользит к заметно увеличившейся груди. Легкая ткань ночной рубашки не в силах защитить от огня прикосновений. Он ласкает ее соски, истекающие каплями жидкости, готовой совсем скоро стать молоком. Тело Алис становится ватным, голова пустой. Лишь желание пульсирует в каждом его дюйме. Она так радовалась его смерти… Что же с ней сейчас? Женщина не уверена, что на таком сроке возможно то, чего она желает. Не все ли равно? Когда он касается ее так… - Я хочу тебя… - выдыхает Алис, с удивлением понимая, что они поменялись местами. Всегда раньше он просил ее о близости. Беременность сделала тело слишком чувствительным. Раньше таких легких прикосновений не было достаточно, чтобы воспламенить ее женскую суть. … Когда она оборачивается к нему, в дрожащем свете пламени догорающих в камине поленьев Эймонд не видит, но знает, что ее взгляд затуманен желанием. Алис ласкает горячие чувственные губы языком в ожидании поцелуя, и не дождавшись сама притягивает его к себе. Он отвечает ей механически, оставаясь холодным, как лед. - Что с тобой? – озадаченно спрашивает она, наконец замечая его состояние. Эймонд всегда был с ней таким горячим, жадным. Каждую ночь он выпивал до дна все, что она могла ему дать… И даже больше. –Тебя смущает мой живот? Принц грустно улыбается, поглаживая тонкими пальцами ее щеку. Он просто не хочет ее. Сейчас он понимает, что ни разу огонь желания не поднимался в его груди с того дня, как воды Божьего Ока отпустили его, ни разу мысль его не обращалась к плотским утехам. Что с ним? Ответ очевиден. - Нет, моя Алис… Я просто мертв. … Когда он уходит, легкой тенью растворяясь в темных коридорах чужого замка, женщина чувствует себя опустошенной. Нереализованное желание медленно гаснет, заставляя живот затвердевать и болезненно сжиматься. Впервые она не видит своего будущего. Еще никогда ей не было так страшно…***
…Эймонд разрешил ей присутствовать на ежевечерних собраниях в своих покоях. Мужчины собирались, разрабатывали стратегии, больше похожие на заговоры… Не так давно под сводами Харренхолла Алис доставляло удовольствие вникать в их слова, удивляясь их самоуверенности и глупости. Теперь же, устроившись в уголке, у камина женщина предается мечтам. Фантазия рисует ей теплые картины материнства: беззубая улыбка младенца, грудь, питающая дитя, колыбельная в бессонной ночи, первые шаги, первые слова …. Руки скользят по округлости живота в ответ на шевеления дитя. Она уверена, что это мальчик. Разве мог этот жесткий мужчина (Алис давно уже не считает Эймонда мальчишкой) сотворить в ее чреве дочь? Нет, это невероятно. Иногда ее обжигают осуждающие взгляды чопорных религиозных лордов. Каждый знает, что в ее животе бастард. Ублюдок, как они привыкли говорить. Замечает их и Эймонд. Пусть смотрят. Молча. А если посмеют открыть рты, то… Участь их будет незавидна. Сегодня она ловит на себе взгляд фиолетового глаза чаще обычного. Алис знает почему: на днях ей предстоит разрешиться от бремени. Все признаки указывают на это. Живот заметно опустился вниз так, что теперь между ним и грудью спокойно можно разместить ладонь. Она сильно отекла и с трудом узнает себя в зеркале. А накануне вечером на протяжении нескольких часов живот сводило болезненными судорогами. Она боится оставаться одна в своих покоях, даже несмотря на девушку, специально приставленную к ней Эймондом. Поэтому, когда все расходятся, Алис робко просит, нежно прикасаясь к юноше: - Могу я остаться с тобой? Женщина чувствует, как напрягается его спина. - Можешь… Только… - Я не буду к тебе прикасаться, если ты об этом. Сжав зубы, принц ждет пока Алис удобно устраивается на его плече. … С замиранием сердца он ждал, когда ее привезут. Ее образ в его сознании всегда был прочно переплетен с образом Люцерис. Эймонд иногда сам не мог понять, где заканчивается один и начинается другой. Но так или иначе его принцесса всегда была значимей. Она будто поглотила Алис, не дав Эймонду даже крошечной возможности узнать женщину. Когда же из окна покоев, больше напоминающего бойницу, Эймонд увидел ее во дворе, то не узнал в ней Люк. Да, это была все та же Алис. С животом, набравшая в весе, но все та же. Тем не менее, магия была разрушена. Защита, оберегавшая женщину от него самого, пала. Принц знал почему, но запрещал себе думать об этом… до поры до времени. …Рука скользит по плечу. - Мне так страшно, Эймонд… - шепчет она, крепче прижимаясь к горячему телу дракона. - Должно случиться что-то очень плохое… Я чувствую… По каменному лицу принца проходит мгновенная судорога. - Не надо бояться, моя Алис. Будет только то, что суждено. Кривая усмешка застывает на его губах. Алис Риверс не знает, что единственное чудовище, которого ей следует опасаться, - это он, Эймонд Таргариен.***
… Низкий звук горна мгновенно вырывает тело из блаженной неги глубокого предрассветного сна. От его силы вибрирует каждая клеточка тела, рождая внутри чувство безысходного страха. Что могло произойти в столь ранний час? Принц-регент точно знает: Адам Велларион осмелился напасть на них. Эймонд предупреждал об этом никчемного зазнавшегося родственника сира Хоберта тысячу раз, но старый дурак остался глух к его словам. Гордость не позволяла Хайтауэру подчиниться мальчишке. «Еще молоко на губах не обсохло, а уже принц-регент. Что он может понимать? Потерял собственную армию, а теперь положил глаз на нашу.» думал он при каждом взгляде на Эймонда, который действительно был более, чем вдвое младше. К счастью, юноша тоже не терял времени. Ночные посиделки дали свои всходы, переманив на его сторону многих знаменосцев дядюшки. Эймонд сумел вселить в их умы долю здравомыслия, которая все же позволила подготовится к вторжению неприятеля. Но этого было слишком мало… Вскакивая с кровати, Эймонд при помощи Алис мгновенно заковывает себя в броню серебряных доспехов с гербом дома Дастинов, исправно служащих ему уже несколько месяцев. По сути железо ему не нужно, но доспехи стали для него своего рода оберегом. - Будь осторожен… - кидает ему в спину ведьма, заставляя губы изгибаться в усмешке. Вихрем он взлетает на спину Каннибала, в нетерпении выдыхающего струйки пламени. Дракон всегда напряжен и готов к бою, как и его наездник. Несмотря на все усилия, чудовище отказалось от седла, поэтому принцу приходится устраиваться на чешуйчатой спине, цепляясь за шипы и наросты драконьей шкуры и несколько цепей, которые он с большими усилиями смог закрепить на теле дракона. С высоты птичьего полета Эймонд совершенно не может разобрать где свои, а где чужие. Внизу под покрывалом ночи царит полный хаос. Железо сшибается с железом, крики переходят в предсмертные стоны, заревом начинают заниматься пожары… Где, интересно, чертовы бастарды от драконьего семени? Они бы сейчас пригодились. В небе пока что только он. Раз за разом снижаясь, принц аккуратно точно огненным лезвием выжигает врага. Далеко на востоке он видит еще одного дракона, полагая, что это скорее всего Ульф Белый наконец-таки очнулся от пьяного угара и соизволил снизойти до своей непосредственной работы, ради которой Эймонд сохранил жизнь ублюдкам. Медленно рассвет входит в свои права. В мутном сером свете юноша различает у самой стены замка величественное голубоватое тело Тессарион. Болваны разместили ее вдали от замка практически у череды белых шатров низшего командования, приковав лишь одной тонкой цепью. Драконица заметно подросла с последней их встречи. Где же Дейрон? Почему не помогает брату? Скорее всего, в суматохе просто не может выбраться из замка. Или лорд Простора все же решил проявить благоразумие и поберечь мальчика? Мысли в суматохе роятся под черепной коробкой, когда острый взгляд фиолетового глаза цепляется платиновую вспышку волос Таргариена прямо под ним. Брат в кольце рыцарей отчаянно отбивается от наступающих врагов, значительно превосходящих их в количестве. Как он тут оказался? «Люблю быть ближе к народу…» сами всплывают в памяти слова мальчика, оброненные в день приезда. Глупец! Эймонд кричит изо всех сил, чтобы они пробивались к Тессарион. Бесполезно. Брат не слышит его. Обходя сражающихся по небольшой дуге, Эймонд ограждает их огненной стеной от новых шеренг атакующих. У брата должен быть шанс. Принц-регент не рискует приближаться к месту схватки. Драконье пламя не действует избирательно. … Отступая, Дейрон фактически прижимается спиной к туго натянутой белой ткани шатра. Взгляд его наконец-то цепляет в небе огромное серебряное тело Каннибала. Эймонд успевает узнать панику в фиолетовых глазах брата перед тем как огромный железный кистень обрушивается на его лицо, превращая в кровавое месиво. Кровь вперемешку с серой жижей мозгов и осколками костей черепа стекает на грудь и плечи мальчика, тело которого замирает в противоестественной коленопреклонённой позе, опираясь спиной на стену шатра. … Кажется весь Тамблтон слышит почти человеческий крик Тессарион, теряющей связь со своим всадником. Обезумевшая от горя драконица срывается с цепи, чтобы обрушить потоки пламени на всех виновных в гибели ее прекрасного юного хозяина, в чьей колыбели она появилась из яйца четырнадцать лет назад. … Сердце перестает биться. Фиолетовый глаз закрывается. Голова заполняется густой черной пустотой, на самом дне которой алыми вспышками пульса рождается только одно желание – ЖЕЧЬ. И он жжет. Эймонд больше не разбирается кто перед ним: свои, чужие, защищающиеся, атакующие, черные, зеленые. Неважно. Ответят все. Все виноваты. Как виноват и он сам… Потоки пламени один за одним плавят стены города, землю, превращают в пепел обезумевших от страха людей, которые в ужасе пытаются спастись совершенно забыв, что несколько минут назад они бились между собой не на жизнь, а на смерть… Эймонд Таргариен принес в Тамблтон пламя и кровь своего безумия. Отдавая команды Каннибалу, он не видит и не чувствует ничего, кроме слепой ярости, сжигающей душу и тело. Эймонд пропускает момент, когда низкие снеговые тучи над головой распарываются, выпуская чешуйчатое тело Морского Чуда. Подгоняемый всадником, дракон пикирует прямо на спину Каннибала. Принц-регент лишь успевает вскинуть взор на встречу неминуемой гибели, когда серая туша кубарем уносится прочь, увлекаемая вниз инерцией голубого тела Тессарион. Эймонд уверен – драконица прикрыла его собой перед значительно превосходящим ее в размерах противником. … В детстве он часто вместе с братом кормил ее, восхищаясь красоте и изяществу маленького драконьего тельца. Она была его мечтой. Ее яйцо запросто могло достаться при рождении Эймонду, но боги распорядились иначе. Тессарион разрешала принцу наравне с хозяином прикасаться к ней, гладить нежную голубоватую чешую. В какой-то момент он сам отказал себе в удовольствии навещать ее, осознав, что еще немного и его неуемная жажда обладать драконом заберет Тессарион у брата. … Изящные тела драконов сходятся в смертельной схватке. Ставшие свидетелем этой битвы впоследствии в один голос будут утверждать, что больше всего она напоминала танец. Драконы бросались друг на друга и отступали в последний миг, парили подобно орлам. Они кружили, ревели, извергали пламя, изредка сближаясь. Тессарион скрывалась в низких тучах, чтобы, вынырнув оттуда, опалить Чуду хвост языком синего пламени. Серый дракон Адама Веллариона выписывал затейливые фигуры, оказываясь то выше, то ниже, а то и вовсе позади противника. Наконец, он подловил голубую молнию, прочно вцепившись клыками в шею Тессарион. С невероятной головокружительной высоты драконы неслись вниз к земле, когда на них выскочил Каннибал, направляемый твердой рукой принца-регента. Серебряный монстр одним движением отделил голову Морского Чуда от тела. Угроза собственной жизни немного отрезвила Эймонда. Поэтому, когда в первых лучах утреннего солнца, пробивающихся из-под тяжелых туч, он увидел Вермитора и Среброкрылого, то желания прикончить никчемных драконьих всадников в его душе поубавилось. Объединив силы, три дракона смогли выжечь остатки атаковавшей Тамблтон армии…***
Мутный взгляд фиолетового глаза следит как Каннибал, не спеша, точно смакуя, поглощает кусок за куском плоть погибших собратьев. Да, чудовище идеально ему подходит. Эймонд прекрасно знает, что за глаза его успели прозвать убийцей родичей. Впервые с момента гибели Люцерис плоть, сжимающая сапфир, пульсирует болью. Она еще не настолько сильна, чтобы заставить принца скрыться от людских глаз. Да, скорее всего, с учетом его новых возможностей, ей и не суждено выйти на пик своей мощи. Ярость все еще кипит в его груди. Воспаленный мозг услужливо рисует принцу картины пыток, которым он подвергнет Рейниру, ее прихвостней и детей, едва ступив в Королевскую Гавань. Неуемная жажда власти старой суки погубила тех немногих, кто был ему по-настоящему дорог. Ульф Белый не может отвести глаз от напряженной фигуры Эймонда, застывшего у настежь распахнутого окна, через которое в комнату влетают редкие снежинки, чтобы тут же растаять на серебряных доспехах принца-регента. Он практически не слышит голос сира Хоберта, который в присутствии всех выживших знаменосцев дома Хайтауэров пытается подвести итоги утреннего сражения. В мистическом ужасе драконий всадник следит за рукой юноши, медленно вращающей одними пальцами острый клинок. Лицо мужчины белеет, а зрачки расширяются, когда Эймонд, ласково сжимая холодную серую сталь, не спеша разрезает едва ли не до кости ладонь левой руки. Редкие капли черной крови срываются по пол, прожигая доски. Он усилием воли отводит взор, боясь, как бы монстр не заметил его внимания. - Таким образом, мы потеряли более пяти ста человек убитыми и еще больше ранеными, дракона и нашего дорогого и всеми любимого принца Дейрона. Да смилостивятся над ним Семеро… Эймонд медленно оборачивается к говорящему, оглядывая с ног до головы полуслепым, обращенным внутрь взглядом. - Надеюсь, теперь всем присутствующим очевидно наше бедственное положение? Наши потери слишком существенны, чтобы даже помышлять о наступлении на столицу. Не один месяц нам потребуется, чтобы восстановить силы. – продолжает лорд Простора, сев на любимого конька. – Нам еще повезло, что милорды Ульф Белый и Хью Молот вовремя вмешались в битву, решив ее исход в нашу пользу. Иначе, все могло бы быть гораздо хуже… - Хуже, чем смерть моего брата? – глухой голос Эймонда заставляет затрястись поджилки старого болвана. Приближаясь к нему вплотную, принц-регент исследует его омерзительное обрюзгшее лицо, медленно наклоняя голову то вправо, то влево. Наконец, стальным голосом, не терпящим возражений, он приказывает: - Прошу всех следовать за мной, милорды. И особенно вас, лорд Хайтауэр. – чувствуя замешательство родственника, Эймонд добавляет. – Вы же не рискнете ослушаться вашего принца? Когда юноша твердым шагом покидает зал, группа знаменосцев, возглавляемая дядюшкой, робкой стайкой нашкодивших шакалов следует за ним по длинным коридорам замка, совершенно не понимая куда он их ведет. Позади всех идут объятые нехорошим предчувствием драконьи наездники. Под удивленными взглядами охраны толпа покидает стены города, оказываясь лицом к лицу с догорающими останками стоянки правого фланга войска. Невдалеке тихим шипением их приветствует Каннибал, расположившийся на отдых после плотной трапезы. Морда его покрыта темной кровью менее удачливых собратьев. Наконец, Эймонд замирает. - Подойдите ближе, дядя. – командует он, и родственник, завороженный силой его голоса, точно кролик перед удавом, делает пару шагов к нему. – Видите это? Тела людей, погибших в муках. Пепел и дым. Все это ваших рук дело. Вы упорно отрицали саму возможность атаки Адама Веллариона. Вы допустили все это. Вы лично виновны в смерти одного из наследников Железного Трона. Вы позволили принцу Дейрону ночевать вне стен замка. Вы позволяли бастардам оскорблять его на глазах у всего двора. Вы поддерживали заговор против короны. Лорд Простора дрожит мелкой дрожью, понимая к чему ведет принц-регент. - Силой данной мне моим братом, королем Эйгоном вторым сего имени, я объявляю вас, сир Хоберт Хайтауэр, лорд Простора, виновным в измене перед короной и Королевством и приговариваю к немедленной казни через четвертование. Вздох проносится по толпе знаменосцев, когда Эймонд заканчивает чеканить приговор ничего не выражающим мертвым голосом. Лорд Простора валится в грязь, смешанную с пеплом, у ног своего племянника, тихо совершенно недостойно своего рода и статуса визжа от страха. - Учитывая ваше высокое положение, я приведу приговор в исполнение лично. – не глядя на него, выплевывает принц. Тонкие ноздри его трепещут, губы сжимаются в полоску, исчезая с лица, а фиолетовый глаз закрывается, когда Эймонд резким движением извлекает из ножен Темную Сестру. - Здесь больше бы подошел топор, но у меня нет времени возиться с вами. – выдыхает он, наклоняясь в сжавшемуся на земле Хоберту. – Примите смерть достойно, как полагается мужчине. Как принял ее я сам. Грубыми движениями юноша, не церемонясь, срезает с тела будущего покойника лишнюю теперь одежду, от чего в глубоких порезах выступает первая кровь. Лорд Простора бурно взывает к Семерым, заклиная их спасти его и покарать прямо сейчас этого выродка, возомнившим себя равным им вершителем судеб. Боги глухи к его молитвам. Душераздирающий крик всверливается в тела и души неотрывно наблюдающих за казнью лордов, когда резкий взмах меча отсекает руку их предводителя. Кровь брызжет во все стороны, заливая сапоги и достех Эймонда. Юноша не может отделаться от навязчивого ощущения дежавю. Он все это уже делал. Где? Когда? Память молчит. … Когда казнь завершается, подле ног принца-регента еще копошится кровавый обрубок, бывший когда-то его родственником. Каннибал яростно шевелит ноздрями, вдыхая запах свежей крови. - Возьми это, если хочешь… - кивает ему Эймонд, слегка пнув останки носком сапога. Дракон с радостью соглашается. Хоть он и сыт, еда никогда не бывает лишней. Тем более, так услужливо подготовленная для трапезы его хозяином. Неуклюже подползая, опираясь на крылья, чудовище выдыхает огонь на останки и сжирает их в два укуса. Дракон доволен. Доволен и его хозяин. Да, удовлетворение нельзя назвать полным, но это хотя бы что-то… - В роду Хайтауэров не осталось более дееспособных мужчин, способных возглавить армию. Поэтому я, в венах которого течет кровь и этого рода тоже, беру на себя ответственность и назначаю себя лордом командующим объединенной армией сил Трезубца и Простора. Приказываю немедленно начать приготовления к длительному переходу. Дракон возвращается в Королевскую Гавань.***
… Когда он распахивает двери своих покоев, с ног до головы покрытый кровью родственника, его встречает служанка, приставленная им лично к Алис. - Мой принц, у госпожи начались роды… - робко сообщает она, со страхом оглядывая его…***
- Вы уверены, что все будет в порядке? – суровый взгляд фиолетового глаза сверлит мейстера Локвуда. Уже прошло более суток, а ребенок так и не появился на свет. - Да, мой принц. Безусловно. Родовая деятельность слабовата для пятых родов. Да, и ребенок идет вперед ножками, но леди Алис – сильная женщина. Я уверен, она справится. Пятые роды? Эймонд никогда не интересовался были ли у Алис дети и что с ними стало. По правде, ему и сейчас это безразлично. - Вы должны помнить, что за все отвечаете головой. – шипит он, изгибая губы в жесткой гримасе. - Да, мой принц… - мейстер сильно бледнеет. Он, как и все, осведомлен о незавидной кончине Хоберта Хайтауэра. … Время идет так медленно… Стоны из соседней комнаты то набирают силу, то вновь затихают. Алис слишком горда, чтобы позволить себе кричать. Несколько раз Эймонд хотел войти, но не находил в себе сил встретиться с ней взглядом. Сердце должно оставаться холодным таким же, каким было ее в тот самый день… … Наконец, спустя практически тридцать семь часов агонии, замок слышит крик младенца. Эймонд не может в это поверить. Должно быть он просто принимает желаемое за действительное, а на самом деле его ребенок мертв. Мгновенно врываясь в комнату, он разом вбирает в себя картину произошедшего. Женщина без сил лежит на простынях в сбитой выше колен ночной рубашке, подол которой пропитан свежей кровью. Принц ясно видит, как алая жидкость тонким ручейком струится меж ее ног, не успевая впитаться в белоснежную ткань. Рядом с постелью взгляд цепляет таз полный розоватой воды, на край которого небрежно брошена измаранная тряпица. На столе в хаосе валяются инструменты мейстера, очевидно, использованные им в борьбе за жизнь матери и ребенка. - С госпожой все будет в порядке. Она хорошо постаралась. – успокаивающе говорит мейстер, перехватив взгляд юноши. Ловкими руками он укутывает ребенка, пришедшего в мир в столь холодное время года. - Мой принц, у вас дочь. Локвуд склоняется в раболепном поклоне, протягивая Эймонду младенца, завернутого в плотную белую ткань. Нежно с легкой опаской принц берет девочку на руки, с любопытством разглядывая маленькое личико. На удивление у нее фиолетовые глаза Таргариенов, но в остальном она совсем на него не похожа. Его дочь определенно Стронг, о чем свидетельствуют каштановые волосы. Их совсем мало, но они уже завиты колечками. Эймонд улыбается ей, едва ощутимо касаясь губами лба. - Можно и мне посмотреть на нее? - просит Алис. Никто не удосужился даже показать ребенка с таким трудом ей выстраданного. Эймонд вверяет дочь мейстеру и взглядом приказывает оставить его наедине со своей леди. Не понимая в чем дело, Алис дергается на постели. Он не даст ей взглянуть на дочь? Она столько вынесла, так старалась, ради встречи с ней. - Эймонд? Я хочу видеть ее! Почему ее унесли? - Моя Алис… - нежно говорит он, убирая за ухо ее растрепанные влажные от пота кудри. - Спасибо за дочь. Это бесценный подарок. Принц гладит нежную щеку кончиками пальцев. Женщина прижимается к его ладони, заглядывая в холодное задумчивое лицо. - Покажи мне ее… Я что-то сделала не так? - Я знал, что это будет девочка. Мечтал об этом. Ты знаешь, у нее есть имя. С того самого дня, как ты мне сказала, что беременна... Ее зовут Люцерис. Алис сжимается как от удара. Он не мог так поступить с ней. Губы сами начинают предательски дрожать. - Я много думал о тебе. О том времени, что мы провели вместе. О том, как ты провожала меня на поединок с Деймоном… Ты знаешь, что последнее я видел перед тем, как Вхагар упала? Страх холодными щупальцами забирается под кожу женщины, медленно проникая к самому сердцу. Она знает… - Я видел на берегу тебя. Ты смеялась. Радовалась моей смерти. - голос обволакивает мнимым спокойствием. - Ты никогда не любила меня. Хоть мне это и безразлично. Но ты желала мне смерти. Вела меня к ней. Ты предала меня. - Это неправда! Я люблю тебя! Так было всегда! - едва не кричит она, задыхаясь от страха. Алис Риверс лучше других знает, кто он на самом деле. Эймонд игнорирует ее слова, а может не слышит их вовсе. - Ты знаешь какова участь предателей, моя Алис… Эймонд склоняется к женщине, касаясь ее лба своим. Губы кривятся в ухмылке, когда холодная сталь клинка безошибочно находит сердце матери его ребенка. Он не отводит взгляд, пока в глазах Алис не гаснет последняя искра жизни.