***
… Сердце трепещет в груди, словно маленькая перепуганная птичка… Монотонный звук приближающихся шагов эхом гуляет под высокими сводами Красного замка. Ближе. Еще ближе. Она так ждала сына, молила всех богов, чтобы сохранили ему жизнь. Почему же сейчас иррациональный страх охватывает все существо королевы? В глубине души она знает причину. Письмо из-под стен Тамблтона, в котором он сообщал о смерти Дейрона, совершенно выбило Алисенту из колеи, заставив с головой уйти в молитвы, – лишь они помогали сохранить рассудок. Она перечитывала его вновь и вновь. Чем дольше королева всматривалась в скупые строки, набросанные грубым крупным почерком, тем больше беспокойства испытывала. «Готовьтесь встречать дракона, моя королева»… До Королевской гавани лавиной доходили слухи о неуемной жестокости ее среднего сына. Один только Харренхолл чего стоил, а подобных случаев было море. День за днем Эймонд прорубался к столице, оставляя за спиной лиги опустошенных выжженных земель. Новость о казни ее брата Хоберта и знаменосцев, отказавшихся преклонить колено перед принцем-регентом, потрясла королеву до глубины души. Многих из этих людей Алисента знала лично и не могла поверить, что в одно мгновение они превратились из опоры короны в предателей, заслуживающих мучительной казни, уготованной им Эймондом. Все они стали кормом для драконов. Слухи, нашептываемые в нежные уши, Ларрисом Стронгом говорили, что многие отворачиваются от Эймонда, полагая его чудовищем, жаждущим занять Железный трон любой ценой. … Совсем недавно королева радовалась, встречая в порту Королевской гавани, своего первенца – Эйгона. Слава Семерым, он оказался жив! Покарал сестру, возжелавшую то, что принадлежало ему по праву рождения, и, наконец-то, вернулся к матери… Да, он болен и слаб, но главное – жив. А теперь огромное восьмитысячное войско и три взрослых дракона под зелеными знаменами у стен Красного замка. Власти короля ничего не может угрожать, кроме… Да полно, не может этого быть! Они все врут! Эймонд не посмеет… … Двери тронного зала распахиваются. Несколько долгих мгновений Алисента видит в фигуре, покрытой серебряными доспехами, Деймона. Да, она знает, что он мертв, но все же… Когда ее сын успел стать таким? Откуда на его поясе Темная Сестра? Схожесть усиливают короткие платиновые волосы принца, забранные назад небрежной рукой. Эймонд идет неспешным уверенным шагом. Алисента вспоминает, что точно также когда-то давно шел его отец, после разгрома Триархии. Только вот едва ли сын преклонит колено перед истинным королем. По обе стороны от него чуть позади беспокойно посматривая по сторонам шагают присмиревшие драконьи всадники - предатели, достойные лишь презрения. Неужели сын находит подобное окружение достойным, а главное уместным здесь, у подножия Железного трона? Гостей встречает небольшая делегация, состоящая в основном из членов Малого совета, королевы Алисенты и непосредственно короля Эйгона. После перенесенных травм он более не способен занять Железный трон, поэтому мастера соорудили временный, в котором можно было принимать просителей полулежа. - Брат! Неужели это ты? Мы думали, ты сгинул в водах Божьего Ока. И не хотели верить в твое чудесное спасение. - Эйгон не встает, чтобы поприветствовать брата. Сегодня он слишком слаб. - Как видишь, я жив. - Эймонд останавливается в паре шагов от импровизированного трона. «Трон для инвалида» думает он. - Ты вернулся вовремя. К столице подходит Криган Старк. Нам нужна армия и… - Король. Государству нужен король, Эйгон. - Эймонд смотрит выше головы брата на трон, окруженный, словно железным облаком, тысячей мечей. Эйгон замирает, прекрасно понимая, что имеет в виду принц. - У нас уже есть король, Эймонд! – бледнея, Алисента выступает вперед из тени колонны. Эймонд не удостаивает мать взглядом, равно как и брата. - Выбор не велик: либо ты сам отказываешься от короны, либо я забираю ее. Эйгон долго изучающе рассматривает брата. Это над ним он когда-то насмехался и мерзко подшучивал? Это ему он подсунул свинью с крыльями и долго мерзко хихикал, похрюкивая при каждой встрече? Того мальчишки давно уж нет. Его поглотил сильный, амбициозный, уверенный в себе мужчина, готовый на все ради достижения собственных целей. Королю нечего противопоставить ему: у него нет армии, нет союзников, нет даже здоровья, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление, равно как нет и желания. - Давно… Когда мы были семьей, я сказал, что ты больше подходишь для… этого... - Эйгон устало кивает в сторону трона. - Я и сегодня так считаю, Эйм. Я готов уступить тебе корону. - Эйгон! Ты не посмеешь! – Алисента не верит своим ушам. Она приложила столько сил и многое принесла в жертву, чтобы ее первенец взял то, что принадлежит ему по праву рождения, а он отказывается, даже не раздумывая. Холодный взор фиолетового глаза медленно опускается на короля. Эймонд не ожидал, что тот так быстро сдастся, но, глядя на него, юноша понимает насколько непомерна тяжесть короны Эйгона Завоевателя для брата. Она изуродовала его изнутри и снаружи, не оставив ничего от того безбашенного мальчишки, что любил нажраться до беспамятства и совокупляться в пьяном угаре не разбери с кем в самых грязных уголках Королевской гавани. - Это разумный выбор. Сегодня же ты издашь соответствующий указ. На днях состоится моя коронация.***
Королевская гавань встретила белого принца Таргариена промозглой дождливой погодой. Казалось бы, весна давно должна была вступить в свои права, но дни сменялись днями, превращаясь в недели, а тепла все не было. Запуганные люди бесплотными тенями скользили по извилистым мокрым улицам, не глядя по сторонам. После тяжелых испытаний, принесенных несколькими сменами власти, они уже не ожидали от жизни ничего хорошего. Сейчас на их голову упало многотысячное войско Простора, которое необходимо было содержать за свой счет. Удалые вояки наверняка устроят в городе полный бедлам, а уж без погромов и пьяных дебошей не обойдется точно. … Улицы, по которым проезжал Эймонд в составе своего авангарда, хранили следы мятежа. Обугленные стены, разбитые окна, остатки возведенных неумелыми руками укреплений… Невозможно было представить, что же творилось здесь совсем недавно. Вид разрушенного драконьего логова поверг принца в шок и ярость. Неужели чернь посмела поднять руку на символ их дома? Грязные оборванцы, поддавшись религиозным бредням жалкого пройдохи, предали мучительной смерти всех драконов, до которых дотянулись их руки. Сердце едва не разорвалось, когда ушей его достиг невеселый рассказ об ужасной кончине Пламенной Мечты. Он покарает всех. Раз они не в состоянии любить или хотя бы уважать правящий дом, то будут бояться, захлебываясь в крови. … А вот Красный замок был так же величественен, как всегда. Убранство внутри за недолгий период правления старшей сестры вернулось к некогда позабытому варианту, и теперь со стен на краснеющих религиозных лордов смотрели, словно насмехаясь, горячие сцены жизни обитателей древней Валирии. Эймонд находил это правильным. Все должны знать, что род Таргариенов гордится своим происхождением и своей Родиной. И все же насколько здесь пусто. Во всем огромном сооружении ни одна душа не ждала его, не тосковала в его отсутствии, не молила богов защитить, укрыв своей милостью. Раньше он всегда возвращался к сестре, любившей его без памяти. Хелейна чувствовала себя легко и свободно под его защитой. Эймонд прикрывал ее собой перед матушкой и даже перед никчемным мужем. Теперь в той части сердца, что принадлежала ей, рваной дырой зияла пустота. Находясь в дали от дома, он мог не думать о ее смерти, но здесь больные мысли сами заползали в душу, причиняя страдания. Лишь один человек мог разделить с ним боль утраты – его милая девочка, Джехейра. Принц помнил, как перед отъездом долго играл с ней и чудесными забавными дракончиками, подаренными Дейроном, так и не собравшись духом, чтобы сказать об отъезде. Да, она была совсем мала и многое просто не понимала. Не понимала почему злые люди убили ее братика, почему мама отвернулась от нее, почему все вокруг в одночасье стали напряженными и грустными, что значит страшное слово «война», эхом звучащее в каждом углу… Маленькая принцесса просто училась жить одна в этом не проходящем кошмаре. … Эймонд выходит в сад по-прежнему тонущий в розах. Сейчас здесь не так красиво, как летом, но все равно нежное очарование изящных растений витает в воздухе, наполняя легкие пряным ароматом. Еще издалека он замечает тоненькую фигурку племянницы, сгорбившейся на краю садового диванчика, подле которого когда-то давно он видел Хелейну и Люцерис. Его юных прекрасных леди… Единственных, кого он мог любить. Застыв, принц долго наблюдает за ней, не решаясь приблизиться. Девочка так похожа на Хелейну, что в груди начинает болезненно ныть. Как она посмела оставить дочь? Не укладывается в голове. Он смотрит слишком долго, привлекая внимание. Изящная головка, обрамленная облаком платиновых кудрей, поднимается навстречу его взгляду. Едва узнав дядю, девочка бежит к нему в объятия. Эймонд опускается на одно колено, когда она, словно порыв штормового ветра, врезается в него. Он прижимает к себе хрупкое тельце, ласково гладит спину, волосы. Джехейра плачет, уткнувшись в родное плечо. Хочется успокоить ее, сказать, что все будет хорошо, но Эймонд Таргариен никогда не любил врать, не будет и сейчас. Поднимая девочку на руки, юноша клянется всем богам, старым и новым, защитить ее, стать для нее отцом, вместо никчемного Эйгона, и, по возможности, заменить мать. - Эймон…д, ты вернулся… - говорит она, едва успокоившись. Девочка больше не забывает буквы его имени и отлично выговаривает букву «р». – Надолго? - Навсегда, Джей. – принц горько усмехается, думая, что все могло бы быть иначе, не покинь он столицу вовсе. – Я привез тебе подарок. Особенный. Надеюсь, он придется тебе по душе. Она мило улыбается. Дядя никогда не возвращался с пустыми руками. Не опуская девочку на землю, Эймонд безошибочно находит в бесконечных лабиринтах замка двери ее покоев, где их встречает сурового вида мужчина с на лысо выбритой головой в молочных одеждах, подбитых красной оторочкой. Подле него на железной треноге покоится очаг черного металла, накрытый полукруглой крышкой, из-под которой с шипением вырываются редкие струи дыма. - Дядя! Неужели это… - в восторге Джехейра боится произнести вслух заветное слово. - Да, милая. Это яйцо. – он поднимает раскаленную едва ли не до красна крышку голой рукой, провоцируя изумленный взгляд как племянницы, так и драконоблюстителя, чудом уцелевшего в кровавой каше восстания. Зачарованный детский взгляд огромных фиолетовых глаз замирает, притянутый красотой огромного кроваво-красного чешуйчатого яйца, мирно покоящееся на тлеющих углях. - Совсем скоро оно вскроется. Если приложить руку, можно почувствовать легкое шевеление под скорлупой. Только не делай так… Это могу только я. - Он будет красным, да? - Скорее всего, да. Думаю, это дитя Ксиракс и Караксеса. Я нашел несколько яиц на Драконьем камне. Одно из них по праву принадлежит тебе. Полагая, что на сегодня племяннице итак хватит новостей, Эймонд сознательно умалчивает о том, что еще одно из обнаруженных яиц, изумрудно-зеленое, он давно положил в колыбель дочери. - Как ты назовешь его? - Не знаю… Может быть Вхагар? – Джей заглядывает в его лицо, ища поддержку, но встречает лишь растерянность. - Лучше не надо, милая. Придумай для него новое чистое имя…***
… Красный замок тих и печален. Вместе с миром его покинула и радость. Хотя возможно так кажется только ей. После потери двух детей Алисента чувствовала, что теряет связь с действительностью, все больше погружаясь в мир воспоминаний. Лишь страх за чудом оставшихся в живых сыновей держал ее наплаву. Она никогда не была хорошей матерью. В детстве королева, как и любая девчонка, мечтала о прекрасном рыцаре, большой чистой любви и тихом семейном счастье. То, что выпало на ее долю меньше всего походило на невинные девичьи фантазии. Отец сам определил судьбу дочери равно, как и ее детей, фактически подложив под немолодого больного человека. Муж был не мил. Материнство не доставляло радости. Долгое время, Алисента с отвращением смотрела даже на Эйгона, за которого нынче сильнее всего болело нежное материнское сердце. Но со временем она смогла полюбить, так или иначе, каждого... … Королева замирает перед тяжелой дубовой дверью. Во мрак коридора через узкую щель в самом низу сочатся мягкие отблески десятков свечей. Сын не любит полумрак с детства. Она пришла пролить хотя бы каплю ясности на будущее Эйгона. Что будет с ним после отречения от престола? Он так слаб, что никогда не сможет составить конкуренцию брату. И все же на душе Алисенты неспокойно. Слишком уж изменился средний сын. Хотя может быть просто стал тем, кем был всегда… Эта мысль пугает ее до беспамятства. За дверью королева слышит мягкий голос Эймонда, напевающий древнюю, как сама Валирия, колыбельную. Зачем? Здесь нет детей. Она тихо стучит в дверь. - Проходите, матушка… - Откуда ты узнал, что это я? - проскальзывая внутрь, удивляется Алисента. Мурашки бегают по спине, а глаза широко распахиваются, когда она видит сына полулежащим в кресле качалке. Эймонд слегка отталкивается ногой от пола, чтобы поддерживать равномерный ритм покачиваний. На груди его удобно разместился, посасывая большой палец младенец месяцев четырех-пяти отроду. Принц нежно гладит его по спине. - Кто еще может ко мне пожаловать? Никого больше нет. Эйгон болен. Хелейны больше нет... - боль ясно слышится в голосе, когда он произносит имя сестры. - Только вы… Алисента ждет, что сын сам каким-либо образом представит дитя, но он молчит, буравя мать изучающим жестким взглядом. - Кто это? - наконец спрашивает она, подходя чуть ближе. Эймонд задумчиво рассматривает ее некоторое время, продолжая равномерно раскачиваться, словно оценивает достойна ли мать знать правду. - Это твоя внучка. Ее мать не была моей женой, но я признал ее своим законным ребенком. Затаив дыхание, Алисента наклоняет к девочке, рассматривая милое личико. Где-то она уже видела этот маленький носик и каштановые кудри… «Она запросто могла бы быть дочерью той девушки, которую убил Эймонд» думает королева. Такое невероятное сходство. И все же это бастард. Сын прижил ребенка на стороне и осмелился привезти под крышу их дома. Он требует отдать корону, но полно… Возможно ли это? - Как ее зовут? Эймонд целует дочь в макушку, вдыхая чудесный аромат младенца. - Ее имя - Люцерис. - Эймонд не в силах поднять взгляд на мать, настолько больно произносить это имя. Он надеется, что скоро оно станет прочно ассоциироваться с дочкой, но сейчас еще слишком тяжело. Алисента в смятении. Неужели дочь Рейниры так много для него значила? Даже сейчас, спустя несколько лет после ее гибели, Эймонд с трудом произносит ее имя. - Где ее мать? Ты привез ее с собой? - ей совсем не хочется видеть подле сына объект порочной связи, но он так сильно изменился, что все может быть. - Она умерла… В родах. - Мне жаль, Эймонд. Алисента замолкает под тяжестью его взгляда. - Не стоит, мама. Принц аккуратно берет уснувшую дочь на руки, тихонько прикачивая, чтобы не разбудить, и относит в смежную с его комнату, где их встречает кормилица с пышной белой грудью, рельефно выпирающей из выреза платья. Королева видит, как Эймонд еще и еще раз целует дочь. Она помнит каким нежным ребенком сын был в детстве, как просился на руки, чмокал ее щеки… А она была не в состоянии дать ему то, в чем он так остро нуждался, - свою любовь. Потом он резко замкнулся, ушел в себя, стал раним и агрессивен. Только с Хелейной и Дейроном он бывал ласков. Сейчас же… Глядя на сына, склоненного над детской кроваткой, Алисента не могла поверить, что именно он – непреклонный, бескомпромиссный мужчина, рискующий своей жестокостью затмить самого Мейгора. … Едва дверь детской закрывается, как на лицо принца опускается непроницаемая маска, столь хорошо знакомая Алисенте. - Так зачем вы пришли, матушка? - лед его голоса обжигает ее. - Мне нужно знать, что станет с Эйгоном после коронации. Как ты поступишь с братом? - Переживаете, матушка? – на лице появляется недобрая усмешка. Он хочет спросить, как сильно она переживала, когда все считали его мертвым, погибшим в схватке с Деймоном, но сдерживает себя. - Я еще не решил. - Ты же не станешь…? - она не может выговорить это слово. - Я еще не решил. Алисента внимательно изучает его лицо. Сейчас она готова принять, что все слухи о нем - правда. Сердце болезненно сжимается в груди. - Пощади Эйгона. Прошу тебя. Ради меня… - Ради вас, матушка? - губы сами складываются в доступной лишь ему презрительной манере, заставляющей на щеках проявиться складочки, продолжающие уголки рта. - Ради вас, обманывающей меня всю жизнь? Подходя к столу, он ловко двумя пальцами извлекает из кипы бумаг смятое письмо на тонкой сероватой бумаге. - Что вам известно об этом, моя королева? - Эймонд усмехается прямо ей в лицо. Алисенте нет необходимости брать в руки видавший виды листок. Она итак прекрасно знает, что именно там написано. Краска против воли заливает лицо. - Это правда, Эймонд. Все же королева - сильная женщина. Ей хватает самообладания смело смотреть в лицо сына. - Получается, я - бастард. Как ты могла, мама? Ты, ненавидевшая его столь страстно? Ты, мучавшая нас до изнеможения символом веры? Сколько себя помню, ты ограничивала нас бесконечными религиозными нравоучениями и догмами. Мы жили как в клетке. Все ради того, чтобы мы казались праведными, благопристойными и не порочили честь дома. Приблизившись к ней максимально близко, он с силой сжимает рукой ее предплечье. - Ты - не бастард. Ты - настоящий Таргариен. - Как ты пошла на это? Что было между вами? Хотя она и ожидала этот вопрос, но все равно волна жгучего стыда поднимается в душе, заставляя отводить глаза от сына. - Я не хотела этого. Я никогда бы не изменила мужу. - Алисента искренне не понимает, как найти выход из ситуации, загнавшей ее в тупик. - Ты хочешь сказать, что я не только бастард, но еще и плод насилия? - пальцами он поднимает ее подбородок, заставляя смотреть на себя. - Нет… Я знала, что Деймон просто хочет наказать брата… и опять же наша вера строга в этом вопросе… Но… Зачем сын ее так мучает? Королева чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, готовые пролиться горячими потоками. Она знает: Эймонд хочет услышать то, что она скрывала даже от самой себя, замаливала до изнеможения в септе, годами изгоняла из тела и души строгой аскезой. - Что «но», мама? Ты любила его? - его голос непреклонен. Эймонд получит ответ любым способом. Ему не жаль ее. - Нет, не любила. Но… С ним я чувствовала себя… женщиной. - сердце кажется выпрыгнет из груди, если сын задаст еще хоть один вопрос. - То есть ты желала его? Он разорвет ее душу на части. Хоть она и не могла не признать, что сын заслуживает право на откровенность. - Я не знала, что такое желать мужчину, пока он не коснулся меня. - слезы стыда сочатся из теплых карих глаз. - У меня было уже двое детей, но ни разу я не испытывала ничего подобного. Я знала, что не нужна ему. Что это лишь способ отомстить за несостоявшуюся свадьбу с Рейнирой. Но мне было все равно. Что еще ты хочешь узнать? Сжимая челюсти, Эймонд отходит от матери. В целом, несмотря на отвращение, он понимает ее. Юная девочка тратит свою молодость в постели немолодого больного мужчины, когда кругом кипит жизнь, а перед глазами нет-нет, да и мелькают примеры истиной любви более равных партнеров. И тут появляется он – дерзкий, смелый, напористый – тайная мечта половины женщин столицы, если не всех Семи королевств. Тем более, такой грех, поимей он последствия, обнаружить практически невозможно… - Поэтому ты не любишь меня? - Эймонд сверлит ее лицо взглядом. - Потому что я живое свидетельство твоей слабости? Алисента подходит к сыну, ласково гладит его лицо, волосы. - Что бы ни было… Ты - мой сын. Ты так похож на отца. Такой же красивый, сильный, отважный… добрый… я люблю тебя даже больше, чем своего первенца. - врет она, глядя ему в глаза. Сбрасывая с себя руки матери, Эймонд беззвучно смеется. Ее безыскусную ложь он научился распознавать еще, будучи маленьким мальчиком.***
… Подавив стон, король сжимает дрожащими пальцами, сплошь покрытыми шрамами, перо. Изуродованная кожа натягивается так сильно, что грозит треснуть и залить документ потоком крови. Один росчерк, и он свободен. Эйгон был бы счастлив забери брат терновый венец Эйгона Завоевателя сразу после смерти отца, а сейчас ему это безразлично. С короной или без, он – пустая оболочка, удел которой – непрестанные страдания до конца жизни. Долгой жизни. Мейстеры в один голос утверждают, что правитель точно дотянет до глубокой старости, если не будет превышать обозначенную дозировку макового молока. Разве об этом он мечтал..? - То, что вы делаете, мой король, пошатнет власть Железного трона в глазах всего государства. – подает голос мастер над законами. – Эта бумага не имеет силы, пока ее видели лишь мы. Уничтожьте ее. Невозможно так рисковать, в преддверии атаки армии Севера. - Думаете, мы сможем оказать Старку сопротивление без моего брата, лорд Уайлд? Я сделал единственно возможный выбор. – у Эйгона нет сил на разговоры. Утром он отказал себе в дозе обезболивающего, чтобы иметь ясный ум на Малом совете, и теперь страдал. Иногда его посещала мысль, что боль, засевшая в теле, обусловлена не столько физиологическими причинами, сколько порочной привычкой к дурманящему напитку, но он яростно гнал ее от себя. - У принца Эймонда не будет выбора. Он не рискнет оставить столицу без защиты. - Вы плохо знаете моего брата, милорд. Да, он не оставит город на растерзание врагу. Он просто сметет меня, да и всех вас, со своего пути, как незначительную помеху. Эйгон уверен, что лицемерным подлизам, прочно обосновавшимся в Малом совете еще во времена его деда, плевать на то, кто будет занимать пятой точкой Железный трон. Они трепещут лишь за свои шкуры и немного за власть. За шкуры, конечно, больше. Их жирные спины нервно подрагивают при виде брата. Смена власти точно не пойдет им на пользу. Беспокойные взгляды обращаются к дверям, распахнувшимся перед высокой тонкой фигурой Эймонда. - Начали без меня, милорды? – по тону его голоса сложно понять доволен он или нет. - Я подписал бумажку, Эйм. Можешь занять чертов стул хоть сейчас. – Эйгон с усилием поднимается. – Думаю, будет разумно, если сегодняшний совет возглавишь ты. Меня это дерьмо больше не касается. Бывший король, еле переставляя ноги, движется к выходу, сопровождаемый растерянными взглядами лордов. - Нужна помощь, брат? – тихо интересуется Эймонд, подхватывая его под руку. - Это тебе нужна помощь. Крысы готовы перегрызть твое горло. – желчно выдыхает Эйгон, нисколько не стесняясь столь грубо говорить фактически в лицо людям, оказавшим ему поддержку в трудное время. Принц-регент, а несколько дней до коронации Эймонд будет носить этот привычный титул, занимает место во главе стола. Ему смешно при мысли, что когда-то он вожделел корону. Принц четко помнил испепеляющее чувство зависти, горевшее в груди, когда Эйгон проходил путь наследника среди толпы в чаше драконьего логова и за его спиной опускались скрещенные мечи, будто осекая старую жизнь навсегда. Хотя тогда сложно было отделаться от ощущения, что вот-вот острия снесут голову брата. Возможно, такой исход показался бы самому Эйгону не самым плохим вариантом, знай он тогда свое будущее. Теперь Железный трон уже практически принадлежит Эймонду. Остались лишь пустые формальности. Почему же он не счастлив? Юноша слишком много повидал за последние пару лет, чтобы тешить себя иллюзиями о приятном времяпрепровождении в чертогах тронного зала. Страна разрывалась на части. Несмотря на гибель Рейниры, война не закончилась. Почуяв слабость короны, каждый, обладающий хоть какой-то силой, хотел урвать себе в сумятице кусок пожирнее. Нужны были превентивные жесткие меры дабы стабилизировать ситуацию. Он был готов ко всему. Но сначала необходимо было навести порядок в Малом совете, разобраться кто из них заслуживает доверия. Некоторые здесь, определенно, не заслуживают даже жизни. - Милорды, уже смирились с моим появлением? – усмехается принц-регент, оценивая скользящим взглядом угрюмые лица. – Нам предстоит нелегкая работа. Для начала вам необходимо ввести меня в курс дела. Честно, открыто, не скрывая никаких, пусть даже самых неприятных, деталей. Я должен понимать в каком именно состоянии дела государства. Не стану скрывать, Малый совет претерпит изменения после того, как я стану полноправным правителем. Абсолютно точно появится десница, которого сейчас явно не хватает. Более прочего, меня интересует состояние и местонахождение казны. Лорд Уайлд, можете прояснить ситуацию? - Мой… принц. Часть средств уже вернулась в Королевскую гавань… Часть хранится в Железном банке Браавоса, часть в Ланниспорте… Но сейчас слишком неспокойно, чтобы даже помыслить об их доставке сюда. - Мой принц, разрешите прервать мастера над монетой… - вкрадчивый голос Ларриса, заставляет вспухать желваки под тонкой белой кожей юноши. – При всем уважении... Наша единственная проблема – Криган Старк. Вот о чем всем нам необходимо задуматься, пока не стало слишком поздно… - Милорд Стронг, этот вопрос вне ваших компетенций. Насколько, я знаю, вы не связаны с военным делом. Или вы успели запустить свои длинные руки и сюда? – Эймонд никогда не любил хромого ублюдка, а после Харренхолла считал его участь вполне понятной – совсем скоро мастер над шептунами последует за своими менее удачливыми родственниками. - Что вы, мой принц, как я смею… Просто этот вопрос крайне беспокоит всех нас… - Что ж… - вставая, Эймонд складывает за спиной руки. – Можете считать эту проблему уже решенной.***
Холодное весеннее солнце серебрит первыми лучами белые знамена с изображением лютоволка, гордо реющие над огромной стоянкой армии Севера, готовящейся к решающему броску к стенам Королевской гавани. До столицы всего несколько лиг. Совсем скоро непреклонные северяне окажутся лицом к лицу с закаленным в боях войском принца-регента. И тут уж точно никто не скажет заранее на чьей стороне будет победа. - Сегодня мы ожидаем посланника короля-пропойцы. – Криган Старк исподлобья обозревает командиров, собравшихся, дабы разделить утреннюю трапезу. - Говорить нам не о чем, но север не глух, и я хочу знать на каких условиях столица готова сдаться. - Милорд, что мы будем делать, если ее не сдадут? С юга приходят тревожные вести: войско Простора уже под стенами Королевской гавани. Город практически неприступен. Кроме того, мы толком не знаем есть ли у них еще драконы и сколько их. - Пусть так! Север не бежит от врага. С армией Простора или без, столица будет наша. Вы, не хуже моего, знаете – путь назад для нас закрыт. Зима пришла в Винтрефелл. Наше дело – сдержать слово, данное королеве Рейнире, или умереть с честью. Беседу прерывает истошный крик мальчишки-знаменосца: - Дракон! Там дракон! Для северян драконы - редкость. Некоторые ранее полагали их сказкой для неразумных детей. Единственный, которого им довелось лицезреть, - Вермакс, принадлежавший Джейкерису Веллариону. Зеленоватый змей произвел тогда неизгладимое впечатление, несмотря на то, что был молод и не мог похвастаться внушительными размерами. “Кто бы это мог быть?.. Неужели сам король оправился от ран?.. Драконье семя…Это все равно, что плевок… О чем говорить?.. Пристрелим его? “- шатер гудит многоголосым хором подобно потревоженному пчелиному улью. Возможно, лорды уже выскочили бы на улицу, поглазеть на невиданное чудо, но холодный взгляд стальных глаз Кригана Старка не пускает их. Король здесь, и они вынуждены подчиняться. - Надо оказать честь нашему гостю! - наконец встает он, жестом указывая остальным необходимость расчистить дорогу. Многие давно уже на ногах. Неспешным упругим шагом король Севера покидает шатер. Изо всех сил он старается скрыть удивление, охватившее его при виде чудовища, медленно опускающегося на земную твердь невдалеке от них. Огромный стального цвета дракон весь испещрен шипами, кожаными и костяными наростами. Его уродливая морда вместе с загнутыми внутрь клыками больше напоминает крокодилью. Синие глаза горят яростью. Хвост на конце раздвоен и имеет тяжелое на вид, костяное уплотнение, вполне пригодное в качестве дополнительного оружия в ближнем бою. Настоящая машина для убийства. Криган Старк никогда не сталкивался ни с одним упоминанием о подобном ящере. Наконец, зоркие серые глаза находят на спине чудовища наездника. Мужчина с короткими платиновыми волосами, затянутый с ног до головы в кожу, кажется, сросся с телом дракона. Вопреки всем правилам под ним нет седла, как нет и поводий. Каким образом он управляет такой махиной? Криган Старк издалека не в состоянии разобрать кто именно пожаловал к ним в столь ранний час, оторвав от завтрака. Всадник ловко скатывается на землю, практически не цепляясь за шипастую шкуру. Некоторое время он стоит подле дракона, похлопывая по грубой шкуре недалеко от огромного синего глаза с вертикальным зрачком. Закончив неведомый ритуал, мужчина направляется навстречу вывалившейся из шатра делегации, почтительно замершей в нескольких шагах за спиной своего короля. Наконец, они могут узнать его. - Принц Эймонд! - король Севера приветственно кивает гостю, поражаясь его смелости. Наследник Железного трона не прячется за спинами своего войска или стенами замка. Он здесь, прямо перед своим врагом. - Не ожидал вас увидеть. До нас доходили слухи о вашей кончине у стен Харренхолла. - Как видите это ложь, лорд Старк. Я жив более, чем когда-либо. Останавливаясь в нескольких шагах, Эймонд меряет Кригана Старка изучающим взглядом. Этот суровый мужчина мог стать мужем его принцессы… Когда-то он слышал, что между ними всего четыре года разницы. Сейчас король Севера казался много старше. Косматая борода, густые черные брови и суровый взгляд добавляли возраста своему обладателю. Ростом он был ниже принца, но шире в плечах. - Видеть вас - большая честь. Особенно, если вы прибыли, чтобы обсудить условия капитуляции. - лорд Старк не привык ходить вокруг да около. - Капитуляции? - летящая бровь Эймонда ползет вверх, вопросительно изгибаясь. - Да, вы услышали правильно. У вашего короля нет выбора: либо он сдает нам столицу, либо мы ее разрушим. В первом случае, возможно он сохранит себе жизнь, как и вы. Во втором, нет. - За что вы воюете, милорд? Королева Рейнира давно мертва. - Север чтит свои клятвы. Смерть королевы ничего не значит. Узурпатор, убивший ее, понесет наказание. Тем более, жив сын королевы Рейниры - принц Эйгон. Или вы уже позаботились об этом? - Вы не в курсе последних новостей, лорд Старк. Мой брат, король Эйгон, второй этого имени, вчера утром отрекся от престола в мою пользу. В ближайшее время я стану полноправным правителем Семи Королевств. - Это ничего не меняет. Значит узурпатором будете вы. - Я правильно понимаю: ничто не может изменить ваше намерение атаковать столицу? - Только, если вы сдадите город. - Этого не будет. - Тогда нам не о чем говорить. - Вы готовы положить своих людей под стенами Красного замка ради смутной надежды посадить на трон ребенка не достигшего и десяти лет, которого никогда не видели? У меня есть три взрослых дракона. Ваши люди умрут в муках, милорд. - Ради этого мы тут. - Смею предложить вам альтернативу. Я слышал, что вы, лорд Старк, - один из лучших мечников Севера. Столица будет ваша, если вы одолеете меня в поединке. Здесь и сейчас. Если же победа будет моей – Север преклонит колено. Более того, я гарантирую, что после меня Железный трон займет сын моей старшей сестры, Эйгон. - Вы не совсем понимаете нашу ситуацию, принц. Мы здесь чтобы добиться справедливости или умереть. Дорога домой для нас закрыта. - Отчего же? - Суровая долгая зима не позволит прокормить столько ртов. Если хотите, уйдя на Юг, мы предоставили шанс на выживание нашим близким. Единственное наше будущее – погибнуть с честью. - Интересная мотивация для смерти. Все ваши люди разделяют ее? - Более чем. - А если я скажу вам, что для ваших людей найдется кров и теплые постели неподалеку отсюда? Трезубец опустел после войны. Там остались одни женщины, которые будут только рады крепкому мужскому плечу. Решайтесь, лорд Старк! Вы против меня. И ваши люди будут жить, равно как и мои. В отличие от своего визави, Эймонд знает, что практически ничем не рискует. Убить его практически невозможно. По крайней мере, обычными способами. Криган Старк не принимает спонтанные необдуманные решения, поэтому берет небольшой перерыв дабы обсудить все со своими знаменосцами…***
… Так или иначе, но лорд Севера рискнул поставить собственную жизнь на кон в игре престолов. Поединок начался. Противники пренебрегли доспехами. Все честно. Сталь против стали. Сила против силы. Огонь против льда. Белый принц Таргариен первым начинает атаку, задавая темп… …Криган Старк раз за разом пытается войти в слепую зону принца, но кажется ее нет. Эймонд отражает любой выпад, откуда бы тот не приходил. Справа, слева - не имеет значения. Что это? Магия? Король Севера был знаком со слухами о волшебной силе, якобы заключенной в синем сердце пустой глазницы, но всегда считал их лишь байками для легковерных дураков. Сейчас он готов признать свое заблуждение. Эймонд слишком быстр. Гибкое тело ни нас секунду не задерживается на одном месте, раскачиваясь подобно маятнику. Движения молодого Таргариена напоминают танцевальные па. Ближе… Дальше… Уклон… Поворот… Выпад…Уклон… Правее… Пригнуться… Выпад… Все тело лорда Старка покрывается многочисленными глубокими и не очень царапинами, которые обильно кровят. Белый холст рубахи, словно картина, испещрен причудливым узором. С каждым уколом слепая ярость все больше охватывает короля Севера. В сражениях и турнирах он привык к другому: всегда ранее грубая сила решала все. Криган Старк ясно чувствует, что противник уступает ему физически, но скорость и легкость с избытком компенсирует недостаток… Кажется, что он угодил прямиком в центр костра, где со всех сторон тело жалят языки голодного белого пламени. С каждой секундой становится все труднее поддерживать безумный темп, задаваемый Эймондом. Движения замедляются. Шумное дыхание вырывается из груди… Противник на вид остается таким же, как был в начале поединка. Холодный жесткий взгляд не выражает ничего. Полно, да человек ли это? … Темная Сестра внезапно меняет направление на контрударе и впивается в бедро лорда Старка, заставляя издать болезненный рык. Кровь струится по ноге вниз, оставляя на пыльной земле алый след, мгновенно впитывающийся жадной холодной землей. Пора с этим заканчивать, иначе он рискует истечь кровью. Собрав последние силы для решающей атаки, Криган Старк наступает. Лезвие находит лишь пустоту… … Эймонд ждал от лорда Винтерфелла гораздо большего. Медленно. Слишком медленно. Разве это похоже на атаку? Даже его учитель сир Кристон, вдвое старше него самого, двигался быстрее. …Кувырок и принц оказывается за спиной Старка. Легкий пинок валит противника в пыль. Меч отлетает в сторону, выбитый носком сапога. Острый конец Темной Сестры любовно прижимается к шее прямо над пульсирующей сонной артерией. - Твоя взяла. Давай. Добей меня. – тяжело дыша, Криган Старк готов принять судьбу. Несколько долгих мгновений Эймонд всматривается в лицо поверженного противника. Они могли бы стать друзьями, распорядись жизнь иначе. Почему, собственно, он должен убивать его? - Встаньте, лорд Старк. – убирая меч в сторону, принц протягивает Кригану руку. Наталкиваясь на непонимающий взгляд стальных глаз, Эймонд с легкой улыбкой добавляет. – Мне нужен Север, а Северу нужен его король.***
Кроваво-красные лучи заходящего солнца озаряют тронный зал, прекрасный и немного жуткий в пустынном безмолвии. Великое множество людей отдало жизни, поддерживая алчные притязания своих сюзеренов на Железный трон, больше напоминающий орудие пыток нежели место, достойное правителя. Сплавленный из сотен мечей некогда поверженных Эйгоном Завоевателей врагов, он казалось по-прежнему жаждал кровавой дани. Что ж… Эймонд с избытком удовлетворил жажду стального демона, залив кровью многие лиги окрест столицы. Хватит ли этого, чтобы чудовище приняло его? Принц видел, что бывает с теми, кто пришелся не по нраву наследию прародителя: король Визерис долгие годы заживо гнил, день за днем покрываясь все новыми ранами-укусами живого металла. Принцесса Рейнира тоже пришлась не по вкусу голодному зверю, и он заставил ее медленно истекать кровью, орошая алыми каплями каменный пол у своего подножия. Но новый король сильнее их всех вместе взятых. Он – сам чудовище. Железный трон покорится ему также, как и все Семь королевств. Сложив руки за спиной, Эймонд стоит в тени колонны, погруженный в невеселые раздумья. Он стремился в Королевскую гавань не столько за короной и властью, сколько за правдой, вызвавшей лишь жалость и отвращение к матери за глупую женскую слабость и к себе за то, что вывернул наизнанку ее душу и прошелся по ней грязными сапогами презрения, которого она не заслужила. Завтра состоится коронация, и он станет полноправным правителем государства, сотрясающегося в кровавой агонии войны. Просто потому что кто-то должен навести здесь порядок, иначе кошмар не закончится никогда. … Тихое шарканье нарушает ход его мыслей, заставляя оглядеться. Опираясь на трость, Эйгон с усилием идет через огромный зал к пока еще своему трону. Одутловатое лицо его, приобретшее сероватый оттенок от литров поглощенного макового молока, дрожит от напряжения и боли. Все же брат заслуживает немного уважения: в последнее время он смог практически полностью отказаться от дурманящего лекарства, несмотря на физические страдания. В памяти Эймонда сам собой всплывает тот день, когда их отец, король Визерис, последний раз вошел в тронный зал и занял Железный трон, чтобы защитить свою дочь. Эйгон всегда был похож на него, а теперь особенно. Без сил пока еще король опускается на ступеньки, ведущие сквозь лес оплавленных мечей к трону Эйгона Завоевателя, не принявшего его также, как и его отца. Роняя голову на руки, он сотрясается в беззвучных рыданиях. Эймонд не готов быть свидетелем слабости изуродованного чужими решениями человека. Стараясь ступать как можно тише, он, скрываясь за колоннами, отступает к выходу. - Подойди, Эйм... Принц тяжело вздыхает, понимая, что неприятного разговора избежать не удастся. - Да, Эйгон… Что ты хочешь? - Пришел полюбоваться на то, что завтра станет твоим? - Не совсем так, брат. - Не ври мне. Я знаю, ты всегда этого хотел. Завидовал мне. Моему праву первородства. Из шкуры вон лез, чтобы доказать матушке, что ты не хуже. Я помню… - он пытается улыбаться, но выходит лишь страшная гримаса. – Завидовал, что сестра досталась мне. Завидовал, что у меня есть дети с чистой кровью Таргариенов в венах. Так ведь? Эймонд замирает в смятении. Зачем он все этого говорит? Да, безусловно, это правда. Непреложная истина. Но сейчас это не имеет значения. - Перестань. – губы изгибаются в брезгливой гримасе. - Признайся же, Эйм. Будь честным с любимым братом. Единственным, кто у тебя остался. – Эйгону все удается издать глухой смешок. - Хорошо. Да, ты прав. Я всегда завидовал тебе. Ты доволен? – прямой характер не позволяет Эймонду увиливать от ответа. - Ага. Доволен. – он встает, тяжело опираясь на посох, чтобы приблизиться к брату. Указывая большим пальцем за плечо, Эйгон полубезумным шепотом выдыхает в лицо принцу. – Завтра он сожрет тебя. Но перед этим я хочу, чтобы ты посмотрел, что он сделал со мной. Обожжённая рука с усилием дергает ворот черного камзола еще и еще раз, пока наконец пряжки не сдаются. Эйгон запускает за шиворот руку и с тихим шипением выдирает пропитанные сукровицей бинты, открывая взору брата влажные отвратительные раны. Эймонд помнит, что именно в этом месте в тело вплавился доспех. Прошло уже столько времени, а они по-прежнему вскрывались и истекали иногда кровью, иногда желтоватой жижей. - Видишь? Надеешься, твой исход будет другим? - Ты всегда был слаб, Эйгон. Это с тобой сотворил не Железный трон, а слепая самоуверенность. Ты не должен был в одиночку атаковать Мелеис. - Может ты и прав, но часть вины в том, что случилось лежит и на тебе. Ты знаешь, что тоже виноват. Когда умер отец, ты мог бы прикончить меня или отправить подальше за Узкое море. Мог занять трон раньше. Все было бы иначе! Но Эймонд Таргариен всегда готов выполнить долг перед матушкой и короной! Кулаки сжимаются в бессильной злобе. Он бы точно заткнулся, если бы знал, как много пришлось отдать Эймонду, чтобы выполнить долг второго сына королевства, и как много пришлось отдать его возлюбленной. Едва ли меньше, чем неудачливому королю. Приближаясь вплотную к брату, Эйгон обеими руками крепко сжимает его холодное лицо, заставляя смотреть на себя. Больное горячее дыхание опаляет кожу Эймонда. - Ты должен искупить свою вину. Освободи меня, Эйм… Не бойся! От меня уже давно ничего не осталось! Это тело - пустая оболочка, выжженная литрами макового молока. Я больше ничего не желаю, Эйм… Все, что делало меня живым ушло. Я не могу пить. Не желаю женщин. Просто нечем! Ты сам видел какой я без этого… Вся жизнь проходит в ожидании стакана с приторной дрянью. Я бы сделал это сам, да духу не хватает… О чем он просит его? О смерти? Его, потерявшего Дейрона и Хелейну? У него не осталось больше никого, лишь нелюбимый старший брат, издевавшийся над ним с извращенной жестокостью все детство. - Я тоже не могу, Эйгон. - Ты? Не можешь? Ты убил девчонку Рейниры, вырезал всех Стронгов до последнего, выжег уйму городов, разрушил Тамблтон! Ты можешь все, Эйм! Глаза короля блестят будто в горячке. Силой он сжимает онемевшие пальцы брата на кривом кинжале Эйгона Завоевателя, который не так давно держала рука их отца. - Я живу в аду. Огонь коснулся меня лишь однажды, но чувствую его я каждую секунду. Всем телом. Знаешь каково это? И таким я буду всегда… живым трупом. Может я и родился таким… Они говорят, что я дотяну до старости… Но я не желаю, не могу так… Слезы градом катятся щекам, причудливо стекая по неровно зарубцевавшимся шрамам. - Только ты можешь это сделать. Освободи меня, брат…***
Неверными шагами Алисента приближается к тронному залу. Слепое иррациональное чувство тянет королеву сюда, к Железному трону, давно уже ставшему для нее средоточием всех жизненных проблем и неурядиц. Сегодня всю ночь ее мучил кошмар: прекрасного золотого дракона разрывали на части чудовища, покрытые зеленой чешуей. Он кричал и бился с предсмертной агонии целую вечность. Проснулась она больной и жалкой. … Глухой странный звук эхом бьет в уши. Сердце замирает в нехорошем предчувствии. Стараясь не шуметь, королева проскальзывает в приоткрытые двери. До сознания долго не может дойти ужасная картина, открывшаяся взору. На нижних ступенях, ведущих к Железному трону, сидит Эймонд, баюкая на коленях безжизненное тело брата, с которого стекает струйка крови, успевшая уже собраться в большую красную лужицу. Принц гладит волосы Эйгона, склоняясь к нему так низко, что периодически касается его лбом. Слезы потоком текут из единственного глаза, капая на лицо короля, стекая по щеке к уху. - Ты не мог… не мог… Задыхаясь, она бежит к ним. Непослушными ватными руками Алисента пытается вырвать из рук Эймонда тело своего первенца. Он не дает, в безумии продолжая прижимать его к себе, шепча снова и снова тонкими дрожащими губами «нет». Это точно не ее сын! Это чудовище, пожирающее все, что встает у него на пути! Она родила и взрастила монстра на погибель собственным братьям и сестре. Его нужно было прикончить еще в колыбели! Внизу королева замечает блеск кинжала темной стали. Подбирая его, она в слепой ярости кидается на Эймонда, метя в здоровый глаз. Сын успевает закрыться рукой, когда лезвие насквозь пробивает его ладонь, выходя практически у самого лица. В шоке она отпускает рукоять, падая перед ним на колени прямиком в лужу крови…***
… Совсем скоро ему нужно идти. Все давно готово для торжественной церемонии. Эймонд не чувствует себя достаточно сильным для этого. Он разбит и подавлен. Слишком дорого обошелся ему титул правителя. Пришлось разорвать на части собственную душу и без того, истекающую невидимой кровью сотен ран. Сегодня он, вопреки устоявшейся привычке, не в коже. Молодой король выбрал в качестве парадного наряда бархатный костюм своего отца, бережно сохраненный во множестве битв. Это придает сил и немного уверенности. Опираясь на подоконник затянутыми в черные перчатки руками, он смотрит в окно. В саду гуляет нянечка с Люцерис на руках. Вокруг них весело бегает Джехейра, а Эйгон, его сводный брат, наблюдает за ними едва улыбаясь уголком рта. Эймонду кажется, что мальчишка постепенно выходит из шока после убийства матери. Они - будущее его дома, дома Таргариенов. Для них он сохранит государство в единстве, укрепит и усилит его. Вчера лорд Ланнистер намекал, что молодому королю следует как можно быстрее жениться и обзавестись наследниками. Конечно, он никак не мог знать, что после воскрешения в мутных водах Божьего Ока Эймонд не испытывал ни малейшей тяги к женщинам. Лишь изредка безумные сны о его принцессе делали тело вновь живым и горячим. Он вновь и вновь видел ее такой как в последний раз в Штормовом пределе, когда она приложила клинок к его лбу над правым глазом. Чувствовал тепло ее тела. Просыпаясь в горячем возбуждении, он пытался удержать остатки сна, лаская себя… Иногда это приносило мучительную разрядку, но чаще желание растворялось вместе с прекрасным видением, оставляя после себя ноющую пустоту. Горько усмехаясь, юноша понимал, что ни о каком наследнике и речи быть не может. Даже, если не брать в расчёт клятву данную им Кригану Старку о том, что трон после него перейдет к сыну Деймона и Рейниры. - Мой принц, пора… За спиной возникают фигуры Ларриса Стронга, лора Корлиса Веллариона и матушки. - Еще немного… - просит он. Надо собраться. Они не должны видеть его слабость. Вдох… Выдох… Эймонд оборачивается к ним, встречаясь взглядом с матушкой. Бледной и нервной, с дрожащими изодранными в кровь пальцами, которые она и сейчас теребит, впившись в него мертвым взглядом. - Это подбодрит вас, принц. Ларрис протягивает ему кубок, до краев полный кроваво-красной жидкости, оставляя себе второй такой же. Эймонд знает, что там. Понял по их глазам. По глазам матери. Медленно стягивая перчатки с в одно мгновение похолодевших рук, он принимает подношение. Если королева действительно того желает, сын готов принять яд из ее рук. Не отводя взгляда от ее расширяющихся глаз и дрожащих губ, Эймонд медленно глоток за глотком опустошает бокал до дна. Горло болезненно сводит спазмом, перекрывая дыхание. В глазах темнеет… Одно мгновение… Другое… Взор проясняется. - Что ты такое? – дрожа всем телом, вопрошает Алисента. Направляясь к выходу, он на мгновение замирает, поравнявшись с ней. - Неужели не узнаете, матушка? Я – ваш сын, Эймонд Таргариен, первый сего имени, король ройнаров, андалов и первых людей, защитник государства.