Чужие

Арго! Разве путь твой ближе, Чем дорога Млечная? Арго, О каких потерях плачет Птица встречная? Парус над тобой, Поднятый судьбой,- Это флаг разлуки, Странствий знамя вечное!.. Автор слов – Ю. Ряшенцев Исполняли – ВИА «Иверия» Пока мы принимали водные процедуры, команда убрала паруса и вставила весла в уключины. Я в последние годы ни на чем более тяжелом, чем резиновая лодка с хорошим уловом не греб. Сэни с местными большими кораблями дело имел, но давно, пять - шесть лет назад. Были они не ретийские и к веслам и парусу его не допускали. Хотя, если вспомнить молодость и тяжелые и неповоротливые шлюпки на городской лодочной станции… Эх, тряхнем стариной! Спустились на гребную палубу и оказалось, что стариной лучше не трясти. На каждое весло сажали по двое, ухватки тут нужны другие, незнакомые. Лучше внимательно послушать объяснение боцмана, да к профессионалам присмотреться. Ярган сел в пару со мной, оттеснив меня к самому борту. Хрупкого Эли посадили в пару мускулистому магу из тех, кто после обеда на корме волховал, да так и не смог ветер подольше удержать. Невысоких клефтов - Рея, Тайра и Мали тоже загнали первыми от борта в пару с сильными матросами. Но долго рассматривать рассадку мне не дали, боцман выкрикнул команду и мы впряглись в работу. Юнга стучал в местный барабан, задавая ритм гребли и прогоняя посторонние мысли из головы. «Что ж, в конце концов, путь - вся цель гребцов, вот, что нам открыли зимы с веснами.» Вот только мозг не хотел погружаться в нирвану однообразных движений. Мысли, вслед за руками, ходили по кругу. Не слишком ли много я рассказал сэновым соплеменникам, учитывая, что нас вероятно подслушивали, а если и нет, то каждого расспросить могут хитростью или прямым приказом. Кто подслушивал? Много ли из сказанного до крейта дойдет и в какой интерпретации? А может я слишком мало сказал? Ладно легионеры, если что случится - это головная боль Эли и белонцев, но каждый заложник должен понимать, печенкой чувствовать, что если он напортачит, из гордости или по незнанию поведется на провокацию имперцев, то пострадает не только сам, но и его родичи. Вот кто меня за язык тянул? Послушал нехитрые истории жизни соратников и показалось, что если крейт о нас побольше узнает, то легче будет ну если не равноправные, то хоть бы уважительные отношения построить… Выдал правду-матку на гора, а о том что большинство умных клефтов поймет, за что нам второе имя дали и может и не сообразить, что эту тайну сберечь надо, даже и не подумал. Эли, паршивец, проверить решил, сколько в нас от Сэна осталось! Контрразведчик, блин, доморощенный! Пришлось разговор спешно на другое переводить, а воинскими знаками семафорить, что демоны запретная тема. Ярган вот тоже жаждет со мной приватно поговорить, вон какие взгляды бросает время от времени. Вот только у меня на заклинание конфиденциальности сил не хватит без консервы магической силы от Айяоги, а их светить тоже пока не стоит. Но поговорить с Ярганом надо и намекнуть осторожно, чтобы догадливые о демонах вселяющихся на Скалистом помалкивали и вообще о долине Перайн поменьше болтали. Так за тревожными размышлениями, чуть не пропустил приказ «сушить весла». Оказывается, пассажиров вместе с командой на три смены набралось, что позволяет сменятся почаще и грести не надрываясь. Надо же, даже крейтов оруженосец за весло сесть не побрезговал. Не удивлюсь, если и высокородный Айн на гребную палубу спустится. Солнце уже клонилось к закату, залив перестал казаться бескрайним, впереди и левей показался низкий, болотистый берег. Ярган ожидаемо встал рядом со мной у планшира. Место не хуже и не лучше любого другого, если надо поговорить. - Ты правда думаешь, что слабых и неспособных к магии заставят черной работой заниматься? – первым вступает в разговор Ярган. Показываю ему знаки – «нас подслушивают», «возможно, неточно» и одновременно отвечаю вслух. - Я мало знаю чем занимаются заложники. К оружию нам прикасаться запрещено. Как переводчики, мы будем не слишком часто нужны, да и зачем им десять переводчиков. Пополнить для большей внушительности свиту крейта? Я заметил, что он не любит когда за ним без толку таскается толпа бездельников, быстро всем работу находит. Тех из нас, кого бесполезно магии учить, наверно тоже куда-нибудь пристроит. - Тебе-то можно не волноваться, - бесцеремонно влезает в наш разговор Кареланд. - Тебе-то могучий крейт уже дело нашел, выбрал свое ложе греть. – Думаешь я от смущения сквозь палубу провалюсь? Ню, ню, видали мы таких гордых щенков. Не с тобой говорю, но отвечу, в тему пришлось. - Потешится всесильный крейт, да надоем я ему, прикажет тебе своим наложником быть, и сделаешь ты все, что тебе он прикажет. – Смотрю как бледнеет даликунец, да и мириец задумывается над такой возможностью. Слушают ли наш разговор ретийцы точно не знаю, но большинство заложников прислушивались. Вот безбашенный Рей в дискуссию влез со своим ценным мнением, эксперт блин! - Да все знают, что имперец в тебя влюбился! Никого к тебе не подпускает, для одного себя бережет! Подарки дарит. В Ликтуине из-за тебя весь легион по тревоге поднял, все видели. - Тебе Рей завидно, самого-то ни один имперец второй раз на ложе не позвал, что-то ты неправильно делаешь, - ехидничает Кареланд. – Научи нас, о мудрый Видящий, как могущественного имперца ублажить и любовью верною к себе привязать. - Вот взрослые вроде уже, большие мальчики, а в детские сказки верите, какая любовь? – Чертов Кареланд! Вот же ситуёвина, если этот разговор крейту передадут, да еще прокомментируют, что дикарь своим влиянием на благородного Айна хвастается, ууу… - Крейт играется пока ему интересно, надоест игрушка - выбросит и никакими ухищрениями это не предотвратить. - Мы все знаем, что ты не такой, - пытается утешить меня Тайр. – Ты не можешь мужчину любить! – О! Еще лучше реплика, с такими идейными соратниками, и коварные враги не нужны. - Такой – не такой, а если такой, теперь мне что, пойти и утопиться, наплевав на клятву?! - Саэнред, ты не кипятись, - Ярган примирительно поднимает руки. – Мы все помним, что случится, если клятву нарушим или нас хитро подставят. За наши ошибки или преступления наказывать будут не только нас. Любит - не любит, я над вами свечку не держал, но то, что главный имперец провинции к тебе… хорошо относится, внушает надежду, что и к другим клефтам поменьше придираться будут. - Знаете, родичи, мне последнее время казалось, что богиня накрыла нас своими белыми юбками, ограждая от беды и горя. После Инлу ни одного массового побоища. В Белоне малой кровью обошлось, а ведь могли имперцы потребовать каждого десятого казнить. В Ликтуине, когда лекарь с определением ритуала ошибся, могло все очень плохо закончиться, пронесло. Гордые Матери Айлилу не стали выказывать свой норов и быстро заключили договор с имперцами. Боюсь одного, что кончится благоволение Двуликой, истощится любовь, надоест слышать наши стоны о выпавших на нашу долю великих несчастьях. Молю богиню о терпении. Если сменит она милость на гнев и накроет юбкой черной, сегодняшние горести будут вспоминаться нам легкими неприятностями. Заложники задумались, но на мои знаки пальцами, что я подавал во время эзотерической речи, обратили внимание, похоже все умели их читать. Постарался четко показать «нас подслушивают», «демон» «долина Перайн» «тайна» «молчание». Кажется поняли, кивнули все. Просемафорил еще одну фразу «крат» «письмо» «тайна» «молчание». Еще раз покивали. Убедившись, что я больше ничего не хочу добавить, Ярган первым прервал сосредоточенное молчание: - Мы все будем молить богиню о терпении и милости. Но на высших надейся, да сам не ленись. Саэнред, научи меня быстро считать и в имперских деньгах и мерах веса разбираться. - Что знаю, расскажу и покажу. Пейн ты же тоже вычитать и умножать умеешь? - Перайнец кивнул. – Клефтскими палочками не удобно, а какими цифрами у вас для сложных вычислений пользуются? - Видящий Такарей говорил название этого древнего народа, только я забыл, на ар как-то начинается. - Арабские? - Кажется… - Ну значит мы начертания цифр оба знаем, сможем вместе всех учить. Пока свободное время есть начерчу первые пять цифр, завтра, милостью богини, продолжим. Вот так, прямо на палубе, под ритмичный плеск воды под веслами и открылась наша цифирная школа. Ну не магии же мне напуганных мальчишек учить, чего-нибудь напортачу и погублю яркую магическую карьеру. Пусть их магии Тирий учит. На закате наш легковесельный «Арго» бросил якорь в устье Тибы. Точнее, бросили три якоря и никакого устья могучей реки рассмотреть нам толком не удалось. О могучей реке свидетельствовали только натянувшиеся канаты якорей, не позволяющие течению утащить нас обратно в залив. Перед нами шуршащая стена камышей и рогоза*, прерываемая множеством проток. Возвышающиеся кое-где над стеной болотной травы верхушки деревьев выдавали острова. Мы так спешили, жилы на веслах рвали и вдруг остановка на ужин, невольно вспомнился КЗОТ. Нам раздали сухпай местных речников – копченую рыбу, сыр, тонкие сухие лепешки и какую-то пряную зелень – похожую одновременно на лук, чеснок и кинзу. Запивать эту немудреную пищу предлагалось водой с добавлением сока – то ли добываемого из терпких и кислых плодов, то ли скисшего из сладких до состояния уксуса. Голодными не остались и, хвала светлым юбкам Кертис и ее же призрачному покрывалу, живот ни у кого не заболел. Подкрепившись, любовались потрясающим закатом. Эх, где моя чашка кофе и сигара? Обратил внимание, что матросы стравливают канаты якорей. Протоки кажется стали шире, стена камыша ниже, а почти в зените плывет рожками кверху местная луна. Ага! Местные речники похоже ждут высшей точки прилива, хитрецы. Интересно, насколько сильная здесь приливная волна? Скоро узнаем! Вон, команда забегала, на юте собрались крейт, капитан, главный механик и корабельный маг. Перед капитаном какая-то фиговина из рычагов и блоков, фонящая магией, совсем не похожая на штурвал-колесо из исторических фильмов, но лишь бы работала. Команда уже по местам стоит, с якоря снимается. Мачты голы, часть команды спустилась на гребную палубу, но вместо весел из люков показались концы крепких шестов. Как-то стремно, если наша малютка влипнет в илистую мель, одними мышечными усилиями ее не сдвинуть. На носу и на мачте подали голос впередсмотрящие, а два мага устроили иллюминацию, прям мощные прожекторы на катерах пограничников. Крутобокий пенитель залива вздрогнул, освободившись от хватки якорей, и неспешно скользнул в одну из проток. На мой взгляд, она не выглядела как самая большая или глубокая, но корабельный маг активно магичил, посылая поисковые импульсы один за другим. Похоже ориентиры и бакены тут тоже магические, значит не на удачу вломились в стену камыша. С рулем, но без ветрил, приливная волна в сгущающихся сумерках потащила нас вверх по течению. С резкими криками вспархивали потревоженные нашей иллюминацией птицы, проплывали за бортами верхушки болотных трав и низкие острова, загроможденные плавником, неожиданно открывались коридоры протоков, ведущие в разные стороны, но магическая нить уверено вела нас правильным путем в этом природном лабиринте. Несколько часов движения под бледным светом луны, среди несмолкающего шороха, редких криков-предупреждений от команды и неутомимой работы корабельного мага и капитана. Но вот мощь приливной волны истощилась и капитан скомандовал разобрать весла опытным гребцам. Весла вспенили замершую воду, еще не решившую в какую сторону ей течь дальше, и корабль устремился к желанной цели. Гребли не больше получаса, когда впереди замерцал живой огонь. Островок с маяком был небольшим, но под одним из его берегов находился глубокий омут, пришвартовавшийся над ним корабль не рисковал в отлив лечь на дно. Дежурные по кухне речники высаживаются на островок, чтобы к рассвету сварить завтрак и обед. Оказывается, на корабле редко готовят горячую пищу, на имперских судах нет специально приспособленных помещений с плитой, если и готовят чего, то магическими способами, чтобы не разводить огонь. Традиция такая, огонь на кораблях вне закона. Потому и на реках, и в море стараются на ночь причалить к берегу, если на борту нет сильных магов способных котелки греть. Похоже, не у одних клефтов традиции дурацкие возведены в ранг закона. --- *Растение, которое многие привыкли считать камышом, на самом деле называется рогоз. Болотная трава с рыхлым соцветием от светло- до тёмно-коричневого цвета. Относится рогоз (не удивляйтесь) к семейству рогозовых. Камыш относится совсем к другому семейству – осоковых. Как пишет Большая советская энциклопедия, цветки в колосках, собранных в зонтиковидное, метельчатое или головчатое соцветие. Камышом часто ошибочно называют тростник — растение семейства злаков. Камыш и рогоз путали еще в XIX веке. Об этом можно прочитать в словаре Владимира Даля Немного выпендриваюсь)) Ездила на о. Большое Яровое, случайно узнала, что растение, которое всю жизнь обзывала камышом - с соцветием похожим на эскимо - это оказывается этот самый рогоз! Хотя и то, и то раньше в хозяйстве применяли, и корни в пищу употребляли, даже и сейчас для поделок используют некоторые энтузиазисты)))