Согласно инструкции

Разумеется, Поттер и Блэк, после того, как с них сняли обездвиживающие чары, попытались возмутиться. Особенно Поттер. — Да вы вообще обалдели! — заорал он первым делом. — Это моя мантия-невидимка! Отдайте сейчас же! Малфой скучающим голосом снял еще десять баллов с Гриффиндора за грубость в разговоре со школьным целителем. Поттер сбавил тон, но продолжил ныть и канючить. Слово «нет» его слух не воспринимал. — Юноша, — невозмутимо отвечала Ордалия Нитнесс, — пятый раз повторяю. Это не ваша личная, это родовая мантия. Так? — Так. — вынужденно согласился Джеймс. — Значит, пока жив ваш отец, именно он законный владелец мантии. — Но он мне её сам дал! — опять завопил Джеймс. — Для того, чтобы вы забрасывали девочек навозными бомбами и сбрасывали с лестницы однокурсников? — ироническим тоном поинтересовалась целительница. — Это чего — Нюниус нажаловался, да? Врёт он всё! И вообще, докажите, что это всё мы! — Юноша, зачем мне что-то доказывать? Вы сами очень громко думаете о своих «подвигах». — Вы что? — побагровел Поттер. — Вы мысли мои читаете? — А вы знаете, что легиллименция в отношении детей запрещена? — вмешался Блэк. — Да-да-да, под угрозой Азкабана! Но если вы по-хорошему отдадите Джиму мантию, то мы никому ничего не скажем! — Какая легиллименция? — невинно похлопала ресничками мадам Нитнесс. — Вы видели пассы волшебной палочкой или слышали заклинание? Сириус негодующе засопел носом, а Джим потом опять заныл: — Ну отдайте! Ну что вам — жалко что-ли? — Жалко. — самым серьезным тоном ответила целительница. — Вас жалко. Этак вы негодяями вырастете. Можно сказать, мародёрами. И сами попадёте в Азкабан. — Ну, ладно! Честно-честно, не буду больше над девчонками прикалываться. И Нюниуса, так и быть, не трону. Отдайте! Тем временем целительница вместе с Поттером и Блэком дошла до Больничного крыла. Жестом пригласила своих невольных спутников войти и сказала: — Мистер Поттер, я собиралась сама написать вашему отцу, но раз уж вы были так любезны проводить меня, то садитесь и пишите сами. Мантию я отдам только ему. С надлежащими разъяснениями. — А я напишу! — зло сказал Джеймс. На его щеках горели неровные пятна румянца. — Я напишу! И вы мантию отдадите, да ещё и извинитесь! А мой отец, может быть, не подаст на вас в суд за то, что вы напали на меня, когда я просто гулял с другом, и отняли семейное имущество! — А я подтвержу, что мы с Джимом не делали ничего плохого! — поддакнул Сириус. — Мы просто гуляли! Ну и что, что под мантией-невидимкой! И мистер Поттер поверит нам, а не вам и слизням! Папа Джима сам учился в Доме Гриффиндор! В ответ на эти угрозы мадам Нитнесс только указала рукой на небольшой письменный столик у окна. На нём имелось всё необходимое: уже очинённые гусиные перья в медном стаканчике, чернильница, песочница и несколько листов пергаментной бумаги. Джеймс плюхнулся на стул и предвкушающе занёс перо над бумагой. — Я забыла предупредить, юноша, — мягко сказала мадам Нитнесс. — Этот стол здесь стоит для того, чтобы целитель или медиковедьма могли написать отчет о лечении, а в печальном случае — о том, как умер пациент. Поэтому этот стол зачарован так, что нельзя встать, пока не напишешь то, что должен, и нельзя солгать. Даже приукрасить не получится. Конечно, Джеймс попытался. Сначала вскочить, потом сформулировать историю как-то более лестно для себя, чем: «У меня забрали мантию-невидимку, потому, что сначала мы закидали навозными бомбами эту вредную магглокровку Эванс с её подпевалами, потом спустили с лестницы её полукровного дружка Нюниуса. А когда я хотел вместе с Сири закидать навозными бомбами его кузину-задаваку Нарциссу и её слизня-жениха, тут нас целительница и подловила». Но простые и могущественные чары, которые налагают обязательства на целителя, заставили написать именно то, что он думал без политкорректности, и что произошло на самом деле без прикрас. И только когда он смог подписаться «Любящий вас сын Джеймс» — чуть улыбнулся. Значит, папу с мамой он любит и в самом деле, а не только потому, что они всё для него делают. Целительница просмотрела поттеров опус, хмыкнула над некоторыми пассажами, и окликнула домовичку Больничного крыла: — Лара! Отправить! — Слушаюсь, госпожа целительница! А Ордалия Нитнесс уже делала приглашающий жест в сторону Блэка: — А теперь вы, юноша. Напишите родителям о том, как дважды пытались шантажировать целителя, и оба раз — неудачно. И о том, что законодательство в области ментальной магии недоучили. И что сомнительным артефактом, не принадлежащем вашей семье, совместно с мистером Поттером пользовались. Блэк так и не понял, какая сила его усадила за зачарованный стол. Но пришлось и ему сочинять послание родителям. У него подпись получилась: «Ваш почтительный сын Сириус Блэк Третий». Когда и это письмо было отправлено, очень недовольные всем происходящим первокурсники умчались из Больничного крыла быстрее гоночных мётел. А мадам Нитнесс приготовилась ожидать в гости старшее поколение. Первой успела мадам Вальбурга Блэк. На следующий день, сразу после завтрака, когда только-только приличия позволяют нанести визит, разгневанной виверной влетела она во владения целительницы, и с порога попыталась приложить каким-то хитровывернутым проклятьем. Которое без малейшего вреда впиталось в щит Ордалии Нитнесс. После чего неведомо как палочка вырвалась из руки миссис Блэк, и вокруг её замершего тела замерцала золотая вязь диагностических чар. — Просто прелесть, что за гадость! — восхитилась мадам Нитнесс. — И какой же негодяй это придумал? Да как хитро модифицировано! Сейчас я его… Ай, жжётся! А если так?.. Ага, ещё чуть-чуть… Вот! Кадуцей выписыал в воздухе причудливые фигуру под речитатив торжественных строф, в которых говорилось об очищении, смягчении и прощении. Из груди, из головы Вальбурги Блэк струилась какая-то серая хмарь. Золотые нити целительских заклинаний подхватывали и рассеивали эту серость. Потом целительница помогла Вальбурге присесть. Да и сама утерла чистейшим платочком пот на висках и лбу. Вручила миссис Блэк её волшебную палочку и спросила: — Ну, как вы себя чувствуете? — Странно. — честно ответила Вальбурга. И вдруг прокрутила палочку между пальцев, проговорила: — Квакки-дакки! И тотчас с палочки сорвалась цепочка разноцветных пузырей, которые квакали и крякали. Вальбурга захихикала, и стало видно, что она не старая ещё волшебница. Исчезли седые волосы в высокой причёске. И морщины в углах глаз. А главное — брюзгливая складка губ. — Почему я забыла это шуточное заклинание? — печально спросила Вальбурга. — Этими пузыриками обычно родители потешают детей. А мои сыновья его ни разу не видели. — На вас лежало очень скверное проклятие. — ответила Ордалия Нитнесс. — Называется «Чистая кровь», потому, что вернее всего ложится на самых чистокровных магов и волшебниц. Усиливает нетерпимость, резкость, особенно к собственным детям, заставляет совершать злые нелепости. Не позволяет признаться в слабости, в том числе обратиться к целителю. Развивается медленно. На вас это проклятие уже больше десяти лет. Ещё лет пять-семь — и вы стали бы совершать ошибки, которые привели бы к гибели вашего рода. Это проклятье для того и было придумано. — Знаю. — отмахнулась Вальбурга, о чем-то напряженно размышляя. — Но ведь «Чистая кровь» считается неснимаемым проклятьем? — Я — очень сильная целительница. — скромно ответила Ордалия Нитнесс. — Это уж точно. — согласилась Вальбурга. — А могли его наложить не десять, а пятнадцать лет назад? — Возможно. — с сомнением проговорила Ордалия. — Хотя за такой срок оно должно было уже необратимо разрушить магию и исказить личность. — Я — очень сильная ведьма. — скромно сказала Вальбурга. А потом зашипела, словно рассерженная кошка. — Ну, Том, ну старый друг! Так вот какой подарочек ты преподнес мне на свадьбу! И деловито засобиралась. — Целительница Нитнесс, я в долгу перед вами, и вся моя семья. Сейчас я хочу навестить сына, а потом мне предстоит очень важное дело! Сколько возьмёте с меня за исцеление? — Миссис Блэк, — таким же деловым тоном отозвалась Ордалия Нитнесс, — согласно моему договору с Хогвартсом, если я оказываю целительские услуги родственникам учеников, то плата должна соответствовать стоимости таких же услуг в больнице святого Мунго. Так что — диагностика и снятие проклятия высшего уровня. Пятьдесят галлеонов. — Пришлю деньги в течении недели. — согласилась Вальбурга и направилась к выходу. — Миссис Блэк, — окликнула её целительница. — Уделите мне ещё минутку вашего времени. Расскажите об этот Томе. — Томом я сама займусь! — фыркнула Вальбурга. — Миссис Блэк, — убедительно проговорила Ордалия. — Один раз этот Том вас сумел переиграть. Может быть не стоит торопиться с необдуманными действиями? Повторные проклятья крайне тяжело снимаются! Вальбурга гневно сверкнула глазами, но потом задумалась, и махнула рукой. — А давайте поговорим! — Лара! Чаю нам! — распорядилась целительница. — Для разговора. Разговор за чаем получился обстоятельный и содержательный, так что старшего сына Вальбурга перехватила перед самым ланчем, на пороге Большого зала. Сириус мысленно приготовился к привычному унизительному выговору. Скорее всего с оплеухами. Да ещё в присутствии ну вот всей школы! Но матушка только сказала. — Сириус, я всё-таки не теряю надежду: ты сумеешь показать, что не факультет украшает волшебника, а Блэк — любой факультет. Но для этого надо учиться, а не ерундой страдать! Не знать, что целители могут прибегать к поверхностной легиллименции независимо от возраста пациента! Стыдно! Будешь на каникулах учить магическое законодательство. Может быть усвоишь, что только весьма твердое знание закона избавляет от ответственности. А не как у тебя сейчас! И деловые переговоры! Что за детский шантаж? Отправлю тебя вместе с дядюшкой Альфардом договариваться с нашими израильскими партнёрами о поставках древесины ливанского кедра. Может быть усвоишь что-нибудь полезное? Потом протянула руку, и неожиданно ласково потрепала по волосам. — Ладно! Иди кушать, сынок. И постарайся вести себя так, чтоб меня приглашали в школу только, чтобы посмотреть, как тебя награждают Особой наградой. А не вот это вот безобразие! И имей в виду — у нас Долг всего рода перед целительницей Ордалией Нитнесс. Потом повернулась на каблуке, и легко двинулась в сторону выхода. — И Регулусу напиши, наконец! — донеслось до обалдевшего Сириуса. — Он очень скучает! Из-за плеча удаляющейся ведьмы разлетались хихикающие и попискивающие разноцветные феечки. Вальбурга Блэк только что припомнила ещё одно шуточное заклинание. — Я не знаю, что сделала с моей матушкой мадам Нитнесс, — отмер, наконец, Сириус, — и что там с долгом рода. Но я перед нашей целительницей реально в долгу!

***

Мистер и миссис Поттер явились ближе к вечеру, под ручку, как образцовая пара. В чертах лица миссис Поттер заметно было семейное сходство с Вальбургой. И интонации, с которыми она прошлась по любителям защищать грязнокровочек и ничтожных полукровок, оказались весьма похожи на тон миссис Блэк до снятия проклятия. Ордалия Нитнесс даже проверила на всякий случай. Но — нет! — это оказалась вполне естественная манера Дореи Поттер. — Дорогая! — остерегающим тоном проговорил мистер Поттер, чуть сжимая пальцы на локте супруги. Та плотно сжала губы, с видом молчаливого протеста. — Мадам Нитнесс, — безупречно вежливым тоном проговорил мистер Поттер, — когда сын попросил меня разрешить ему взять в школу мантию-невидимку, он уверял, что использует её для исследования закоулков замка и для безобидных розыгрышей. Но то, о чем говорилось в письме, звучит совсем не безобидно. Мне показалось, что письмо было написано за Столом Истины, это так? — Да. — подтвердила мадам Нитнесс. — Ну, что ж, тогда вы очень верно поступили, предоставив мне эту информацию. И поступите совсем правильно, если немедленно вернёте родовой артефакт. — Разумеется. — ответила мадам Нитнесс, открывая сейф, в котором обычно хранились зелья списка А (сильные болеутоляющие и снотворные), и чарами вытряхивая из мешочка мантию. — Но прежде, чем отдать вам эту вещь, я прошу вас твердо пообещать, что не будете давать её Джеймсу до тех пор, пока он учится в Хогвартсе. — Ну, я полагаю, это касается только меня и моей семьи — что мне делать с моим артефактом и моим сыном. — совсем вежливо сказал мистер Поттер. — А вы — даже не его декан. — В таком случае, — не менее вежливо проговорила мадам Нитнесс, — я буду ходатайствовать перед директором и Попечительским советом в полном составе об отчислении Джеймса Поттера из Хогвартса. — Да что вы себе позволяете! — гневно возвысила голос миссис Поттер, но мистер Поттер опять сжал её локоть и сказал почти резко: — Вы превышаете свои полномочия, мадам. — Ни в коей мере. — абсолютно спокойно ответила мадам Нитнесс. — По инструкции, если мне известно о наличии в школе опасного артефакта, который может стать причиной смерти ученика, я обязана приложить все меры, что исключить взаимодействие ученика с названным артефактом. — Вы что же, — вкрадчиво поинтересовался мистер Поттер, — хотите предположить, что Джеймс использует мантию для убийства?! Не требовалась легиллименция, чтобы понять, что мистер Поттер в бешенстве. — Я не предполагаю, а точно знаю, что контакт с данной мантией-невидимкой необратимо смертельно опасен для самого Джеймса Поттера. Как, впрочем, и для любого смертного. Мистер Поттер снисходительно улыбнулся. — Ну что вы! Мантия-невидимка, конечно, расходует силы волшебника, но для юноши это даже полезно — увеличивается его магический потенциал. — Магический потенциал, конечно, возрастет, — согласилась целительница, — но годы жизни сократятся. Мистер Поттер, вы умеете пользоваться аурным зрением? — У меня есть аурные очки. — ответил волшебник. — Вы когда-нибудь рассматривали с их помощью любое живое существо, на которое была бы надета эта мантия? — Нет… — мистер Поттер неожиданно задумался. — Действительно, сколько раз приходила в голову мысль, исследовать родовой артефакт таким образом, но всякий раз что-то отвлекало. — Такие вещи защищают себя и свою тайну. — сказала целительница. — Если желаете, можно прямо сейчас вызвать домовика, надеть на него мантию, и вы посмотрите. — Может быть позже? — вдруг засомневался мистер Поттер. — Сейчас! — твердо сказала целительница. Тут вмешалась миссис Поттер. Она услышала то, что было сильнее любых чар — её сыночку, её Джиму может что-то угрожать. Она схватила мантию, накинула себе на плечи, и потребовала: — Смотри, Чарли! Карлус Поттер немедля извлек из внутреннего кармана мантии прибор, больше всего похожий на гибрид очков, бинокля и астролябии. Аккуратно пристроил на лицо, зацепил дужками за уши. Внимательно осмотрел супругу и тихо сказал. — Дорогая, снимай. Немедленно. Миссис Поттер послушно сдернула мантию, бросила на стул. Мистер Поттер повернулся к целительнице и замер, внимательно разглядывая её ауру. Потом медленно снял и спрятал свой прибор. Тихо спросил: — Как Вы, полагаете, госпожа целительница, сколько потерял Джим? Та, поразмыслив, ответила. — Думаю — сутки на каждый час прогулок под мантией. И ещё сутки — за юного Блэка, которого он приглашал к своим забавам. А пару раз к ним присоединялся ещё один мальчик. Мантия брала дань с каждого — но с Джеймса за всех, именно потому, что некогда её похитил волшебник вашего рода и назвал своей. — У нас принято было считать её даром. — проговорил Карлус Поттер. — Вы ведь слышали о Дарах Смерти, госпожа целительница? — Это заблуждение. — покачала головой мадам Нитнесс. — Смерть не раздаёт подарки. Трое братьев похитили артефакты, которые были сотворены не для смертных. Человеку эти вещи дают только иллюзию могущества, за которую приходится платить годами собственной жизни. — То есть, если бы мантия осталась у Джима… — замялся Карлус Поттер. — Если бы ваш сын всё время пользовался бы Плащом смерти, то его жизнь прервалась бы в возрасте от двадцати до тридцати лет. От любой причины. — просто сказала мадам Нитнесс. — Правда, умер бы он очень сильным волшебником. — Чарли, пообещай, что спрячешь мантию в самый глубокий сейф! — вскричала миссис Поттер. — И Джим её и пальцем не коснётся! — Конечно, дорогая, — покладисто ответил мистер Поттер. — Сейчас у учеников будет вечерняя трапеза — может быть пойдёшь, пообщаешься с Джимом? Я тебя догоню. Когда супруга удалилась из Больничного крыла, Карлус Поттер смиренно склонил голову. — Простите меня, госпожа целительница, мой тон и слова были недопустимы. Но я не знал… Молчание было ему ответом. Карлус вздохнул и спросил: — Если мантия останется у меня, пусть даже в сейфе, она будет взимать дань? — Если её не надевать, то дань меньше. — ответила мадам Нитнесс. — А мы-то всё гадали, почему в роду Поттеров стали раньше умирать. — пробормотал Карлус. — Искали проклятье, а оно вот что… Потом вдруг встрепенулся. — Госпожа целительница, а не могли бы вы… позаботиться? Прошу вас! Та помолчала, потом медленно кивнула. Мистер Поттер спешно заговорил формулу отречения. — Я, Карлус Поттер, ныне законный глава рода, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, трезвым, не под принуждением, от своего имени, от имени своего сына и всех его потомков ныне отказываюсь от вещи, известной, как Мантия-невидимка или Плащ Смерти, и прошу позаботиться об этой вещи госпожу… — тут он замялся. — Именуемую целительницей Ордалией Нитнесс, — подсказала названная особа. Карлус Поттер окончательно отказался от Мантии, действительно вежливо поклонился, и, повеселевший, отправился к своему семейству. Целительница снова упаковала и спрятала мантию, бормоча под нос что-то вроде: «Не было у дамы хлопот…»