Я не пойду за тобой

Иногда Ультра Магнус ненавидел Джаза всеми фибрами Искры. Работать вместе ранее им не доводилось, так что пришлось наводить много справок насчёт скрытной и подозрительной личности экс-диверсанта. Поводов для ненависти было всего два, один из которых был весьма даже оправдан — Родомес. А второй был куда более странный для такого специалиста в области порядка, как он — дотошность к деталям. У Магнуса вырисовался план, как осторожно узнать личные предпочтения диверсанта, да ещё и разведать, не думает ли он специально набить себе цену, отдаляясь от облечённого властью Прайма, чтобы после оказаться подле него как главный фаворит. До перевоплощения Родомес не отличался особой разборчивостью в партнёрах и, как помнится, брал от жизни всё, если ему это предлагали. Ни о какой морали и долгосрочных отношениях там речи никогда не шло. Но это было до возвращения легендарных воинов Оптимуса. Хот Род был типичным плейботом, прожигателем жизни, тусовщиком и завсегдатаем многих неприличных заведений. Однако стоило ему увидеть монохромного капитана специальных операций, как он бросил все свои прежние похождения и постарался пройти к Джазу на курс в Академии Аякона. Естественно, лучший разведчик забраковал слишком приметную кандидатуру яркого Хот Рода, выписав ему перевод в штурмовое отделение. Небольшая битва за внимание Джаза была проиграна, но оранжево-золотой и не думал сдаваться. Ему было важно попасть в ту же часть Аяконской базы, где взаимодействовали воины Оптимуса, и он с лёгкостью прошёл все испытания, не подозревая, что самые тяжёлые из них будут впереди. Магнус учился на одном курсе с Хот Родом и пытался как-то по-своему и весьма неуклюже проявлять всяческие знаки внимания, но беспечный Хот всё переводил в шутку, мягко отвергая могучего воина. Иногда Магнус злился на себя за то, что не обладал изобретательностью, чтобы показать себя с более выгодной стороны. Но он так и не бросил своих попыток завоевать внимание Хот Рода. Порой, чтобы открыть оптику товарища на происходящее, сине-белому меха приходилось поступаться некоторыми принципами, чего он крайне потом стыдился. Однако, будучи ботом страстным и зависимым, тем более молодым в годы Академии, он был не прочь применять грязные приёмчики с целью отучить Рода от воздыханий насчёт Джаза. Этот поступок был самым отвратительным, но на какое-то время Хот Рода отвадило от увлечённости вторым офицером воинства Оптимуса. Однажды Магнусу удалось раздобыть приватные короткие видеозарисовки об интимной жизни высокопоставленной парочки, и он не преминул анонимно переслать это Хот Роду. Реакция молодого штурмовика была неоднозначной: он вспыхнул всем фейсплейтом, услышав знакомый голос, дрогнувший в любовных стенаниях, подскочил с места и убежал в уборную. Его сослуживец мысленно потирал ладони, предвкушая очевидное согласие Хот Рода на начало их отношений. Однако этого не произошло… Сильное платоническое чувство застряло где-то очень глубоко и не желало покидать молодую Искру. Хот Род закрылся от всех, предпочтя перевод на Землю в качестве независимого наблюдателя за развитием торговых отношений. Он вырвал все свои чувства, как ему показалось, с корнем. Магнус горевал очень долго, отчаянно и болезненно, часто и навязчиво писал, стараясь поддерживать связь с сослуживцем, но тот всё так же переводил его излияния в плоскость дружеского общения, не давая повода больше себя ранить. В отличие от Магнуса, Хот был очень открытым и честным и зачастую говорил о своих переживаниях слишком откровенно, чем Магнус умело воспользовался… После всех событий, которые им пришлось пережить, Ультра Магнус понял, что надежда всё ещё есть и что новый Хот уже не похож на прежнего. В этот раз Магнусу пришлось вести себя как можно более деликатно и осторожно, чтобы выгодно подать себя и свои намерения, но Родомес Прайм казался слишком занятым своим новым статусом и делами, в которые лидер автоботов кинулся очертя голову. В одной из приватных бесед Прайм, конечно же, задал мимопроходящий вопрос об оставшихся воинах Оптимуса, что сперва насторожило Магнуса: уж не взялся ли процессор Хот Рода за отработку старых ошибок… Но после заместителю нового Прайма стало куда спокойнее, когда он не услышал, кого конкретно имел в виду Родомес. Скорее всего, Прайм посчитал достаточно благородным несение службы прежней команды, но в чужих боевых единицах лидер не нуждался, так как его команда сформировалась сама собой и представляла из себя более понятный и надёжный круг общения. Всё рухнуло, когда оставшихся от первого поколения автоботов представили к наградам за спасение Кибертрона. Магнус не подозревал, что в спортивных состязаниях, посвящённых памяти Оптимуса Прайма, примет участие его второй заместитель. Джаз был тогда в куда лучшей форме, он сиял, привлекал внимание, был на высоте. Родомес не спускал с него оптики до самого конца, пока монохромный силуэт не скрылся с арены. Искал ли Лидер встречи с ним? О да. Это было похоже на какую-то особую протекцию, патронаж и особое расположение. Джаза вернули из отпуска, восстановили в должности, от которой он быстро и весьма ловко отказался. А потом началась их тихая борьба, из-за которой Родомес окончательно потерял покой. Лидер придумывал самые изощрённые предлоги, чтобы лишний раз встретиться с экс-диверсантом, а тот, в свою очередь, не менее изящно сбегал от лицезрения себя в приватном кабинете. Магнуса такое поведение саботажника поначалу сильно успокоило — скорее всего, Джаз всё ещё находился в трауре по Проулу. Но недавние события со ссорой и отставкой снова заставили подумать о том, чтобы взяться за очередное расследование конкурента за Искру командира. План Магнуса был прост и безгрешен. Так как ведение отчётностей до сих пор производилось по старому образцу, принятому ещё Оптимусом, то, как заместителю и первому офицеру Прайма, Ультра Магнусу требовались некоторые консультации и пояснения в данной области. И несмотря на факт идеальности своих отчётов, кои сине-белый автобот считал верхом бюрократического искусства, он решил сдать их на проверку бывшему второму офицеру Прайма. Каково же было удивление нового заместителя Прайма, когда через несколько часов ему пришёл ответ с весьма едкими комментариями в виде виртуальных пометок по всем частям его писанины. Это очень сильно оскорбило Магнуса, но пока он читал правки и сноски, удивился, насколько складными и верными выходили итоговые цифры. Он уже видел такое, только автором был далеко не Джаз. «Так делал Проул! Но его нет. Тогда как же?!» — недоумевал сине-белый автобот, и так и этак прикидывая вероятность полного копирования личности погибшего автобота. «Если Джаз это сделал, то его предадут суду! Нельзя копировать личностные файлы, тем более что нельзя носить в себе две Искры! Это преступление, которое очень жестоко карается», — думал Ультра Магнус, где-то глубоко внутри надеясь, что всё это было не его домыслами, а чистейшей правдой. Если всё это так, то Родомес не сможет связать свою жизнь с преступником. Но только этих жалких улик было мало. Нужно было доказать, что поведение экс-диверсанта неоднозначно, что он ведёт двойную игру с неизвестной для остальных целью. Ради этого Магнус направился непременно к бывшим подчинённым, чтобы собрать психологический портрет саботажника. Остатки команды Оптимуса по большей части избегали таких вопросов, даже если они были заданы с точки зрения праздного любопытства. В оптике опрашиваемых появлялся какой-то панический страх, и они старались мгновенно перевести тему. В общих чертах Магнусу дали понять, что Джаз был раньше совсем другим ботом, что на него был очень высокий спрос и многие сочли бы за счастье его пристальное внимание. Но он всегда держался Проула, никогда ему не изменял, а на послания тайных воздыхателей отвечал жёстким отпором. Здесь не сходилось буквально всё. Почему о нём говорили, но мало? Почему избегали описаний его отношений с Проулом? Всё было настолько сухим и пресным, что красавчика-автобота в полном расцвете лет можно было посчитать полностью асексуальным дроидом. Здесь явно что-то было не так. Последний, к кому обратился за помощью Магнус, был Бамблби. Этот малый был куда более словоохотлив, что существенно продвинуло расследование. По словам Би, Джаз один раз очень нехорошо попал в плен и сидел там до того момента, пока не пришла спасательная группа. Самым большим минусом его спасения было именно то, что Джаз провёл слишком долгое время под воздействием дешифрующего кода. После этого задания с ним стали происходить всякого рода странности, да такой силы, что Оптимусу пришлось посадить его в бриг на неопределенное время. Все прекрасно понимали, что та специализация, в которой работал на тот момент ещё веселый и отчаянный Джаз, была мало кому под силу. И что процессором диверсант двинулся надолго, пока Проул не стал его личным ментором, а впоследствии и любовником. Многие тогда удивились, но странность подобного союза объяснили просто служебным романом, который наконец-то стал явным. Сегодня в рассказ Бамблби было трудно поверить. Ничего общего с мрачным, холодным и отстранённым Джазом из его рассказов не вязалось. От монохромного автобота веяло такой отстранённостью и высокомерием, что единственный, с кем этот красавчик мог бы иметь интимные отношения, — это только раздатчик энергона. Тогда что же влекло Родомеса к нему? Жалеет ветерана, как калеку, потерявшего себя на войне? Восхищается его сарказмом и вздыхает по ночам от брезгливо дрогнувших уголков губ? Магнус был готов сдаться. Всё, что у него было, — это только короткие истории о прошлом, с трудом сводившемся к тому, что саботажник ранее был совсем другим ботом. Сейчас же это, вероятнее всего, преступник, который попрал законы морали и выкрал часть Искры Проула, если не всю. Выдрал её себе на память! И… ассимилировал? Тянет на тысячи воорн астротюрьмы усиленного режима… — Я удивлён. Магнус встретился с диверсантом в рубке связи. Тот буднично просматривал входящие звонки и лениво отвечал на какие-то запросы. — Чушь, — припечатал бесцветной репликой Джаз, даже не сводя оптики с монитора. Его визор выглядел в такие моменты особенно вызывающим, что едва ли не лишало Ультра Мануса самообладания. Очень хотелось вмазать в самодовольный фейсплет сильный белый кулак. — Я считал, что всё идеально. — Считай дальше. Но с такими данными в конце периода покрывать расходы на постройку нового блока будешь из своих карт-счетов, — хмыкнул Джаз, фокусируясь на бегущей строке запросов на передислоцирование какой-то группы новобранцев. Магнус буквально силой сдержался. — Ты мог бы принести большую пользу, если бы сидел на должности секретаря. Это помогло бы всем нам, — с нажимом в голосе произнёс заместитель Прайма. — Не вижу препятствий в том, чтобы делать отчёты как положено, а не одним пальцем набирать. Есть конкретные протоколы и формуляры. Для этого и создана картотека. Неточность порождает хаос, — пожал плечами экс-диверсант. — К тому же мне не доставляет особого удовольствия лицезреть вашего капитана больше, чем это прилично согласно уставному расписанию. — Нашего капитана, — едко поправил Джаза сине-белый меха. — Он тоже Прайм, и получил свою силу по закону. В визоре Джаза мелькнул проблеск алой волны. Всего на мгновение Магнусу могло показаться, что он разговаривает с десептиконом, который уже готов запустить в его топливопроводы на шее хищные когти. — Он такой же Прайм, как я тетраджет. До этого момента Прайм был только один — Оптимус. У него было достаточно опыта, отваги и решимости, чтобы вести нас за собой! «Вот оно! — подумалось Магнусу. — Вот то самое бешенство, которое, по рассказам, накатывало на Джаза время от времени! Преданность и ревность, что кто-то занял место его командира? Или он до сих пор не примирился с фактом смерти своего друга? Такая преданность вызывает и восхищение, и жалость. Мне нечего бояться его. Он никогда не примет предложения Родомеса, пусть тот будет трижды Праймом. Мне не о чем беспокоиться». Эмоции Джаза были неподдельными. Он и правда испытывал к новому лидеру смесь отвращения и недоверия, которые никогда не позволят перейти черту. Романтика и ухаживания никак не спасут нового Прайма от фатальной ошибки — он будет стучаться в глухую стену, но признания не добьётся. С этим покончено…

***

Родомес Прайм откинулся в кресле, просмотрев последние на сегодня планшеты с отчётами по строительству и ремонту пострадавших от боевых действий объектов. Это было самое скучное в его работе. Из весёлого было только общее собрание его команды, где Арси чуть не подралась с Капом, Спрингер зацепил винтом фикус, а Гримлок предлагал бросить всё и рвануть куда-нибудь бить свипов до превращения в космическую пыль. Всё это было забавно, но как только начались рутинные дела, о приключениях можно было забыть. Обо всех, кроме одного, которое Родомес ненароком создал себе сам, перебирая старые вещи Оптимуса. У экс-главы автоботов было огромное количество литературы, бережно сложенной по алфавиту в шкафу. Следовало уже давно разобрать этот стеллаж, но Родомес не торопился, боясь показать кощунственную спешку в замене всех привычных вещей в кварте легендарного воина. Однако прошло уже достаточно времени, и кое-какие вещи следовало отправить на заслуженный отдых в музей. Учитывая, какого образца и года выпуска было чтиво, то его было бы неплохо ещё и перецифровать. Роясь на полке, Родомес потянул за корешок одной из силовых рамок очень старого образца. Рамка издала жалостливый хруст и буквально рассыпалась в сильных пальцах нового Прайма. На пол весёлым каскадом разлетелись тонкие листья целлюлозных пергаментов. Они разлетелись по полу, занимая собой всё пространство, и Родомесу пришлось буквально ползать на коленках, чтобы их собрать. Но от прикосновения к одному из них моторный отсек пропустил сильный удар. Это были письма. Любовные письма Оптимуса. «Звёзды могут светить ярко в этом мире, но когда я сливаюсь с тобой, каждый раз мы создаём сверхновую…» Родомес не смел двигаться, он даже забыл, как пропускать атмосферу по фильтрам, стоило ему прочитать несколько подобных строк. У Оптимуса был великолепный слог и ужасно романтическая страсть к описанию пережитых с кем-то моментов. От строчек нельзя было оторвать пристального взгляда, а эпитеты, которым пользовался бывший Прайм, были полны такой тоски и нежности, что хотелось урчать нутром. «Мой нежный и ласковый, крадущийся хищник, мне тяжко смотреть на то, какими нам приходится быть за пределами наших рангов. Мне тошно от той мысли, что наши отношения никогда не смогут быть явными и признанными. Но связь, порочная и непредсказуемая для нас обоих, — это всё, что у меня есть. Ты моя тень, следующая по пятам. Если бы в моих силах было дать тебе обещание, которое сделало бы нас счастливыми, я пошёл бы на это! Клянусь Матрицей! Но обстоятельства дают нам испытания, которые приходится обходить тайно. Ты весь соткан из тайн, страсть моя! Знай, что дистанция, которую мы терпим на всеобщем обозрении, мучит и убивает меня. Я буду ждать тебя в нашем условленном месте, как обычно. Орион». — Орион? Это было до превращения в Прайма? — Родомес уселся на бампер на полу, пытаясь найти в письмах хотя бы какую-то зацепку, чтобы выяснить этого таинственного адресата. Но письма были настолько хорошо защищены, что никаких упоминаний в них не было. Официальный бондмейт у Оптимуса был один — Элита-1, она была лидером повстанцев здесь, на Кибертроне. Да, это письма для неё — нет сомнений. Партизаны двигались по поверхности как призраки, как тени. Не удивительно, что Оптимус именно так отзывается о ней. Она была бесподобной! Матрица в груди тоскливо засветилась, будто Родомес затронул память очень интимного характера. Конечно, чисто технически Прайм мог просмотреть чужую мудрость и воспоминания, но… Это было бы слишком неуважительно и низко с его стороны — залезать в святая святых. Припрятав бумаги в отдельное тайное место, молодой лидер заметил в уголке одного из писем странный глиф «С». Тревожное чувство подкралось к Искре Родомеса — до ужаса захотелось пролезть в недры этой тайны! Но в дверь вежливо постучали, и пришлось поспешно оставить всё как есть — без ответа.