Я не пойду за тобой

Диноботам было скучно стоять по кругу и пялиться на стены, а Родомесу и подавно было неприятно сидеть в центре этого мезозойского оцепления и пытаться не думать о том, что делали его друзья. Быть не у дел, покорно ждать и находиться в безопасности ради блага нации было для него хуже любой пытки. Дрифт выставил несколько колец оцепления вокруг командного пункта, коим временно стала Аяконская башня Справедливости. Та самая, в которую некогда из Праксуса был переселён клан Проула. Молодой Прайм смотрел на стены, на идеально отреставрированные предметы старины и всё недоумевал, почему Дрифт выбрал самым безопасным местом во всей Аяконской столице именно это. Всё здесь навевало скуку — дурацкие полки и панели, встроенные шкафы и круглый стол на манер того, который был в их совещательной комнате. Башня Справедливости — даже само название звучало чересчур цинично для Родомеса. — Гримлок, есть какие-нибудь новости от Дрифта? — наверное, уже в сотый раз за весь день спрашивал лидер. Динобот только морщил моську, недовольно отмахиваясь от Прайма короткими лапками. Ему было важно, чтобы в этот день кто-нибудь осмелился напасть на башню, проникнуть внутрь. Он очень расстроился, когда его назначили охранником Родомеса вместо того, чтобы быть в гуще событий. Связистам было строго-настрого запрещено сообщать главе диноботов о ходе операции, так что их связной ограничивался сухими отчётами, просто требовал, чтобы реплики древних динозавров были начеку, подогревая их ожидание догадками о том, что враг хитёр и попытается прорваться внутрь. Несколько часов подряд ничего не происходило, и Родомес держал единственный канал связи с Джазом открытым, словно надеялся, что саботажник будет докладываться ему лично по любому этапу. Но канал молчал с тем же упрямством, с которым молодой лидер добивался внимания от своего секретаря. Ало-золотой автобот слишком мало знал о возможностях Матрицы Дающих Жизнь, он не умел правильно соединяться с мудростью артефакта, и это выводило его из себя. Весь поток знаний и мудрости приходил к Родомесу выборочно и спонтанно, как, например, неприличные сны, где Оптимус и Джаз… «Пока мы не станем едины», — внезапно зазвучало в сознании Прайма. А дальше, словно в вальсе картинок из прошлого, в голове замелькали сплетения синих и чёрных пальцев, сладостные стоны, вскрики в сочетании с гулом перегревающихся систем. Родомес протянул руку к этим картинкам, пока они не сменились яростными лицевыми пластинами Джаза. Красная оптика взирала на него с жаждой мгновенного убийства, а острые клыки насмешливо обрамляли десептиконский оскал. Виброкогти рвали обшивку, проникали глубоко, стремясь выцарапать сердцевину, обнажить самые уязвимые места. Родомес вскрикнул, возвращаясь онлайн. Диноботы тут же ощетинились, сошлись вокруг лидера кругом, повернув морды в его сторону. — Что? Что случилось? — наперебой спрашивали они, суя свои морды как можно ближе. Прайм устало провентилировал: тревожные мысли залезли под обшивку, ковыряли нутро до вполне осязаемых приступов боли, словно Джаз продолжал разделывать его изнутри. «Опасность!» — доносилось по всей голове эхом. Башня будто ожила — за стенами началась суета, паника, боты бегали, кричали, но никто даже и не думал стрелять. За пределами их комнаты творился непереносимый ад, дирижёром которого выступал древний Глава Дома Исправителей. Лязг мечей. Такой непривычный для аудио, но вполне различимый за глухой обшивкой стен. Башня Справедливости стонала под натиском незримого врага. Родомес Прайм обнажил свой меч, выставив его наготове, чему последовал и Гримлок, который не так давно ознакомился с этим оружием благодаря нескольким урокам сэра Дрифта. — Почему никто не стреляет? — коротко спросил Прайм тираннозавра. — Гримлоку было сказано, что в башне Справедливости нельзя стрелять. Только защищаться. Дрифт сказал! Башня — живая. Можно только сражаться как рыцари! Родомес не совсем понимал, о чём говорит динобот, но он чувствовал всем своим существом, что сказанное являлось правдой. Когда звуки битвы за стенами схлынули и настала мучительная звонкая тишина, нарушаемая только гулом мощных фильтров диноботов, Прайм ощутил, как изнутри его разрезали напополам. Рука автоматически разжалась, и он обронил свой меч. — Прайм совсем плох? Что случилось? — Гримлок мотал головой от центральной двери до постепенно оседающего на колени Родомеса, который держался за горло. Его словно душили незримые стальные петли троса, обмотанного вокруг шеи. Лидер не мог говорить, не мог поднять руку, чтобы жестами изъясниться перед своей нервничавшей охраной. «Башня Справедливости построена, чтобы решать вопросы чести, юный Прайм, — раздался голос в его голове. — Здесь нельзя стрелять, можно только лишь обороняться. Но если стражи Башни нападают первыми, то это значит, что перед Башней я имею право искать справедливости. Твои неосведомлённость и невежество сыграли с тобой злую шутку. Отдай Матрицу сам, мне нет никакого дела до убийства украденного дитя из Дома Справедливости. Ни твоё происхождение, ни твой статус не помешают мне исправить ошибку, которая стоила моему Императору жизни». Голос прорывался внутрь с такой силой, будто магнитные поля самой Искры звучали внутри него. Матрица выла, но Родомес не мог разобрать смысла произносимых слов. — Взываю к Справедливости! — прокричали за дверями, и те медленно и покорно разошлись по сторонам. На пороге стоял Саундвейв и все его кассетники. Диноботы приняли боевые стойки, рыча и скалясь на врага. — Так-так-так! Родомес Прайм остался без своих древних нянек под присмотром примитивных архаических уродцев? Жалкое зрелище. Взять. Десептикон щелкнул пальцами, и кассетники распределились попарно с диноботами. — Это кто тут уродец?! — взревел Гримлок, занося меч над головой. — Мелкие ничтожные твари не противники для диноармии! А-ар-р-р-рх!!! — рык главного динозавра побудил вступить в схватку, однако кассетники и не думали сражаться. Они ловко запрыгнули кому на шею, а кому на спину и впились в толстые броневые листы обшивки, повиснув на них как клещи. Диноботы ревели, катались по полу, выли от боли и негодования, но через несколько минут их страдания были закончены, и они затихли. — Я использую своих кассетников как медиаторы своей воли, если тебе интересно знать, что сейчас произошло. «Джаз…» — мысленно позвал своего секретаря Родомес, стоя перед Саундвейвом на коленях. Связь по-прежнему молчала, словно стала таким же неживым телом, брошенным на пол, как груда диноботов перед его оптикой. Саундвейв подошёл к лидеру автоботов совсем близко и с силой прихватил его за подбородок. — Мой брат всё такой же распутник? Предпочитает Праймов больше, чем себе подобных. Хотя в этом столетии безродное дитя Дома Справедливости завладело Матрицей. Что, не знаешь даже, кто ты такой? Я не удивлён. Твой дядя так красиво воспламенился от одного выстрела моего Императора, что я не мог не насладиться этим зрелищем. Хочешь посмотреть вместе со мной ещё раз? Процессор сопротивлялся как только мог, но чужая воля проникла внутрь, заставляя смотреть, как в языках ядовитого пламени изнутри выгорал первый тактик автоботов Проул. Родомес видел его, но никогда строгий офицер не обращал на него внимания, игнорируя даже простую попытку познакомиться с ним. Это обижало, хотя Хот Роду было сложно понять природу глубины этой обиды на незнакомого легендарного автобота. Созерцание чужой смерти было болезненным, словно Родомес горел сам! — Ох, какая жалость. Дядя тоже не посвятил тебя в тайну твоего рождения? Молодой Прайм не мог видеть лица за маской, но по интонации он понял, что враг улыбается, наслаждаясь его стенаниями и безответностью. В груди что-то звонко прорвалось пульсацией по всем системам, в голове зазвучал долгожданный голос монохромного оперативника, и Родомес воспрял Искрой. «Я принимаю твою присягу, Родомес Прайм. Встань и сражайся!» Ало-золотой не понял, откуда в нём поднялся безумный всплеск всех энергий сразу. Его поля вспыхнули так ярко, что Саундвейв попятился назад на несколько шагов. Его контроль обрушился, как плохо построенный мост, рассыпаясь звонкими кристаллами в его сознании. — Нет! Невозможно! — зарычал он, беря в руки меч и отчаянно атакуя молодого лидера автоботов. Родомес уклонился — легко, словно это было для него естественным движением. Он ощущал, как его тело подчинялось уже совсем другой воле, но только она обнимала, направляла и подсказывала, что делать. Два потока, алый и синий, кружили в нём, выставляя глухую защиту мнемо-полей, выталкивая манипулятора и захватчика за пределы границ. Меч Родомеса был неутомим — он обрушивался на вторженца с такой скоростью и яростью, что у Прайма заломило в запястье с непривычки. — Дрянь! Ты позор нашего рода, Сумрак! Ты недостоин своего истинного имени, и я не зря списал тебя, как хлам, выполнять грязную работу. Ты… ты!!! — ревел раздосадованный десептикон, пока не был сбит с ног огромной чёрной пантерой. Глава дома был слишком распалён и сфокусирован на битве с Праймом, чтобы заметить, как большой чёрный зверь проник в помещение и яростно бросился ему под ноги, рассекая толщу стопы виброкогтями. — Тебе нечего здесь ловить, брат! Прайм — мой! Подчиняется только мне. Ты вынудил меня сделать это! Хочешь потягаться с противником своего уровня — что ж, я к твоим услугам! «Сумрак!» — царапиной на Искре пронеслось в голове Родомеса, который опешил от появления своего секретаря в необычном виде. Звероформы были так же редки, как артефакты на Кибертроне, но тем не менее это вызывало восторг. Джаз в виде огромной пантеры выглядел устрашающе. Он хлестал себя по бокам длинным гибким хвостом, щерил пасть и закрывал собой лидера. Хотелось сказать ему, что не стоит, что Родомес вполне самостоятельно почти одержал победу… — Назад! — рявкнул на него Джаз, алой оптикой располосовав его хищным взглядом. Прайм замер то ли от ужаса, то ли от внутреннего сдерживающего чувства, которое снова завладело им как марионеткой. — Это мой бой, Родомес. Не мешайся хотя бы здесь, иначе я за себя не ручаюсь, — более мягко сказал Джаз, кружа вокруг Саундвейва в поиске слепой зоны. — Мы танцуем этот танец слишком давно, брат мой, в силу обстоятельств теперь это моя территория. — Наконец-то ты добился контроля хотя бы над кем-то, Сумрак. Я впечатлён. Ты столько миллионов лет отрицал свои способности, что я решил, что ты никогда больше не вспомнишь о них, но чтобы взломать носителя Матрицы — я могу гордиться тобой. Ты ведь не забыл, что я Глава Дома и что ты в моей власти? — держал наготове перед собой меч грозный повелитель звуковых волн. — Не забыл. Я ничего не забыл. Башня Справедливости, взываю к правосудию! — громко рявкнула пантера, усиливая свой голос акустическим ударом такой силы, что пол под ногами заходил ходуном. — Я вызываю своего брата на бой за клан! Пускай нас рассудит сам Верховный Владыка!!! — Правосудие! — зашипели стены, окна, мебель и даже пол башни. Родомес от ужаса упал на зад и отполз к стене, настолько неправдоподобным казалось ему всё происходящее. Стены Башни вдруг оградили его от разгоравшейся битвы, трансформировавшись и заслонив несколькими слоями обшивки. — Джаз! — только и успел выкинуть свою руку в сторону диверсанта Прайм. Он отчаянно заколотил по стенам, пытаясь выбраться, но Башня Справедливости заслонила собой, спрятав от чужих оптосенсоров бой за честь клана. «Джаз, ты не справишься! Джаз!» — рвал эфир криком Родомес. Он видел соотношение размеров громадного десептикона и скромного зверобота — этот бой был предопределён. Стена позади внезапно разошлась, и сильная белая рука вцепилась в плечо, оттаскивая Родомеса из комнаты куда-то в секретный коридор. — Вы в порядке, сэр? — учтиво обратился к нему Дрифт. — Что всё это значит?! Что происходит, Дрифт?! — Прайм быстро встал на ноги и выпрямился во весь свой рост. Рядом с мечником он также заметил скромно стоящего позади Миража. — Сэр, вы не можете вмешиваться. Это запрещено. Мы очень понимаем ваши чувства к младшему Лорду, но теперь вы, как бы так мягко выразиться… — Мираж замялся, смутившись тем словам, которые ему придётся произнести. — Его невеста. Родомес нелепо раскрыл рот, и Дрифту пришлось очень осторожно и мягко надавить снизу пальцами на челюсть лидера, чтобы подобрать её. — Вы допустили столько ошибок, что наши правила уже не подходят ни под один такой случай. Вы — носитель Матрицы, Джаз — высшее звено. Вы дали ему присягу, мы все почувствовали это, но никто не знал, что вы из благородной семьи. Теперь, согласно нашим законам, так как вы представитель низшего звена и ваша присяга была принята, то вы являетесь будущей женой младшего Лорда Исправителя. Таковы правила. — А если Джаз одолеет своего брата и отнимет его титул в битве за честь, то он ещё и главой Дома станет, и, по логике, вторым Праймом. Небывалый и… жутко неловкий случай для нас, — совсем понуро отозвался Дрифт, осознавая, что Родомеса и его способности к размножению он выпустил из манипуляторов. — Я… я ничего не понял из того, что вы мне тут наплели! — захлопал округлившимися окулярами Прайм.

***

Бой затянулся. Оба противника уже едва гоняли атмосферу по фильтрам. Джаз потерял руку, но продолжал отбивать удары не менее израненного старшего брата. По полу было трудно перемещаться от пролитого энергона, а ресурсы Сумрака были не безграничны. Он устал ещё тогда, когда висел над головой Ультра Магнуса… — Ты решил создать свой клан в обход меня?! Немыслимая дерзость! — шипел Саундвейв. — Мне стоит только щёлкнуть пальцами, и кассетники уничтожат тебя! — Щёлкни, брат, щёлкни, это даст Башне Справедливости понять, что ты нарушил договор. И я выиграю эту битву техническим нокаутом. Давай же! Может, поделишься, на кой тебе сдалась Матрица? Или мне нужно залезть в твои проржавевшие мозги, чтобы добиться правды? — Пока стоит барьер, ты не сможешь. Я глава Дома! — Не… на… долго! — обрушивал на врага тяжёлые удары меча Джаз. — Ты не достоин своих предков. Ты жалок, брат. Вечно второй. Даже жалкая реплика моего молда в виде вашего тупого друга Бластера не помогла вам выиграть битву! Второе и третье поколение обречено — они ничтожества! — Это ты… ты ничтожество! Это тебе за ребят! — саботажник полоснул старшего брата по лицу, и его глухая маска рассыпалась на осколки, обнажая прекрасное аристократическое лицо, которое Джаз не видел уже так давно. — Это за Сайди! Следующий удар меча Сумрака пришёлся по шейным магистралям главы Дома Исправителей. — А это за весь Кибертрон!!! — взревел Джаз, накрывая акустической атакой старшего брата с такой силой, что тот упал на спину. Но справедливый меч монохромного десептикона застыл всего в паре сантиметров от сверкающего всполохами золотого и алого визора Саундвейва. Сильные тёмно-синие ладони поймали смертоносное лезвие с громким хлопком прямо над головой. Одно резкое движение — и меч переломился в месте захвата, раскалываясь в мощных руках. Глава Дома Исправителей воспользовался этой заминкой и вонзил в живую рану оторванной прочь руки младшего брата свой клинок. — Я не буду больше милостив к тебе, Тьюнбласт. Я пытался вразумить тебя всё это время. Думал, что ты поймёшь меня и вернёшься в лоно нашего клана. Но твоя порочная привязанность… — А как насчёт твоей порочной привязанности? — Джаз шипел от боли; ещё миг, и он отключится, на этот раз — уже навсегда. От этого осознания становилось легко — он вернётся туда, где рука Оптимуса снова вытащит его из проклятья одиночества и боли. Они будут вместе. Навеки. — Не смог заискрить от Мегатрона, так? Саундвейва как молнией поразило; он замер, а после будто ополоумел, нанося удар за ударом с такой яростью, что Джазу пришлось отступать до того времени, пока он не упёрся спиной в стену. Конечно же, он подозревал, что его старший брат был не без греха. Он мечтал сделать Мегатрона благородным, ради него он убивал всех аристократов, чтобы никто не смог возразить против их союза, чтобы никто не посмел осквернить их любовь. Но Саундвейв не мог зачать от возлюбленного, так как власть главы Дома налагала на него обязательства, а пять Матриц следили за исполнением его долга. Он шёл к личному счастью наперекор судьбе и правилам, выкашивая и сжигая всех несогласных. Он был готов целовать землю, по которой ходил его дикий гладиатор. Власть, лояльность остальных аристократов, полное подчинение и даже жертва своей семьёй — Саундвейв положил на алтарь любви всё, что у него было, и даже больше. По губам Джаза медленно тёк энергон, но он улыбался, видя замешательство и беспомощность на лицевых пластинах старшего брата. Любовь. Она окупала всё. Она стала их Богом, ведущим целую цивилизацию к погибели. Никто из них не был достоин своего места Главы. Джаз воспользовался замешательством врага и резко воткнул оставшийся обломок меча по самую рукоять в тело синего десептикона. Враг замер, безвольно опуская свои громадные руки вниз к бёдрам. Золотой визор медленно опустился вниз, рассматривая зияющую рану. — Катись в Ад! — рявкнул напоследок Джаз, перед тем как потерять сознание и выйти на Тропу Идущего во Тьму.