***
Джаз громко втянул атмосферу всей напряжённой мембраной имеющихся в вентсистемах фильтров. Боль взорвалась по груди сверхновой, и он дёрнулся, врываясь в жизнь всем своим существом. — Невероятно!!! Вот так, теперь всё будет хорошо. Уф-ф! Какой потрясающий камбэк!, — осторожно вернул упавшего на пол автобота в странную жёсткую койку Фёрст Эйд. — Я думал, что не вытянем, всё, финал, и усыпальница забронирована по расписанию! Уже чего только не пробовал! И всё втихую приходилось делать. Мне ведь не поверили, что сигнатура у тебя хоть и слабая, но не мёртвая. Три монитора приговорил — все показывали, что нет тебя больше! Всё, полосочка, пи-и-и-и-и, умер! А потом вдруг — бах! Синтез энергии из критической отметки нуля как прыгнет до максимума! Ты-дыщ! А потом камера Искры как лопнет! Как разгорится! Я думал, у меня в ремблоке сверхновая зажглась! Это просто невероятно! А ведь мы даже медную бирочку на тебя уже повесили, и Родомес простился с тобой и памятник пошёл заказывать. Ты всем нам испортишь статистику, Джаз, — негодовал от нервозности военврач, буквально бегая по отсеку, не зная, куда ещё себя деть от неожиданности восставшего из мёртвых автобота. — Вы меня и похоронить уже успели? — Джаз слабовольно протёр рот тыльной стороной ладони. Ему не привиделось — рвало его вполне натурально, мерзко, с булькающими звуками и спазмами всех баков. — Сколько меня откачивали? — Десять ротаций. Так было положено по протоколу. Потом твоя Искра, она… Погасла. Совсем. Искусственный меридиан исчез, за пару астрочасов истлели остатки твоей собственной Искры. Родомес был здесь всё это время, что-то шептал — молился, наверное. Хотя я не уверен, что Праймам вообще нужно молиться. Но он держал тебя за руку до самого конца… — понуро отозвался аэробот. — Когда ты погас, здесь повисло такое молчание, что я думал, мы все потухли. Даже Магнус приходил, хотя и ничего не сказал. Его перевели в госпиталь для Искрово-больных. Бамблби тоже был, да все наши приходили проститься с тобой. Прайм… На него страшно смотреть было — серый весь от горя стал, злой, такой грубиян! Ему тоже пришлось несладко — говорить столько траурных речей за всё это время, утешать семьи погибших. Мы все очень переживали после того, как похоронили Сайдсвайпа, ты тогда ещё был стабилен. А потом и ты решил нас покинуть. Бамблби пришлось положить на сохранение, тут такое было! Такое! Я никогда не видел рыдающих Праймов, но наш затопил мне омывателем всех дронов-уборщиков — они не успевали затирать за ним следы. — Святые Луны, избавь меня от этих подробностей, Эйд, а то у меня закись баков случится, — поморщился Джаз, а потом с опаской и интересом переспросил: — Прям-таки рыдающих взахлёб? Саботажник не очень сильно верил, что кто-то будет сильно горевать по нему. Вернее, по настоящему образу, который он тщательно скрывал даже от близких друзей. Они бы с большей охотой оплакивали его идеально составленное альтер-эго, а не Лорда Тьюнбласта — героя нескольких восстаний, палача, спасителя и вечного скитальца. В голосе Джаза было теперь столько вселенской усталости, словно он совершил самое грандиозное путешествие в своей жизни. Саботажник осторожно вслепую ощупал уцелевшим манипулятором правое плечо, а затем, разочарованно покачав головой, улыбнулся. — А хоронить без руки пришлось бы? — Мы вообще-то муляж сконструировали. На кой тебе настоящая рука на том свете? — шутил медик, наклоняясь к Джазу с небольшим сканером в руках. — Поразительно! Я не верю своей оптике! Феноменально! Полностью заживлённая Искра! — Я вот тоже удивлён, что ты не вопил как фемка от ужаса, что у тебя мертвец на столе ожил. Муляж они сконструировали, матрицу вашу в задницу… — А чего мне вопить? Такое случалось, и не раз. Диноботы вон — тоже не подавали признаков жизни, а потом как понесутся! Как заорут! Вот тогда я, конечно, чуть фазой не поехал, думал, у меня контакты все окислятся к чертям квинтячьим. Но нет, их привели в порядок, отпустили на реабилитацию. Гримлок даже в твою честь кусок скалы откуда-то приволок. Сказал — на постамент для героя. А он, вот нате вам, лежит живёхонький! — Фёрст Эйд снял с монохромного автобота медную блестящую бирку с датой его официальной смерти. — На вот тебе, талисман на память. Что до твоей культи, то тут ты, батенька, не обессудь — нету у меня ничего из того, что тебе подошло бы. У тебя конструкция такая, что без сверхзаряженного не разобраться. — Намёк понял, будет тебе сверхзаряженное. Ты, главное, руку мне раздобудь. А третья альтформа что? — Ничего. Цела, — пожал плечами Фёрст Эйд. — Если тебя смущает временное увечье, то ходи себе на здоровье котом. — Пантерой, — поправил военврача Джаз, делая на этом особенный акцент. — Да хоть черно-белой турболисой! Мне всё равно. Джаз повертел в пальцах плоский медный предмет с засечками, взвесил его в руке, а потом спрятал в подпространственный карман. Таких бирок у него было чуть ли не восемь штук, но эта была особенно ценной — он встретился с Оптимусом на той стороне. Это было забавно, но после его героической смерти в пределы подпространственного кармана никто даже не поинтересовался залезть, а ведь там исследователи могли бы найти много всяких интересных вещичек вроде архивов, нескольких сотен капсул взрывчатки, кое-каких украденных из личных ящиков сикеров интимных деталей. И уж если даже низшее звено Дэдлок не пожелал поживиться содержимым его тайника, значит, у автоботов было куда больше забот, чем ему представлялось. А может, благородный сэр Дрифт уже приступил к окучиванию вдовствующей невесты? С него станется утешать рыдающего глубиной своего достоинства… Диверсант впервые ощутил нотки колкой ревности и удивился сам себе. Ещё совсем недавно он с радостью спихнул бы ало-золотого в манипуляторы Дрифта, перекрестил бы обоих да ещё бы успел выпить за здоровье их потомства. Но в этот раз что-то изменилось, едко теребя его нейроны позывами спрыгнуть с койки и навешать рыцарю пару дружеских оплеух. Мнемо-поля вернулись к нему, уже не сдерживаемые ничем. Меридиан Проула исчез, развязывая его с тем прошлым, которое ушло в глубины Матрицы. Не об этом ли говорил Оптимус? Джаз меланхолично смотрел в серый потолок медбэя, пока Фёрст Эйд проводил тесты. Он не отвечал на реплики медбота, только коротко кивал, не имея больше сил переживать странные новые ощущения в камере Искры — там билось живое, сильное, уплотнённое новое поле, такое яркое, словно ему снова было совсем немного лет. Эйд то вскакивал с кресла, то носился кругами по палате, не веря показателям на мониторе, потом, яростно вжимая кнопки коммлинка, вызвал Перцептора и целую комиссию полюбоваться на ожившего мертвеца с полностью восстановленной Искрой. Саботажник только мучительно закатил оптику, когда ему провели ещё пару сотен тестов. А затем его внезапно несколько раз вырвало чем-то сильно пахнущим прямо на пол, и когда он поинтересовался, откуда у него появились такие очаровательные способности к исторжению жидкостей, то Эйд с улыбкой пояснил, что это были специальные чистящие растворы, которыми промывают все топливопроводы мертвецов, чтобы никакие падкие до остатков энергона паразиты не испортили его героический посеревший корпус. Экстренная комиссия полоскала ожившего ещё несколько астрочасов, отслеживая его реакции, давление, позитронные частоты Искры, мнемо-поля и ещё какие-то физические измерения, которые привели всех высокопоставленных лиц медслужбы в замешательство. Медики качали шлемами, трогали специалиста по диверсиям во всех местах, пытаясь найти альтернативный источник питания его новой Искры, но ушли восвояси, так ничего и не узнав. Как только в медбэе сняли ограничения на посещение во время работы специальной комиссии, в палату ворвался встревоженный ало-золотой вихрь, а позади него — и вся честная свита второго поколения. И если раньше Джаз для них был просто непонятным, загадочным воякой с весьма сомнительной биографией, то теперь он перешёл в категорию бессмертных… или зомби, которыми так часто запугивал молодняк Кап. Конвою нового Прайма, конечно же, сообщили о чудесном воскрешении, но мало кто из воинов Родомеса воспринял это всерьёз. В конце концов они восприняли новость как очень неудачный розыгрыш какого-то умника. Но первым в восстание из гроба поверил Дрифт, который от неожиданности даже свой меч обронил во время ритуала полировки. Отвесив цветастую фразочку, заканчивающуюся на «шарков клапан!», он заставил тем самым покраснеть даже Капа, долгое время бессменного лидера в нецензурной брани. Нелепость ситуации достигала апогея ещё и по той причине, что они все давно простились с легендарным автоботом, высказали положенные слова сожаления и прочитали несколько торжественных речей о храбрости и преданности алому знаку. Больше всего это напрягало Дрифта, который метался между эмоциями от заржать в голос от псевдосвятости Сумрака до воздания почестей по аристократическим традициям. Прайм замер на пороге медбэя, не веря своим оптическим сенсорам. Под его пронзительными голубыми линзами заблестел набежавший горечью пережитой потери омыватель, когда он увидел бледное, но вполне живое лицо своего секретаря. — Что, Прайм, тяжко без меня отчёты писать и формуляры заполнять? — с ехидцей проговорил Джаз, приподнимаясь на койке чуть повыше, чтобы можно было поудобнее сесть. Однорукий, уставший, истерзанный врачами на тестовых испытаниях, он храбрился, пытаясь всё так же злобно подшучивать над командиром. — Идиотина монохромная. Тебе пиздец! У Джаза от такой приветственной речи командира автоботов даже лицо вытянулось и визор побледнел… Лидер резким жестом манипулятора попросил всех выйти из палаты и дать им побыть наедине. Прайм даже не повернулся в сторону своей команды — боялся, что они наверняка заметят его слёзы, а это было бы для него унизительно. На слово «пиздец» Дрифт несолидно прыснул смешком, но после подобрался с тихим «простите» и вышел из палаты, на прощание сложив знак невмешательства. Остальная команда зашушукалась, но благородно последовала примеру мечника. — Дуралей! Я думал, что потерял тебя навсегда! Почему ты такой невыносимый? Как можно было сражаться с опаснейшим десептиконом в розыске в одиночку? — молодой лидер навис укоризненной скалой над своим секретарём, но тот только нахально ухмылялся в ответ. — Это я-то невыносимый? — возмутился Джаз, тыкая в свою корму пальцем. — Ты хоть понял, что произошло? Да что ты вообще знаешь, салага! — Всё, — строго оборвал его возмущённые реплики Прайм, нежно беря за уцелевшую руку. — Всё, Сумрак. Теперь тебе не нужно прятаться и скрываться от меня. Дрифт и Мираж рассказали мне некоторые вещи из вашего мира аристократов: правила, краткую историю ваших кланов. Я сперва не поверил, ибо звучало это как фэнтезийный бред. Матрица погрузила меня в какое-то подобие анабиоза — я пытался найти тебя по ту сторону. — Опять с контурами игрался на замыкание? Побить бы тебя за это, да вот рук не хватит, — Джаз осторожно высвободил своё запястье из цепких пальцев командира. Тот присел на его койку сбоку и продолжил беседу: — Ничего не игрался. Мираж показал мне технику концентрации Дома Справедливости. Я воспользовался ей, чтобы принять решение — я хотел больше не быть Праймом. Понимаешь? Эта ответственность, ожидания, сравнения меня с Оптимусом только делают всё хуже и запутаннее. Я хотел жить обычной жизнью, быть с таким, как ты… Но пока я сосредотачивался, случайно вспомнил кое-что из своего раннего детства. Я вспомнил, как меня выкрали, как вывезли на непонятный спутник, потом прятали. Я был совсем мал. Даже лица родителей своих не помню. Проул — мой дядя, брат моего, как же они назвали его? Такое странное наименование альфы-создателя… — Патерес. Альфа-создатель — это патерес на нашем языке, — более мягко ответил ему диверсант, не спуская взгляда с внезапно растревоживших его сознание губ лидера автоботов. Матрица больше не приказывала и не звала его, она внимала ему, ожидая любого приказа. Присяга всё ещё действовала, питала его необычайной силой и уверенностью. Не она ли в таком случае спасла его жизнь? — Так, значит, ты в курсе, на что меня вынудил? — хмыкнул экс-десептикон. — Ты понимаешь, что я не могу это отменить, зачеркнуть или отказаться от тебя? Присяга Прайма — высшая клятва на Кибертроне. Страшнее будет, если меня сам Праймас в корму поцелует… — Богохульник, — улыбнулся в ответ Родомес. — Да пофиг, если честно. Ты своими финтами заставил присягу отпечататься в Матрице, чем наказал целый ряд Праймов до тебя. Теперь все вы мои внебрачные дети, любовники, называйте как хотите. Не с такими дивидендами я думал выйти на пенсию. — Дурак, ты же жив! — Родомес поджал губы, по его щекам потекла влага. Джаз был всё так же холоден, отстранён, словно их связь ничего для него не значила. Но мнемо-поля саботажника вдруг взметнулись, ласково окутав своего вынужденного избранника витками спокойствия, заботы с легким оттенком нежности. — Потоп. Вызывайте сантехников! — отшутился саботажник, внезапно перехватывая пальцы Родомеса и целуя их кончики. Командир вздрогнул, быстро прибрал пролившийся омыватель небольшим платком, который ещё пять ротаций назад ему незаметно вручил Спрингер. — Что мне с тобой теперь делать, водопад Ниагарский? Я принял твою присягу, потому что ты находился в опасности. С одной стороны, я исполнял свой прямой долг. Саундвейву нужна была Матрица, а тебя бы он просто убил. Я не мог допустить этого, Род. Даже если у нас не сложится, я не буду запрещать тебе связываться с другими, более честными автоботами или десептиконами. Это уж на твой выбор и вкус. Сам я не кусочек энергоновой пастилки, поверь, та ещё заноза в заднице, и мне нужно очень много времени, чтобы начать жизнь с тобой заново. Ты многого обо мне не знаешь, тебе будет непросто, поверь, я знаю, о чём говорю. — Нет. Я выбрал. Тебя! И мне никто другой не нужен! — Вот же ты упрямый, Прайм! — тяжко провентилировал Джаз, поглаживая большим пальцем тонкие аристократические манипуляторы Родомеса. Почему он раньше не заметил в лидере всех этих черт и признаков выходца из высшего общества? Ведь видно, что он очень отличается от остальных, в нём нет угловатости, он весь словно статуэтка, вылитая из высококачественного сплава. Джаз был слишком занят обороной своей зияющей пустоты внутри себя, он не замечал ало-золотого, не видел его в поле зрения. И только сейчас, когда эти невыносимо честные окуляры, слегка заплаканные и тоскливые, взирали на него с такой любовью и надеждой, он вдруг рассмотрел в командире что-то совсем новое для себя. — Так наш брак будет в силе? — с надеждой в голосе спросил ало-золотой. — Ты ведь тоже должен понимать, что я Прайм, у меня на себя мало времени, не то что на остальное. Я переживаю, что не смогу уделять тебе много внимания, правильно ухаживать за тобой. Нам нужны свидания, совместный досуг, постепенные доверительные беседы и… — Ой, стоп-стоп-стоп! Притормози-ка, парень, вообще-то по нашим правилам это я за тобой ухаживаю, а ты должен стоически терпеть это, даже ругаться и отвергать то, что тебе не понравится, моя милая леди. Ну, ещё украшения ритуальные подобрать, совершить обряд очищения, поднести дары Древнейшим. До брака ещё крокодить и крокодить. — Джаз! — возмутился лидер, чуть ли не подпрыгнув от негодования на койке. — Но для начала давай поступим так — мы не будем торопить события. Я не хочу быть нечестен с тобой. Да, может быть, ты мне нравишься — как лидер, как Прайм и как…м-мх-х-хф-ф-ф! Рот Джаза заткнули поцелуем, и он едва не упал из-за этого с койки, чуть не утянув за собой крупного, высокого командира. Молодой Прайм умел целоваться, стоило отдать ему должное — его губы были такими приятными, нежными и тёплыми, что саботажник, давно не ощущавший чужого присутствия и тепла, невольно обронил стон наслаждения. Это был их второй поцелуй. Только в этот раз он не отдавал горечью прощания, а ознаменовал скорее зарождение нового начала. Возможно, Сумраку стоило попробовать ещё раз поверить в любовь. Его любили так бескорыстно и страстно, что становилось даже страшно за темпераментного Прайма. — Я прикажу, чтобы тебя перевели в отдельную палату к живым, — после поцелуя шептал Родомес, поглаживая щёку Джаза. — Дай нам шанс. Мы не будем торопиться, но я обещаю, что буду рядом с тобой. Даже когда очень занят. Мой прекрасный хищник Сумрак. В этот раз фраза не раздражила саботажника, а отозвалась в глубине его ожившей и оправившейся от ран Искры приятным отголоском. Джаз ощущал себя наконец-то целым, полным сил и мужества шагать дальше, но он всё ещё сомневался, стоит ли делать их отношения официальными или всё же лучше повременить. Монохромный младший глава Дома Исправителей не стал расспрашивать об участи своего старшего брата — Башня Справедливости не оставляет в живых тех, кто бросил вызов и проиграл. Исключением может быть только ничья. Родомес намеренно умолчал, что он расслышал тогда во время битвы в Башне Справедливости — он не желал ставить Джаза перед неловкими вопросами о его брате, о том, почему они сражались и что означала эта битва за честь. Сама Башня защитила молодого Прайма, а это означало, что он и правда являлся главой своего Дома — последним аристократом великих воинов Справедливости. — Прикажи, чтобы меня перевели в мой отсек, где я буду предаваться разврату, курению ки-гар и наберусь смелости поговорить с Би. Я не сдержал своего обещания, и Сайди… Погиб. — Это не твоя вина, Джаз, — тихо проговорил Родомес Прайм. — Нет, моя. Я обещал. Но у меня не хватило сил. У меня… — он запнулся, осмотрел свой корпус, который издавал странные звуки. Шестерня третьего альтмода выдала в пространство щёлкающий звук, дёрнула весь корпус Джаза резким импульсом и заставила его насильно перевоплотиться в звероформу. — Скрэп… Как не вовремя. Эти эскулапы говорили мне, что поставили какой-то там датчик сохранения энергии, пока я не восстановлюсь полностью. Оказывается, этот альтмод жрёт меньше сил. Ну и дела… Родомес в голос расхохотался, тиская большого чёрного кота, как маленький спарк. Он прижимал его к себе, целовал в макушку и в конечном итоге взял его на руки. — Я сам тебя отнесу в твою берлогу. Только не царапайся. — Большего унижения и не придумать, — повис на плече могучего Прайма чёрной тряпочкой изящный стальной хищник. — Я тебе потом киберкрыс за это натаскаю — заколебёшься убирать. А-ха-ха-ха! — Да ты совсем плохая киса, — легонько шлёпнул его по заду командир, а потом снова крепко обнял. — Таким ты мне даже больше нравишься! — Зоофил ненормальный! — рассмеялся от чистой Искры Джаз.***
— Мой Лорд, вам лучше? В отсеке было совсем темно, но Саундвейв ощущал чужое присутствие — его ученик сидел рядом с ним, преданно дожидаясь возвращения своего наставника онлайн. — Как я оказался здесь, Даркскрим? — Глава, простите мне мою дерзость, но я видел в видении, что вы проиграете. Я не мог оскорбить вас этими недостойными предположениями! По этой причине я не сообщил вам о них, а пришёл за вами сам и вынес из Башни Справедливости. — Сам? — в голосе Саундвейва проскользнуло отеческое лукавство. Голос ученика стал совсем тревожным, поникшим, пропитанным сомнениями и виной: — Простите, но мне пришлось взять контроль над всеми вашими кассетниками. Я обещаю, что этого больше не повторится, Глава! — он склонился перед десептиконом так низко, что тот самодовольно кивнул. Саундвейв закашлялся, захрипел, после очертил знак рукой, на что ученик тут же поднёс к его лицу куб с энергоном. — Смиренно прошу испить это, Глава! Проклятая Башня пыталась нам помешать, но, видимо, она знала, что вы живы. По непонятной мне причине в самом конце она отпустила нас. — Башня Справедливости… Проул, — проговорил себе под носовой конус Глава Дома Исправителей. — Священное место, цель которого была выслушивать просьбы рассудить кланы. Она построена из тел бывших глав клана Справедливости, оттого обладает своим собственным разумом. Столько славных аристократов намертво впаяны в неё… Все, кроме Проула, разумеется. При его правлении на свет появился незаконнорожденный наследник клана. Проул не думал делиться с ним властью. Тем более он не хотел признавать племянника, который был зачат от десептикона. Метки десептиконов куда сильнее автоботских — это закон. — Мой Лорд, прошу вас, поберегите силы. Если Башня Справедливости отпустила вас, значит, она признала вашу победу. Не стоит беспокоиться об остальном — по вашему врагу объявлен государственный траур. Похороны пройдут завтра на закате третьей луны, — покорно поклонился ученик. — Так мой мятежный брат всё же пал от моего меча? Какая ирония! Значит, и носитель Матрицы в скором времени сам последует за своим доминантом, раз посмел связать себя клятвой верности с ним. Нужно просто подождать, когда его Искра погаснет — у нового Прайма отобрать Матрицу автоботов будет куда легче. В первые дни своего перерождения они все слабы, как киберкотята. — Вы правы, Глава. Желаете ли вы отметить вашу победу на Чааре? Саундвейв приподнялся с ложа и оскалился, будто ему пообещали самый невероятный сюрприз в его жизни. — Желаю!