***
Едва Снейп аппарировал домой, как перед ним появилась Юки и, устало вздохнув, сообщила, что с утра его ждет домовик Малфоев. – Совсем меня утомил. – кокетливо сообщила она. – Молодая хозяйка поднялась из лаборатории к себе. Это было очевидным сигналом, что дело у Гермионы сладилось. Ну что ж, прекрасные новости. – Зови домовика, – Снейп бросил на столик упакованный сверток и погрузился в кресло гостиной, чтобы вытянуть ноги. И тут же ему заложило уши от знакомого писклявого голоса: – Поури, домовик благородного дома Малфоев, послан своим милостивым хозяином Люциусом к мастеру зельеварения с письмом и словесным поручением. Тут Поури сообразил, что не поименовал зельевара благородным. Непростительное упущение! – Только коротко. – Благородный мастер зельеварения, – начал Поури. – Короче, по делу! – Письмо от Перси, адресованное мастеру. – Ты что же, сова? – с привычным ядом поинтересовался Снейп. – У постояльцев нет сов. Перси сам ходил на кухню и просил Поури. – «Постояльцы»? Ты сам это придумал? Польщенный домовик кивнул, скромно потупив глаза и сложив уши. Что ни говори, приятно, когда ценят твой талант. – Что можно прибавить к этому письму? – Перси сидит все время у окна, ждет министерскую сову, с семьей старается не говорить. Снейп раскрыл письмо, пробежал его глазами. – Когда Перси передал письмо? – Неделю назад, благородный мастер зелий. Поури отдал письмо благородному хозяину Люциусу и он велел подождать. – Передашь Перси, что я жду их с Джорджем послезавтра к семи вечера. И аппарируешь их сюда сам. Поури счастливо кивнул. Это значит, он опять сможет увидеть эту жестокую красавицу, так и не назвавшую себя. Поури никогда не отступает. Поури сумеет ее добиться. И. конечно, еще есть надежда выпить вкуснейший чай в её шикарной комнате. Да, зельевар балует своего домовика. А дальше случилось невероятное. Благородный мастер зельеварения произнес: – И, поскольку ты не сова, тебе полагается другая награда. Полез рукой в карман, выудил оттуда наощупь монету и протянул её Поури. Один галлеон! У Поури из сбережений, собранных за десятилетия безупречной службы в доме Малфоев, было накоплено тридцать пять кнатов. Галеон – это было огромное состояние! Он становился совсем завидным женихом! Поури, не веря, захватил сияющий галеон с жесткой ладони несравненного мастера зельеварения. Поистине несравненного. – Можешь идти. – произнес чарующий слух домовика баритон. И шокированный Поури побрел к выходу на точку аппарации, желая соблюсти правила хорошего тона. Снейп посидел ещё пару минут, на случай, если эльф забыл о чем-то. – Юки! – позвал он после. – Мисс Грейнджер ещё не обедала? Если нет, то накрой нам на улице, где-то в тени. Северус взлетел по лестнице, подошел к её двери и почему-то постучал. За дверью было тихо. Повторять странный опыт он не намеревался и, медленно опустив ручку двери, зашел. Наклонившись и выставив зад, сбросив мокрые кудри вперед, Гермиона аккуратно промакивала их, собирая гармошкой и обжимая полотенцем. Дверь ванной была распахнута то ли случайно, то ли для притока воздуха. – Я не буду спрашивать, в чём Вы упражняетесь. – возвестило ехидство о прибытии своего владельца. Грейнджер резко распрямилась, машинально прижимая полотенце к груди. – Как идут дела? – спросил Северус, не двигаясь. Даже зная анатомические подробности тела своей подружки, он заговорил, только насмотревшись до приятно загорячевшего паха. В контексте этого спешно прижатое ею полотенце заставило трагически закатить глаза. Будто они собирались сделать под веками полный оборот. – Я продвинулась! Сейчас покажу Вам, это не совсем классические зелья. – со скромным воодушевлением анонсировала Гермиона. – Давайте. Потом пойдем обедать. Грейнджер даже не одевается: накидывает обосновавшийся окончательно в её ванной комнате один из черных халатов и идёт широкими шагами вниз по лестнице со скоростью, существенно превосходящей его собственную. Снейп мысленно давится смехом: полы легкого халата летят за ней от развитой скорости. Они минуют коридор, кабинет, заходят в лабораторию. – Здесь у меня паслёновые эфиры. – М? – Эфиры. Вот это успокоительное. Если принять побольше, похоже на седацию, я двадцать минут не могла встать. – бодро рапортует Грейнджер. – А вот это, – касаются пальчики флакона, – это лучше не нюхайте. Северус ещё вертит первый флакон, встряхивает и аккуратно приоткрывает его вплотную к ноздрям. Холодный, будто мокрый осенний, воздух заполняет легкие и течёт в голову. Подзуживающее желание стройных ног девчонки и сладости меж них улетучиваются вместе с выдохом, на его место приходит не наркотическое отупение, нет. Умиротворение. – Хорошо. Под эфиры требуются иные флаконы, имейте в виду, иначе дозировка будет неточной и зависеть от того, кто эфир применяет. У меня таких, наверное, нет сейчас, но я закажу. До тех пор не открывай их попусту. Концентрация высокая. Я не дышал им прицельно, но ощущаю действие. А второе? – щелчком пальцев он отнимает флакон из пальцев Грейнджер. – Неужели яд? – В некотором смысле. Я бы не рекомендовала Вам, безоар тут не поможет. – хихикает Гермиона, и он останавливается, не выпуская колпачок из пальцев. – Я заканчиваю терпеть. – тихо предупреждает Снейп и с интересом смотрит на Крукшанса, который сидит на пороге лаборатории, не решаясь войти. В голове всплывает его жестокая выходка с жабой Лонгботтома, чудом (чудом, что она успела прийти на помощь) не закончившаяся травмой для чувствительного Невилла. – Оно выворачивает наизнанку. – быстро раскрывает карты Гермиона, – Очищает все полости организма. – Я заберу? – задумчиво осматривает флакон Снейп. – Если я правильно понимаю, его можно использовать в лечебных целях. Для ускоренного вывода метаболизированных уже ядов, например. Или… – глаза недобро темнеют. – Найду ему другое применение. В любом случае, оно требует тестов. Только флаконы подыщем. – он ставит зелье на стол. – Записи сделала? Ответственный кивок. – Бери, я почитаю за обедом. Грейнджер принимается собирать их со стола. – Да где же третья страница. – она вытряхивает энциклопедию, думая, что заложила бумагой какую-то страницу. – Юки накрыла на воздухе. Снейп выходит. Грейнджер, найдя и ухватив страницу, рысит за ним. Солнце, переставшее жарить так отчетливо, готовится к золотому часу. С побережья долетают крики птиц. Небольшой кованый столик и два кресла, вынесенных из гостиной, стоят под самым тенистым дубом. Домовик приносит покрытый испариной графин белого вина, в котором плавает лед, для завершения пасторальной картинки. Северус забирает рукава рубашки повыше, расстегивает воротник, облюбовывая себе кресло. Она садится в другое, смотрит на Снейпа – удивительное умиротворение с той ночи в перелеске всё не оставляет её. И еще настигает ощущение, будто она с ним уже долго-долго. – Юки, принеси сюда со стола в гостиной сверток. Домовик, хлопочущая по поводу обеда, уже через секунду протягивает искомое хозяину. – На, возьми. – Северус передает предмет Грейнджер. Та не сразу открывает, нерешительно рассматривая укрывочную бумагу. Под ней оказывается тяжелый кожаный альбом, ровно такой же, как Снейп купил себе взамен своего убитого маслом старого справочника. От неловкой следующей паузы Снейп добавляет: – Чтобы записи не терялись. Ей жгуче стыдно. Ценность работы разума Грейнджер понимала всегда, но сегодня, после удачи с эфирами, сделанное ею самою в начале мая кажется ужасным. Она понимает, что извинения сейчас неуместны, но ей хочется сказать ему что-то теплое. Гермиона поднимает лицо. – Вы знаете, я сейчас поймала себя на мысли, будто с Вами прожила лет сто уже. – Технически, чуть меньше половины твоей жизни мы видимся по меньшей мере раз в неделю. – Снейп наполняет ей бокал, роняя в него и лёд тоже, и подвигает ближе. Большая ветка старого дуба склоняется почти над ними. Грейнджер смотрит на дом, переводит взгляд на море. – Как здесь хорошо. Взгляд снова падает на фасад дома. Несколько тонких колонн поддерживает выносную крышу в том месте, где фасад примыкает к лужайке. – Почему у Вас нет здесь летней мебели? – она кивает в сторону колоннады. – Это же так приятно – проводить время летом на террасе. Снейп пожимает плечами, полуобернувшись к дому. – Мне это не нужно. – Слушайте, Вам стройка не надоела в Хогвартсе? Северус опускает взгляд. – А то у меня идея обустроить эту площадку под веранду. Тут и нужно совсем немного: мебель, уличные шторы и цветы в горшках. – Обустраивай. – безразлично соглашается Снейп. – Я хотел поговорить с тобой о Хогвартсе, Гермиона. Хочется сделать всё правильно. Не так абсурдно, как было, это лишнее, но я не хочу, чтобы Хогвартс стал похож на Дурмстранг. Это всё же не казарма. Гермиона его не слышит, глядя на небо. – А ночью можно будет смотреть на звёзды. Она переводит взгляд на Снейпа. Взгляд блестит. Очевидно, она не против его компании в таком ответственном деле, как раскладывание созвездий – тело в восемнадцать даёт себя знать. Северус любуется ею. Солнце играет непросохшими кудрями, делая их в лучах насыщенно-каштановыми, с отливом в красноватый. – Расскажите мне про вашу башню. Что самого примечательного было в ней. Немного я знаю от… Минервы, – Снейп, споткнувшись, находится сразу же. Прогнанная ласковым теплом нагретого двора и солнцем, на котором ему приходится находиться в Хогвартсе, желтая бледность возвращается на несколько мгновений. – Хотелось бы увидеть её непредвзятым взглядом ученицы Гриффиндора. – он салютует ей бокалом, отпивает и тянется к еде. – Я думаю, самым хорошим в ней был уют. Это было присуще и общей гостиной, и спальням. Что мальчишечьим, что нашим. Очень не хватало общей комнаты для занятий. Понимаете, библиотека совсем общая, для всех, и она к тому же закрывалась в десять. В спальне можно было читать, задернув полог, но вот готовить эссе, разложив книги, уже неловко. А в гостиной все время шумно: ее же, в основном, использовали как место тусовки. Но самым примечательным в башне был балкончик, на который нужно было подниматься по лестнице почти до самой крыши. Я любила оттуда смотреть на окрестности и другую часть замка. Как будто летишь. И тишина необыкновенная. Правда, – она рассмеялась до ямочек, – его чаще использовали по другому назначению. Он у нас назывался «поцелуйным». Приглашение сходить на него означало полноценное свидание, возвращающиеся официально считались парой. Оба понимали, что замок многое значит в жизни почти каждого волшебника Британии. И его вопрос, и выражение лица говорят и о том, что он тратит на Хогвартс огромное количество сил, и то, что он уже сильно устал. Ей хочется его поддержать: – Я очень хочу Вам помочь с Хогвартсом. Правда.***
Помимо непреложных правил, каждая чистокровная семья обладает традициями. Помимо традиций, каждая чистокровная семья придерживается четко установленного распорядка. Именно это, в конечном итоге, помогает сохранять традиции и выполнять непреложные правила. Завтрак в Мэноре подавался без четверти девять, в малой столовой, рассчитанной на двадцать четыре человека. В отличие от ужинов, Темный Лорд никогда не посещал завтраки, поэтому обычно это была в полной мере семейная трапеза. Впрочем, и Беллатриса всегда отсутствовала на завтраках, если Темный Лорд был в поместье. Часы мелодично пропели три четверти девятого, когда Драко вошел в столовую. Вчерашний вечер оказался для него неожиданно неприятным, но за ночь он сумел стряхнуть это ощущение и сейчас был переполнен желанием обсудить с отцом перспективы совместной поездки на чемпионат мира по квиддичу, который в этом году должен был проходить в Аргентине. Теоретически Драко можно было еще поехать их школьной компанией: Мальсибер, Гойл, Забини и недавно присоединившийся к ним молодой Тарквиниус Трэверс. Драко нравилось кутить с ребятами здесь, в окрестностях Мэнора или в Лондоне, однако долгие поездки лучше было проводить с отцом. Это всегда было статусно, а прекрасные отели и рестораны были только дополнением к тому, что их встречали принимающие лица из Министерства другой страны, им выделяли места в официальных ложах на квиддиче, их знакомили с самыми значительными волшебниками. Малфой-старший всегда охотно брал Драко с собой, считая, что таким образом тот обрастает нужными связями и учится правильно общаться. Отец и мать уже сидели за столом, напротив друг друга. Драко быстро занял свое место наискосок от отца и улыбчиво поздоровался с родителями. Нарцисса ответила на приветствие сына рассеянно, и, пожалуй, печально. А вот отец даже не взглянул на Драко. Драко аккуратно протянул руку к салфетке, стараясь не произвести резких движений. В дни, когда оба родителя были напряжены, лучше было не создавать лишнего шума: Люциус тогда всегда мог найти, за что отчитать сына. А в преддверие разговора о поездки в Аргентину не было никакого смысла вызывать хотя бы мимолетную раздражительность отца. Главный домовик появился с поклоном и жестом направил трех домовиков-официантов служить господам. Беззвучно и синхронно они налили в чашки чай, и подвинули тарелки. На столе находился обычный выбор блюд для завтрака, Драко указал прислуживающему ему домовику на тосты с сыром. Главный домовик по заведенному порядку начал доклад о делах Мэнора. Люциус обычно комментировал эти доклады, одновременно читая утренний выпуск «Пророка». Драко обожал слушать отца в эти моменты: едкие, остроумные и очень точные с хозяйственной точки зрения ремарки так нравились ему, что он старался их все запоминать и потом, при случае, использовал их как свои. На этот раз отец весь доклад молчал, смотря куда-то в себя и не читая газету. Не дослушав до конца, махнул рукой, удалив всех домовиков. Поднял глаза на Драко, сосредоточив на нем очень пристальный взгляд. – Люциус, я тебя умоляю! – перехватив взгляд мужа, быстро сказала Нарцисса. – Я даже еще ничего не сказал, дорогая. – Малфой-старший говорил медленно, намеренно нейтральным тоном. – Мы все понимаем, о чем сейчас пойдет речь. – Разве? Не уверен. Посмотри на своего сына – он явно не догадывается о теме разговора. Да, Драко? Интонация не оставляла сомнений. – Я понимаю, отец. – Я бы хотел понять, что у моего сына в голове. – Малфой говорил так же медленно и негромко. – Поясни, пожалуйста. – Люциус, Драко уже все понял, он понял, что не стоило так делать. Все разрешилось, девочка не имеет претензий, зачем же ворошить? – Нарцисса, дорогая, – сказано это было самым ледяным тоном, – страшно то, что Снейп имеет претензии. Да-да, не обольщайся. И особенно плохо то, что претензии он имеет ко всем нам, потому что один малолетний остолоп это сделал, а мы с тобой допустили эту ситуацию. – Но мы же не знали, Люциус! – Мы допустили эту ситуацию. – еще раз с нажимом повторил Люциус. – Ты понимаешь, что значит приобрести такого недоброжелателя, как Снейп? Драко сидел, опустив глаза, пока отец с матерью вели перепалку, эфемерно надеясь, что отец больше не переключится на него. – И кстати, ты уверена, что девчонка действительно не имеет претензий? Она не глупа и владеет собой. – Снейп никогда не пожертвует вашей дружбой ради грязнокровки – встрял Драко. Все-таки Грейнджер его бесила. – Ты так всеведущ? – голос оставался ледяным, Люциус так и не повернулся к Драко. – Тогда скажи мне, почему на облаве на троицу он персонально охотился за ней? Почему он выторговал ее у Темного Лорда? Почему сейчас таскает с собой везде – вплоть до Румынии? Ты хотя бы обратил внимание, что одета она не хуже твоей матери? Что вообще заставило тебя притащиться к нему в дом? Хоть раз, хоть один только раз до этого ты аппарировал к нему сам, без меня? Мы с ним общаемся уже два десятка лет и я без приглашения не появлялся у него ни разу. Кстати, как и он в Мэноре. Что было у тебя в голове, когда ты ввалился к нему в дом и стал развлекаться с его игрушкой? Нарцисса смотрела в одну точку. – Судя по тому, что ты говоришь, Люциус, эта девочка – очень дорогая ему игрушка. Драко переводил взгляд с встревоженного лица матери на злое лицо отца. – Я извинюсь! Я аппарирую к Снейпу. – он тут же поправился. – Я пошлю сову, попрошу встречи и извинюсь. – Ты плохо слушал вчера, Драко. – произнес Малфой. – Он сказал, что больше не будет заступаться за тебя. В действительности, он не будет больше заступаться за всех нас. Я его слишком хорошо знаю. – Он сказал, что не будет заступаться, если я не извинюсь! – голос Драко дрогнул до высокого тенора. Грейнджер, позврослев о Снейпа, вызывала проблемы гораздо больше треснутого хряща носа. Его декан хотя и не был никогда ему приветливым дядюшкой, защищал его. Не признавать это было бы глупо. Защищал его от обязанностей, от последствий проделок, от озлобленного на отца Лорда, и, главное, от самого отца неоднократно, будто прижаливая. Драко не хотел думать, что приписывает ему эти чувства и не пытался думать об их причинах. Но если глава попечительского совета школы поднимал в гостиной Слизерина трость, чтобы устроить выволочку сыну, Снейп оказывался рядом и уводил отца. А когда они возвращались, Люциус был не более, чем недоволен, и не трогал его. Черт бы побрал Снейпа, неужели не мог выбрать себе любовницу получше? Добрая десятая часть слизеринских девушек была бы не против побыть его рабыней разок-другой, подпав под мрачное обаяние нрава родного декана. Если бы Снейп не был зельеваром, вынужден был бы глотать амортенцию каждое утро в общей гостиной перед завтраком, куда домовики носили Слизерину утренние чай и кофе и где заспанные слизеринцы иногда сидели вместе с деканом. Тот читал «Пророк» и неизменно был собран, будто не ложился спать никогда. Каким-то краем чувственности Драко понимал желание Снейпа получить эту вечно умничающую грязнокровку. Гермиона не казалась ему красивой, но вот то, что ею в наступившей ситуации сладко было бы походя воспользоваться, как вещью, заводило. Видимо, заводило это и Снейпа. Таскал её с собой, чинный внешне, чтобы раз за разом раздавливать гадину наедине, решил Драко. – Я всё исправлю, отец, – тихо пообещал он, глядя в тарелку.***
На Гриммо Поури сразу поднялся к Перси, отчаянье которого в эти дни достигло высшей точки. Письмо, которое не могло не расположить, оставалось без ответа. А это значило, что надежды уже нет. Перси точно знал, что виной всему этому невоздержанные речи остальных Уизли при домовике. Подумать только, наверняка знать, что домовик шпионит за ними и так легкомысленно обсуждать Снейпа, Малфоя, Грейнджер, да и вообще положение дел в Британии! Хорошо, что хоть всем им хватало ума не трогать Того-кого-не-следует-называть. Конечно, там, где принимают решения, пришли к выводу, что вся семья полностью неблагонадежна. И Перси выкинули из нормальной жизни заодно со всеми остальными, не удосуживаясь разглядеть, что он-то отличается, он другой! Снова и снова слезы ярости застилали глаза, как тогда, в первый день пребывания на Гриммо. Почему, ну почему ему так не повезло с семьей? Уж лучше было бы быть как Снейп – без семьи. Когда ко дну тебя могут потянуть только твои собственные ошибки. А их Перси не допускал. Хотелось выть от того, что ты сам все сделал правильно, но рядом, рядом всегда оказывался родственник, который с легкомысленной небрежностью губил труды многих дней. Перси страстно и зло завидовал Грейнджер. Чем она так привлекла Снейпа, что он вытащил ее из смертельной, безнадежной игры? Вытащил, да еще и пристроил неплохо в новом мире. Неужели только то, что она кувыркается с ним в постели (а Рон это услышал достоверно) определило выбор Снейпа? Почему это молоденьким девчонкам ничего не надо делать, как ему, не надо лезть из кожи, а просто стоит согласиться на правильное предложение? Мысли Перси тут же побежали по двум разным дорожкам. Он продолжал злиться на Гермиону, чья удачливость целиком и полностью зависела от ее пола и размышлял о судьбе сестры. Мать и отец определенно продолжали болтаться в блаженном состоянии и талдычили про брак по любви. Между тем, единственное, что могло укрепить их положение – это брак по расчету. Именно об этом, но деликатно, несколько дней назад сказал Перси за семейным ужином, предлагая сестре присмотреться к Малфою-младшему или Забини. Положа руку на сердце, размышлял Перси, его нельзя было обвинить в пренебрежении интересами сестры. Перси думал о ней, он назвал самых привлекательных молодых волшебников. Но семья встала на дыбы, причем Чарли орал так, что даже перекрыл возмущенное верещание Джинни. Полный тупик. И от этого горечь. Перси сидел, уже по привычке, у открытого окна, не надеясь ни на что. Внезапно в комнате возник домовик. – Благородный мастер зельеварения милостиво согласился на встречу с братьями Уизли завтра, ровно в семь вечера. Поури сам аппарирует братьев к дому несравненного мастера. Уизли даже, кажется, не поверил словам, которые произнес домовик. Но у Поури была еще одна задача. Он помнил, какое невыгодное впечатление произвел дом милостивого и щедрого Снейпа на него по сравнению с Мэнором и беспокоился, как бы братья Уизли не посчитали, что благородный Снейп слишком прост. Ну, и не стали бы себя вести с ним непочтительно. Поури чувствовал свою ответственность в том, чтобы надлежащим образом подготовить братьев к визиту.***
Остаток вечера, ночь, и весь день Перси провел, проигрывая мизансцены встречи со Снейпом. В его фантазиях он сдержанно, с достоинством демонстрировал все свои лучшие качества, ненавязчиво успевая комментировать с тактом, но и заразительно-остроумно самые щекотливые политические вопросы и предлагать решения самых сложных практических ситуаций, так, что Снейп, сначала сдержанный, под конец встречи становится поражен им, сочувствует его положению, торопится помочь. Джордж и Гермиона в этих иллюзиях были немыми восхищенными статистами. Перси еще не решил, пригласит ли его Снейп в конце встречи заглядывать к нему на огонек или, дружески протянув руку, предложит называть его «Северус», как в комнате возник домовик. Скептически оглядев Перси, домовик проскрипел, что для визита к такому важному волшебнику, как мастер зельеварения, следует надеть свежую рубашку. – Она свежая! – зло крикнул Перси. Рубашка, действительно, была надета им только что. Просто она была очень застиранной и ее вылинявший голубой цвет оставлял впечатление нечистой ткани. – Нужно позвать второго брата, – не отреагировав на крик Перси, продолжал скрипеть домовик. Перси резко выходит из своей комнаты, идёт к комнате Джорджа, стучит в дверь и только тут соображает, что он фактически исполняет приказание домовика. И это злит его еще больше, поэтому распахнувший дверь Джордж видит уже спину брата, бросающего через плечо: – Иди ко мне, надо аппарировать! С перекошенным лицом он возвращается в свою комнату, решив поставить домовика на место. Поури невозмутимо стоит посреди комнаты, в том же положении, что и был до ухода Перси, только поворачивает голову на звук его входа. Не мигает, молчит. Распахивается дверь, входит Джордж в маггловских джинсах и майке с портретом седого кудрявого маггла с дурашливыми глазами и высунутым языком. Перси таращится на него: – Ты так намерен появиться у Снейпа? – Ну да. Не в мантию же облачаться. Поури то, как одеты братья Уизли, не волнует совершенно. Ему важно, чтобы они четко понимали, куда попадут. – Благородный мастер зельеварения чрезвычайно аскетичен, поэтому живет в очень скромном доме, – начинает он заранее продуманную речь. – Это не должно вводить братьев Уизли в заблуждение. Великий мастер – один из самых влиятельных и богатых волшебников Британии. Поури рассуждал логически. Если его взыскательный хозяин подарил ему за все время беспорочного служения треть галлеона, а Снейп за принесенное письмо выдал целый галлеон, значит, его состояние во столько же больше финансов благородных Малфоев. Однако щедрость мастера зельеварения превосходила все, о чем Поури хоть когда-нибудь слышал. Джордж засмеялся. – Ого! Снейп – богат? Вот у кого я попрошу галеоны. Перси и Поури скривились одновременно и одинаково, как близнецы. – Аппарируем! – скомандовал Поури. И после скрутившего их витка аппарации они стояли под лучами вечернего солнца, отражающегося в блестящем море, на дорожке около трех старых дубов. Старинный двухэтажный серый дом елизаветинского стиля, разве что с бóльшими окнами, был перед ними. – Ничего себе аскеза, – прокомментировал Джордж, вертя головой вокруг и отмечая подпорные стенки у холма, старинную широкую балюстраду, кусты гортензий и пышный лес на холме за домом. – А я уж вообразил домишко вроде нашей Норы. – Такая халупа неповторима. – заметил Перси. Джордж с веселым удивлением взглянул на него, но ничего не сказал. Все трое двинулись к дому, домовик, обогнув братьев, старательно засеменил вперед. О, счастье! Поури заметил, как его несравненная мелькнула на террасе, уставленной цветами. И тут же отогнувшаяся ветром штора открыла взглядам еще и Снейпа, растянувшегося с видимым удовольствием на диване. Он был в черных льняных брюках, белой рубашке, и, что невероятно поразило Перси, босиком. – Благородный мастер зельеварения! – еще метров за десять до террасы заорал домовик. Снейп отложил книгу, скидывая ноги с дивана рывком. Знали бы его гости, насколько ему самому удивительно такое положение дел, не удивлялись бы. Юки под чутким руководством Грейнджер намыла веранду до состояния зеркала, они вместе расставили купленные Юки растения и повесили белые тканевые полотна, укрывшие от солнца и любопытства. Вернувшись к вечеру, Снейп обнаружил, что домовик и Гермиона вытащили мягкую мебель из гостиной на улицу за неимением плетеной и очевидного зуда желания навести на веранде уют. Всё это чуть больше, чем за сутки. Идиллическую картину несколько портил участок шкуры единорога, растянутый на раме скорняка и сушащийся на ветру. Северус, в свою очередь, заказал домовику забрать флаконы под эфиры – милостиво оставленные на его имя в Косом – и Грейнджер теперь была занята тем, чтобы закупорить сделанные ею составы. А Снейп… Снейп наслаждался летним вечером и старой книжкой по зельям, предназначение которой ограничивалось отвлечением головы от мыслей. Деятельная Грейнджер была ему гораздо милее и привычнее той, которая появилась в этом доме. – Добрый вечер, профессор! – парни застыли возле ступеней, разделявших их со Снейпом. Перси учтиво наклонился вперед, не отрывая взгляда. – Поднимайтесь. – указал на кресла, стоявшие возле дивана, Северус. – Я позову. – бросил он домовику, который подрастерял значимость, пока пялился на Юки. Братья синхронно сели. Снейп невольно отметил, как разноплановы бывают дети одних и тех же родителей. Чарли, близнецы, Рон, Перси – и во всех, предположительно, текла одна кровь. Хотя кто наверняка теперь знает, философски подумалось ему. – Профессор, позвольте выразить Вам благодарность за согласие принять нас, мы понимаем, что у Вас не так много времени в связи с новой должностью, и мне важно, чтобы Вы понимали, что мы с Джорджем пытаемся и желаем быть полезными… Мужчина сощурился, закладывая нога на ногу, словно пытался на глаз определить, сколько дней этой гладкой, выверенной речи. Могло бы быть почти хорошо, будь это экспромтом. – Перси, я намерен сначала обсудить кое-что с Вашим братом. – грубо оборвал Снейп. Перси задохнулся следующей фразой, успокаивая себя, что это обычная манера слизеринского декана. – Джордж, Вам, кажется, принадлежит магазин в Хогсмиде? – Был у нас с Фредом, профессор. Не знаю, что стало с ним и с Хогсмидом теперь. Ещё у нас была аренда в Косом. Джордж был, а не казался, и не собирался придавать горечи в своем голосе искусственную сладость или превышающую нормальную для опасливого их положения почтительность. В конце концов, это же Снейп. Он за версту чует своим шнобелем ложь, это Джордж знал достоверно, как солнцу вставать на небе. – Ваш магазин в Хогсмиде не задет. Егерей не интересуют детские игрушки. – качнул головой Северус. – Так что сможете навести там порядок к учебному году. Параллельно мне потребуется пособничество в Хогвартсе. Школа откроется к осени, как бы то ни было. – Но, говорят, замок местами разрушен до фундамента! – порывисто возразил Джордж. После слухов, которые по дороге в Румынию обрастали невероятными душераздирающими подробностями, он не представлял, что нужно было сделать, чтобы вернуть школе за два месяца пристойный вид. И вид ведь был половиной беды. Преподаватели. Факультеты. Что будет с Гриффиндором? Вопросы выталкивали один другой из-под cфокусированного луча в голове. – Вы слушаете меня вполуха, Джордж? – будто пощечиной вернул его внимание Снейп. Это было жестковатой шуткой даже для ценителя черного юмор. Джорджу стоило большого труда улыбнуться, вспоминая дикую боль от отрезанной точным его ударом мочки. – Школа откроется в грядущем учебном году, даже если гриффиндорцам придется спать под зонтами. Итак. Я не могу участвовать на всех фронтах работы, так что Вы станете работать на благо школы. Затем, в конце лета, сможете восстановить свой магазин. Чтобы продержаться и закупить необходимое, будете получать плату за свои старания. Джордж потупился, стараясь не смотреть в лицо Снейпу сейчас. Почему-то он был уверен, что от него не укрылись подробности наделения их семьи деньгами старшего Малфоя. – Завтра, если Вы готовы приступить, я появляюсь там около одиннадцати. Профессор Слизнорт будет на месте к десяти, он занимается подземельями. Вопросы на данном этапе? Джордж помолчал немного. – Можно мне поздороваться с Гермионой? Её не видно. – будто оправдываясь за теплые чувства, произнес близнец. Снейп, расслабленно сидевший напротив, поднял слишком внимательный взгляд в глаза. Джордж почувствовал удар по глазам, как будто порыв ветра на большой высоте хлестнул его. – Да, конечно. – медленно произнес Снейп. – Юки, позови мисс Грейнджер сюда. Перси, спавший с лица, сейчас смотрел на Джорджа злобным чертенком. Северус списал это на то, что старания его пошли прахом, а несомненно выдающаяся в собственных глазах личность была задвинута на второй план. Юки ускользнула, остановив увязавшегося за ней Поури на пороге царским жестом. – Что касается Вас, Перси. – задумчиво продолжил Снейп, переводя взгляд на надувшегося и едва сдерживающегося от слов старшего брата, – Вам, думаю, лучше попросить о встрече непосредственно мистера Малфоя. Я почти лишен министерских связей, трудоустройство неблагонадежного сотрудника отнимет у меня гораздо больше сил. Северус осекся, заслышав шаги, и повернул лицо к раскрытым дверям. Грейнджер выпорхнула на веранду экзотической птицей. Лёгкое розовое чайное платье ласкало её покрепчавшее тело при движениях. Джордж подскочил и потянулся к ней, раскрыл руки, в которые эта птица с большим удовольствием влетела, тихо взвизгнув от радости. – Как ты? – задал вопрос Джордж. Смотри, как хорошо они выглядят вместе, услужливо макнуло головой в грязь подсознание. Во рту Снейпа завертелось несколько вариантов смертоносных издевок, он до боли сжал зубами кончик языка. Самым безобидным был вопрос о том, стоило ли это новое платье больше, чем выделенный Уизли на неопределенное время бюджет. – Сядь сюда. – неприятно пророкотал его голос. Единственное, что подслащивало ему пилюлю, было выражение лица Перси, полное не меньшего отвращения к этим объятиям, только, в отличие от Снейпа, нескрываемого. Джордж опустил руки, продолжая улыбаться. Гермиона обогнула столик, протискиваясь, балансируя на пути к углу дивана, но была поймана за живот ладонью и, потеряв равновесие, с размаху села на его колени. На её лице возникло замешательство. Это было приятно. Вот и Перси тоже одобрил. – Что-нибудь ещё? Я скажу мистеру Малфою, о том, что Вам не терпится работать, Перси. – предупредил следующую попытку подольститься Северус. – До завтра, профессор, спасибо. До встречи, Герми. – Джордж, следуя привычке, подмигнул ей дружески. Он был искренне благодарен Снейпу, что по крайней мере физическое состояние Гермионы было хорошим. Но и лицо не было исплаканным или забитым. Сейчас она сидела на его коленях, как нежный розовый кварц в тяжелой, тёмной и цепкой оправе. Джордж отогнал другие образы. Радость его некстати оцарапало то замечание Чарли: о том, что Грейнджер спуталась с деканом Слизерина и знала, чем всё кончится. Возможно, способствовала этому. Да нет, не может этого быть. – Профессор, позвольте выразить благодарность за найденное время. Гермиона. – кивнул Перси девушке и поспешил за Джорджем, который уже стоял у деревьев, возле домовика. – Мастер зельеварения, пусть вечер будет светел вместе с вашим домом. – домовик, держащий за руки братьев Уизли, наклонился в пояс, шлепнув себя ушами по лицу, с такой энергией, что оба брата напрягли руки. Хлопок растворил их. – Всё получилось? – Северус убрал упавшую из забранных волос прядь ей за ухо. – Перси ещё более невыносим, чем был в школе. Грейнджер смотрела на него, пытаясь считать лицо. – А ты ещё более красивая, чем на вечере у Слизнорта. Тогда тоже была в розовом. – Снейп разгладил подол платья, закинул её небольшие ступни на диван. Солнце окрашивало вечер последними лучами, и это был красноватый, прохладный свет. – Если ты освободилась, хочу тебя занять. – это «хочу тебя» было сказано едва не болезненно. Ревность подхлестнула желание не делить её ни с кем, безраздельно обладать. – Есть разговор. – Да, я освободилась. – несколько растерянно отвечает Грейнджер. – Я шла уже сама к Вам, чтобы предложить устроить на террасе вечернее чаепитие, как ко мне примчалась Юки. Зачем было демонстрировать её как заложника или трофей? И, если она не ошибалась, Снейп её приревновал? К кому? К Джорджу? Что у него в голове? – Я принесу чай. – Снейп порывался встать, гордый, как гиппогриф. Девчонка ерзнула, скинула руку с коленки и тут же положила согнутую ногу поверх его кисти, лишая возможности опереться на неё. Грейнджер похоже понимала, что произошло, четко различила в нём слабину. И теперь вовсю использовала преимущества своего положения и легкомысленного наряда. Снейп попытался сохранить остатки самоуважения и распустил капюшон, зашипев: – Вы заигрываете со мной, мисс Грейнджер? Он уставился ей в глаза – в его собственных было черным-черно, мертвенно. Грудина быстро вздымалась. Снейп не был возбужден в эротическом смысле, всё перекрывало его недовольство своим поведением. Ему срочно требовалось успокоение, легкое поглаживание по нервам. Несколько раз в школе Гермиона, провожаемая парнями, сталкивалась с профессором после отбоя. И ей не забыть того брезгливого лица. Тогда она относила это досадование на отвлечение её от блестящей учебы – примерно как у МакГонагалл. Но это было не так. Гермиона осторожно берет его голову за скулы обеими руками, чуть притягивает к себе. Он сидит, замерев. – Не закрывайте, пожалуйста, глаза, – шепчет Гермиона, – смотрите на меня. Грейнджер руки перемещает на лоб, проводит по волосам до затылка, аккуратно поглаживая. Снейп моргает. Грейнджер собирается прикоснуться к его губам. Затылок под руками напрягается, он не дает этого сделать, стряхивает руки. – Послушай. – из натянутого горла голос хрипит. – У меня есть следующая мысль применительно к школе. Она состоит в ротации между факультетами по итогам каждого года, после успешного окончания курса. У нас не столько учеников, чтобы Распределяющая шляпа устала называть факультеты. Это может быть и менее торжественно, чем впервые. Скажем, общих гостиных достаточно. Гермиона заворочалась, чтобы встать с него, но он положил обе ладони на гибкую спину, стискивая с двух сторон пальцами. Наверное, сжав посильнее, Снейп мог бы заключить эту талию в кольцо. – Традиции факультета будут держаться на стопроцентных гриффиндорцах, пуффендуйцах и так далее. Однако не допустить лишней клановости через это простое правило можно. Заодно поможет всем примириться с тем, что наибольшую значимость теперь будет представлять Слизерин. – Вы встретите протест. Представьте себе тех же Малфоев, у которых в семье столетиями учились на Слизерине, и ребенок, выпестованный в традициях, сначала попадает на Слизерин, а потом, когда большую часть года уже проводит вдали от них, да и сам растет, то есть когда влияние семьи ослабевает, он вдруг попадает на Пуффендуй. Это почти что по рукам пошел! Чистокровные волшебники воспримут это как угрозу обнаружения червоточины в них самих, как доказательство, что не такие уж они чистые, не абсолютный Слизерин. Да вот Вы переведите на себя – представьте, что Ваш ребенок в итоге обоснуется на Пуффендуе. Вы же его убьете, без всяких фигуральностей. Мне Ваша идея очень нравится, но она, чтобы не погибнуть, должна быть подана мягче. Например, можно сказать, что ставится задача распространить влияние Слизерина на все факультеты, формально не отменяя их. А необходимость сохранения факультетов Вы можете объяснить необходимостью сохранения основ школы, по крайней мере пока. Чтобы у магического сообщества не было впечатления, что разрушено не только здание, но и принципы устройства одной из старейших магических школ. Ну, это только вчерне, естественно. – Да. Беллатриса тут же припомнит, чем закончилось поступление на Гриффиндор Блэка. Умница не только находила бреши, она тут же искала, чем эти бреши заполнить. Грейнджер ухватилась за соломинку спасения четырех факультетов, он её понимал. Не хотел нарушать баланс и сам Снейп. Дух состязания, разнообразие школы – на этом держалось почти всё. Он тяжело повел Грейнджер по щеке, приласкал висок. Она всё ещё смотрела своими распахнутыми глазами. Чувство интеллектуального удовольствия захватило его. И чувство правильного выбора. И безотчетное опасение произошедшего. – Спасибо. Теперь спускайся и отсоси член. Глаза расширились ещё больше. Замерла, не двигаясь. Вместо блеска заинтересованности в глазах заплескался гнев. Грейнджер медлила, очевидно, надеясь, что это неудачная шутка. Он чуть качнул головой. Нет, детка, это не шутка. Спускайся вниз. Поживее. Она съехала с его бедер, оказываясь коленями на полу, прямо на своём нарядном платье. И потянулась к ширинке. На этих летних брюках её роль выполняли мелкие пуговицы. От вида её пальцев, расправляющихся с пуговицами, позвоночник стал острым, вдоль него даже заныли мышцы. Снейп преодолел желание схватить её и смять. Теперь, кроме твердости, которую Гермиона ощутила ещё коленом и намяла им же до непристойно натянутой ткани, в остальном его облике сквозила расслабленность. Можно сказать, Северус покладисто ждал своей судьбы. Она уводит из петелек последние две пуговицы. Высвобождает орган из ткани, хочет начать стаскивать брюки, но Снейп перехватывает её руки. Ясно. Мужчина намерен остаться в одежде. Гермиона подвигается поближе и наклоняется к его паху. – Бери глубоко. – бледные пальцы Снейпа пожали мякоть сиденья дивана, как когти. Она сглатывает от обиды, плечи такие поникшие. Сразу хапнув, по горлу пустив его член, давится – и теряет изо рта. Снейп выдыхает явно просто от факта, чем от настигшего удовольствия, и кладёт ей руку на макушку. Дышать тяжело. Грейнджер старается, чтобы это завершилось как можно быстрее, поэтому интенсивно водит по основанию языком, втягивает воздух щеками, стараясь сильнее сосать, одной рукой оглаживает яйца сквозь ткань брюк, другую держит на его горячем, ходящим ходуном боку. Чуть прикусывает зубами, раздражая член. Гладкая головка утыкается Гермионе в горло, она снова начинает давиться, пытается оттолкнуть. Быстрый обмен взглядами – того, кто берет в рот, и того, у кого берут. Ресницы у неё мокрые, в крупных, настоящих каплях. – Потерпи. – и через ещё нескольких долгих мгновений, когда Снейп, приподнимаясь ей навстречу, начинает прижимать голову за затылок к своему паху, она чувствует пульсацию члена и потеки спермы в глотку. – Всё. – блаженно шипит мужчина, моментально расслабляясь. Она отрывается от него, красная. Снейп выглядит так, как будто утратил не только кости, но и мышцы: ни одной резкой линии. Всегда сомкнутые губы расслаблены. Кажется, даже нос перестал быть хищным. Снейп чуть набок поднимает откинутую голову со спинки дивана и смотрит на неё искоса, испытующе. Делает пару слабых хлопков по сиденью рядом с собой. Гермиона, коротко всхлипнув, твердыми шагами уходит в дом.***
Так ядрено пахло жареной рыбой, что даже Поури покрутил носом. Что же это, подумал он, Молли намерена провонять дом Блэков как портовую таверну? Надо завтра же сообщить об этом во время ежедневного доклада хозяину Люциусу. Домовик остановился в разбежке мыслей. Замер. Еще раз прокрутил в голове то, что только что подумал. И присел от ужаса. Он впервые подумал о своем господине как о хозяине Люциусе. Не как о великолепном, блистательном, несравненном, дивном, величественном – о, Поури знал множество эпитетов, – нет, просто как о хозяине. Поури робко огляделся по сторонам – никто не заметил? Но все молчало. Стены и фамильные портреты Блэков не обличали его за крамольные мысли. Поури осел на пол, отпуская руки братьев Уизли после аппарации, натянув на острые колени старую наволочку. У него не было сил идти. Слишком много случилось прямо сейчас в его голове и в его сердце. Это надо было пережить. И помирить с сегодняшним собой, не хотевшим по многим причинам аппарировать из того дома на побережье, себя, готовящего новый доклад хозяину Люциусу. – Джордж, Перси, куда вы вдруг оба исчезли? Ужин уже давно готов. – Артур, стоя у лестницы на первом этаже, смотрел на них снизу вверх добрыми, встревоженными глазами. – Все хорошо, отец, – начал Джордж, собираясь отговориться какой-нибудь безделицей вроде посещения вдвоем с Перси маггловского магазина химических препаратов, не чтобы там что-то купить, а так, поразвлечься. Он понимал желание Молли сохранить все их действия втайне. – Мы с Джорджем были у Снейпа, отец, – он нас позвал. Вот, Джорджа в итоге пригласил поработать на него в Хогвартсе. Обещал фактически за это магазин в Хогсмиде вернуть и не препятствовать работать. И даже собирается, пока магазин не заработает, доплачивать Джорджу. Был очень любезен. Перси говорил громко. Как только прозвучало имя Снейпа, из гостиной выглянули удивленные лица Чарли и Джинни. Пока речь Перси бойко лилась, умело огибая отмели катастрофических вопросов о том, кто написал Снейпу и кто просил взять на себя заботу о семье, Чарли наливался багровой кровью. – Ты обалдел? – рявкнул он Джорджу. Джордж, сначала растерявшийся от выходки Перси, тут же забыл ее под напором гнева Чарли. Беспомощное удивление отца, недоумение на лице Джинни и тревожное выжидание Молли, выбежавшей на шум голосов из кухни и вытиравшей руки о фартук, добавляли молчаливое осуждение к этому громоподобному баску. И Джордж мгновенно ощетинился. – Я к нему на поклон не шел. То, что он мне предложил помочь Хогвартсу – так я бы и без него это сделал, это же наша школа. А деньги хоть какие-то нам не помешают. – Да как ты там… - Чарли не успел договорить «оказался». Перси перехватил это слово налету. Тон беспечный, как будто не перед ним сейчас орут друг на друга два его брата. – Мы еще Грейнджер у него видели. Похоже, Рон прав. Шикарное платье, плюхается к Снейпу на колени. Джордж вот с ней даже обнялся в честь встречи. Тут ахнула Молли, а Чарли лишь засипел: – Ты? Тыыы? И через секунду, разворачиваясь опять в гостиную, бросил громкое «Гад!». Джинни легким ветерком исчезла следом, растерянный Артур, переводивший взгляд с одного кричащего сына на другого, потупив взгляд, последовал за ними. Молли смотрела на Джорджа и с надрывом почти причитала: – Зачем, зачем ты это сделал? – если бы отрешиться от того, чем был вызван этот вопрос, то, глядя на Молли, можно было бы подумать, что произошла вселенская катастрофа. Напряжение последних недель давали себя знать, Молли выплескивала весь накопившийся запас боли, страха и унижения в этом вопросе по ненужному поводу. Джордж взбеленился: – Ты сама нас просила, а теперь спрашиваешь зачем? – Я не просила тебя якшаться с этой дрянью! – Я не якшался! – Так Перси врет, ты с ней не обнимался?! – Я ее обнял! Но по-другому! Она в плену у Снейпа, неужели не понятно? – Ты наивный дурак! Ты не понимаешь, что пленниц на коленях не держат, в роскоши не купают?! – Мама, там все не так! – Замолчи, замолчи! Тебя, как полного дурака, облапошивают, а ты глотаешь, глотаешь! И деньги тебе как подачку кинули, а ты схватил! – Я их не схватил, мне их за работу заплатят! Джордж и Молли кричали друг на друга, не замечая уже ничего вокруг. Последнюю фразу Джордж крикнул со ставшим злым лицом и мгновенно аппарировал к себе в комнату. Перси, глядя на раздавленную мать, подошел к ней, погладил по плечу и очень тихо произнес: – Мне Снейп отказался помогать – Молли ошарашено взглянула на него. – Завтра буду добиваться встречи с Люциусом, жить же на что-то всем нам надо. Молли благодарно закивала, слезы брызнули у нее из глаз, она порывисто притянула голову Перси и поцеловала его в висок. Домовик все также сосредоточенно сидел у стены лестничной площадки второго этажа, натянув наволочку на колени. В первый раз он пропустил разговоры семьи Уизли.***
Проплыв свою обязательную дистанцию, Люциус вытянул сильное, но начинающее обрастать ровным слоем возрастного жирка тело из бассейна, натянул халат и расположился прямо в стеклянном купальном павильоне: бассейн, зелень, плавные линии шезлонгов – ему здесь нравилось. Серьёзными делами заниматься пока не хотелось, поэтому он вызвал домовика с Гриммо. Поури доложил старшему Малфою о визите братьев Уизли к Снейпу. Но вообще в этот день его отчёт был краток и не содержал увлекательных подробностей. Люциус сам спросил домовика, видел ли он мисс, которая сопровождает Мастера зельеварения. – Мисс была внутри дома, встреча мастера зельеварения и братьев Уизли проходила на террасе дома мастера. Потом мисс позвали через домовика мастера зельеварения. – слух Поури ласкало хотя бы такое упоминание его нежной прелестницы. – Об этом попросил Джордж Уизли. – Как они встретились? – Мисс и Джордж обнялись. – Где в этот момент был мастер зельеварения? – Там же. Люциус задумался. Поведение Снейпа с девчонкой было странным. Долгие отношения Малфоя и Снейпа не уменьшили желание Люциуса при случае закопать Северуса поглубже в дерьмо. Сознательно и нацелено Малфой этим не занимался, но вот подвернувшуюся удачу не отвергал бы. Пока ему такого случая не представлялось. А тут эта Грейнджер. Что ни говори, а увлечённый мужчина уязвим. Этот шанс, если он таковым являлся, надо было бы использовать. Вряд ли такой информации хватило бы, чтобы уничтожить Снейпа руками Лорда. Но Снейп на коротком поводке у Люциуса, владеющего определенной информацией – о, это щекотало нервы. И тогда визит Драко в дом Снейпа без хозяина неожиданно становился отважным разведывательным десантом. Главное, чтобы Снейп так не посчитал, быстро хмыкнул про себя Люциус. Так что даже сын не должен ничего понимать. Если игра накроется, Люциус все переведёт на Драко. – Что произошло после этого? – Мастер зельеварения сказал Перси, что напомнит о Перси хозяину. Потом Поури аппарировал с братьями на Гриммо. Уизли на Гриммо жарят рыбу, хозяин! – домовик перешёл на торопливый дискант. – Поури не может уничтожить запах. Люциус поморщился. Со времён, как домом завладел Сириус, родовитый особняк на Гриммо неумолимо становился притоном. Может, Беллатриса права и лучше его превратить в пыль? Раздался хлопок аппарации. На пороге образовался главный домовик Мэнора, дождался разрешающего кивка Малфоя и засеменил к хозяину, больно наступив Поури на ногу по дороге. «Наглая тощая выскочка», – думал главный домовик, – «а как умеет вывернуться! Таскается каждый день к хозяину. И милостивый хозяин им доволен. Надо его прижучить». Вытянув лапку с подносом для писем перед Малфоем, главный домовик заскрипел: – Милостивому хозяину от мастера зельеварения. На подносе лежала короткая записка: «Люциус, приветствую! Перси Уизли жаждет припасть к твоим сиятельным ногам. Думаю, он уже готов на все. С.С.». Люциус ухмыльнулся. – Иди. – скомандовал он главному домовику. Тот аппарировал, закрыв от тихой ярости глаза: его удаляли, в то время, как выскочка Поури продолжал оставаться с хозяином. Надо было предпринимать срочные меры. Люциус кивнул Поури: – Аппарируй сюда Перси Уизли прямо сейчас. Поури склонился в поклоне и исчез. Люциус сплёл пальцы в замок и стал размышлять о вариантах действий.***
Все Уизли, исключая Джорджа, с раннего утра поспешившего в Хогвартс, сидели за общим столом и завтракали, когда в комнате появился Поури. – Хозяин ждёт мистера Перси Уизли у себя. Перси вскочил. Сердце било лихорадочно. – Я только переоденуcь! – Некогда. Хозяин ждёт. Дайте руку Поури. И через мгновение ни домовика, ни самого гибкого Уизли не было в комнате. – Я ничего не понял, – раздраженно пробасил Чарли. – Что это сейчас произошло? – Перси вызвали для работы в Министерстве. – быстро и примирительно объяснила Молли. И переключила тему: – Чарли, дорогой, что ты думаешь о том, чтобы пообщаться с Хагридом? Может, вы вместе придумаете какое-нибудь частное дело, например, будете выращивать и дрессировать гиппогрифов? – Ма, ну кому нужны эти остолопы? – Рон, не собираясь это делать, ляпнул фразу, которую язвительные умы тут же бы сделали острой. Но язвительных умов за этим столом не было. А Чарли с жаром ухватился за идею. Абсолютно случайная мысль Молли оживила унылое существование семьи на Гриммо и все с жаром включились в обсуждение. Перси появился перед расслабленным Малфоем в еще более убогом виде, чем вчера перед Снейпом – и это страшно жгло его. Свежайший темно-синий шелковый халат Люциуса так контрастировал с его будничной одеждой! Люциус кивнул в знак приветствия, отослал домовика за дверь, но сесть Перси не предложил. И молчал, спокойно разглядывая его. «Да и куда было бы садиться», – успокаивающе для себя подумал Перси. – «На шезлонг? Но так деловые разговоры не ведутся». Чтобы подбодрить себя, Перси подумал, что Малфой оказывает ему расположение и доверие, принимая в халате. Вот, Снейп, более официальный вчера, был в рубашке и в брюках, хотя и босиком. – Мистер Уизли, – наконец неторопливо и официально начал Малфой. – Соглашаясь работать в Министерстве, Вы должны понять, что соглашаетесь работать персонально на Тёмного Лорда. Вы понимаете это? – Да. – хрипло выдавил Перси. Начиная с памятного первого визита в Мэнор он был уже готов ответить «да» на любой вопрос, который задаст Люциус. – Служение Темному Лорду требует самоотдачи и полной искренности намерений. Вы понимаете это? – Да. – снова подтвердил Перси. – Ну, что ж. Тогда надо начинать с того, чтобы доказывать своё расположение делом. Составьте списки тех, кто покинул пределы Британии и укажите напротив каждой фамилии все важные сведения: где могут находиться, в чем заинтересованы, почему сбежали и так далее. Срок – двое суток. Люциус сделал вид, что хочет отпустить Перси. И вдруг, как будто только что мысль пришла ему в голову, остановился: – Да, в этот срок можно уложиться, если мистер Снейп не давал Вам никаких поручений. – Мистер Снейп давал поручения только моему брату, Джорджу, - тут же откликнулся Перси. – По поводу чего же? - поинтересовался Люциус. – По поводу Хогвартса. – А, это тот проект, по которому он работает с мисс Грейнджер, – рассеянно заметил Люциус. – Они успели обсудить втроём детали? – Нет, ничего такого не было, мы увиделись с мисс Грейнджер мимолетно. Только поздоровались. – Что, даже не обнялись, старые друзья? – рассмеялся Люциус. – Только Джордж. – захватил наживку Перси - Я не дружил с мисс Грейнджер никогда. – Это большое упущение с Вашей стороны. Надо окружать себя правильными знакомствами. – усмехнулся Люциус и кивнул Перси. – жду через два дня. Домовик! Через мгновение Перси был уже на Гриммо. А Люциус опять погрузился в размышления. То, что говорили Перси и домовик пока сходилось, и, кстати, опровергало идею Люциуса о Снейпе и девчонке. Давать обниматься на своих глазах с той, кого трахал, Снейп еще бы мог, хотя и был отъявленным собственником. А вот с той, кем дорожил - никогда. Но надо проверить. И Люциус призвал домовика, велев ему пригласить к себе сына. Драко, услышав вопрос отца, побледнел. Он уже надеялся, что тот разговор в столовой завершит череду неприятностей, связанных с его дурацкой - он уже сам это признавал - шуткой с Грейнджер. И вот опять! – Как отреагировал Снейп, когда увидел тебя? Очень подробно! – Я уже толком не помню… отец, ну он посадил меня на диван, ткнул палочкой в ухо – я думаю, хотел прижать к виску, но промазал – и долго говорил про то, что он спасал меня из разных ситуаций, а я влез в его дом без его разрешения и веду себя с его собственностью, как хочу. Потом налил виски, велел выпить и убраться. – Где была Грейнджер? – Валялась в обмороке у камина. – В обмороке? Драко, ты… - Люциус хотел назвать сына придурком, но другая мысль опередила это слово: ни Грейнджер, ни Снейп не упоминали об обмороке в курительной. Хотя это было бы эффектно. Снейп явно не хотел обострять. «Все-таки мы друзья», – с уверенной теплотой подумал Люциус. Но вот то, что промолчала девчонка, становилось интересно. Неужели так хорошо просчитывает ходы? Или Снейп запретил ей? Но он не мог предполагать, что Люциус ее спросит. Любопытно. Это надо обдумать. – Снейп, что, к ней не подошёл? – Пока я был там, нет, но, когда он мне велел уходить, кажется, направился в ее сторону, но не уверен. Люциус поджал губы. Идея об увлечённом девчонкой Снейпе рассыпалась окончательно: рассказ Драко точно соответствовал словам и эмоциям Снейпа в курительной. Но что-то удерживало похоронить ее окончательно: наверно, только истончившаяся надежда, что он, Люциус Малфой, наконец-то смог бы держать за горло или за яйца, а лучше за все сразу самого опасного тёмного мага после Волан-де-Морта. Надо попросить Снейпа поделиться девчонкой, вдруг озарило Люциуса. И внимательно посмотреть на реакцию бывшего декана Слизерина.***
Джордж аппарировал в Хогсмид без четверти десять, чтобы до Хогвартса успеть подойти к магазину. Снейп не обманул: магазин был, конечно, местами побит, но явно нецеленаправленно – где-то не хватало стекла, где-то лежал слой грязи на витрине. Ничего критичного. Внутри, прижался близнец к стеклу, царила пыльная тишина: иногда виднелись разноцветные товары, которые они с Фредом не успели упаковать или распродать. И он по привычке пошел знакомой дорогой к замку. Или тому, что осталось от замка. Неясно, как Снейп собирался отстроить его к началу учебного года – сейчас казалось, что это невозможно. Первое, что бросалось в глаза и то, что Джордж знал наверняка и так, была зияющая дырами башня Гриффиндора. Просветы солнца, которое невозмутимо играло с руинами, только дополняли впечатление, что башня это маасдам прихотливой формы. Стало больно. В Хогсмиде и по дороге к школе сновало множество очень похожих друг на друга людей: небритые, не слишком хорошо одетые, зачастую не слишком трезвые мужчины и редкие хмурые женщины. Джордж усмехнулся – этим точно нельзя было поручать что-то сложнее «бери больше – бросай дальше». Именно они, а не авангард из богатых Пожирателей, физически разорили замок в начале мая. Теперь, по иронии судьбы, они отдавали всех себя его восстановлению. Подойдя ближе, Джордж различил в множестве пробоин строительные леса. Возле Гремучей Ивы, оскорбленно замершей, валялись груды мусора – его попросту не успевали уничтожать. Наконец, Джордж увидел Горация Слизнорта. Смесь досады и радости от лицезрения его круглого, нисколько не выглядящего потерянным лица сжала виски Джорджа – где теперь другие преподаватели, те, кого знал он, пока Фред и он не ушли из школы? А где его декан? Надо бы расспросить Снейпа аккуратно, когда их рабочие отношения хоть сколько-то укоренятся. Когда и если. – Вы, я полагаю, Джордж Уизли? Профессор Снейп предупредил меня о Вашем появлении. Что ж, будем знакомы. – профессор со скрипучим голосом прытко для своей комплекции оказался возле Джорджа. – Гораций Слизнорт. Бывший декан Слизерина, полагаю, что и будущий. – напыщенно известил он о своих планах и повел рукой в сторону немногочисленных окон в том крыле, где располагались комнаты Слизерина. Там стройка, кто бы сомневался, шла бойчее всего, и то ли потому, что никто не старался разрушить этот факультет (кроме некоторых подорванных своими же комнат, это Джордж знал достоверно), то ли от усердия, эта часть не слишком отличалась от своего обычного вида. – Идёмте, я провожу Вас к фронту работ. Отрадно видеть молодых людей вроде Вас вернувшимися. Ведь в конце концов это только политика, правда?.. – он отвел руку, указывая направление, и этот радушно-пресмыкающийся перед ситуацией тон вкупе с жестом вызвал у Джорджа не понимание, а презрение. Только политика. Политика убийства, сегрегации и разрушения. Да, подходящий человек для декана Слизерина. Их, наверное, выбирают, бросая в яму к ядовитым змеям с дудочкой. – Я учил Ваших родителей, мне кажется. Толковые волшебники. – вдруг добавил Гораций небрежно. Только и всего. Не «талантливые» или «умные», не «добившиеся многого» чистокровки. А просто «толковые». Словно Слизнорт боялся сказать лишнего, явно будучи в курсе непростой ситуации вокруг их семьи. – Будьте осторожны, в замке полно зверья. Лес сильно выгорел и теперь они ищут укрытия в замке. Мы с профессором Снейпом вчера вытащили из башни Когтеврана целое гнездо с молодыми гарпиями! Стоило больших усилий отнести их в лес. Тон его опустился до пошловатой интимности, и Джордж даже не сразу понял, почему. А когда понял, нервно и запоздало улыбнулся: пронзительно визжащие, крылатые, с женской грудью молодые гарпии, ну конечно. Нет, это было забавно. – Помимо этого, – продолжал Гораций, – внимательно смотрите под ноги. Сохранившиеся лестницы ведут себя непредсказуемо, нарушенная магия барахлит. Снейп пытается разобраться с этим, – понижает голос Гораций, когда они проходят толпящихся егерей, – Но пока, кажется, безуспешно. Слетел недавно с одной из них, чудом не разбил голову. Если бы не бутылочка превосходного зелья под рукой, – самодовольно подошел к финалу истории седоватый мужчина, – пришлось бы аппарировать его в Мунго. Джордж не стал скрывать сожаления на своем лице, поскольку трактовать его можно было в меру собственной лояльности Снейпу. – Вот мы и пришли. У меня здесь есть кое-какие чертежи, вот. – он взмахнул палочкой и чертеж появился перед глазами в воздухе, он повиновался маневрам древка. – Вчера это выглядело так. Башня будет чуть ниже, чем раньше, это позволит расширить комнаты, чтобы Гриффиндор не теснился, как прежде. Вы, кстати, заканчивали какой факультет? – совершенно искренне поинтересовался Слизнорт. – Этот. – померкшим голосом, перешагивая обрушенные ступени, сказал Джордж. – Ах. Мне очень жаль. Если бы не принципиальность Минервы... – самое ужасное в его тоне было то, что он был искренним. Дудочка. Яма со змеями. – Я вижу, вы познакомились. – прозвучало из-за спины. Джордж едва не подпрыгнул. – Джордж. – протянул Снейп его имя, поднимаясь по лестнице. – Гораций. – едва заметный кивок. Можно было с Астрономической башни увидеть, что эти двое не находятся в хороших отношениях. Если Слизнорт учил ещё его отца, он ведь учил и Снейпа, да?... И был его деканом. Но пухлый Слизнорт немного съёжился и утратил бравирующий вид, замолк. Снейп легким движением выпустил палочку из рукава плотной рубашки. – Смотрите сюда. – обратился он к Джорджу. – Поскольку северная часть башни и внешняя лестница почти обрушены, мы приняли решение сократить высоту на четверть и сделать из неё что-то вроде формы ферзя. – взмахом он перестроил бывшую архитектуру в планируемую. – За счёт «головы» будет больше комнат и сами комнаты станут больше. Мисс Грейнджер мне сказала, что для факультета был важен балкон. Джордж невольно улыбнулся. – Можно сделать его круговым, панорамным, если он нужен. У Когтеврана башня изначально была повыше, и она не слишком разрушена. Они привыкли гнездиться друг у друга на головах и эту этажность их спален мы решили сохранить. Думаю, раз Вы всё равно будете вникать в устройство гриффиндорской башни, то и ремонт когтевранской я поручу пока Вам. Учитывая, что это большой объём работы, профессор Слизнорт, когда закончит со спальнями и гостиными Пуффендуя и Слизерина и кухней, поможет Вам. Я тоже. При нестандартных ситуациях или вопросах ищите или зовите меня. Антиаппарационный барьер, как видите, в настоящее время снят для простоты перемещений. При неповиновении, пьянстве, нецелесообразных разрушениях Вы можете пользоваться любыми известными Вам проклятиями в отношении персонала. – фактировал Снейп негромко. – Идёмте, я представлю Вас им. Я полагаюсь на Ваше чувство юмора и сочувствие в отношении их способностей, и предупреждаю – у них несколько звериное понимание «права сильного».