***
Северус субботним вечером тоже, пусть своеообразно, собирался на вечеринку. Пара безоаров, кроветворное зелье в порционной бутылочке. В такой же – яд, который безоару не по силам. Стянуть зелья в кожаный лоскут на затяжке и, как и обе палочки, отправить в карман тонкой мантии. Подняться, переодеться, взглянуть на часы – четверть восьмого. Никто не посмеет опоздать после внушений Малфоя. А близкий круг появится и того раньше, так что им лучше не задерживаться, чтобы не толпиться на точке аппарации. Снейп вышел из комнаты и едва не наступил на Юки. В руках её была какая-то бутылочка, очевидно, предназначавшаяся Гермионе, в чью комнату так стремилась домовик. Эльф дежурным движением отодвинула полу его мантии, придирчиво оглядела черную рубашку под ней, поправила норовившую выскользнуть запонку и юркнула в приоткрытую дверь с важным лицом. – Я подожду внизу. – Снейп, чтобы не торопить их обеих, ушел вниз, сразу на улицу, на набегавший с моря ветер. Вот-вот должны было натянуть грозовые облака и остудить нагретый за день двор. Через минут десять спустилась его ядовитое очарование. От Грейнджер приятно пахло мексиканской ванилью и немного маковыми коробочками, вызывая желание постоять перед этим отдыхом для глаз и обоняния подольше. Платье сидело на ней так хорошо, что не оставляло сомнений, что оно единственное, что, помимо браслета, надето на ней сегодня. – Прекрасно. Мы будем вовремя. – Северус обнял девичьи голые плечи и аппарировал их в Мэнор. Почти сразу после аппарации рядом с ними вспышкой возник Долохов, который, вместо приветствия, впился взглядом в Гермиону. – Антонин, добрый вечер. – Снейп положил руку на плечо Грейнджер и едва уловимо приблизил её к себе. – Вы знакомы, как я помню. – Приходилось встречаться. – процедил русский. – Правда, тогда мисс выглядела куда как менее замысловато. – высказав то ли комплимент, то ли издевку, Долохов пошёл вперед. Снейп ободряюще погладил плечо и предложил Гермионе локоть, после чего они неспешно двинулись следом. У ворот стоял старый эльф и подслеповато смотрел в пергамент, низ которого достигал его ног. Антонин, идущий метрах в десяти перед ними, взмахнул левой рукой и пролетел ворота сквозь, даже не взглянув на эльфа. Тот отвесил вслед почтительный поклон, подметая морщинистыми ушами дорожку, и стал зачеркивать имя Пожирателя. Дотошный Люциус. Как будто хоть кого-то из Пожирателей не ожидалось сегодня. Северус притиснул Гермиону ближе к себе и шагнул вместе с ней сквозь сталь. Ворота коротко сверкнули, реагируя на появление человека без метки. Домовик растерянно уставился на удаляющиеся спины, понимая, что пропустил кого-то, кого должен был проверить. Но ведь рано. Но ворота. Он пометался. Не смея бежать за Пожирателем и рискуя своим безусловно почетным местом одновременно, он ударился об основание ворот ногой, дабы наказать сам себя. Да, такими темпами гости будут поступать в замок крайне медленно. Над всей территорией поместья висел прозрачный купол, сквозь который поблескивали удары молнии – внутри него было тихо и комфортно тепло. В шатрах горели яркие фонари, свет лился на разлапистые фуршетные столы. Каждый шатер мог вместить дюжину людей, и таких шатров было шестнадцать. Вдоль дорожки стояли кованые жаровни, распространяя мягкий свет на всю лужайку. Гермиона, осматривающая купол, потянула его за локоть, вынуждая наклониться вбок. – Так много людей, профессор. Это совершенно невозможно контролировать, если только эта пленка не только от дождя защищает. – Уверен, так и есть. Снейп пропустил момент, когда он снова стал профессором – он покинул поле их ночной битвы прежде неё и до вечера они не виделись. Северус толкнул раскрытую дверь и завел Гермиону перед собой. Беллатриса, которая до этого на вытянутых руках нависала над столом в холле, вглядываясь в список, развернутый перед сидящей Нарциссой, расплылась в улыбке. – Вот и вы. Какой наряд, красавица. – список её больше не интересовал, Белла направилась прямиком к Грейнджер. – Ну-ка повернись. Гермиона выдавила улыбку и подставила врагу спину. Острые коготки Беллатрисы скользнули по хребту, царапая кожу. Сами сестры были обе одеты в серебряные платья – разного кроя, но похожей текстуры тонкой прочной кольчуги. – Что ты скажешь о Дуэльном клубе, милая? Хорошая затея твоего руководителя? Беллатриса стрельнула взглядом в Северуса, который вернул ей взгляд и прижал пальцы к уголкам глаз. – Наверно, это очень полезно. Особенно для тех, у кого к этому талант. – Северус считает, что я могла бы его возглавить, а я считаю, что мне будет скучно возиться со школьницами. Не все же они такие прыткие, как ты. Белла заглядывает в лицо, ухмыляется и стучит по лямке платья Гермионы палочкой, отчего переливы на нём становятся более отчетливыми, будто змея перелиняла. – Я должна помочь сестре, но ты далеко не уходи, – ревниво говорит Беллатриса, – Не хватало ещё общаться со всякой предательской сволочью. – назидает она и возвращается к Нарциссе, чтобы дообсудить тактику в отношении буквально каждого, кто переступит сегодня порог Малфой-Мэнора. – Северус! С лестницы раздается голос Долохова, и Снейп упругим шагом устремляется на зов. – Беллатриса! – помедлив, будто вынужденно снова зовет Долохов. Его явно напрягает энергичное женское участие в маленьких летучках Пожирателей Смерти. Не считая скачущих мимо домовиков, Гермиона и Нарцисса остаются вдвоем. Нарцисса не отрывает взгляда от списка. – Уже привыкла к нему? Волнуешься, когда он идёт к Темному Лорду? – вопросы ударяют под ноги Гермионы молнией. – Или, может, хочешь быть среди них, как Белла? Грейнджер машинально смотрит на руки Нарциссы. Рукав в три четверти не скрывает её предплечья – и на левом метки нет. Поэтому её не позвали, мелькает в голове. Женщина знает о ней только по рассказам Драко (грязнокровка, горделивая заучка) и по тому, что видела на однократных совместных посиделках. То есть не знает её вовсе. Из-за затянувшейся паузы Нарцисса поднимает изучающий взгляд. Похоже, принудивший её Снейп – а Цисси видела, что Северус притащил её из леса насильно – не настолько противен ей, чтобы преимущества нынешнего положения проиграли главному недостатку. Она тогда ещё удивилась: не тому, что Снейп остановил на ком-то свой выбор, а тому, что Снейп этот выбор вообще внутренне проводил. Сам выбор тоже удивлял. Северус, маг, которого она, взрослая чистокровная волшебница, боялась куда больше мужа – и эта девчонка. Наверняка то, что он не побоялся вытащить её из дерьма, подкупило мисс Грейнджер. Она не выглядит как пленник, которому ежечасно напоминают о его месте. Что взять с девочки от маггловского брака – ей нечего и рассчитывать было, что чистокровный волшебник при новом порядке посмотрит на неё, будь она хоть из золота. Хорошо ещё не убили, всё-таки она столько раз непосредственно защищала Поттера. – Это нормально, если ты волнуешься. Я делаю это больше двадцати лет. – миролюбиво говорит Нарцисса, сворачивая список. – Северус своеобразный, очень.. наедине с собой. Его многие не любят, но считается с ним абсолютно каждый. И знаешь, я никогда не видела с ним женщины. Не так, чтобы на раз. Мать Драко поджимает губы, переводя взгляд, очевидно, вспоминая те вещи, которые вынуждена была видеть. – Я не знаю, как он обращается с тобой приватно. Но ты должна ценить, что человек, которому уважение слизеринцев досталось не по наследству, оценил тебя. Миссис Малфой поднимается и смотрит на время. Сверху доносятся взбудораженные возгласы. – Драко говорил мне, что ты всегда ужасно лезла вперед – показать, что умная. Я и сама вижу. Используй это, как использовал Северус. – Нарцисса помолчала, пока скрылся за дверями очередной домовик. – Знаешь, я до сих пор переживаю за свою сестру... Ты могла её знать, если вы кружились с Поттером и с Уизли. Сейчас она осталась одна, с ребенком Доры, и прячется где-то. Даже не может вернуться, потому что Белла убьет этого ребенка. Хотя чистоте её крови позавидовал бы сам Лорд. – быстро и жестко произносит Нарцисса. – Я не была знакома с Вашей сестрой, – наконец произносит Гермиона первые слова. Нарцисса говорит много, но не знает её: вряд ли можно это принять за знак расположения или приглашения к доверию. Скорее, взвинченность. Может быть, попытка прощупать. – И никогда не видела сына Нимфадоры. Но ее саму я знала, мы общались не очень близко, но всегда тепло. Она мне очень нравилась. Беллатриса легка на помине, она скатывается с лестницы быстрыми шагами прежде всех. – Ну, открывайте ворота! – торопит она эльфов, и по полу раздается топот сразу десятка ножек. Один эльф распахивает двери Мэнора, пуская теплый воздух. Ещё четверо бегут к тому, что не справляется на воротах. Время пять минут девятого, и за воротами толпа, которая выливает накопленное унижение и возмущение на старого эльфа. Гермиона выискивает глазами Снейпа. Тот идёт в конце, негромко говоря что-то Волан-де-Морту. И Лорд, щурясь, с удовольствием смотрит на.. на неё. Толпа Пожирателей выходит на улицу, а Волдеморт подходит к ней, сопровождаемый Снейпом. Придирчиво оглядывает. – Мисс Грейнджер. – Повелитель. – Я слышал, вы посильно помогаете. Рад слышать, что вы нашли как быть нам полезной. – Я рада быть полезной, Повелитель. – Северус хочет, чтобы вы и его пособник из Уизли поговорили с МакГонагалл. Я считаю эту идею сомнительной и влекущей проблемы. Но попробуйте. – и он проходит дальше, воздевая руки вперед и вверх. – Идём. – вполголоса говорит Снейп, берет её за запястье и они вдвоем быстро обходят Темного Лорда по левому флангу, чтобы спуститься вниз и присоединиться к Пожирателям. Так, чтобы на возвышающихся ступенях остался он один. – Как приятно видеть в сборе столько знакомых лиц! – начинает Волан-де-Морт. Он не трудится воспользоваться сонорусом, но толпа затихает мгновенно. Лорд на ступенях – впереди него, стеной, верные псы – и метрах в тридцати первые потупленные взгляды. Шевеление тоже проходит, его будто парализует стелящийся змеиный голос. – Все из вас по глупости бежали, опасаясь, что я буду преследовать за неверность. Кто-то – в пределах страны, кто-то спрятался там, где теплее. – Лорд опустил тон до показного сочувствия. – Я не виню вас. Куда вам было присягать мне, если даже среди собственных слуг нашлись те, кто посмели когда-то отвернуться от меня. Лорд продолжает корить Малфоя-старшего, поэтому сверлит именно его, отыскав по длинным белым волосам без труда. Люциус чувствует это и переступает на месте. – Они понесли наказание. Теперь же, когда мой временный недуг побежден, я собрал вас, дабы вы убедились: магический мир Британии преодолел беспорядок, творившийся в нём семнадцать лет. Однако наказывать вас серьезно, как видите, я не намерен. Даже те из вас, кто ждут наказания за пособничество этому беспорядку, заслуживают прощения. Прощения, которое вы заслужите делом. Перси, подойди, мой мальчик. – Лорд окидывает толпу взглядом, там, где в третьих рядах мелькают рыжие макушки. От человеческой стены решительно отрывается тонкая фигура. С каждым шагом Перси к Волан-де-Морту его решительность размывается, и последние шаги он делает, будто поднимается на плаху. – Перси Уизли уже заслужил своей семье прощение: он помог нашей с вами встрече. – Подонок! – послышалось из толпы. Воцарилось недолгое молчание. – Кто сказал это?.. – полным светлой грусти голосом осведомился Волдеморт. – У вас есть минута уйти. Когда оцепенение спало и суть сказанного стала очевидна, из толпы в сторону ворот выскочил средних лет мужчина, кто-то попытался ухватить его за руку, чтобы удержать. Он побежал что есть силы, преодолел ворота… И минута истекла. – Северус... – сказал, обращаясь к приметному затылку, Томас. Снейп броском темного дыма оказался на точке аппарации, блокируя попытку попасть на неё, и приставил к горлу беглеца палочку, шагая на него. Тот быстро попятился от искаженного злобой – а Снейп был непримирим к отважной глупости – лица, пока не упал у закрытых на вход ворот. – Мой Лорд! Повелитель! – залепетал человек, пытаясь опереться и встать. Разбитые ладони облепила дорожная пыль. Снейп поднял его за шиворот и толкнул сквозь ворота. Послышался громкий щелчок и человек вскрикнул от острой боли, а мантия на его спине оказалась надорвана. Как и сама спина – будто рассечена невидимым бичом. Толпа расступилась, пропуская бегущего человека и неотрывно шагающего за ним Снейпа вперед. – Простите! Положив локти на землю перед недвижимой группой Пожирателей, незнакомый Гермионе мужчина разрыдался. – Сегодня я прощаю всех. – ответил Лорд. – Но вот простит ли Перси то, что непростительно… – голубые глаза Перси расширились. Волдеморт смотрел на него испытующе и сам же давал подсказку. И с ужасом он видел, что внимание десятков волшебников и волшебниц приковано только к нему. Как и внимание его семьи. Уизли одернул дорогую мантию и достал палочку. – К..круцио! – заорал Перси, направляя палочку на мужчину. Пожиратели расхохотались, потому что красный луч вывернул беглеца рвотой, а из пореза на спине вдвое быстрее засочилась кровь. – Слабо. Видимо, сегодня Перси тоже склонен прощать. – резюмирует Темный Лорд. Северус огибает обоих и возвращается на своё место. Её плечи, покрывшиеся мелкими мурашками от ветра или зрелища, вдруг оказываются укрыты слоем мантии. Он упирает её лопатками в своё солнечное сплетение. Сердце Снейпа от быстрого шага отдает ровными, глубокими ударами в девичий позвоночник. Перси стоит, переживая, очевидно, первое своё непростительное. Кто-то из Пожирателей переглядывается. – Теперь, когда никто не перебивает. Наилучшим образом вы можете проявить себя, делая свою обыкновенную работу усердно. Если что-то будет требоваться от вас лично, я дам знать. А теперь – тост! Взмах старшей палочки призывает бутылку шампанского, которая ястребом пикирует в руки Перси, капая испариной на сухую землю. Какой-то домовик наперерез бросается к Перси с подносом, на котором теснится по меньшей мере дюжина узких бокалов, и умудряется кинуться в ноги, не уронив ни одного. – За союз чистокровных семей! За возрождение магической Британии! – произносит Лорд, когда Перси рукой такой же белой, как рука самого Лорда, предлагает ему бокал. Остальные расхватывают Пожиратели. Снейп спокойно под вопросительными взглядами берет два из трех последних. Последний достается Перси. Тот держится за него так, будто этот бокал единственное, что удерживает его в сознании. Он справился. Справился! Совершенно элегантно, хотя всем ясно, чего хотел от него Волдеморт. Так почему с такой болью смотрит на него сестра, чье платье размятой вишней выделяется на фоне прочих? Лорд отворачивается от толпы и уходит обратно в дом, показывая, что разговор окончен. Сегодня всем предстоит сделать окончательный выбор. Окровавленный мужчина на земле лежит, но не потому, что не может пошевелиться, а потому, что Пожиратели, переговаривающиеся уже о чем-то своем, всё ещё рядом. Толпа расползается к шатрам – знакомые встречают знакомых, и каждый пытается сделать вид, что прибыл сюда добровольно. Домовики, дождавшись короткого жеста Люциуса, начинают ловко, будто тараканы, бегать между гостей. На площадке перед лестницей остаются только небольшая девочка лет пятнадцати и её мать – семья несчастного беглеца. Они мнутся на месте, комкая одежду и не смея подойти к нему, издали гадая, нужна ли срочная помощь главе их семьи. Потом девушка отделяется от матери и идёт вперед, стараясь смотреть в ноги, идёт механически, словно кто-то шевелит ноги крупной кукле. Она наклоняется над отцом и пытается платком вытереть ему кровь. – Шампанского? – раздается над ухом рычание. Девчушка вскрикивает, потому что видит совсем близко морду Сивого, который смотрит заинтересованно и на неё, и на спину, на которой кровящая рана никак не хочет запечься. Её вскрик вызывает дружный мужской гогот Пожирателей, потому что Беллатриса, захватив бутылку шампанского, ушла за Волан-де-Мортом следом. – Перси, хочешь девочку? Держу пари, она чистокровна, иначе её недоумок-отец был бы мёртв. – вдруг предлагает Снейп за спиной у Гермионы. – Ты мог бы жениться на ней.. – раздумчиво произносит он и добавляет: – Но после сегодня это и не обязательно. Отец девушки не смеет шевелиться даже на прямой раздражитель. Или действительно не может. Сивый оборачивается к Снейпу, по нижним его резцам выступает слюна. В ответ Северус слегка качает головой и раскрывает глаза – нельзя, это ведь никакая не шваль, которую можно пожрать меж делом. – Ну что вы встали. – торопит всех Люциус, раскрытыми руками подталкивая Пожирателей на газон. И тут Перси, которого наконец отпустило, произносит: – Моя сестра хочет замуж. Ну так, чтобы все знали. – А твоя сестрица успела побывать под Поттером? – Сивый сплевывает фамилию на газон. – Или единственное, что он умел, было ступефай? Новый взрыв хохота. – Свечку не держал, – огрызается Уизли, – Но всё можно проверить. Или спросить. – добавляет он куда более вежливо, понимая, что его положение шатко, и смотрит четко на Гермиону. Её передергивает от смеси его наглости и подлости. Северус выпускает плечи Грейнджер из–под мантии, наблюдая. – Если ты боишься спросить об этом сестру, Перси, то наведи справки у своего младшего брата! Сивый хихикает алчной гиеной, оглядывая грязнокровку Снейпа. Снейп тоже позволяет себе краткую ухмылку и осторожно берет Грейнджер за локоток, уводя к ближайшему шатру. Когда они вдвоем заходят, разговоры стихают. Северус медленно оглядывает детей в шатре, кто-то из тех, что постарше, ему знаком. – Профессор Снейп. – произносит какой–то мальчик. – Мистер Крайтон. – светски отзывается Снейп. – Гермиона. – просто продолжает мальчишка. – Я тебя не узнал! Похоже, знаком Крайтон не только ему. В глазах парня пробегает всё, что он успевает подумать, и его чистый, ещё детский лоб покрывается бисером пота. – Директор! Гермиона! – с горой сластей на тарелке к ним заходит Слизнорт, улыбаясь своей напоказ добродушной улыбкой. – Прекрасно выглядите, Гермиона! – Спасибо, Гораций. Слизнорт перестает улыбаться. Он ждет, что Снейп одернет её, но этого не происходит. Собрав остатки самолюбия, он произносит: – Как быстро растут дети! Темный Лорд был исключительным ребенком, и, тем не менее, он помнит о бедном учителе. – он салютует долькой сушеного ананаса. – Конечно помнит, Гораций, ведь это Вы открыли ему то, что он хотел. – Северус добивает его покровительственный тон, последовав примеру Грейнджер. Гермиона хочет отойти от него, и, увидев знакомое лицо, делает несколько неуверенных шагов. Девушка в ответ оглядывает её тепло, начинает набирать для неё на свежую тарелку маленькие вкусности, и от этого Северусу становится спокойно. Он позволяет Слизнорту включить себя в разговор о школе с родителями. Мыслями он возвращается к Грейнджер. Та вполне соответствует своей сегодняшней шкурке – в меру резка и крайне ядовита. Приступает оркестр. Как хотел Лорд, живой. Многие выглядывают из шатров – шампанское постепенно берет своё. Долохов, который сегодня на посылках, приподнимает край шатра и машет ему головой в сторону поместья, тут же исчезая снова в сумерках. Северус быстро смотрит на Гермиону, подходит и, заслонив её собой в углу, произносит. – Все Пожиратели уходят внутрь. И всё же будь благоразумна. – едва шевеля губами, говорит он. Гермиона неясно в каком порыве протягивает ему на ладони свою тарелочку с мелкими канапе, Северус берет одно и выходит из шатра, дожевывая и странно кривя губы одновременно. В шатре оставаться не имеет смысла: Снейп ушёл, с Агнесс она поговорила, и ещё – Гермиона бы хотела увидеть Рона. И Джинни. Хотя, конечно, слова Молли о том, что не стоит общаться со шлюхами, она хорошо помнит. И поэтому, выходя на лужайку, Грейнджер смотрит, где же их рыжие волосы и одновременно думает, как ей дать понять Рону, что им стоит поговорить. Подходить к семье Уизли, возглавляемой Молли – почти наверняка получить громкую скандальную отповедь. Она вспоминает, как Молли была непримирима с Флёр, которую просто считала неподходящей партией для Билли. Других грехов за Флёр не числилось. А уж с её послужным списком в глазах Молли она точно ног не унесет. Участвовать в публичной ругани Гермиона не хотела. На лужайке уже достаточно много вышедших, с бокалами и без, кто-то даже начал танцевать, правда, кроме совсем несмышленых детей, двигающихся естественно, бравадные движения взрослых скорее говорят об их страхе. Или желании показать, что они готовы принять новый порядок? Скорее всего, есть и те, и другие. А вокруг переливаются огоньки, создающие уютный свет, чуть ярче – в центре лужайки, чуть мягче и приглушеннее – на ее уютных окраинах, там, где расставлены скамейки и зелёные ширмы из клематисов и плетистых роз. Эти цветочные уголочки располагают уединиться и поговорить. Скорее всего, они с секретом. Таким же, как купол. Слишком важно тем, кто чувствует себя радостным на сегодняшнем празднике, знать то, что в головах у всех остальных. А они давно не виделись, выпили, взбудоражены. Где же Уизли? Гермиона понимает, что, скорее всего, они, после того, что сделал Перси, забились в один из шатров и находятся там. И она двинулась по кругу, надеясь их найти. Если Молли начнёт кричать или язвить, она просто развернется и уйдет. Обходя толпу по краю, Грейнджер заглядывает в одну палатку, вторую, третью – и, наконец, в четвёртой видит всех Уизли, кроме Джорджа и Перси. Отодвигает полог полностью и заходит. – Добрый вечер! Молли молчит, но демонстративно отворачивается. Артур улыбается мягкой улыбкой, Чарли кивает холодно – но они с ним не знакомы почти, виделись только на свадьбе Билла как раз перед началом их скитаний, поэтому вряд ли он реагировал бы как-то по-другому. А вот Джинни и Рон улыбаются как прежде. Гермиона протягивает руки, чтобы их обнять: – Джинни, Рон! Джинни первой подлетает к ней, точнее – обе друг к другу, и они обнимаются. И обе слышат покашливание. Конечно, это не Амбридж, но отвернувшаяся Молли сейчас эффективен демонстрирует наличие глаз на спине. Или соответствующих чар. Рон подходит к ним с Джинни, и неловко, как когда-то после возвращения Гермионы из госпиталя, протягивает ей руку. – Рон, ну что ты! – она тянется и обнимает его. Он тоже, в ответ. Мимо них прошныривает домовик и подходит за пустыми тарелками к стоящим в отдалении Уизли. – Как ты? – внимательно блестя глазами, спрашивает её Джинни. В ее глазах Грейнджер видит сострадание, есть интерес, но нет досужего любопытства. Снизу вдруг протягиваются бокалы с шампанским – их принёс ещё один домовик Малфоев. Это количество суетящихся домовиков оставляет како-то неясный след опасности. Тут же Гермиона вспоминает Кикимера, который шпионил за ними на Гриммо и докладывал всё портрету. – Давайте прогуляемся, посмотрим на огоньки. – зовет она выйти из палатки Джинни и Рона. Они переглядываются, кивают и Джинни быстро произносит в спину Молли: – Мы пойдём на воздух. – Куда это вы собрались? – как будто не слыша слов Джинни, запальчиво и резко говорит Молли. – Ма, мы скоро. – вклинивается Рон и побыстрее выскальзывает из палатки. Джинни быстро следует за ним. Гермиона уходит последней и, отодвигая полог палатки, оборачивается, чтобы произнести: – До свидания, мистер Уизли, до свидания, миссис Уизли, до свидания, Чарли. Молчание. Ну, что ж. Уже в спину она слышит тихий голос Артура: – До свидания, Гермиона. Рон и Джинни ждут около палатки. Около них никого нет, хотя лужайка, окаймленная палатками, не такая большая и все вынуждены стоять близко друг к другу. Джинни чутко улавливает, как перекликается их положение сейчас с их встречей в Мэноре, Гермиона видит это по ее глазам. Синхронно Джинни спрашивает: – Как ты? А Рон предлагает: – Может, пойдём к вот той скамейке. Рон, ну какой же ты беспечный! И опять рядом шныряет домовик. Конечно, он с подносом, но… – Давайте останемся здесь, я хочу полюбоваться на огоньки и музыку – отсюда так хорошо видно. – Так и оттуда видно. Гермиона выразительно смотрит на Рона, он явно не понимает. Переводит взгляд на Джинни. У неё мелькает догадка и испуг одновременно. – Нет, Рон, Гермиона права, отсюда лучше. И атмосфера… – Джинни, – начинает говорить Грейнджер, не уверенная, что каждое её слово не слышит кто-то ещё кроме Рона и Джинни. – я нормально. Учитывая все обстоятельства, я жаловаться не имею права. – Он издевается над тобой? – выпаливает Рон, не называя Снейпа по имени. – Нет, но я существую в жёстких рамках. Понимаете, я даже не знаю, смогу ли с вами ещё раз увидеться. Поэтому так захотела поговорить, обнять. Я не знаю, что будет в моей жизни не то, что завтра, а даже через час. Зовут – иду, говорят делать – делаю. – Какой ужас. – медленно произносит Джинни. – Да нет, бывает и хуже. – отзывается Рон. – А что тебе он говорит делать? Ох, Рон… Ты как всегда тактичен. – Рон! – одергивает брата Джинни и краснеет. – Очень много учусь, зельеварение глубже и основательней, чем все, что было в Хогвартсе за эти годы. В доме есть лаборатория, я провожу там много времени, иногда засыпаю прямо в ней, потому что нет сил дойти до кровати. – Ого! А мы думали… – Рон, Гермионе совершенно неинтересно, что мы думали. – Джинни, Рон, я понимаю, что вы думали. Это ясно. Давайте отодвинем эту тему. Лучше расскажите, как вы? – Мы живем на Гриммо сейчас, я помогаю маме, а Рон в основном… Джинни замялась. Сказать: «Ничего не делает» было как-то странно, но Рон, действительно, все дни напролёт лежал или ел, иногда выходя с нею в парк. За полтора месяца на Гриммо он довольно сильно расплылся в районе живота. – Знаете, я же видела Джорджа, он, наверно, говорил вам? Оба кивнули. – Мне кажется, что Джордж выбрал очень правильный путь в это время: он занимается делом, которое любит, и приносит реальную пользу. Я думаю, всем нам сейчас стоит исходить из того, что это самое лучшее, что мы можем сделать. Рон ощетинился: – Реальную пользу кому? На Сам-знаешь-кого работать? – Рон, – пытается она убедить, – реальная польза может быть твоей семье, тебе, окружающим людям… – К сотрудничеству склоняем, а? Грейнджер вздрагивает от неожиданности, за их спинами стоит Чарли, вероятно слышавший часть разговора. Ей неприятен его пафос. – Нет, Чарли. Я говорю о другом: в любой ситуации можно быть человеком, приносящим пользу. Ну, понимаешь, твои драконы остаются драконами, их надо изучать, за ними надо ухаживать. – Ага, а потом их твой Темный Лорд пустит на волшебников других стран. Или непокоренных британцев. – и он гордо вскидывает подбородок. Джинни дергает его за рукав. Ох, Грейнджер бы сейчас сказала ему, что демонстративная фронда или импульсивное сопротивление малыми силами обречены, но… но ей кажется, что она скопирует Северуса. Чарли не останавливается: – Любое сотрудничество с врагом – это преступная коллаборация! Джинни дергает Чарли за рукав, чтобы он остановился, а Гермиона думает, что, оказывается, Рон и Чарли очень похожи. – Мне кажется, Чарли, что ты не прав. – разговор надо явно сворачивать. – Я приведу в пример твоего же брата Джорджа. – А что же не моего брата Перси, а? Они же, кажется, одним и тем же занимаются, ну, или с небольшой разницей. – Я думаю, они занимаются очень разными вещами. – Меньше всего меня интересует то, что думаешь ты. – Чарли! – Джинни даже покраснела. Рон смотрел в землю. Отвечать Чарли она не стала – не имело смысла. – Вас мать зовёт, идемте в палатку. Мы домой собираемся, нам тут делать нечего. Пусть другие развлекаются. Джинни порывисто обняла Гермиону и та успела ей прошептать: «Оставайся собой, все решай сама, ни на кого не оглядывайся». Что она ей могла сказать еще? Мерзкие слова Перси стояли в ушах, но передавать их ей не было смысла: сейчас ни Перси не имел влияния в магическом мире, ни Джинни не послушала этого своего брата. Но саму идею воспользоваться Джинни, к сожалению, мог использовать кто угодно, и Джинни следовало быть совершено самостоятельной в суждениях, чтобы не сойти с ума в очень изменившемся мире. Как и самой Грейнджер. Рон взмахнул ей рукой и быстро пошёл вслед за резко удаляющимся Чарли. Как странно. Как будто не было этих лет дружбы между ними. Они гораздо теплее общались сейчас с Джинни, и она больше чувствовала беспокойство о ней. Может быть потому, что этот новый мир играет по жестким патриархальным правилам. Поэтому Рон, уже вытянутый семьей из тюрьмы, не вызывает в ней такого беспокойства, как Джинни. А Рон с ней так отдален, потому что наверняка считает, что за неё тоже беспокоиться не стоит. Что в этом новом мире о ней есть, кому позаботиться. И, вероятно, хочет отрезать свою прошлую жизнь. Что ж, она его понимает. Гермиона осталась стоять одна. Хотя нет, не одна. Рядом с ней, чуть сзади, навытяжку стоял домовик с подносом, на котором выставлено шампанское. – Какое игристое в бокале? – спрашивает Грейнджер. – Ябби не знает. – Тогда принеси мне, Ябби, пожалуйста, чистую воду. Домовик вздрогнул, щелкнул пальцами – поднос завис сам по себе в воздухе, а он исчез, появившись через пару мгновений со стаканом чистой воды. Если домовики шпионят и все доносят Малфою, то её выпендрёж в курительной с шампанским нельзя было стирать бездумным опрокидыванием в себя шампанского несколькими классами ниже сейчас. А то, что для возвратившихся Малфой не выставит лучшее игристое, было очевидно. Со стаканом воды она ушла на скамейку – почти укрытая сумерками, и оставалась малозаметной, особенно на контрасте неровного света жаровен, разноцветных светлячков и парящих свечей вокруг танцевальной площадки. Она провожала глазами среди появлявшихся вдалеке, не замечавших её волшебников, знакомые фигуры: о, вот дважды прошел, напряженно выглядывая для себя какую-то компанию, Перси (он явно стремится чаще пройти мимо главного входа в Мэнор), а Глэн Аткинсон танцует с неизвестным ей молодым человеком, Роберт Харджордж с кем-то говорит и бурно, как всегда, жестикулирует. Никого из них окликать Гермиона не хотела, все они были не из числа её хороших знакомых. В пятнах света то тут, то там появлялись лица лишь тех, с кем когда-либо она просто встречалась. Музыка на танцевальной площадке начинает звучать заметно тише, а вот свет над ней и вокруг становится, наоборот, ярче, и Грейнджер сдвигается к краю скамейки, чтобы все так же оставаться в тени. Сколько ещё ей здесь придется просидеть? Она рада, что Снейп ушел в поместье без неё, но все же напряженно ждёт окончания этого странного смотра сил победивших и побежденных на одном плацу. И снова пытается понять, где же её собственное место. Разговор с Уизли только сейчас догоняет её самым главным впечатлением: спустя почти два месяца после той встречи в холле Мэнора эта семья ещё более беспомощна, чем тогда. Даже то, что так настойчиво демонстрировал Чарли, никак нельзя назвать боевым, собранным духом. А у вернувшихся сейчас и этого нет в помине. Это не сообщество. Это разрозненные мошки, хаотично роящиеся в одной банке. Грейнджер остановилась. Подумала ли она что-то избыточное? Пока нет. С того майского памятного разговора в гостиной со Снейпом Гермиона старалась не забывать, что её мысли могут быть интерпретированы против нее в любой момент. Да ещё и Темный Лорд, да. Она приучала себя останавливать мысли. Только то, что можно считать констатацией факта. Не всегда получалось, но она старалась. Как жаль, что Гарри не научился ставить щиты! Сколько раз она спрашивала, ей … И она тут же направленным усилием исправляет мысль: «ей это так интересно, это же такое редкое умение!». Слова Волан-де-Морта о том, что Северус хочет послать её с Джорджем к Минерве, колом застряли в голове. МакГонагалл явно спросит, почему Грейнджер осталась жива. Ради жизни Минервы она пойдет на то, чтобы появиться перед ней как сожительница Северуса Снейпа. Из палатки вышли все Уизли – Джинни обернулась, ища, очевидно, Гермиону, но не заметила, и семья, без Перси, двинулась к точке аппарации.***
Спустя ровно полтора часа домовики начинают бесцеремонно выпроваживать всех – кто желает этого и кто желает дальше накачиваться пристойным горячительным. Забыться. Оро непреклонен. Часть работников быстро и деловито начинают разбирать шатры, демонстрируя, что это их хозяин определяет, как долго здесь могут пробыть эти плебеи. К Гермионе подскакивает знакомый ей домовик, но тон его теперь совершенно собачий. – Давайте я провожу госпожу к мастеру Снейпу. – говорит Поури, и идёт впереди, поминутно оборачиваясь, проявляя высшую почтительность. Он старается для Юки. Но провожать ему не приходится: мастер сам выходит на ступени, чтобы забрать свою подружку, и застывает, увидев, что они идут. Поури отходит на несколько шажков – каждый шаг сопровождается поклоном. Ни Снейп, ни Грейнджер не замечают, как издалека, на то, что она, грязнокровка и предательница, поднимается по ступеням в Мэнор, смотрит, не отрываясь, Перси. Старому Оро, наконец, надоедают медленно уходящие гости его хозяина, в конце концов, это не они рискуют истрепанными ушами, сохранить которые к его годам удается не всякому домовому эльфу. Он испытующе смотрит на пленку заклятия над поместьем, окидывает свернутые и сложенные в чехлы ткани шатров и щелчком пальцев рушит купол. Сильный ливень придаёт ускорения даже самым нетрезвым. Снейп протягивая руку к Грейнджер, чтобы быстрее увести из-под дождя, мысленно аплодирует домовику. Он слышал, как Люциус вызвал служку и сказал ему: «Пора. Пусть выметаются поскорее». – Учись. – бросает он Поури, кивая на морщинистого Оро, чем-то неуловимо напоминающего ему Кикимера. Тот стоит, поливаемый дождем, но капли отскакивают от него, как от металлического, а улыбка не оставляет сомнений, что ему доставило удовольствие унижение предателей крови. В гостиной вместо тяжелого длинного стола теперь, напротив поставленных в большой овал диванов, небольшие столики. На них множество разномастного алкоголя и еда – по виду много лучше той, что была в шатрах. – Ты голодная? – негромко спрашивает Снейп. Грейнджер быстро мотает головой. Они заходят под уже захмелевшие взгляды уставших ждать Пожирателей. Люциус, с Драко, сидящим на диване, сокрушается, что званый вечер, конечно, всё ещё с доступом к влажной и теплой крытой оранжерее, по которой хорошо пройтись, и, конечно, к бассейну. Но ливень не располагает: а могли бы любоваться на зарницы. Крауч подходит к окну, выходящему на ковано-стеклянный павильон, касается палочкой своей метки. Её зелень, напоминающая северное сияние, взмывает над павильоном. – Люциус, любуйся! – Барти оборачивается, довольный выходкой, и снова безотрывно смотрит на метку. – О, Салазар и Мерлин... – протягивает он. – Друзья. – Лорда тоже забавит поведение Крауча, и он снисходительно взмахивает палочкой, отчего стена становится прозрачной. Теперь у каждого из них лучший вид. Северус плюхается на свободный диван и увлекает за собой Грейнджер. На соседнем сидит Фенрир, и от него едва уловимо – он помылся к празднику – пахнет трупным душком. Главный ликвидатор пленных раздался в плечах и животе, обожравшись плоти, как обжирается случайно павшей овцой помоечный пёс. – Снейп, представь нам даму. – хочет шоу оборотень. – Тебе-то она память не отшибала. Волан-де-Морт обнажает край острых зубов на шутку Северуса и оглядывает Долохова, явно наслаждаясь его замешательством. – Простите меня, Антонин. – тихо, но очень отчетливо говорит Грейнджер, потому что мужчина сидит напротив. Второго, белого, напавшего на них в кафе, она не видела с тех самых пор. Некстати мелькнула злая радость, что и темная сторона несет свои потери. У Долохова вздрагивает подбородок и он переводит взгляд на неё, будто проверяя, не послышалось ли ему. – Дитя... – Лорд на грани умиления. – Не стоит оправдываться за былое. Ведь за былое каждый здесь за редким исключением заслуживает убийства. Томас вдруг проводит по плечу Беллатрисы, сидящей с ним и с очень напряженной сестрой на одном диване: – Антонин всецело виноват сам. Должен сказать, он зря не ожидал от вас прыти. Он говорит, четко отвешивая каждое слово. – И если Поттер был прытким только потому, что нелепость его идиотки-матери... – бескровное лицо морщится, – создала мне лишнюю проблему, то ты действительно не дура, раз жива до сих пор. Красные глаза исследуют отсутствующее лицо Снейпа. – Так даже лучше, правда, Северус? Беспроблемная девочка. Не то, что пустоголовая Эванс. – Да, мой Лорд. – голос Снейпа лишён и эмоций, и характеристик. Опустошенная консервная банка. Темного Лорда устраивает этот ответ. Он переводит взгляд снова на Гермиону. – Я не могу даровать тебе метку, девочка. Вижу, ты смогла бы её заслужить. Со временем. Вечная проблема – одни не могут чего-то получить, а иные даже не стремятся. Последняя фраза обжигает Нарциссу, она беспомощно смотрит на мужа. – Повелитель, позвольте... Жены Пожирателей ведь не имеют метки не потому, что плохи. – вместо Люциуса мягко возражает Северус. – Вы сочли это неразумным, потому что это может повлечь случайную гибель целого семейства. Люциус кидает на Снейпа быстрый благодарный взгляд. – Да, да, Северус. – нетерпеливо осекает его Лорд. – Я говорю о стремлениях, а не о констатации факта. Снейп учтиво наклоняет подбородок. – В таком случае мисс Грейнджер будет и далее стремиться. – и снимает со столика бокалы шампанского для себя и для Гермионы. Вталкивает ей в пальцы и соударяется с ней приглушенным пузырьками хрустальным звоном. Лорд смотрит на обоих как на диковинку. Крауч, оторвавшись от созерцания парящей в воздухе метки, направляется тоже к ним. И с размаху садится между Снейпом и Гермионой – три тощих тела с запасом умещаются, не толкая друг друга. Крауч приобнимает обоих, положив руки на спинку дивана. – Пока я преподавал, – с преувеличенным достоинством начинает Барти остальным, сопровождая слова скептической улыбкой (и все начинают улыбаться вслед за ним), – я тоже убедился, что мисс неглупа. Только жуть как строптива. Я не представляю, что можно было сделать с ней, чтобы за два месяца мисс стала такой шёлковой. – в голосе Барти сквозит, но вполне изящно, похотливая нотка. Он привычным мгновенным движением облизывает губы. – Давайте уже напьемся, я просто не полезу в бассейн с Сивым трезвым. – А я и пьяным. – поддерживает Снейп. – Вы оба будете глубоко спать, когда я буду только подбираться к тому, чтобы быть пьяным. – несколько обиженно бравирует оборотень, широко сидящий один на диване. – Да? – насмешливо обращается вникуда Северус. – Пахнет спором! – пропевает Крауч, и, не сдерживаясь, треплет Снейпа по плечу. – Да? На желание! – Ты? – Сивый смеривает Северуса взглядом. – А что, зельевар, откушавший в жизни ядов, и семижильный оборотень. Да это же научно! – подстрекает Барти обоих, а, главное, зрителей спектакля, мнение которых очевидно будет решающим. – На желание. – произносит Сивый. – Решено. Выбирайте оружие, господа. – Беллатриса возбужденно подскакивает к столику с крепкими напитками. – Огневиски. – оборотень выковыривает из зуба какую-то дрянь: кажется, осколок кости. – Джин. – отвечает Снейп и, откинувшись на спинку дивана, ищет взгляд Гермионы. «Да, я знаю, это глупое занятие» – сквозит в черных глазах. – Важно, чтобы напитки поступали в них равномерно. – назидательно говорит Белла, вытягивая два непочатых сосуда. – Да, господин зельевар? Северус кивает. – Это выше ожидаемого, профессор? – кокетничает Белла и хлопает его по колену, отдавая бутылку в руки Гермионы. Грейнджер ломает и механически отвинчивает крышку. Всё, что она испытывает, это смутную, нехорошую тревогу. – Господа, ну шампанское, я думаю, не в счет? – Барти поднимается, наполненный энтузиазмом. – Я буду следить за временем. Поехали. Время течет быстро за разговорами, сместившимися в бытовую плоскость. Малфой хвастает оранжереей, подведя к прозрачной стене охочих это слушать брата и сестру Кэрроу. Даже Темный Лорд вытягивает вперед белые стопы, полулежа на своём диване и наблюдая за дурным поединком. Три четверти бутылки дают его советнику по ногам. Снейп, вставший с час назад и только опиравшийся повыше колена на подлокотник, неуверенно качнувшись, опускается на диван, слушая то, что стрекотом рассказывает Беллатриса, с сосредоточенным прищуром. Сивый же ходит по залу вполне твердо и с некоторым превосходством бросает взгляды на соперника. Или не столько на соперника, сколько на его спутницу? Волдеморт беспощадно наблюдает обоих. Томас невесомо касается сознания Снейпа, и тот резко поворачивает голову. Взгляд Лорда указывает на Сивого. Северус считывает мысль Лорда мгновенно, безо всякого её внушения. И прижимает к бедру Грейнджер своё бедро. О, да тебе не всё равно, мой мальчик. Она действительно поменяла в тебе что-то, что-то неуловимо затлевшее в глубине зрачка. Что ж. Где-то тебе не всё равно. Хотя бы ниточка из безупречного черного полотна. Снейп чувствует её теплую кожу, как Гермиона вздрагивает от его касания едва-едва. Спустя ещё половину новой бутылки не чувствует и этого. Сивый одной рукой разворачивает свой диван, и тяжело опускается на него напротив Снейпа. Тот даже не пытается уже встать. Сцепив зубы, он смотрит перед собой. И только раздающиеся Белле и Гермионе команды Крауча долетают до его сознания. Сивый тоже выглядит скверно. Не внешне, нет – сидит он твердо. Его маленькие звериные глаза будто заволакивает муть, он, уже не скрывая, смотрит правее него, туда, где сидит Грейнджер. Какой же ты тупой, разочарованно проталкивается сквозь алкоудар собственное подсознание. Он же буквально жаждет всё хрупкое и вкусное. В сравнении с остальными именно Гермиона здесь маленькая. И вкусная. Ещё четверть литра джина. Снейп опирается рукой на столик, на котором стоят бутылки и пытается поймать снова взгляд оборотня. Но глаза Сивого закрыты. Беллатриса всучивает ему бокал с виски. Бокал падает. А потом сам Фенрир валится вперед, и ломает тушей стеклянный столик, опрокидывает обе бутылки. На каменном полу стекло, кровь и алкоголь. Северус успевает зарегистрировать это и оттолкнуть от себя ногой разбитую морду. Откидывается назад, нашаривая рукой Гермиону, и больше его убитая голова не отмечает ничего. Стоп игра.***
– Перепил! – ликует Беллатриса. На ее лице детский восторг и уважение, довольно странное, если учесть повод, которым это уважение вызвано. – Ты же в команде Сивого, что ты радуешься за Северуса? – имитируя квиддического судью, но срываясь на смешок, спрашивает Барти. – Я?! – Белла возмущена. – Наливать – не значит быть в команде! – запальчиво говорит она. – Я вообще-то болела за Северуса. Кстати, кто болел за Сивого? — Я болел за Сивого. — произносит Малфой-старший брезгливо. — У Северуса мозги вытекут от такого количества алкоголя. Крайне бездумный поступок. – Тогда с тебя еще ящик шампанского как с поддержавшего проигравшего! – радостно находится Беллатриса. – Не умеешь почувствовать, кто будет победителем – не влезай в схватку! И уж тем более молчи потом, Малфой. И зло смеется. Нарцисса, так и просидевшая недвижимо и молча подле Лорда, болезненно смотрит на буйную сестру. Волан-де-Морт переводит взгляд на Люциуса. Что так привлекло его внимание: слова Малфоя, в которых благоразумная забота даже с натяжкой не может прикрыть клокочущей завистливой ненависти или выражение лица его слуги, изменившееся после слов Беллатрисы, слишком напоминавших Малфою о его собственной самой большой ошибке? Люциус дергается под этим взглядом. Крауч немедленно ухватывает это и начинает развлекать Темного Лорда и, заодно уж, компанию: – Люциус, ты так заботишься о сохранности мозгов Снейпа? С чего бы это? – вопрос адресован Малфою, но Барти не отрывает своих глаз от Темного Лорда, лишь в последнюю секунду, внезапно переводя взгляд на Люциуса. – Наверное потому, что мозги – это единственное хорошее, что в нем есть? – насмешливо отвечает Малфой, поглядывая на Кэрроу. Брат и сестра, которые год в Хогвартсе смотрели в рот Снейпу, напоказ начинают скалиться. – Вот как? – продолжает задирать Барти. – А давайте завтра соберемся здесь же, на чаепитие, чинное-чинное, и ты повторишь ему это в глаза, а? И резко оборачивается к Кэрроу: – А вы так же дуэтом посмеетесь. Рука Северуса тяжело лежит на её ногах, как будто припечатывая к дивану и надежно фиксируя нахождение рядом с ним даже в бесчувственном состоянии. Голова запрокинута на изголовье дивана так, что острый кадык поднят к потолку. Он в забытьи, но губы сомкнуты и дыхание почти неслышное. Грейнджер чуть шевелится, рука придавливает её тяжелее. – Он и сам про себя это знает, поэтому я готов. – блефует Малфой и переходит в наступление. – А ты так скучаешь по Снейпу, Барти, что хотел бы видеть его ежедневно? Ты ведь тоже был прилежным учеником, как и его мисс Грейнджер? Жаль, что Снейп ещё учась не сделался профессором. Кэрроу с готовностью отзываются новыми ухмылками. Барти мгновенно, как на магической дуэли, оборачивается к Грейнджер: – Что скажешь, красавица? От имени прилежных учеников? Очень опасная игра. Ох, Северус. Что он ей скажет, когда она изложит ему этот разговор? Грейнджер улыбается как может более радушно: – Что профессора Снейпа гораздо чаще видели неприлежные ученики, потому что наслаждались общением не только на уроках, но и будучи оставленными после классов. Барти подмигивает Грейнджер. Малфой-старший кривит губы. Драко открыл было рот, но под взглядом матери тут же его закрывает. – Итак, решено, – провозглашает Крауч, – завтра в пять у нас здесь чай. Для тех, кто выжил и нашел смелость аппарировать. Заодно узнаем, какое там у Северуса желание. Нарцисса, извини, что мы навязываемся. Нарцисса делает усталый гостеприимный жест рукою. – Если он очухается, – вдруг решает влезть с комментарием Гойл. Беллатриса поворачивается к спящему оборотню, который погреб под собой осколки начатых и законченных бутылок. – Просчитать это не представляется возможным. Слушайте, а кто аппарирует их домой? И к ней поворачиваются все. Хорошо, что Снейп не отдал ей палочку – спрятать её, учитывая платье, было утопией. С пола доносятся хриплые неразборчивые звуки. Нарцисса подзывает домовика и указывает на кроваво-осколочную смесь, в которой лежит Сивый. Немедленно трое эльфов начинают суетиться вокруг тела Сивого, убирая с паркета беспорядок. Вдруг сквозь звериные нечленораздельные звуки Сивого прорывается: – Я … выиграл… грязнокровку… вые …уу, сожру. Гермионе стоит огромных усилий смотреть на затылок Сивого с холодным спокойствием. Беллатриса сочувственно улыбается: – Милый, ты проиграл. Не хочется тебя огорчать, но ты об этом узнаешь завтра… или послезавтра… Ну, так кто из нас аппарирует? Не домовика же звать для такого деликатного дела. – Я могу помочь, – вдруг игриво заявляет Крауч, – Мы же не доверим это сделать Люциусу, да? Темный Лорд церемонно произносит: – Мисс Грейнджер, всецело доверяем Вам Вашего… руководителя. Надеюсь, Вы передадите, что завтра мы с ним увидимся. Грейнджер встает, склоняет голову: – Повелитель, благодарю. Мистер и миссис Малфой, спасибо за весьма приятный вечер. Господа. – с тоном прощания. И отдельно смотрит на Беллатрису. Крауч уже левитирует Снейпа к выходу, намотав тому на руку его же мантию и бурча: – Как истинный британец, Северус уходит, не прощаясь.