На положенном месте

      Грейнджер первая приняла душ, оделась в простенькую ночную рубашку и юркнула в большую постель. Она не сторонилась его сегодня. И прижималась к боку с такой отчаянной нежностью, которая исключает эротический порыв, если вы, конечно, не на войне. Её тело, сейчас ставшее непререкаемым в отношении своих потребностей, выключило взволнованную грядущим голову.       А вот у Снейпа голова ныла, будто предостерегая его от попустительства.       Глухая, тяжелая ночь. Уснуть не представляется возможным.       Он медленно повернул голову, устраивая висок на подушке, и уставился на зеленый свет ночника. Зеленый как смерть. Исход завтрашнего утра был ему совершенно ясен. Тогда Северус сделал так, как делал всегда: рассматривая в темноте потолок, почувствовал, как проваливается сам в себя. Он разделил необходимое и желаемое, навёл тщательный порядок в голове.       И утром встал палачом.       Снейп понял это вполне ясно – по тому, как прянул от него домовик, прежде чем получить заказ на завтрак. Надо было побриться, разбудить Грейнджер, напоить зельем и чаем, убить коллегу, перекинуться парой слов с Долоховым о Струпьяре, проводить Гермиону домой, появиться в Мэноре, начать готовить веритасерум на новолуние. Предельно прозрачно.       Северус неслышно прошел в ванную и притворил за собой. Бритва, послушная руке, привела его в обыкновенный вид. Он как раз заканчивал, когда дверь отворилась, являя заспанное существо, одного взгляда на которое хватило, чтобы скрутить желудок щемящим позывом. Он и не замечал, что смотрит на неё, не мигая. Грейнджер остановилась на пороге и поправила ночнушку. Только тогда он вернулся взглядом к зеркалу, отложил бритву и взял горячее полотенце, чтобы стереть следы пены.       – Привет. – чтобы не молчать.       – Привет. – существо кивнуло, в отличие от Юки, не разглядев в нём ничего угрожающего, и проследовало пописать. Она перестала его стесняться по таким вопросам. Северус повесил полотенце.       – Не тошнит? Я всё равно подогрею тебе порцию, чтобы ты хорошо позавтракала и чтобы при аппарации не замутило. Нас там не ждут рано. К тому же, ещё Джордж. Я написал ему, чтобы он утром явился сюда.       В комнате раздался хлопок – Юки торопливо подошла к двери ванной.       – Хозяин, вас ждет у террасы Джордж Уизли.       – Накрой на него тоже и скажи, что мы сначала позавтракаем. – Снейп глянул на Гермиону и вышел, чтобы одеться. Кормить Уизли не было в списке его дел утром.       Джордж стоял возле кресла бледный, как бывают лишь бледны нездоровые рыжеволосые.       – Здравствуйте, профессор.       – Здравствуйте, Джордж. Мисс Грейнджер должна поесть. И Вам бы не мешало.       Северус поставил возле тарелки Гермионы мензурку холодно-зеленого напитка и едва заметную золотистую фиолку, и сел на своё место. Юки, покосившись на хозяина, разлила две чашки чая и разложила простой, сытный завтрак – скрэмбл, удававшийся ей, полоски бекона, ароматный хлеб. Еда распахлась так, что сопротивляться было глупо. Снейп, не глядя на Джорджа, стал пить свой чай. Он не любил есть при чужих, но здесь деваться некуда.       – Вы ведь не были в замке почти столько же, сколько я?       – Я пропустил три дня, из них два дня, проф… директор, я был в Мэноре.       В голове Джорджа, вслед за словами Крауча «Директор, парень» мгновенной молнией вспыхнул весь тот страшный для всей их семьи день.       – Сегодня после Азкабана отправляйтесь работать. Уверен, Гораций уже стенает. Если кто-то что-то спросит, переадресуйте его вопрос мне. Пока аппарация в Хогсмид, но, думаю, для Вас, как и для себя и Горация, я оговорю исключение.       – Понятно. – тихо ответил Джордж.       – И ещё… – Снейп замолк и повернул голову. На порог вышла Гермиона в джинсах и тонком бомбере на молнии. Она не слишком отличалась от себя в первый день после её отлавливания. Северус тоже.       – Садись, поешь.       – Привет. – Джордж смотрел ей в лицо, стараясь скрыть переживания. В конце концов, в их дуэте он ощущал себя ведущим, а Снейпа, которого не мог перевести из вражеского лагеря, в расчёт вообще не брал.       – Привет, Джордж, как ты? Джинни очень подавлена? – Грейнджер медлила, держа мензурку в руке, и Снейп выразительно посмотрел на Джорджа, чтобы не смел вываливать на девчонку своих эмоций.       – Я хорошо, ты ешь! Джинни я не видел, меня продержали в Мэноре двое суток, а потом я вернулся на Гриммо, – Уизли постарался придать голосу хоть какую-то беззаботность.       Гермиона, будто пила виски, опрокинула в себя одно зелье, другое, посидела немного и заела их кусочком хлебной мякоти. Снейп, увидев, что она ест, опустил лицо к тарелке и стал есть тоже.       В Азкабане они оказались около десяти утра.       Обоих спутников Северуса досмотрели, у Джорджа вежливо попросили палочку. Навстречу вышел начальник тюрьмы и выдал каждому из них по небольшому пергаменту с временем посещения, секцией и собственной печатью. Снейп кивнул на коридор, знакомый ему с прошлого визита, и двинулся было по направлению, но начальник возразил:       – О нет, другая секция и камера. – покачал головой и протянул руку к противоположной стороне. Северус и Гермиона переглянулись, затем Снейп пошел вперед. Они миновали несколько магических преград. Каждая облепляла печати на документах, будто обнюхивала, а затем отступала.       – Не стоит говорить, что я здесь. – медленно проговорил Снейп, останавливаясь у последнего коридора, ведущего уже к камерам. И добавил вслед удаляющимся спинам: – Удачи.       Минерва, которую перетащили в другую камеру, увидев Джорджа и Гермиону, подскочила, будто их ровесница. И затем жестко осекла себя, понимая, что это может быть кто угодно, принявший оборотное зелье. Она нахмурилась, заложила руки за спину.       – Джордж, цвет чемоданчиков с проделками был?       – Оранжевый. – машинально ответил Уизли, слегка выкатывая глаза. Потом подошёл ближе и вдруг обнял Макгонагалл за плечи. – Профессор!       – Профессор! – эхом отзывается Грейнджер, стоя за Джорджем и тоже хочет обнять Минерву. Но та чуть колюче отстраняется от Джорджа и поэтому Гермиона не решается, просто берет ее левую руку в свою и гладит, едва касаясь. Рука у Минервы тёплая.       – Гермиона, Джордж… – сердце декана слегка подтапливает их непосредственная радость, она сжимает зубы, чтобы найти силы отстранится хотя бы немного, не выказать слишком сильные эмоции, не подвести их всех и не ухватиться за малейшую человечность.       – Это правда? Чарли тоже не смог? – задаёт она вопрос обоим. Джордж решительно кивает, потому что скрывать это от неё нет никакого смысла. Гермиона ловит себя на том, что не может отразить на своем лице то разочарование, которым искажено лицо Минервы.       Их декан высохла, стала совсем худой и поутратила гордую осанку. В Азкабане не место людям вроде неё. В Азкабане вообще не место людям.       – Как вы? Гермиона, как ты живешь, девочка моя? Я слышала, Чарли ищут. А Молли, Артур?       Минерва стоит посреди камеры. Сесть на ее застеленный обрывками каменный выступ она не предлагает, и кутается в свою робу, поверх которой накинуто нечто, только своим глубоким зелёным оттенком напоминающее о бархатистой мантии Минервы.       – Что вы здесь делаете? – вдруг до неё обухом долетает то, что этот визит вряд ли может быть простым посещением. Во-первых, посещения для неё исключены. Во-вторых, брат Джорджа напал на Снейпа. Ну а Гермиона вообще...       – Профессор, – Грейнджер знает, что должна начать первой, – мы с Джорджем здесь, чтобы просить Вас, уговорить Вас возглавить Гриффиндор.       Минерва делает резкий пресекающий жест, Гермиона перехватывает ее руку и, удерживая, продолжает:       – Пожалуйста, подумайте о тех, кто учился и будет учиться! Ведь это дети и страшно лишить их того лучшего, что они смогут получить только от Вас. Дети же ни в чем не виноваты. И Гриффиндор без Вас потеряет стержень – столько столетий дух основателя этого факультета передавали через преемственность деканов, влюблённых в Гриффиндор. Если сейчас это прервётся, то изменится не только Гриффиндор будущего, будут нивелированы усилия всех-всех, кто сохранял эту преемственность. Профессор, мы просим Вас об очень трудном выборе потому, что сами свой уже сделали. Это бесконечно тяжело, но Вы же мужественный человек! Мне кажется, что принять то, что ты будешь делать и поступать так, как тебе раньше казалось невозможным, когда тебя будут не хвалить, а осуждать, но при этом ты будешь знать, что приносишь конкретную пользу – это очень трудно. Но попытайтесь, пожалуйста! Будущие ученики будут благодарны Вам всю свою жизнь! Вы просто представьте их – кого Вы ещё даже не знаете, но кто сможет только с Вашей помощью раскрыть себя…       – Ооо, я вижу, мисс Грейнджер, вы оба выбор сделали. Я не представляю только, почему такой. – Минерва выдрала ладонь ценой пары розовых следов от ногтей удерживающей её руки. – А Вы, Джордж? Это абсолютно недопустимо! Великобритания это ещё не всё. Надеюсь, у Вашего брата всё получится. Вы ведь могли помочь ему четыре дня назад. Да, он промахнулся. Вы почему не добили его? Знаете, в тот день, в течение часа, я была счастлива, и жалела лишь, что мне не удалось сделать это своими руками. Чем он так купил вас? Гермиона?! Как вы оба вообще можете. Как я могу сохранить факультет, если его выпускники служат целям темных магов?       МакГонагалл смотрела на своих лучших учеников с затухающим раздражением. Оно вспыхнуло ярко, как бенгальский огонь, но отнимало слишком много сил, и на смену ему быстро пришло только заполняющее каждую клеточку тела разочарование.       Снейп был, конечно же, прав в первый вечер в Мэноре, когда просил Лорда оставить себе Грейнджер: в таком возрасте можно было лепить, что вздумается. В отличие от Гермионы, от Джорджа, Минерва, спустя более двадцати пяти лет борьбы только против одного Волан-де-Морта, была ригидна до костей. Она не просто не хотела подчиниться новому порядку теперь, когда всё было более, чем определено. Она не могла. И, с её точки зрения, они – тоже не могли. Декан сделала последнюю попытку – подозвала обоих ребят и наклонилась меж них, понизив голос до едва слышимого.       – Я не смогу помочь Чарли напрямую, когда буду связана обетом не трогать правую руку Волдеморта.       Она уже не заблуждается в расстановке сил на той стороне.       – Из-за Чарли Джинни выдадут замуж за Грегори Гойла! – Джордж снова уперся взглядом в холодные зеленые глаза, хотя на время потупился: когда Минерва укоряла его в том, что он не добил Снейпа. Джордж не мог сказать ей, что Снейп после промаха Чарли был в состоянии сам добить кого угодно – это противоречило бы официальной версии.       У Макгонагалл вытянулось лицо. Джинни, обожавшая квиддич, горевшая жаждой наведения порядка, напоминала ей себя в юности. И, конечно, декан помнила, кто такой Грегори Гойл – дегенерат, способный понимать лишь силу, начисто лишенный мотивации учиться. На него жаловались все.       – Минерва! – Грейнджер включилась так эмоционально, что её внешне дёрнуло, – Минерва, умоляю Вас, просто отодвиньте всё, кроме детей и факультета от себя. Ведь за все время существования школы были разные времена, но Гриффиндор был всегда! В любые времена была светлая магия, была и будет. Дети должны видеть пример такого мага!       Минерва перевела взгляд на Гермиону и очень медленно сказала:       – Вы говорите совсем как профессор Дамблдор. Когда мой супруг погиб, директор и замок спасли меня. Покажите им сами пример, мисс Грейнджер. Уж у Вас возможностей, к моему большому сожалению, предостаточно. Я не могу дать обещание подчиняться новому.. директору, – она вложила в последнее слово всё своё презрение, – и не наносить ему вред. Прислал детей, рассчитывая, что из ваших рук его сказки я охотно съем. Очередная подлость. Я думаю, в глубине души вы оба понимаете мой выбор и то, почему я его делаю. – она быстро провела по их головам, хотя макушку Джорджа достала с трудом. – Я желаю нам победы. Будет лучше, если я просто не увижу её, пока она вероятна. Чем увижу падение. – женщина вдруг выпрямилась и отошла в дальний угол.       За ними наблюдали. Как только МакГонагалл отдалилась от них, показывая, что разговор окончен, дверь с лязгом отворилась. Начальник просунул в камеру только голову.       – Время!       Грейнджер с тоской понимает, что всё бесполезно. Рвануться ещё раз к ней, обнять? Но ей от этого может быть тяжелее. Крикнуть, что ей грозит смерть? Но она только гордо вскинет голову, и скажет, что готова к этому. Пустота в голове. Кроме очевидного сознания тщания всех усилий. Плакать сейчас тоже нельзя, Минерве это не поможет, еще и оскорбит, может быть, как сентиментальное жаление себя.       Гермиона ещё стоит спиной к уже открывшейся двери, и все, что делает – низко склоняет голову перед Минервой. Прощаясь, благодаря и прося прощения.       Джордж выходит за ней. Грейнджер ждет его, отойдя на пару шагов от камеры, чтобы оказаться рядом, берет руку, сжимает и произносит тихо, пока начальник тюрьмы отвлечен запиранием замков и их лязг глушит звуки рядом с ним.       – Снейп действительно сделал все, чтобы Минерва осталась жива. В том числе, расплачиваясь своей кровью. Ты должен это знать.       Джордж молчит и поворачивается к глухой двери, будто не может уйти. Из коридора выныривает черная высокая фигура. Северус фокусируется на лице Грейнджер, моментально считывает настроение.       Потом лезет в карман, отдает ей две маленьких стекляшки с золотистым зельем – для неё и для Джорджа, поскольку тому ещё работать. И только после этого его выдержанное расположение сбоит. Уизли, стоящего у него на пути, Снейп отшвыривает одним кивком возникшей в руке палочки, да так, что тот едва удерживается на ногах – в основном потому, что пружинит спиной о начальника Азкабана и о Гермиону.       – Убери их в холл. – Снейп не заботится о приличиях, обращаясь к тюремщику. Тот, бросив полный неприязни взгляд, в свою очередь, не решается возражать. Отпирает замки и хватает плечо Джорджа.       – Пойдём, парень. А ты иди вперед. – начальник смотрит на понурую девочку, годящуюся ему в дочери, и испытывает секундное мужское желание оградить от лицезрения того, что последует. Они делают несколько шагов от камеры.       – Ослица. – из жестких губ Снейпа доносится свистящая брань, обращенная в воздух, прежде чем он отворяет и быстро заходит внутрь. Дальнейшие звуки размазаны прикрытой тяжелой дверью.       – Что ты устроила, Минерва?       Она отмахивается кратким жестом, как от надоевшего пажа.       – Что ты…       – Заканчивай. – властно обрывает МакГонагалл. – У тебя прекрасно выходит бить по безоружным.       Возглас. Мелькнувшая бликами на камнях зелень. Тупой удар о пол. Тюремщик ведет их коридорами к точке аппарации.       – Не получилось. – полуспрашивает, полуотвечает Барти, смотря на приближающийся состав людей. Гермиона угрюмая, хуже, чем после веритасерума, даже не здоровается. Джорджа мелко колотит – и от близости дементоров, и от шока. От зелья он отказался, метко зашвырнув его в клетку с преступниками помельче и подарив кому-то пару часов беспричинной радости.       Следом из тени коридора выходит Снейп. Он совсем такой, как описывал ей и Рону его Гарри в день, когда погиб Дамблдор – хищные ноздри, непроницаемый, какой-то потусторонний взгляд, сжатый плотно рот.       Крауч с интересом наблюдает, как Грейнджер рассматривает его. Что же будет. Жаль, нельзя аппарировать с ними и посмотреть. Девчонка ведь действительно оказалось, что теперь его. Их. И Лорда. Он поднимается синхронно с Долоховым.       – Мы тебя подождем в Мэноре у ворот. Тебе ведь нужно проводить мисс Грейнджер. – Барти переводит взгляд на Гермиону. – Не печалься, милая. Мы сделали, что смогли. Больше не могу, извините. – Крауч обводит взглядом своды Азкабана и аппарирует прочь первым.       – Джордж, Вы доберетесь сами? – Уизли, не глядя на Снейпа, слабо кивает.       Удовлетворившись этим ответом, Северус стискивает плечики Гермионы и перемещает их в кабинет. И не отпускает, только крепче охватывает её поперек ключиц.       – Мне жаль. Правда жаль. – руки наконец расслабляются и падают вниз. – Поспи. Если будут силы, сверь список для веритасерума с тем, что в наличии, и пришли мне Юки с запиской. Я докуплю необходимое на обратном пути.       – Да, конечно. – отвечает она ему заторможено, потом, неожиданно проворно, хватает его руку, только что уничтожившую МакГонагалл.       И гладит. Гладит, потому что действительно верит, что он хотел ее спасти, гладит, потому что он понимает, что у неё сейчас горе, гладит, потому что в действительности хуже всего сейчас ему. Потому что Минерву бы все равно убили, ясно понимает Грейнджер. Он пытался сохранить ей жизнь.       – Я не засну сейчас, эликсир странно действует. Хотя я выпила все. А Джордж, умница, кинул кому-то в клетке. Радости нет, я чувствую боль. Наверно, без зелья было бы острее. Я пришлю Юки. И... Знаете, я понимаю, что это сделать мог бы любой. Вы могли бы поручить это хоть начальнику тюрьмы, хоть Долохову. Мне кажется, я знаю, почему Вы это сделали сами.       Слыть максимально плохим, негодяем, спокойно это принимать, как данность. Минерва мудрая, но почему-то воспринимала его очень однозначно. Почему-то именно на нём её блокировало, размышляет Грейнджер. Но если Минерва видела то, что не видит она?       Снейп выслушал её. Катастрофа, сгущавшаяся утром, прошла.       – Джордж зря сделал это. Это и довольно жестоко – напомнить, каково это, жить без присутствия дементоров. И ему работать в таком состоянии будет трудно.       Он коротко провел по волосам.       – Я благодарен тебе. – добавил он негромко. – Постарайся поспать час-другой.              

***

      Барти и Долохов стоят у Мэнора, позевывая – они тоже рано встали и сейчас ёжились в набиравшем сырость предобеденном дне.       – Что ты так долго? – Крауч заворчал, пытаясь разглядеть по маске Снейпа, что же происходило последние пятнадцать минут с её обладателем.       Что ни говори, окклюмент он отличный. Или просто эмоциональный инвалид. Даже случайных девок Снейп трахал с непроницаемой животной потребностью и не более того. Барти отвел взгляд, потому что Северус смотрел на него пристально-вопросительно – этого ещё не хватало. Не смей лезть мне в голову, когда я думаю о своём, сукин ты сын!       – Инструктировал мисс Грейнджер относительно подготовки ингредиентов для сыворотки правды. Вечером начнём. – Снейп подчеркнул, что начнут они вдвоем. – Так что там Струпьяр?       – Сказал, что они периодически осматривают деревни близ Хогвартса. Диаметр досмотра расширяется, потому что в ближайших все брошенные дома уже разграбили. Так вот, его ребятам показалось, что они видели свет в Даффтауне в заброшенном доме. Незадолго до нападения. В том квартале, где жили исключительно маги.       Трое рука об руку миновали ворота. Барти шёл чуть впереди, внимание его, впрочем, улавливало каждый звук – дыхание, шорох гравия. Долохов и Снейп пропускали его, но не как лидера. Скорее как пропускают физически хрупкое существо. Крауч даже споткнулся, ощущая лопатками эти равнодушные, тяжелые взгляды.       В Мэноре их встретила Нарцисса, которую Северус взял в оборот и долго, внимательно благодарил и от своего лица, и от лица Гермионы. Есть два типа людей, подаривших стоящий подарок: не придающие значения нарочно, чтобы не ставить одаряемого в неловкое положение, и нахваливающие уже подаренный предмет его обладателю, чтобы он ни на секунду не забыл о его ценности.       Нарцисса принадлежала ко второму. К тому же она хотела убедиться, что Снейп не зол на Драко. И пока она не вытрясла из него незначительную похвалу сыну, не отпустила. Северус отошел с изнасилованной головой, но непобежденный – ему не впервые приходилось говорить ничего не значащие приятные слова. На той стороне комнаты Крауч говорил с Алекто Кэрроу, а та грузно пожимала в ответ плечами.       Появившийся Волан-де-Морт перенял эстафету от Нарциссы. Только его гораздо больше интересовало бренное тело. Он склонил набок голову.       – Как тебе понравилась моя заметка, Северус? – с азартом начал Томас, пока все собирались. – Ты польщен?       – Несомненно, мой Лорд. – Лорд поддевал его, а значит, сейчас был расположен. Можно и осклабиться. – Выпавшая мне честь едва поджила, а я уже пришел с такими мыслями, что впору готовиться к новой.       Лицо Волдеморта пришло в замысловатое движение, понятное лишь ему самому.       – Что ты, Северус? На очищенную болью голову и работается лучше, верно?       Здесь Снейп промолчал, занимая своё место. Барти сел напротив, по правую руку Лорда, и начал.       – Мой господин, мы обсудили несколько моментов и нуждаемся в Вашем решении, будь то дозволение или запрет. – Крауч обвел взглядом собравшийся малый круг. – И в общем обсуждении, конечно. – сказал он так, чтобы каждому было ясно, что это было из вежливости. Снейп улыбнулся в стол.       – Уизли нашли? – Темный Лорд, в отличие от Барти, обошелся без прелюдии.       – Мой Лорд, мы найдем его. Струпьяр, хотя и не справился с патрулированием территорий, сообщил нам кое-какие координаты, и Антонин отправится туда поздним вечером. По Хогвартсу мы пришли к тому, что нужно оставить аппарацию внутри только для кураторов работ, для Пожирателей и для начальника стражи. – неспешно рассказывал Крауч.       – Да, – мягко перебил Снейп, – вместо Струпьяра я приглядел одну женщину, к ней тянутся люди. Если Вас не смутит женщина в качестве распорядителя патрулей, готов заверить, что она справится. Она работала на чистом энтузиазме лучше, чем иные за деньги. Будучи никем. И она не одобряет, как и я, затянувшихся празднеств, проще именуемых разгульным пьянством, и борется с ними. Как и я.       – Пусть. А под кураторами работ вы понимаете в том числе этого Уизли? Люциус общался с ним сегодня. Я знаю, что Минерва устранена.       – В связи с этим я намерен пригласить на пост декана Гриффиндора чужака. Разрыв традиции уже произошел, так пускай будет окончательным.       – Объясни ему, Северус, какую роль ему предстоит сыграть в воспитании новых гриффиндорцев.       – Давайте сначала обсудим, что делать со старыми. – вклинился Барти. – Я заказал Северусу сыворотку, она будет через месяц. К счастью, щедрая мисс Грейнджер так напугалась, когда я сказал о ЧП, что выдала мне всё, что Северус тщательно припрятал. И я не слишком перерасходовал её. – похвалил сам себя Крауч. – Я собираюсь начать с самых отъявленных. Пара казней до учебного года у кого хочешь отобьет охоту сопротивляться, особенно если привлечь дементоров. С осени буду допрашивать повально всех, кто помещен в Азкабан.       Волан-де-Морт качнул головой со смехом.       – Северус, как тебе это нравится? «Повально».       – Предвкушаю увлекательные вечера в обществе котлов. Но насчёт казней я не так уверен. Нужно снова собрать в замке подрастающих магов, а не напугать их родителей до той степени, что они посадят старших на домашнее обучение. Кое-какую информацию о настроениях взрослых можно будет, думаю, добыть через их отпрысков – с кем общаются, на что нацелены. Это можно будет организовать.       Юки дожидалась его у лестницы с клочком бумаги. Она всегда нервничала, когда мимо шли Пожиратели, проезжающие по нарядным наволочкам такими взглядами, что по её дубленой коже таки шли мурашки.       – Хозяин! – заверещал эльф, кидаясь наперерез к лестнице и кланяясь. – Вот чего не хватает.       Снейп взял клочок пергамента и убрал в карман, кивком отпуская Юки восвояси. Шмыгнувшая Юки задержала грузно спускавшегося Гойла – зельевар нагнал его несколькими быстрыми шагами по лестнице.       – Уильям. – окликнул он.       – Северус? – широкие брови мужчины приподнялись.       – Девчонка Уизли. Думаю, до свадьбы можно выпустить её из Мэнора, пока она совсем не одичала здесь. Одиночество настроит её враждебно. Поговори с Темным Лордом. Накинешь на неё отслеживающие чары и пусть идёт к семье.       – Нет уж. Пусть сидит. Чем острее будет конфликт, тем покладистее жена моего сына после первой ночи. Поверь мне, Северус. Я не испытываю никакого восторга по поводу этого брака.       Снейп притормозил, доставая листок с ингредиентами, и, пробежав глазами, быстро пошагал на выход.       Прежде чем уйти, Северус заглянул в совятню, отправить весть в Дурмстранг. Дальше в лавку живых ингредиентов – перья болтрушайки. Их потребуется на нужный объём столько, что проще купить и бросить в котел целую птицу. Придется собрать или купить венерин волос. И достаточно ли болиголова? Надо ещё заглянуть в редакцию Пророка. В Хогвартс тоже очень надо. Однако сильнее всего нужно сейчас домой, сознавал не без затаенного удовольствия Снейп. Он умозрительно покрутил это новое чувство – желание прийти домой. Испытанное ощущение ему нравилось.       Северус появился прямо у старой лавки и шагнул в низкую дверь. Её владелец был полугоблином, и поэтому испытывал большое удовольствие, когда волшебники невольно кланялись ему, прежде чем попасть в помещение, отдававшее на все лады зверьем – мускусный дух стоял здесь даже зимой.       – Мастер Снейп. Рад видеть Вас.       – Взаимно, Аселин. Мне нужно перо болтрушайки, сколько у Вас есть?       – Сейчас посмотрю. – низенький мужчина прошел мимо него в кладовую, поглядывая с интересом. На губах у него застыл какой-то вопрос, и Северус, разглядывая витрину, не сомневался, что любопытство явит себя.       – Есть распечатанная коробка. И есть целая, той же партии. Я ими доволен. Отменно крапчатые.       – Мне целую. – Снейп полез за галлеонами.       – Всю? – уточнил продавец для проформы, выдвигая сколоченный ящичек, проложенный сигаретной бумагой и накрытый тонким стеклом. – Я сделаю Вам небольшую скидку, я очень расположен к радостной новости о Вас и о Вашей… – он запнулся, понимая, что рискует, – о Вашей девушке.       Взгляд Снейпа заставил загривок продавца взмокнуть.       Конечно, ты расположен. Чем ближе к Лорду допущенные мезальянсы, тем спокойнее ты за свою лавку, полугоблин. Оставалось только констатировать, что сплетни разлетаются даже быстрее носящих их сов.       – Сколько с меня?       – Восемнадцать галеонов, мастер. Зайдите к Уокмэну, у него сметают новые смесовые котлы.       Снейп обвязал ящичек бечевкой, кивнул, и, не утруждая себя церемониями, продолжил путь к редакции Пророка. К счастью, любившего отлучиться Барбанабаса он застал в своём кабинете.       – Как и обещал. – взмахом палочки Кафф выложил перед Снейпом проект завтрашней передовицы. Северус оперся о стол и стал бегло читать.       – Сюда можно добавить, я полагаю?       – Конечно, Северус. Не стесняйся.       – Минерва умерла в Азкабане. Это не следует упоминать. Здесь нужна небольшая вставка про штатные сдвиги в отношении позиций преподавателей и деканов, и указание на то, что пробное назначение из Дурмстранга профессора трансфигурации будет способствовать обогащению программы Хогвартса, формированию связей с другими школами. Напиши разумно, словом.       – Как дела в целом, Северус? Этот Чарли здорово наделал шуму, да? – главный редактор Пророка смотрел из своего стеклянного, но непроницаемого внешнему глазу кабинета на суетящихся сотрудников.       – Всё несколько преувеличенно, если ты судишь по статье.       – Скиттер сделала нам кассу ею. Жаль, не успели заснять лживый Патронус Уизли, эффектно бы смотрелось под заголовком.       Всё же журналисты отдельный вид человека, с неприязнью посмотрел в спину редактору Северус. Их не интересуют события. Только пышные слова о них.       – На свадьбе Гойла будет тоже Рита?       – Да, она хочет огромный репортаж. Сунем жареные подробности в «Ведьмин досуг», а пристойную статью опубликуем в «Пророке».       Снейп поморщился, предвкушая неуёмный сангвинический порыв Риты в отношении всех, кто там будет. А им быть надо тоже.       В последнюю очередь Северус зашел за ведьминым волосом, чтобы не тратить время на его сбор. Пока травник кутал в холст охапку адиантума, Северус увидел какие-то готовые, изящные склянки, и, пробежав глазами состав, со всей доступной небрежностью подвинул их к кассе. Баночки обещали всю красоту мира их обладательнице. Травник ничего не сказал, но понимающе посмотрел на мужчину. Новость о беременности Грейнджер витала в воздухе. Что было тому причинами, Снейп догадывался.       Во-первых, Крауч и Лестрейндж. Их змеиные языки просто не могли оставаться в пределах рта. Во-вторых, пикантность происходящего – порицаемая соратница казненного антигероя и Пожиратель, студентка и её профессор, – похоже, воображение толпы легко дослагало о них нужные детали. Наверняка на интересе сказывалось и его поколебавшееся угрюмое одиночество.       В четверть третьего Северус оказался в кабинете, нагруженный, как мул. Он не хотел пугать Грейнджер внезапным появлением, особенно если она работала, и толкнул дверь лаборатории, протискиваясь. Бумажный пакет с разнообразной мясной и сырной снедью, пахнущей аппетитно и через слои пергамента, купленные ей принадлежности, тяжело стукающие толстым стеклом друг о друга, ящик с перьями, висящий на отставленном мизинце, чтобы не помять хрупкие перышки тряской. И охапка трав в левой подмышке.       Лаборатория была пуста. Снейп сгрузил ингредиенты на столешницу, разложил сушеные травы так, чтобы меж них гулял воздух. И пошел наверх.       Грейнджер сидела на постели по-турецки, потягивая молочный чай. Одеяло взбитыми пиками сливок обнимало её со всех сторон, так, что казалось, что она в яме. Лицо девчонки, исполненное терпеливой печали, за секунду cделалось приветливым. Снейпу показалось в смене людей, что с утра минуло гораздо больше времени, чем на самом деле.       – Я старался, чтобы всё было быстро. – пробормотал он, сознавая двусмысленность этой фразы. – Cреди камня в Косом жарко, здесь намного лучше. Море даже искрит под солнцем, как южное. Как ты? – Снейп сделал пару шагов по направлению к окопу, в котором сидела Гермиона, и опустил на постель бумажные пакеты. Как на алтарь.       Не дожидаясь ответа, он стал стягивать липнущую к лопаткам рубашку, отвернувшись. В его повороте спиной к ней неловкость перемешана с болью. Гермионе не хочется, чтобы он утешал её, потому что это её горе, которое она должна пережить и справиться с ним сама. Потому что уверена, что оно меньше той боли, которая мрачной горечью сейчас сидит в нем и которую она хочет вытащить из его души. Она вообще не хочет, чтобы он продолжал вести себя так же спокойно и неизбежно, как когда говорил о пытке круциатусом. Любому человеку надо оттаивать. Ему – особенно.       – Я не осуждаю Вас за то, что произошло потом.

***

      Джинни сидела у окна, выходившего на боковую часть парка Мэнора. Красивый парк, меняющиеся облака. Изредка пробегали спешащие домовики – это все, что она видела в эти дни. Еще один домовик приносил еду: хорошую, три раза в день. И предлагал, заглядывая внеурочно, чай и кофе. Постель была неширокой, но очень удобной. Комната – уютной. Эльф принес еще стопку журналов для волшебниц. Словом, пребывание Джинни было комфортным физически, но душевно за эти четыре дня она истерзалась. Что с родителями? Почему Чарли так поступил? Где братья? Наконец, почему её саму отделили от всех и держат в этой комнате? Это были вопросы, которые по кругу бежали в её голове и на которые она находила ответы, а через мгновение отвергала их и снова мучительно обдумывала ситуацию. Спать она почти не могла. Забытье, в которое впадала Джинни, длилось недолго и тревога выдёргивала её в реальность, не давая восстановиться терзаемым неизвестностью нервам.       Дверь с такой силой распахнулась, что, описав полную дугу, с грохотом врезалась в стену.       Джинни вздрогнула. На пороге стояла Беллатриса, вооруженная палочкой, но вращающая ей не как главным магическим оружием, а как игрушкой.       – Ну, красавица, поздравляю!       – Все разъяснилось, это не Чарли?       Белла расхохоталась.       – А у тебя хорошая фантазия, в семейной жизни это пригодится.       То, как Белла это произнесла, да еще с учетом предшествующих разговоров в доме Уизли о прямых угрозах, высказанных Снейпом Джорджу в отношении Джинни, не оставили у рыженькой девушки никаких сомнений. Она только выдохнула:       – Кто?       – Грегори Гойл, дорогуша.       У Джинни вместе с протяжным «ааа» из глаз брызнули слёзы.       Белла смотрела на Джинни созерцательно. Она никогда не понимала нежных девочек, исключая сестер, презирала их и считала заслуживающими любой дурной участи за ту бесхребетность, которую они являли миру. А Джинни, никогда не бывшая неженкой, после сражения в Хогвартсе утратила боевой дух и для не знавшей её раньше Беллы действительно могла сойти за типичную бесхарактерную размазню.       Лестрейндж не торопилась, а потому не прерывала этих рыданий, ожидая, когда этот беспомощный поток слез сойдет на нет. Но на её глазах с Уизли вдруг произошла перемена. Содрогавшиеся плечи Джинни распрямились, она стояла против Беллы в боевой спортивной стойке, сжав кулаки.       – Знаете, что? Передайте там этим Гойлам, что я убью их сыночка, если он ко мне притронется.       – О, – улыбнулась Белла и голос её стал гораздо благосклоннее, – это уже похоже на что-то. Но хочу тебя разочаровать. Если ты это сделаешь, то убьют не тебя, а кого-то из твоих родных, чтобы ты мучалась. Хочешь этого?       Джинни молча зло посмотрела на Беллу.       А та прониклась мимолетным сочувствием к рыжей. Может быть, потому, что вспомнила, как их с Нарциссой выдали замуж сходным образом – не спрашивая. И Нарциссе при этом страшно не повезло: она влюбилась в своего мужа, а, значит, стала совершенно безоружной по отношению к нему. Да еще и её характер. А вот Белла была из другого теста, да и Лестрейндж не произвёл на неё никакого впечатления.       – Вот что, девочка, – быстро заговорила Беллатриса, подходя к Джинни и дёрнула её так, чтобы она уселась рядом с ней на кровать. – Не выдумывай, все чистокровные так выходят замуж. Иначе нельзя, мы же все в родственных связях, подбор супруга критичен для того, чтобы семьи не обросли сквибами. Поговори со своими родителями – им самим просто повезло, но и у них все было согласовано, как у всех иных. Но надеяться на такое же везение глупо. Гойлы тоже не в восторге от этого брака, скажу я тебе. Ты Грегори знаешь?       Джинни сморщилась и кивнула. Беллатриса ответила ей кивком на кивок и продолжила:       – Ну, вот. Ты наверняка не в его вкусе. А он, очевидно, не в твоем. Однако у тебя есть главное преимущество. Если ты захочешь, пока Грегори зелёный юнец, ты сможешь влюбить его в себя. Поверь мне, если ты этого добьешься в первые несколько недель, у тебя потом будет хорошая семейная жизнь. Сама знаю, такая же была. Но тут нельзя это откладывать на потом. Сразу же, понимаешь, сразу же. Вот. Я тебе сказала, а дальше соображай сама. Хочешь – сможешь сделать из него удобный тебе вариант. Не сможешь или не захочешь – будешь типичной женой мага. А, нет, не типичной. Это же Гойлы.       И Белла криво усмехнулась.       Она уже собралась начать обсуждать девичник, как девчонка Уизли произнесла, глядя ей прямо в глаза:       – Как в себя влюбить Гойла?       – Не сложнее, чем Поттера, скажу я тебе, потому что на мой вкус парни похожи.       Джинни открыла рот, чтобы ответить, но тут же осекла себя.       – И правильно, – подтвердила ей Белла, наблюдавшая за Джинни. – Послушай, начни не откладывая. Я буду проводить твой девичник, публикации будут в газете. Гойл их тоже читать будет. И смотреть колдографии. Вот и подумай, как тебе себя вести и что говорить для газеты, чтобы к дню свадьбы он уже изнемогал от желания побыть с тобой наедине или, например, сильно удивился, что ты его не попытаешься задушить в первую брачную ночь, а, наоборот, показываешь своё расположение. Иными словами, удиви и привлеки – рецепт прост. Работает безотказно.       Джинни повела глазами в сторону окна и задумалась. Белла хлопнула её по коленке.       – Так, выходи из транса, думать будешь потом. Сейчас обсуждаем твой девичник. Кого из своих хочешь пригласить?       Джинни выпалила, не погружаясь в раздумья:       – Гермиону!       – Девчонку Снейпа? Ну, это вряд ли. Она грязнокровка, а ты чистокровная, вряд ли дадут разрешение, чтобы она светилась на девичнике у первой пары новой эры, так сказать. – Белла, как и многие из ближнего круга, подражая невольно Лорду, с паузой оскалилась. – Да и потом, вряд ли её участие в девичнике будет продуктивным. Пить ей нельзя уже, со стриптизерами, зная Снейпа, танцевать не будет, да и никто бы на её месте не танцевал. Ну, и смысл ей, беременной, тащиться на девичник?       – Гермиона беременна? – Джинни удивилась лишь немногим меньше, чем своему замужеству.       – А ты что думала? Со Снейпом с мая жить и не беременна? Нет, такого не бывает. Слушай, ты не о ней сейчас думай, у неё вообще-то всё хорошо, а о себе. Я пошла, а к вечеру через домовика передашь мне, что тебе нужно. Не скучай!       И Белла покинула комнату невесты Грегори Гойла.       Однако уже вечером дверь опять с грохотом впечаталась в стену.       Лестрейндж стояла, потрясая сжатой в руке запиской, которую Джинни отправила ей с домовиком.       – Рыжая, ну, что, у тебя совсем мозги отшибло? Какое красное платье из дома? Это то самое, в котором ты в Мэнор притащилась?! Ты соображаешь хоть немного? Кто тебя вообще учил одеваться?       Белла выдала это всё единым залпом. И тут же вспомнила, кто, скорее всего, учил Джинни одеваться. А, ну да, тут только можно посочувствовать. И она решила помочь дурочке. Вообще Белла поняла, что ей нравится возиться с этими молоденькими девчонками. Как куклы, подумала Белла. Должно быть, не доиграла. А, учитывая, что в куклы она в детстве не играла вообще, мысль эта её существенно развеселила.       – Значит так, рыжая, ты со своим цветом волос в красном платье смотришься, как приглашающая реклама в заведения Лютного. Учти, все помнят, что ты была подружкой Поттера. Вот и сложи одно с другим. Как к тебе после всего этого Гойлы отнесутся? А что бы ты хотела? Слушай, а ты с Поттером спала?       Джинни не считала нужным скрывать очевидное и с достоинством кивнула.       – Ну и дура. Это, стало быть, только грязнокровка у нас порядочная девочка. Жаль, у магглов уродилась. – Белла искренне вздохнула. Джинни рассеянно задалась про себя вопросом, откуда Белла знает такие подробности. Должно быть, каждую спрашивает, уныло подумала она.       – Знаешь что, – продолжила Белла, – хочешь, я тебя опять верну в первозданное состояние? Я умею, это наш семейный секрет, – лихо улыбнулась она.       И вздохнув, добавила:       – Умрёт вместе со мной. Передаётся только по линии женщин Блэк. У Нарциссы явно детей уже не будет, а Андромеда… – и Белла мгновенно преобразилась на секунду в хищную горгулью.       Только на мгновение.       – Так, что-то я отвлеклась. Итак, платье тебе надо цвета британской розы, прическа – Мальвина, на колдографиях, что дадим в прессу, будем развлекаться тем, что ты будешь вытягивать из шапки имена своих будущих детей и описывать их нам. Ну, и проведём конкурс на лучшее недельное меню для молодой семьи. Ты выиграешь. Когда репортёры уйдут, жахнем шампанского, будут танцовщики – погуляй, рыжая, напоследок. Барти предлагает вызвать своих «Змеюков», ты как к ним? А, ну и я не очень. Возьмём девчоночью группу. «Иглы в разум» неплохие, пойдёт? Ну и славно. Так как насчёт девственности?       – Я готова. – Джинни внутренне собралась. И добавила: – Спасибо.       Белла расцвела.       – Рыжая, запомни, девчонки должны помогать девчонкам. Девственницей тебе, конечно, у Гойлов будет полегче. Проверить тебя через веритасерум у них мозгов не хватит, да и возможностей нет. Барти все запасы у Снейпа выгреб, да и все ближайшие партии тоже за ним абонированы. А остальным варить запрещено под страхом Азкабана. Так, только с этим торопиться не будем. Девичник тогда делаем третьего. А приведём тебя в первозданный вид четвёртого. Ну, что ж я, не понимаю? Красавцы, шампанское, все дела. Развлекись от души напоследок, а на следующий день сделаем из тебя как новенькую. Только противозачаточное не забудь.       – У меня его нет, – зачем-то сказала Джинни, которая, конечно, не собиралась спать со случайными мужчинами.       – А, ну понятно, почему Уизли так много. Я тебе дам. – безмятежно ответила Беллатриса.

***

      Грегори, совершенно не проснувшийся после мальчишника, мрачно ковырял бекон, копируя отца. Миссис Гойл со дня, когда их в приказном порядке известили о браке с Уизли, сидела на диете, чтобы превратить своё расплывшееся тело в дородную стать и утереть нос костлявым сёстрам Блэк. Поэтому сейчас в отвратительном настроении она ела ломтики огурца, запивая мятным чаем. Пожалуй, именно миссис Гойл больше всего желала наступления дня свадьбы.       – Как кутили? – голос Уильяма, грубый и властный, ничем не выдавал расположенности к единственному сыну.       Грегори ответил в тон отцу:       – Нормально. Драко сначала сделал что–то типа разминки в Мэноре, а потом мы рванули в Лютный. Драко придумал экспедицию под названием «Собери всех рыжих». У Забини в итоге шесть за ночь, он выиграл.       – Почему не ты? – яро возмутился отец.       – Лень было, – вяло ответил невыспавшийся Грегори. – Ещё завтра всю ночь пыхтеть.       – В твоём возрасте я на это не жаловался!       – В его возрасте у тебя была я, а не Уизли! – встряла миссис Гойл.        – Уизли у него, Мерлин, пока нет. – ответил Уильям. При любом упоминании этой фамилии в последние дни его начинала колотить дрожь. Вместо нормальной наследницы хорошего состояния – нищая подстилка Поттера. Но против воли Лорда не попрёшь. Хотя Уильям подозревал, что первым кандидатом на девчонку Уизли был Драко, но потом хитрый Люциус вывернулся и подсунул Грегори. Доказательств у Гойла не было, но он нутром чуял скользкую изворотливость старшего Малфоя в этом вопросе.       Возник домовик с газетой. По заведённому у Гойлов правилу, никто из них не прикасался к газетам, их вслух читал домовик. Штатный чтец откашлялся и занял привычное место.       Уильям буркнул:       – Что на первой?       – Передовица посвящена возрождению Хогвартса, хозяин. Директор Снейп даёт интервью, в котором рассказывает о ходе подготовки школы к учебному году, говорит, что прилагаются огромные усилия, чтобы она открылась в положенный срок, говорит о выдающейся моральной поддержке школы Волан-де-Мортом, отмечает невероятные усилия Попечительского cовета. Также сообщает, что в целях повышения академической мобильности студентов и расширения их магического кругозора теперь часть преподавателей и деканов будут приглашаться из других школ. Эти расходы лягут на школу и Попечительский совет, а студенты получат возможность изучить программы других школ, не тратя ни кнатта из семейного бюджета. Так, Гриффиндор в этом году возглавит приглашённый из Дурмстранга профессор трансфигурации.       – Умён, – с пренебрежительной неприязнью проговорил старший Гойл. Он вообще не любил умных, относя к ним, помимо Снейпа, Барти, – от таких шла опасность, которую невозможно было ни понять, ни предотвратить. То ли дело Сивый. Но фраза про финансовую выгоду его заинтересовала. Он обратился к сыну:       – Не хочешь вернуться в школу? Все-таки профессор из Дурмстранга это не гриффиндорская змея, которая никаких знаний не давала, а потом завалила на С.О.В.       – Не-а, – беззаботно ответил Гойл. – Для чего?       – Действительно, Уильям. Для чего Грегори школа? Тем более, – тут миссис Грегори язвительно выдавила, – женатому! Это даже неловко женатому мужчине садиться за школьную парту. Пусть лучше учится у тебя управлению семейными активами, куда больше пользы.       – Да… – старший Гойл сразу растаял, – этому в два счёта не научишься, это годы нужны… чтобы так… – и он осанисто откинулся на спинку стула. Миссис Гойл, видя, что ее муж ушёл в размышления о собственном величии, кивнула чтецу:       – Светская хроника!       Домовик заверещал:       – Вчера, в чудесных интерьерах Мэнора (три изысканейших интерьера вы можете видеть на колдографиях. Вскользь отметим, что они созданы благодаря вкусу хозяйки поместья, миссис Нарциссе Малфой и щедрости её супруга, мистера Люциуса Малфоя)...       Уильям Гойл закатил глаза и прочистил горло, но потом решил ничего не говорить. Домовик голосил дальше:       – … по приглашению мадам Лестрейндж, выступившей покровительницей молодой дебютантки Уизли, состоялась маленькая вечеринка в честь её предстоящей свадьбы. Напомним, что подробную информацию об этом смотрите в прошлом воскресном выпуске «Пророка». Мадам Лестрейндж сообщила нашему корреспонденту, что до слёз была растрогана историей симпатии, которую испытывала Джинни Уизли к Грегори Гойлу, учась с ним в школе в одни и те же годы. «Бедняжка так страдала, что из-за разницы курсов и факультетов не может его видеть часто» – под большим секретом сообщила нам информацию мадам Лестрейндж. Вместе со всеми, мы, конечно, рады, что эта симпатия стала взаимной и молодые люди смогут скрепить свои чувства нерушимым союзом брака. Сама невеста была в прелестном бледно-розовом платье от Руперта Халиота, элегантно подчеркивающим ее невинность …       – Невинность? Да весь мир знает, что она спала с Поттером! – рявкнул Уильям, хлопнув ладонью по столу. Домовик вздрогнул, повёл ушами и, выждав паузу, продолжил:       – И причёске, выгодно оттеняющей тонкое породистое чистокровное лицо Джиневры. На вечеринке также были замечены Алекто Кэрроу, ставшая в последний год пребывания в Хогвартсе для невесты не только наставником, но и сердечным другом, а также школьная подруга Джиневры мисс Паркинсон в элегантном серебристом комбинезоне от Шуарана и босоножках на рискованном пятидюймовом каблуке от короля летней обуви Оззи Озии. Небольшой круг приглашённых на частную вечеринку только подчёркивал её величавую аристократичность. Мы гордимся, что нашему корреспонденту удалось взять небольшое эксклюзивное интервью у счастливой невесты (смотри подборку колдографий, советуем переключить их на режим автоматического перелистывания для непрерывного изображения). Это всё, – возвестил домовик.       – А колдографии? – возмутилась миссис Гойл.       – Хозяйка, сейчас, – и домовик метнулся к большому пюпитру, установленному так, чтобы его могли видеть все за столом, разместил на нём газету, установил советуемый режим просмотра колдографий и отскочил, чтобы не закрывать обзор.       Со страницы газеты глянуло прелестное лицо Джинни, чуть отпрянувшей от сунутого ей прямо под нос микрофона. Домовик в сторонке развернул вытащенную страницу и продолжил, пытаясь изобразить и корреспондента, и Джинни:       «– Мисс Уизли, когда Вы поняли, что влюблены?       – О, почти сразу, когда я увидела игру Грегори. Он был так смел, так напорист, так бескомпромиссен… я знала квиддич с детства, в него играли почти все мои братья, да и я сама, но красоту этой игры я поняла полностью, лишь когда увидела, как играет Грегори».       На колдографии Джинни мило улыбнулась и исчезла за дверью.       Все Гойлы смотрели это с вытаращенными глазами.       – Так она, значит, ещё пару лет назад в меня втюрилась, – наконец произнёс Грегори, – но тогда как же Поттер?       И он непонимающе посмотрел на родителей.       – Завтра у неё спросишь сам, – пробурчал озадаченный отец.       Уже завтра! Милдред Гойл так не ожидала своей свадьбы, как этой, внезапной и нежеланной никем из прямо вовлечённых. Муж, с момента получения известия, кипел, что это гнусные происки неблагодарного Малфоя, чей плюгавый субтильный сыночек только потому остался небитым в Хогвартсе, что рядом всегда был Грегор: парень надёжный и готовый за друга порвать на части. Ну, и ещё это происки Малфоя от зависти: Гойлы были побогаче Люциуса, но не тратили деньги запросто, на мишуру не расходовались и пыль в глаза не пускали. Поэтому и финансы их не истощались. А вот дела Малфоя шли все хуже и хуже, говорил Уильям, и эта завистливая крыса решила подставить Гойлов со всех сторон. Во-первых, ввести в страшные расходы на свадьбу. Потому что тут, как не поверни, приходилось очень раскошелиться. Если не потратишься – Лорд этого не простит. А закатишь хороший праздник, так Лорд из Мэнора вполне может перебраться в поместье Гойлов, да ещё, прости Мерлин, с Лестрейндж! То есть, куда ни проворачивайся, – ловушка! И, во-вторых, тот же Люциус предложил открытую свадьбу, что само по себе раздражило Уильяма, так ещё и устроить на ней охоту на Чарли Уизли, где приманкой должен выступить сам Тёмный Лорд! А если что с ним случится, то кто будет виноват? Гойл! У Уильяма наливались кровью глаза, когда теперь он думал о Малфое.       – Милдред, – Уильям Гойл посмотрел на жену, – как думаешь, Тёмный Лорд будет доволен празднеством?       – О, Уильям, лучше чем у нас, Тёмный Лорд праздника не видел и не увидит! – миссис Гойл начала говорить быстро, торопясь рассказать всё, пока муж её не прервал. – Нарцисса явно хотела нам помешать, потому что постоянно мне повторяла, чтобы всё было просто и элегантно. Ты знаешь, я сначала было клюнула, а потом вспомнила, как ты рассказывал, что на простой встрече беглецов был живой оркестр! И, Уильям, я тебя предупрежу: Малфои явно хотели вырыть нам яму.       – Так, Милдред, так, – согласился Гойл, услышав от жены то, что он сам говорил ей на протяжении этих дней почти ежечасно.       – Поэтому у нас будет три оркестра: приветственный джаз для толпы, камерный для наших торжеств на банкете и симфонический во время самой церемонии. И с украшениями пришлось самой придумывать: позолота, бархат, хрусталь, живые деревья, витражи, курительницы с благовониями, цветы, зал с живыми бабочками на главной церемонии.       – Бабочки-то зачем? Наверняка туча галлеонов вылетела на это, – ворчливо спросил Гойл, хотя в мозгах уже прикидывал, какой резонанс вызовет такая пышная свадьба, как повысятся его ставки в среде Пожирателей, да и вообще в магической Британии. Уильям считал себя и всю свою семью очень недооценёнными.       – Бабочки – это так необычно. Ни у кого не было, я сама придумала. Бюджета, который ты мне выделил, я придерживаюсь. Да, вот ещё. Чтобы все было шикарно, повара и официанты будут из клуба «Салазар». Все-таки домашние домовики не того уровня, а тут и выправка, и ливреи, ну, что уж говорить. Малфоям с их сбродом в застиранных наволочках останется только сгореть от стыда. Да, Уильям, представь себе, не успела я заключить договор с клубом, как через полчаса прилетает сова от Крауча – требовал всех клубных домовиков к себе для подробного инструктажа по безопасности. И я подумала, может, тебе попросить Крауча выделить нам за счёт Министерства охрану? Все-таки Тёмный Лорд будет.       – Уже просил, – мрачно посасывая дырку в зубе, которую всё никак не доходило время и занятость вылечить у колдомедиков, ответил ей муж. – Крауч мне пропел, что он поговорил со Снейпом и тот считает, что Чарли к нам не явится. Погань полукровная, – зло добавил Гойл – в Хогвартс он тоже, видимо, считал, что Чарли не явится. Ну, и Барти мне заявил, что если я хочу перестраховаться, то за мой счёт все что угодно. А Министерские деньги на это не пойдут.       – Я вообще не понимаю, как этот полукровка к вам затесался!       – Потише. У стен тоже уши есть. – Уильям понизил голос. – Рожу его видеть не могу. Кирпич непроницаемый. Но Лорд ему благоволит. И Крауч хорош, даром что чистокровный. Спелись с ним, как две подружки, чуть не за ручку ходят       Домовик, подслушивающий в соседней комнате, радостно сжал лапки: десять галеонов явно уже были у него в кармане.       Милдред кстати вспомнила вопрос, который ей нужно было уточнить у мужа:       – Все жужжат, что грязнокровка, с которой живет Снейп, беременна. А у меня рассадка по столам. Если у него хватит фантазии припереться с ней, а не оставить в своем домишке, где мне её посадить? Ну, не в главном же зале за наши столы?       – Нет, конечно, – равнодушно протянул Гойл, – вон, у Малфоев она отдельно где-то проводила время, правда, Снейп её потом зачем-то притащил, но это, я думаю, по пьяни. Он тогда сильно надрался с Сивым. Так что пусть девка сидит со всякой шелупонью.       Жена одобряюще кивнула.       Домовик пропищал из-за дверей:       – Хозяйка, приехала Рита Скиттер, как договаривались.       Гойл с удивлением посмотрел на жену:       – Это когда нами стали газеты интересоваться?       – Это Нарцисса, это Нарцисса! – Милдред вновь занервничала. – Она сказала, что сопровождение прессой мероприятия согласовано с Лордом, ей так Люциус сказал.       – А, да. – лениво отозвался Гойл.       – Ну вот, и Скиттер хочет со мной встретиться заранее, чтобы уточнить детали подготовки.       – Ну, смотри, лишнего не сболтни.       – Я только про саму свадьбу!       – Тоже аккуратно, чтобы без цен. Нам своим состоянием трясти напоказ нечего. Кому надо, и так знают.       Милдред кивнула и вышла.       Рита встретила её, сразу же набросившись с комплиментами по поводу дома, внешности хозяйки поместья, тактичным, но для материнского уха уловимым сожалением о ранней и такой внезапной женитьбе сына, участливой заботой о её силах, которые были потрачены на это празднество. Милдред выдохнула. Ну почему считают журналистов гадюками? Эту милую блондинку она бы с удовольствием видела своей приятельницей, хотя в целом худощавых женщин недолюбливала. Милдред рассказала Рите все, что та хотела узнать о подготовке и о планах на завтрашнее торжество. И разрешила Рите входить во все помещения поместья, которые будут задействованы в празднике. На прощание, уже уходя, Рита обернулась.       – Ах, совсем забыла. Бывшие девушки Грегори приглашены на свадьбу?       Милдред поджала губы. Она вообще не слышала про девушек в окружении её сына.       – Мы решили пощадить невесту от знакомства с толпой претенденток. Знаете, в молодости ревность особенно остра.       – Как мудро! – Рита лучезарно улыбнулась. – До завтра! – и исчезла за дверью.       

***

      Крауч собрался в маггловский район на то, что он называл вечерней охотой: короткая, ни к чему не обязывающая связь, без лишних расспросов и уж, тем более, без обязательств, когда к нему заскребся домовик:       – Хозяин, домовик Гойлов желает доложить сведения за десять галеонов.       На самом деле домовик Крауча, Рупо, после истории с Поури понял, что он единственный, кто точно останется без десяти галеонов и сильно расстроился. Расстроился настолько, что на последовавших через три дня после этого домовиковых празднествах в честь рождения у домовиков Яксли первенца сильно напился и выкрикивал всем с покрасневшим лицом, что они предатели и готовы продать своего хозяина, только он неподкупен. Назревал скандал и сильная драка, когда все были на одного и даже репутация хозяина не спасала. Но ситуацию вырулила Юки, домовик Принцев-Снейпов, старшей линии дома Принцев. Она привычно вскочила на стол и заорала:       – Домовики всё должны решать по справедливости. Рупо не прав, когда говорит, что домовики готовы продать своих хозяев за деньги. Юки вот не готова. И многие другие – тоже.       Рупо поджал губы и подумал, что бить будут сильно.       – Но Рупо прав, когда возмущён тем, что Рупо единственный, кто никогда не получит деньги. А это не по понятиям справедливости.       Рупо воспрял.       – Поэтому Юки предлагает сообща договориться. Каждый, кто идет к господину Краучу с докладом, передает Рупо один галеон. Это называется посредническая комиссия.       Рупо зааплодировал. Он вообще-то уважал домовика господина зельевара за хозяйственность, вкус и твёрдые жизненные принципы, но тут был поражён окончательно.       Остальные сделали скептические лица.       – А зачем домовикам это надо? – проскрипел Оро, очень хорошо помнивший свое публичное фиаско с домом Принцев. У него, как он сейчас считал, появился шанс реванша.       Юки повела бровью, оставаясь совершенно спокойной. Годы общения с хозяином давали о себе знать.       – Затем, что без доклада Рупо Оро просто не окажется перед мистером Краучем. А что это значит, ну-ка, Оро сообразит?       – Оро не получит свои галеоны, – быстро, к его чести, сделал умозаключение главный домовик Малфоев.       Домовики Крэббов все еще стояли с открытыми ртами.       – Какой вывод? – Юки была великолепна.       – Все домовики согласны платить, – опустошенно заявил Оро.       – Так, – Юки обращалась ко всем, – домовики согласились передавать Рупо комиссионные в размере одного галеона за содействие в посредничестве.       – Согласились, – потянулись голоса со всех сторон и через несколько минут все опять занялись празднованием. Все, кроме Юки. Она, сославшись на занятость, умчалась к себе.       Только Рупо все не мог успокоиться. Ему хотелось обсудить произошедшее с кем-то хотя бы еще один раз. Около танцевальной площадки он увидел одинокого домовика из дома Малфоев, которого шапочно знал и считал перспективным.       – Какой потрясающий домовик! Домовик видел, что Юки сделала? – Рупо был воодушевлён и желал заново рассказать все то, что домовик Малфоев явно слышал сам.       – Юки вообще необыкновенная, – холодно ответил Поури, развернулся и аппарировал на Гриммо.       … Крауч обернулся навстречу замшелому домовику Гойлов.       – Ну?       – Сегодня хозяева обсуждали свадьбу. Сильно недовольны. Больше всех недовольны господином Краучем, что не дали министерскую охрану, господином Малфоем, который перевёл со своего сына на младшего хозяина обязанность жениться и ввёл в расходы, а ещё господином зельеваром, потому что он полукровка и даёт плохие советы. Хозяева также считают, что господин Крауч и господин зельевар спелись как две подружки, чуть не за ручку ходят.       Крауч радостно захохотал:       – Последнее – дословно?       Домовик затряс головой в подтверждение слов. И даже приложил лапку к сердцу.       – Вот тебе обещанных десять галеонов и еще десять от меня, за умение дословно запомнить самое важное.       Чумной от счастья домовик вывалился от Крауча, сунув в лапку Рупо обещанный галлеон. Несмотря на оглушительное богатство, свалившееся на него, домовик Гойлов мгновенно рассудил, что вторая десятка, – это не оговоренные суммы и на них обязательства по комиссионным не распространяются. Всё по справедливости.       А воодушевленный Барти аппарировал на Олд Комптон. «Подружка моя… так и скажу Северусу». И он захохотал так, что один из трёх парней, уже обогнавших его, обернулся.       Симпатичный.       Барти подмигнул ему весьма выразительно.

***

      Из-за того, что Снейп проторчал всю неделю в Хогвартсе, к свадьбе ни он, ни Гермиона оказались, мягко говоря, не готовы. Утром субботы Северус удосужился раскрыть затейливое приглашение, увидел там требование смокинга и поморщился. До этой минуты он завтракал, рядом, с ногами на диване, сидела Грейнджер, пристрастившаяся к нектару, подаренному Нарциссой, и теперь заказывавшая его Юки. На этом нехитром, но ценном напитке она цвела – щёки розовые, глаза блестящие.       Здоровая очаровательная женщина. И у этой женщины не было платья, которое можно было бы надеть на столь формальную свадьбу. Да, а ведь ещё на свадьбу принято дарить подарки.       Словом, уже к половине десятого утра Снейп понял, что день будет тяжелым.       – Ты знаешь, нам надо купить одежду.       Он дозавтракал методично, как всегда, и только потом повернулся к Гермионе, съевшей свои бутерброды, не отрываясь от книжки, и теперь качающей в руке рюмку с нектаром. Лицо от чтения было мягко-отрешенным.       – И подарок. Что подарить Джинни Уизли на свадьбу? – о Гойле он даже не вспоминал.       Гермиона взяла со стола приглашение и повертела, не сразу поняв, где верх причудливого листка, изображавшего то ли герб, то ли узор.       – Видишь? – Снейп почесал бровь. – Можно сразу аппарировать в Селфридж или, что уж там, в Харродс. Жаль, что нельзя сказаться больными, как это делают магглы.       – Слушайте, может, я не пойду? Ну, в конце концов у меня повод есть железный и никто не опечалится.       – Как это – не пойдешь? – Снейп забирает у нее книжку, кладет салфетку в качестве закладки и смотрит в упор. – Я хочу, чтобы нас видели вместе. Я, кажется, тебе уже говорил, как это важно. Если останешься дома, как зверушка, то так и будет считать Темный Лорд. А за ним остальные.       Гермиона прячет взгляд. Ей явно нужно обдумать, что на это возразить.       – Подарить Джинни что-то для квиддича было бы идеально, но вряд ли это можно считать хорошим свадебным подарком. В таких случаях самое уместное – это фарфор с монограммами супругов, или столовое серебро с ними же. Или что-то из небольшой антикварной мебели. А они не приложили список рекомендуемых подарков? Посмотрите в конверте, вдруг? У магглов так делается.       – Нет здесь ничего. – раздосадовано потрошит Северус конверт, – давай подарим ей хорошую метлу, а ему шлем, чтобы последние мозги не вышибла. Они же оба загонщики.       Снейп поднимается вместе с ее книгой.       – Одевайся. У меня нет смокинга. А у тебя нет платья. И у нас нет подарка. Свадьба через шесть часов.       На словах про смокинг Грейнджер окидывает его взглядом и ухмыляется, вставая. Снейп, удовлетворенный начавшейся активностью, стремительно идет к двери.       Перед аппарацией, обняв её, он прижимается горбатым носом к виску и вытаскивает палочку. Спустя мгновение они оба вертят головами: не заметил ли кто их спонтанное появление в переулке перед посольством Эквадора. Вопрос решается наверняка – напротив величественно возвышается Харродс. Северус быстро тянет Грейнджер, взявшуюся за локоть, внутрь, в этот храм денег – потом ведь ещё в Косой.       – Сначала платье.       Снейп протаскивает её по эскалатору с упрямством пашущего вола мимо этажа с мужскими магазинами костюмов, явно оттягивает момент. Можно смириться: им обоим не выглядеть идеально. Прет-а-порте, скажут Гойлы про платье, не на заказ, скажет Люциус про его костюм.       Тем не менее, они заходят в магазин, за стеклом которого несколько длинных платьев без цены. Только внутри Снейп выпускает руку Гермионы.       – Может, светлое? – осторожно предлагает Снейп.       – Нет, белый и его оттенки на свадьбу надевать нельзя. Может, что-то нейтральное? Бежевое? Ну, такого, телесного цвета.       К ним, зашедшим вдвоем, стремятся писюшки едва ли сильно старше самой Гермионы. Нюх на зашедшую с мужчиной девушку. Не касаясь руками, в воздухе плетут вокруг Гермионы объятия, демонстрируя абсолютную заинтересованность.       – На какое мероприятие идёт мисс?       Снейп вздыхает.       – Миссис.       – О, конечно. – с преувеличенной амплитудой кивает улыбчивая шатенка, цепко оглядывая черноволосую мрачнину рядом с тоненькой девчонкой. На нём нет ни часов, ни украшений, которые помогли бы ей решить, удачно ли мисс стала миссис и на что ей самой рассчитывать, обслуживая их. На всякий случай она уводит миссис в середину зала.       Северус смиренно следует за ними. Гермиона оборачивается: очевидно, выбор женского платья – не его конёк, но что же ей, страдать одной? Значит, миссис? Что ж, стоить нырнуть в ощущения.       – Дорогой, ты же знаешь, я без тебя не могу купить ничего. Почему ты отстал? Знаешь, – Грейнджер, внезапно обратившаяся к нему, притормаживает и подхватывает его под руку, – я бы хотела что-то в греческом стиле. Как ты считаешь? Я читала в последнем журнале, ну, том, ну, который я читаю, – Гермиона безбожно растягивает слова, имитируя интонации кого-то с курса, но кого именно, Снейп не узнавал, – что сейчас надо одеваться в стиле греческой гетеры. Дорогой, а кто это такие – гетеры?       Снейп выслушивает тираду молча и остановившись. Но на вопрос надо отвечать.       – Моя хорошая. – сжимает он её ладошку своей. Голос вырастает до лекторского. – Гетеры – это такие бляди. Их разновидность, которая не вполне лишена мозгов. Твои локоны можно поднять наверх, чтобы не мешали.       Он кивает на ловко вытащенное консультантом платье с нарядным горлом. Грейнджер смешно пожимает носиком, войдя в образ капризной жены, вертящей урвавшим куш мужем. Девушки и не думают сдаваться. Они вывешивают перед ними последовательно все платья, которые подходят, по их мнению, под определение греческих блядей. Грейнджер прохаживается вдоль. Северус указывает на то, что кажется ему наиболее приятным.       – Вот это ничего.       – Но дорогой, оно такое закрытое, – говорит Гермиона, указывая на вырез спины на грани фола, – а ты же сам хотел, чтобы у твоего партнера по бизнесу, как его… ну, блондина, слюни потекли. А от чего тут течь?       Он опускается в кресло и смыкает перед собой пальцы то ли в замок, то ли в молитвенный жест.       – Это же свадьба. – никто не продолжает свадьбы в курительной комнате.       Консультанты внимательно вострят уши на его слова и находят ещё несколько похожих на выбранное платьев. С мужчиной, громко рассуждающим про блядей, лучше не шутить.       – Дорогой, всё, всё как ты скажешь! – пропевает Гермиона.       Снейп сглатывает слюну, мгновенно пропитавшуюся приторной сладостью от этого тона. Через несколько минут она появляется, отодвигая тяжеленный занавес примерочной – скорее комнаты, чем кабины:       – Что скажешь, дорогой?       – Довольно открытое. – что ему очевидно не по нраву.       – Тогда второе?       Второе её скрывает, открытыми остаются только руки.       – Знаете, мне всё равно, надо торопиться. Это нормально? – спрашивает Гермиона своим, нормальным голосом.       – Это хуже. Первое лучше.       – Тогда первое. Будем имитировать диктерион. Или ареопаг, по настроению.       Продавщицы, услышав поменявшуюся интонацию и совершенно другой набор слов, метнули друг на друга быстрые взгляды. Наверняка никто из них не поверил, что она миссис. Как и она сама. Грейнджер берет у них пакет и подхватывает Снейпа под руку.       – А теперь – смокинг! Скажите, это будет первый в Вашей жизни?       – Ты, что же, бывала на свадьбах? – он задает защитный вопрос и собирается свернуть, кажется, в первый попавшийся магазин на следующем этаже. – А, ну да, Билл и Флёр. – Северус вспоминает историю с неудавшейся облавой. – Поискать его, может. – говорит он себе под нос. Отпускает её руку и подходит быстро к стоящему у кассы консультанту.       – Мне нужно купить смокинг.       Парень, прической смахивающий на Барти, поднимает брови, потом быстро смотрит на Грейнджер. Молоденькая девица с увесистым пакетом с дамского этажа. Понятненько.       – Вам…?       – Мне черный. – перебивает Северус. – И мы спешим.       – Без проблем, сэр. – поднимает, закрываясь, ладони парень, прикидывает рост напористого посетителя и уходит выбирать.       Снейп, как большой самостоятельный мальчик, победно смотрит на Гермиону.       – Свадьбы в маггловском мире – занятие регулярное. Лет с трёх меня стали брать на эти мероприятия. Сначала – девочкой-цветочницей, ну, знаете, тех, кто перед невестой несут букеты или корзинки с лепестками цветов, которые потом разбрасываются. Разбрасывать было весело. А вот репетировать, наряжаться, не вертеться – ужасно утомительно. Так что переход из девочек-цветочниц просто в разряд гостей стал эйфорией. А Вы так и не ответили – это Ваша первая свадьба?       – Да. Ты наверное была очень миленькой цветочницей. – Снейп живо представляет её в беленьком платьице, с бешеной копной и не менее бешеной энергией, расстегивая рукава рубашки, чтобы не тратить время, когда парень принесет костюм. Тот приносит три. Невыносимый.       – Этот. – Снейп заходит как в загон мясобойни, стаскивает рубашку и быстро надевает ту, что предлагает ему консультант.       Парень держит пиджак и косится на пестроту шрамов, часть из которых ещё сизые, не без удивления.       – Кто это Вас так? Вы военный?       Если бы авада могла быть без палочки и невербальной, он бы уже лежал. Снейп быстро накидывает пиджак.       – Вам больше подойдет приталенный. – советует продавец. – Скажите, миссис?       Продавец смотрит на Гермиону, ища в ней союзника.       – Дорогой, – она на безопасном расстоянии, так что может вытворять что угодно. – Послушай профессионала, а то ты все в камуфляже и в камуфляже. А тут такое мероприятие. С твоей выправкой все будет смотреться хорошо, но все же, наверно, стоит остановиться на лучшем?       Гермиона обращается к продавцу нежно, как может:       – Скажите, какой галстук Вы бы порекомендовали боевому генералу: белую бабочку или черную?       Снейп позволяет себе краткий гневный всхрап.       – Черная будет очень драматична. Вы ведь идёте на праздник? – парень подает пиджак, что он рекомендовал, и действительно, тот садится лучше.       – Бабочку не нужно. Я обойдусь платком. Пиджак этот. Брюки с прямой брючиной. – отрезает Северус.       Консультант поворачивается к Гермионе, чтобы генерал не видел, и корчит рожу, мол, понимаю Вас, с ним наверное тяжело, все военные такие. И где только девочка нашла себе такое.. ээ.. сокровище, думает парень. Cпина, конечно, крепкая, и эти жилы, и нос. Шрамы. Выносливый, наверное.       Гермиона подходит и помогает ему с запонкой на левой манжете. Северус не шевелится, пожевывая собственные щеки, и только ради того, чтобы развлечь маленькую дьяволицу, произносит:       – Знаете, молодой человек, в Персидском заливе было непросто. Иногда нас поджигали заживо.       Грейнджер замирает, но потом заразительно улыбается ему.       – О! – заходится парень то ли в искреннем, то ли в профессиональном восторге. – Мы все гордились вами! Вы герой! Если бы не ваши жертвы, мир оставался бы в страшной опасности!       – Упакуйте костюм, пожалуйста. – Северус, как только Грейнджер отпускает его, берет с вешалки свою рубашку и накидывает рукава.       Они выходят.       – Ты ребенок. – едва успев пересечь порог, объявляет ей Снейп. Спустя метров сто он вталкивает её перед собой в мужской туалет, затем – в не слишком-то чистую для Харродс кабинку.       – Что? Я должен был сделать наоборот?       Гермиона смотрит на него непонимающе, но потом он протягивает руку и они аппарируют в Косой, приземляясь около лавки зелий.       – Годами выверенная точка? – уточняет Грейнджер.        – Отдаю сюда заказы, смотрю, что варят другие. Ещё со школьных лет. Наверно, да, привычка.       – Вам надо открыть собственную компанию, причём на углу Лютного и Косого. С входами с обеих улиц для разной целевой аудитории, так сказать.       – Желаете стать богаче Гойлов и Малфоев, мисс Грейнджер?       – Нет, думаю о Вас, богаче же станете только Вы. Так что, считайте, альтруизм.       Северус легко пожал плечами, глядя на неё искоса:       – Заниматься зельями для коммерции – неправильно.       – А, то есть отдавать сделанное Вами на перепродажу – нормально, а гарантировать качество собственным именем – нет?       Он скривился.       – Лавочник? Ну, нет.       – Почему это лавочник? Размах, предприятие, филиалы в других странах, международная торговля. Это Вы зря.       В магазине для квиддича они определились быстро. Самая скоростная метла, самая надёжная каска. Они назвали, для кого предназначается каска – и маленький эльф-служащий тут же притащил амбарную книгу с размерами клиентов. Грейнджер попросила празднично упаковать оба подарка и отправить вместе с карточкой, которую Снейп подписал, в поместье Гойлов сегодня.       – Как же, как же! Читали. Хорошего вечера, господин директор, хорошего вечера, мисс! – хозяин лавки отодвинул эльфа и сладко улыбался им, пока они не вышли на улицу.       – Как-то спокойнее и легче делать покупки тут, чем в маггловской части, правда? Но недостатки, конечно, тоже есть. По крайней мере, здесь никак нельзя выдать Вас за боевого генерала.       Снейп усмехнулся:       – А здесь и не надо. Здесь и так знают, что я боевой. И – да, генерал. Послушай, – добавил он. – Пока мы здесь, давай купим тебе держатель для палочки, раз уж ты её получила. На бедро есть ременные.       В отличие от Мэнора, Снейп предполагал, что она возьмет её. Он пошёл вперёд, чтобы выражение лица и глаз осталось неразличимым. Они зашли в лавку, которую сноровисто открыли возвращённые с Канар торговцы палочками. Не Олливандер с его чутьем, но ассортимент у них был не хуже.       – Мастер Снейп. – женщина за прилавком поклонилась со смирением, достойным упоминания.       – Добрый день. Нам нужен ременной узкий держатель для палочки.       – О, конечно, у нас есть на две. – она явно что-то знала о методах генерала.       – Нет. На одну. Самый мягкий.       Взгляд женщины стрельнул в Гермиону, прежде чем она выволокла на свет несколько вариантов.       – Есть на талию, очень изящный.       – Нет. – Снейп спокойно выбрал, прощупывая кожу на сгиб. – Этот.       Грейнджер разглядывала лавку.       – У Вас очень ловко все организовано. И есть место для пробы палочек!       – Спасибо, мисс Грейнджер! Стараемся к новому учебному году. Многие уверены, что он будет, так что торговля идёт.       Северус не отреагировал. Положив стопку монет, он убрал тоненький держатель в карман.       – Домой? – спросил он на пороге.       Гермиона не ответила: она заметила Уизли. Мать стояла возле книжного, настоятельно заталкивая туда Рональда. Будто почуяв внимательный взгляд, Молли обернулась, и ей стоило больших усилий удержать нейтральное лицо. Делать вид, что они их не замечают, было глупо. Грейнджер быстро размышляет, что меньшее из зол: подойти или поздороваться издалека. Второй вариант безопаснее, но он малодушный. И потом, им так нужна поддержка сейчас! Она чуть касается рукава Снейпа, отделяется от него и идет к Уизли.       Молли пронизывает взглядом Снейпа, скользя от его лица к пакетам.       – Молли, Рон! Здравствуйте! Мне очень жаль, что так всё вышло. Я только надеюсь, что Джинни сможет обернуть ситуацию в свою пользу.       – Как её повернули Вы, мисс Грейнджер? – Молли вскидывает подбородок.       – Нет, – твердо отвечает Гермиона. – у нас несравнимые ситуации.       И пусть думают, что хотят. Гермиона даже в таком ничего не значащем диалоге не желает равнять Гойла и Снейпа. Она продолжает:       – Мы – от этого слова у Рона и у Молли одновременно расширяются глаза, – купили Джинни метлу. А Гойлу – противобладжеровую каску. Они оба игроки.       Она не договаривает очевидного про точки соприкосновения. Рон, до этого смотревший на неё с высокомерным прищуром, оживляется:       – Ух, выпустили, наконец? Года три такие каски все обещали сделать. Посмотрю пойду.       Молли дёргает его за рукав, останавливая:       – Куда тебе! У нас другие планы, забыл?       И вдруг, не выдерживая, выплевывает в сторону Гермионы:       – Как легко ты променяла моего сына на Пожирателя!       Грейнджер остается отстранённо-спокойной:       – Молли, Вы знаете не хуже меня, что у нас с Роном были дружеские отношения. Да, Рон?       – Но у вас могла быть семья! – громко говорит Молли в запале. На них начинают оборачиваться. Снейп стоит с безмятежным лицом.       – Не могла бы. Вы же чистокровные. – говорит Гермиона с удовольствием, напоминая Молли её последние слова на точке аппарации в Мэноре. – До встречи сегодня вечером.       Гермиона разворачивается и идет к Снейпу:       – Ни одно доброе слово не остаётся безнаказанным? – под впечатлением того, что львиная шкура, кажется, тронулась линькой, Снейп пребывает в превосходном настроении.       Пока смелая девочка шла назад, повернувшись спиной к Уизли, Снейп придерживал пальцами палочку, остерегаясь, что недовольство Молли может вылиться в удар. Но Уизли ударила только взглядом. И не её, а его. Волна ненависти, что качнула его на пятках назад.       Северус насмешливо сморгнул в ответ.