***
Снейп аппарировал так, что едва не растерял документы. Шёл дождь, он укрыл их полой мантии и заколотил в дверь. Его впустил перепугавшийся Дастинус, но даже это не удивило Северуса. Он влетел чёрной шаровой молнией в гостиную, не обращая внимания на оставляемые набравшей воды мантией потеки. – Гермиона, иди сюда. Разморенная Гермиона послушно стала вставать и Барти вскочил, такой же розовый, как она, но от вина, поднимая палочку на Снейпа. – Нет, cтоять! Мы не договорили! – Барти, Барти… – Северус ухватил его за руку. – Я рассказал ему о дяде. Так что так: пусть тот домовик сказал и тебе и мне, идёт? Крауч кивнул. – Что у тебя делает солист «Змеюков»? – до Снейпа начали добираться визуальные образы. Снейп стал стаскивать с плеч промокшую мантию. Волосы прилипли к его вискам и щекам, и Гермиону пронзило воспоминанием об этом лице, нависшем над ней в оглушении звуков, чужого запаха и вида чужого человека, терзающего её тело. – Что с Вашим носом? – негромко спросила Грейнджер. – Это ничего. Всё в порядке. Лорд обещал мне Принц-холл. Никому из них не обязательно знать, что Лорд обещал только подумать, что ему сделать с этим. Гермиона вздохнула, и ему показалось, что вздохнула она довольно, и не относительно дома. Хорошо, что прошедший час она была согрета вниманием Барти и Дастинуса. Последний разглядывал Северуса с небольшим прищуром, припоминая странного чёрного мужчину на свадьбе, и оценивал, можно ли ему доверять. – Давайте я вас друг другу представлю. Северус, это Дастинус, мой близкий друг. Дастинус, это Северус. Я даже не знаю, как его тебе представить. Напряжение, струившееся от Барти, можно было разливать по опустевшим чашке и бокалу. – Очень приятно, Дастинус. Вы хорошо смотритесь вместе. Крауч от такого ответа неуловимо дергается лицом. Дастинус, кажется, не столь обеспокоен – видимо, он полагает, что Снейп в курсе ситуации. Они переглядываются, и Северус, чтобы не смущать обоих вниманием, кивает Гермионе на диван, а сам начинает сушить заклинаниями одежду, не глядя на мужчин. – Малфой добыл кучу документов. Добрая треть стола ими завалена. Надеюсь, это не сплошные меню парижских ресторанов. – Северус, только не сейчас. Сейчас я хочу приятного вечера. Ты вообще радоваться умеешь? Тебе пообещали поместье. – очнувшись, Барти энергично берется за дело и ищет рукой початую бутылку вина, мирно стоящую у его кресла. – Лучше, мисс Грейнджер, расскажите Дасти, как вы с мистером Снейпом познакомились. И обнажает зубы. За Азкабан, как и у Беллы, они стали не очень-то белыми, но улыбка у Барти, когда он не зол, такая открытая, что на зубы и не смотришь. Дастинус плюхается напротив Гермионы и вынимает из рук у Барти бутылку, чтобы разлить. – Я, к слову, не помню Дастинуса. – Северус почесывает подбородок и тоже садится. Грейнджер перебирается в угол дивана, чтобы Снейп тоже попадал в поле её зрения. – Ты же не Гораций, чтобы держать каждого на карандаше. – машет Барти, разливая по бокалам. – Да и по зельеварению я не блистал. Пусть Крауч и пошутил, но Дастинус, судя по виду, всерьез ждет от Гермионы рассказа. – Наша встреча, – произносит Гермиона тем голосом, каким одну и ту же легенду рассказывают в надежде на успех у нового слушателя, чтобы отшутиться, – была случайной. – Даа? – осведомляется Барти. – Не пойми меня неправильно, крошка, но только внимательный человек станет искать в нём что-то хорошее. – А Вы сами что, не цените его? – О, ну я-то его ценю со школы. Я говорю о другом. Мы с ним столько не виделись, пока я не вернулся в Хогвартс, и знаешь, у меня тогда сложилось впечатление, что он провел все эти годы точно так же, как и я. Снейп похоже далёк от сентиментальных воспоминаний. Краучу подспудно хочется связать его по рукам и ногам, как Снейп связал его – одной фразой про Дастинуса. – Он и в школьные годы-то был… Такой знаешь, тихий, хмурый, ершистый. Я, помню, задал Слизнорту вопрос, почему бы не пригласить в Клуб Слизней Северуса за его талант, раз даже меня взяли, а я ведь младше на два года. А он возьми и скажи: потому что заносчивый засранец. И это так и не изменилось. За год я успел убедиться – и на твоем месте я бы не то, что не оправдывал его, но и не ходил бы на зелья. Особенно после того случая, когда.. – Можно я предложу тост? – перебивает Дастинус Крауча нисколько не вопросительным тоном. Он ждал откровений, что всё совсем не так, как есть. Что они давно влюблены. И теперь, когда стрекот Бартемиуса и мисс Грейнджер уплыл вдаль от этой темы, ему стало как-то жаль девчонку. Одновременно он испытал к её спокойствию уважение, припомнив её послужной список, который был доступен из газет. – Валяй! – Я хочу, чтобы все, кто за этим столом, были счастливы. Абсурдность ситуации нарастала. Снейп, топивший всё это время взгляд на дне бокала, вдруг посмотрел на Гермиону. – Постой, – вклинился Барти, – а если у них будет целый выводок? – Барти, уймись. Это не непреложный обет. – Северус замолчал снова и потянул бокал, чтобы стукнуть его беззащитным краем о её полупустую чашку с чаем, после чего поднял в сторону мужчин. Барти медленно чокнулся с Дастинусом. Зачем отказывать себе в удовольствии, если всем все известно? – Хотите пойти с нами на концерт в Лондоне? Я уговариваю Барти и уже вижу, что один он не пойдёт. Дастинус обращается к Гермионе. Он хорошо чувствует момент, что черный парализован сейчас и своим состоянием, и, прежде всего, укором Барти, подробности которого ясны всем, кроме него, и без слов. – Концерт? – удивленно тянет Грейнджер, не от сомнения, а от радостного удивления перед открывающейся возможностью быстро нырнуть в другую жизнь. Лондон у неё ассоциируется со свободой. – Конечно хочу! А какой? – запоздало интересуется она. – Приезжают мои знакомые из Стокгольма. Магглы. Но играют здорово. – Да, конечно. Я все равно особенно никого не знаю. Давайте пойдем, да? Она с надеждой переводит взгляд уже с Барти на Снейпа. Оба мнутся, как девственники. – Ну давайте. – наконец глухо отвечает Северус.***
Растревоженные каждый своим, они возвращаются домой. Грейнджер не ищет в нём эмоциональной гавани, предпочитая в этой роли одеяло, в которое и заворачивается с головой при первой же возможности. Ток напряженной взаимности, шедший от хозяев дома, взволновал её. Они ничего не демонстрировали, нет, они просто ничего не прятали. И это не маскируемая ими острота соединения разрядом била по ней, оставляя сосущее чувство тоскливой пустоты. Снейп был задумчив, погружено сосредоточен в то ли мысли, то ли бумаги, которые он устроился читать на своей стороне кровати. Она заснула быстро. А когда проснулась, то Снейпа рядом уже не было, несмотря на раннее утро. Вчерашняя тоска о взаимности никуда у неё не ушла, ей хотелось нежности и хоть какой-то иллюзии чувств, что в мелких, совсем не нарочитых жестах перехваченной бутылки или положенной на кисть руки ладони так ясно была ей видна вчера. Захотелось такого же – остро, до слез. Тело подпело сердцу в тоске желания, взяв щемящую ноту неги и ласки. Она села на кровати, спустила ноги, нащупав ступнями пол. Немного посидела, погруженная в свои ощущения. Особенную остроту нежности, которая сейчас так невыносимо была нужна ей, подсказывала память – она испытывала её в его руках тогда, когда он мягко брал её в попу. Пусть хотя бы так, пусть иллюзия. В ночной батистовой рубашке, помятая от сна, она побрела вниз. Еще утро, вряд ли он успел покинуть дом. И Грейнджер тихонько пошла туда, где он должен быть. Кабинет пуст, хотя стол покрывали бумаги в пачках разной высоты, из тех, вероятно, что он вчера принёс из Мэнора. Значит, в лаборатории. Она нажала на ручку двери, открывая её. Снейп стоял к ней вполоборота, растирая что-то стеклянным пестиком в такой же ступке тяжелого, литого стекла. Должно быть, тычинки дягиля. – Доброе утро, – самое дурацкое начало. Как после этого перейти к тому, что ей сейчас так нужно? – Привет. – Снейп качнул рукой, призывая стеклянную колбу, чтобы всыпать ещё. В лаборатории крепко пахло мёдом: от запаха даже немного щипало в носу. – Я шумел? – Нет. Отсюда же ничего никогда не слышно. – Грейнджер помялась, переступив с ноги на ногу, скосила глаза куда-то вниз, под столешницу, как будто разглядывая там напряженно что-то важное. И проговорила очень тихо: – А мы можем сейчас подняться в спальню? Мне очень хочется, сильно. И еще, пожалуйста, возьмите то масло, в синей банке. Напрямую сказать, она, конечно, так и не смогла. Снейп потушил под зельем огонь. Что в нём было приятно, так это то, что он никак не комментировал это её состояние нужды, более того, признавал его как неизбежное и очевидно готов был утолить. Он, не догадываясь, что происходит у нее внутри, повернулся, притянул её к себе и, успокаивая, поцеловал куда-то в ключицы. Она по-лебединому выгнула шею и расслабилась в руках. Пустая, голодная его девочка. – Какое масло, милая? – его рука одернула вырез ночной рубашки вбок, обнажить её плечико. – То, что Вы варили с расслабляющими травами. – она перешла на шепот. – Я хочу не как всегда. – Пойдём. Снейп расстегнул шейный ремень фартука, высвобождаясь. Свернул инструменты, бросив туда ступку, снял флакон с полки, и удерживая их, свободной рукой подтолкнул Грейнджер к двери. Как только Гермиона миновала кабинет и шагнула на ступеньки лестницы, Северус облизал губы: – Подними подол, девочка моя. Покажись. Она оборачивается, глядя на него робко и растерянно. Грейнджер и так переполнена жгучим стыдом от ситуации и ещё секунду назад была благодарна, что Снейп ведет себя так, будто ничего особенного не происходит. Они бы дошли до постели, она бы быстро юркнула в постель, а на этой территории уже можно все и не стыдно. Как вдруг эта просьба. И отказать уже нелепо. Грейнджер неловко начинает поднимать подол рубашки, подбадривая себя в мыслях тем, что, в общем, она уже делала более … ммм… более особенные вещи. – Умница. Не торопись. – раздалось сзади. – Теперь иди. Держи подол. Какой у тебя задок. Как будто надломленный персик. Он немного отстал. Теперь Снейп понимал, что гордыня гриффиндорской отличницы находится где-то далеко, уступая дорогу иному чувству. Грейнджер была готова для большего, чем прижиматься к нему под одеялом. Северус закрыл за ними дверь в спальню. – Снимай ночнушку и ложись. Сейчас будет хорошо. Голос обещал много. Губки сами пожались предвкушением пира, а щеки стало печь. Главное было не оборачиваться. Сердце стучало увесистыми ударами в ушах. Ночнушка летит комком куда-то в сторону окна, а Грейнджер падает животом на постель наискось. Ну вот, уже не так страшно. – Не так, не так. – Северус садится, кладет возле себя флакон и несессер. – Ползи сюда. – он похлопывает возле своего бедра, а, когда Гермиона подбирается, то разворачивает её к себе задком. Её розовые пятки едва не подпирают обросшие волосками губки, а ягодицы приоткрыты. И да, узкая щель поблескивает. Снейп обнимает её поперек тушки и поглаживает по ягодицам. – Вот так. Так и не стыдно, правда? – он смачивает пальцы маслом и прохаживается ими повсюду, толкает сразу в обе дырочки, растирая припухшие, влажные слизистые. – Хорошая, сладкая. Расслабься, не стесняйся меня. К кольцу её ануса прижимается что-то прохладное и гладкое и легко входит внутрь. Гермиона напружинивается и ойкает. – Тише… – он тянет обратно, выворачивая гладкие края, и снова погружает предмет полностью. – Ааа, – блаженно стонет она, поводя бедрами в такт движениям его руки. И, действительно, удовольствие затапливает стыд быстро, как океанический прилив. – Хорошо? Хорошо, моя птичка. Он водит внутри неспешно. Пальчики на её ногах поджимаются – она так смешно ими перебирает. Покорность Грейнджер идёт. – Я заставлю эту дырочку расслабиться и ты сильно кончишь от члена в ней, только в ней. Знаешь, как сладко мне наблюдать, как твоя щелка – он шлепнул мягкие губки и Гермиона поджала их, – брызгает? Он дразнит долго, пока, вытащив, не убеждается, что анус настолько расслаблен, что не закрывается до конца, оставляя крошечную, со спичечную головку, темную зияющую точку. – На бочок. Он похлопывает ладонью по её пояснице. – Что там было сейчас? – спрашивает она томно, послушно перекатываясь на бок, как он только что велел ей. Глаза Грейнджер не открывает, но уже не потому, что стыдится, она просто не хочет расплескать то тягучее удовольствие и негу, которые расползаются по её телу. Снейп придвигается к ней, возится немного с брюками, а потом обнимает под колено, чтобы удерживать её, и проталкивает в розовое колечко член. Грейнджер смело охватывает его ладонью за затылок и прижимается попой, подставляя себя. – Тот тяжелый стеклянный пестик, которым ты обычно работаешь. – она поднывает, пока горячий кол медленно начиняет её. – Ты хорошая. – шершавые губы Снейпа касаются её уха. Он очень размеренно двигается в ней, и на каждый такой толчок Гермиона мычит. – Такая послушная и беспомощная. А была такая упрямица. Мы могли провести бы тогда такой восхитительный вечер, если бы ты не убежала дальше напиваться. А как хорошо было лакать тебя? И, Мерлин, как же сильно ты кончала. Я мог уговорить тебя на всё, что угодно. Представляешь, как бы тебе понравилось? – он ртом прикусывает её ухо, почти вбирает, пружиня на постели едва-едва. – Тебя, тебя я не отдам никому, слышишь? Гермиона стонет так тяжело, будто не он трахает совсем нежно, и присасывается к его губам. – Обними меня сильно, – шепчет она ему в шею ласково, как самому родному человеку на земле, пусть это сейчас только её иллюзия, но она её получает – и от этого выдуманного ею самой ощущения единения, большего, чем просто телесного, от тягучих ласк, мягкого, обволакивающего шепота, она начинает одновременно кончать и плакать. Ей хорошо. Главное, не разрешить мозгу думать сейчас. Северус стискивает её, трясущуюся, так напористо, что она едва не задыхается под его тяжелым локтем, схватывает его руку своими, пытаясь вдохнуть, и ощущает, как кружится голова. – Ты моя. Ты будешь рожать мне малышей, а я буду… Галлюцинация? Она замотала головой, то ли стряхивая его слова, как наваждение, то ли не соглашаясь с ними, то ли вообще не слыша их и пытаясь схватить воздух. А потом, наконец, затихает совсем и тихо, блаженно размякает в его безжалостной хватке. Он берет её несколько раз, последний – почти силой, потому что её нежные отверстия намяты, растянуты, осквернены, из них сочится семя. Но сил отбиваться у неё уже нет.***
Гермиона очнулась от настойчивого стука совы в окно, но двинуться невозможно: он всё ещё держит крепко, пусть, кажется, так же спал. – Юки! – она постаралась так позвать домовика, чтобы не разбудить Северуса. – Хозяйка? – Юки появляется, как всегда у стены, и аккуратно косит глазом, поворачивая голову. – Открой, пожалуйста, окно, там сова. – Сколько можно. – хрипло раздается позади неё. Юки бежит к окну, в ещё чуть раскрытую ею створку протискивается сова. Северус протягивает руку и расслабленно произносит: – Это от Барти. Под хруст разрываемого Северусом пергамента Юки скармливает филину Барти половинку тушки перепелки. Северус читает: – Уже поговорил с Темным Лордом, нас с ним вдвоём снова ждут по тому же вопросу сегодня. Гермиона встает с кровати, ощущая себя так, будто её сбил грузовик, а затем ещё раз медленно переехал в обратную сторону. Болят мышцы ног, попы, и, почему-то, бицепсы на руках и мышцы вдоль рёбер. Одним словом, почти всё тело. Каменно переставляя ноги, она идет в туалет. А когда возвращается, Северус снова лежит ещё с полузакрытыми глазами. Грейнджер отчетливо фиксирует, что хочет прилечь с ним рядом. Но Снейп скидывает ноги с кровати и лицо его искажается. – Что с Вами? – Нет, ничего, – он с сосредоточенным сомнением, как будто вслушиваясь в себя, качает головой и медленно исчезает в ванной. Он спал легко, как младенец. К полудню, когда они, все же, решили спать, он решил, что возьмёт выходной. К середине третьего, когда их разбудила настырная сова, он решил, что уместнее назвать это больничным. Все его связки, каждое сухожилие ныло сладкой болью перегруженного тела. Отмахнувшись от ощущений, он решил встать, чтобы размяться, и едва не сел обратно – бедра, которыми он двигал так подконтрольно, так старательно, ударило спазмом. Северус выпрямился и независимо двинулся в сторону ванной – горячая вода в таком случае должна ему помочь. Разумеется, это его вина: с появлением Грейнджер он стал вести жизнь, в сравнении с прошлым укладом кажущуюся отпуском. Набрав ванну, он плавно перелез через бортик, чувствуя себя древним ящером – поднять ногу высоко не получалось, – и с тихим матерком шлепнулся на дно, расплескав пару литров воды вокруг. Как раз вовремя: в разинутую дверь заглянула лохматая и достаточно жизнерадостная Грейнджер. Северус призвал все спокойствие, чтобы не почувствовать, что слишком истаскан для неё. И все же почувствовал. – Останусь сегодня, надо подумать над предстоящим разговором. Он погладил пальцами бортик ванны, оправдываясь. – Вы как? – она присаживается на бортик, рассматривая его. Ей только кажется или по лицу Снейпа пробегает облегчение от того, что он сейчас будет в ванной один? – Хорошо. Нет, явно нет. – А ты? Может ты тоже хочешь в воду. – стоически предлагает он, подтягивая ноги под себя. – Знаете, всё тело дико болит. Я не понимаю, почему. Вроде бы никаких акробатических этюдов, но у меня болят даже мышцы вдоль рёбер. Бицепсы на руках болят. Вы теперь будете думать, что я только выдавала себя за вчерашнюю школьницу? Я, наверное, лучше в душ. – У меня тоже ноет тело. – Северус опускает затылок на край ванны и медленно закрывает глаза, чтобы они не выдавали его мгновенно изменившееся настроение. Кризис среднего возраста миновал.***
Поместье встретило непогодой, чувствовавшейся даже сквозь шерстяную мантию. На их с Гермионой солнечно-южной стороне осень вступала в права медленнее, сейчас Снейпа грело только то, как всё произошло утром. Он обсасывал до костей образы полного, взаимного согласия раз за разом, и готов был даже поделиться этой информацией с Темным Лордом, если возникнет необходимость. Это показывало, что девчонка лояльна до печенок, следовательно, не представляет никакой угрозы режиму, а в состоянии беременности – и вообще кому бы то ни было. Почти у дверей его окликнул Долохов. – Северус! – нагнал он, – Мы Уизли ранили. Собираемся дать ему убедиться, что преследования нет. После пойдем искать – у него выхода нет, выйдет куда-то, всё бедро пропорото. Я видел. Так что далеко он так не уйдет. Обещаю не слишком истязать, прежде чем он достанется тебе. Это же личное, я понимаю. – Антонин растянул довольную ухмылку и пошел рядом. – Ты здесь по поводу французской вылазки? Наверное, знаешь, Драко завалил Темного Лорда сведениями по Франции. Но Повелитель не слишком доволен, как я понял. Наше предприятие откладывается? Северуса прошиб жар по спине. Документы! Он позабыл свои выкладки. Позабыл всё на свете, ублажая девчонку. Он невесело улыбнулся: диверсия Гермионы может состоять как раз в этом. – Сил пока немного. Барти говорит, что Люциус всё ещё гоняет мятежные группы. Темный Лорд принял решение привести свежую кровь, умножить количество Пожирателей. Они плечом к плечу поднялись по лестнице. – Друзья. – прошелестел Волан-де-Морт. – Повелитель. – синхронно ответили оба. – Я не звал тебя, Антонин. Какие-то новости? – Мы ранили Уизли. К ночи будет наш. – Хорошо. Северус, ты слышал? Откладывать я не намерен. – Да, мой Лорд. – Снейп ощутил укол раздражения, что меры по отношению к Чарли дали результат: так бесталанен тот был. – Антонин, какой толк от этих егерей. Возьми с собой Пожирателей. Беллатриса будет в течение часа, скажешь ей, что я велел пойти с тобой. – голос Томаса наполнялся возбужденной кровью. – На этот раз нужно его достать. Я ожидаю очередь из добровольцев после казни. Долохов поклонился и, после жеста бледной руки, сел за стол. Бледной тенью от стены оторвался домовик и просеменил к столу, сгибаясь как можно ниже. – Северус, я выслушал Барти. Он подтвердил… – Темный Лорд медлит и сощуривается, оглядывая лицо слуги, – твои слова. Сопроводи их. Дядю и эту девчонку. Я хочу, чтобы ты сделал это лично. Сейчас. Небрежным взмахом бузинной палочки он ослабляет чары, препятствующие аппарации из Мэнора, и Снейп, не дожидаясь, пока его вышвырнет поток магии, мгновенно растворяется сам. Принц-холл не спит. Несмотря на набегающие хлесткие порывы дождя, кучка домовиков вдалеке подрезала розы. Северусу приходится проделать весь подъездной путь. Хорошо бы не пришлось искать, если он не застанет их. Удар, предназначенный ему одному, толкнул его в солнечное сплетение, едва он успел сделать шаг в ворота. Даже сквозь щит он, крепкий как кулак, ударил в грудь. Искать никого не пришлось – разъяренная, но довольная собой тетушка через секунду появилась перед ним сама, держа палочку наготове. – Я, кажется, сказала тебе не появляться здесь. – Повелитель ждет дядю и кузину в Малфой-Мэноре. – вместо приветствия отчеканил Северус и полез в мантию за сигаретами. – Я подожду их здесь, чтобы сопроводить. Пусть не тратят много времени на сборы. – предупредил он вопросы или предложения. Шквал ветра обнял мантией его ноги, и Снейп намерился направиться к ближайшей кроне, чтобы покурить. Застывшее лицо Аурелии покраснело. – Ах ты полукровный паскудник! Нагадить решил? Думаешь, я не найду на тебя управы? Немедленно говори, зачем их зовут! Северус поднял палочку вертикально и соприкоснулся с ней кончиком сигареты. – Считаете, Темный Лорд отчитывается передо мной? – Я ни секунды не сомневаюсь, что это твоих рук дело! Тёмный Лорд нами вообще не интересовался, никогда! Первая магическая, Вторая магическая, – о нас и не вспомнили, а тут, стоило появиться в поместье твоему длинному носу и твоему дружку, нас тут же вызывает Темный Лорд! Поганец! Я сама пойду с мужем и мы посмотрим, чем эта аудиенция кончится! Темный Лорд мудр, он твои мерзкие делишки разом прихлопнет! Домовик! – истошно от нагнетавшийся в ней злости на Снейпа взвыла Аурелия. – Мигом сюда хозяина и мисс Марджери! Нас ждёт Темный Лорд. Домовик, ещё отряхивавшийся от садовой грязи, посерел лицом и исчез. Не более чем через минуту около Аурелии раздался хлопок – бледная Марджери в сером твиде стучала зубами. Ещё хлопок – Эрнст Принц в коричневой мантии нервно дергал шеей, поправляя воротник. Аурелия оглядела обоих. – Идём! За нами прислали вот этого лакея. И она с наслаждением ткнула в сторону Снейпа пальцем. Северус выдохнул дым в сторону и посмотрел на ополовиненную сигарету. Пока лакей не докурит, господа не двинутся с места. Марджери, легко одетая, пронизываемая ветром, избегала взгляда в глаза и жалась к дяде. – Дядя, кузина. – поприветствовал их Снейп, спокойный как сталь вековых, поросших окислившей их зеленью ворот. Избегая искушения при аппарации потерять тётушку, он протянул, ладонью вниз, свою руку, и, затянувшись последний раз, кивнул на кисть. Аурелия с преувеличенной брезгливостью первой ухватила его рукав, будто смутно почувствовала его желание. Следом схватилась Марджери, продевая холодные пальцы к горячему запястью, под шерсть мантии. Дядя, посмотрев на него с плохо скрываемой ненавистью, положил поверх кисть, похожую на руку самого Снейпа. И они аппарировали обратно. За время его отсутствия появился Крауч, и о чем-то говорил с Лордом. Северус сделал короткий поклон и остался неподвижен. – Повелитель, тетушка настояла пойти с нами. – пояснил Снейп лишнюю персону. – Повелитель! – Эрни выступил вперёд, стараясь быть солидным и невозмутимым. – Темный Лорд, мы просим Вашей защиты! – позади Эрнста раздались совершенно неожиданно для него самого слова, произнесённые сгорбившейся Аурелией. И только Марджери молчала. Она склонилась так низко, как могла. Ее била крупная дрожь. Волан-де-Морт и не посмотрел на них. Он, наклонившись к Барти, договорил ему что-то, тот закивал и отсел, подвигая к себе палочку и бокал с водой, и впился шалым взглядом в Принцев. Но не Темный Лорд. Избегая взгляда, он побрел вдоль стола, являя пришедшим босые ноги. Казалось, он отстранённо размышляет о чем-то, как философ. Снейп почувствовал, как его желудок предупреждающе сжимается. – Эрнст, расскажи мне о призрачных орхидеях в твоём саду. – едва слышно вырвалось из мертвенных губ. Томас подошёл к молчащей кузине Снейпа и вдруг приласкал острый подбородок девушки, приподнимая ее лицо, чтобы заглянуть в глаза. Марджери вскрикнула – это было куда более неожиданно, чем когда это сделал Снейп. И куда более больно. Эрнст покрывался липким холодным потом так обильно, словно слизью. Смысл вопроса он понял прекрасно. – Я... – просипел он и вдруг мгновенно сообразил, что делать. В конце концов, каждый в этом мире за себя. – Простите, Повелитель, я мало что здесь Вам скажу. Садом занимается жена. Пока старший Принц мямлит себе под нос, Волдеморт рыщет в очаровательной бестолковой головке, и быстро отыскивает и видит там Снейпа, сидящего на кузине, и веритасерум, вливаемый девушке его преданной ассистенткой, и то, как блондинку выворачивало на постели от желания дать. Его преданный Северус наконец обрёл слабости: просил его о девчонке, пусть для неполноценного союза, а теперь подставляет своих кровных родственников, чтобы заполучить лакомый Принц-холл. И когда его дядюшка вместо рассказа внезапно скидывает тяжёлый вектор внимания Темного Лорда на свою супругу, Волдеморт разражается глухим хохотом: как хороша эта семья! Готовые передушить друг друга змеи. Кузина, предлагающая себя непривлекательному кузену – согласная легко сменять покровительство тети, выведшей её из глуши на свои средства. Традиционная семья. – Вы просили защиты, – переходит на проникновенный тон Томас, покидая голову Марджери и обращаясь к стоящей позади женщине. – Защиты от чего? – Повелитель! – в ушах Аурелии стучит адреналин, ее самоконтроль щёлкает тумблером предупреждения о предстоящей поломке. Но она уже не слышит. Её накрывает лавина гнева, как только она слышит слова мужа. Так быстро свалить весь разговор на неё, пузатое ничтожество! Вечно привык прятаться за ее спиной. Ну что ж, она и сейчас с достоинством проведёт эту встречу. Но Эрни придётся за это заплатить. Она потребует права на единоличное управление поместьем. Сегодня же! Аурелия склоняется и тут же вздрагивает от резкого хлопка: в зал аппарирует Беллатриса. Темный Лорд на секунду поворачивается к Лестрейндж, замирающей в полупоклоне, и вновь обращается к Аурелии: – Итак? – Нас, чистокровных магов, начал третировать этот гнусный выскочка! Он шантажирует нас, требуя отдать ему в жены нашу чистокровную племянницу, эту невинную девушку! И грозит нам бедами, если мы откажем ему. А при этом Марджери он противен! Спасите нас, Повелитель! Беллатриса озирается, машинально придерживая рукой палочку. Она обводит взглядом незнакомцев. Мужчину, похожего на Снейпа: лишь угадывающейся в Северусе породы в нем гораздо больше, а вот силы меньше. Рядом со Снейпом какая-то девица и Беллатриса даже начинает переживать за судьбу грязнокровки. Так вдумчиво трахал ее в гостиной Слизерина, а теперь женится на другой? Мужчины. Лестрейндж гневно посмотрела на Северуса, ничего не говоря. Выскочка же не смотрит ни на кого. Отмечает вернувшегося Малфоя-старшего. Когда Лорд выпускает из руки лицо его кузины, Снейп вынимает из кармана платок – чтобы Марджери могла стереть выступившие от напряжения крупные слезинки. Она, беззвучно всхлипывая, берет ткань, и Северус кивает ей на Долохова. К сожалению, кузина не в том состоянии, чтобы понять его без слов. – Я правильно понял, ты просишь спасти вас от моего слуги? Северус, друг мой, – Снейп склоняет подбородок, демонстрируя внимание, – я запрещаю тебе брать жену, не разобравшись с любовницей. Крауч, отпивший из бокала, булькает водой. – Теперь ваша племянница в безопасности. Чего не скажешь о вас. — Лорд тянет время. – До меня дошёл ряд фактов, что Вы пожалели средств для содействия мне. Вы слукавили моей правой руке. – Пожиратели сдержанно улыбаются, понимая, что речь не о Снейпе, а о пожертвовавшем рукой Питере. Барти поднимается: – Повелитель, мне не удалось поговорить с Петтигрю, чтобы подтвердить или опровергнуть дошедшую до нас информацию. Он не реагирует на речь. Волан-де-Морт осекает Крауча жестом. – Вы, наконец, обвиняете другого моего слугу в шантаже. И я верю, что он мог проделать это с вами. Дитя, он требовал тебя, угрожая, этот полукровка? – поворачивает голову Томас к блондинке. – Нет. – отвечает Марджери, заикаясь и некрасиво расквашивая губы от ужаса и слез, душащих ее, несмотря на ласковые интонации его голоса. Эти яркие красные зрачки, она боится их, а ледяные когтистые пальцы до сих пор чувствует подбородок. Слова из Марджери вылетают, как безудержная рвота: она их не контролирует, она их даже не понимает. – Он мною не интересуется, он живет с грязнокровкой как с женой. И вздрагивает. Северус обещал ей дать по губам, если она так ее назовёт. От того, что сейчас может произойти (или не может?) и от публичного унижения, когда ей приходится лично признать, что ее отвергли, Марджери слетает с резьбы и заливается слезами. Снейп, разумеется, не собирается трогать девушку без разрешения, да ему и не до неё. Он пытается уловить реакцию Томаса. – Северус, послушай меня. Ты и твоя … «жена» поживёте пока в Принц-холле. Я хочу, чтобы ты понаблюдал за твоим дядюшкой, проверил его дела с этими цветами. Мне не нравится, когда от меня что-либо скрывают. Уверен, это молчание самое настоящее золото. А вы… – обращается Томас к Принцам, – подумайте лучше, что мне сказать. На сегодня всё. Сопроводите гостей. Беллатриса не выдерживает: – Северус, ты что, правда женился на ней? С ума сойти, почему я узнаю об этом только сейчас? Это странный поступок. Но Снейп быстро подходит к Долохову. – Надо бы поговорить в любое удобное тебе время. Двери будут открыты. У Долохова от известия о миссис Снейп вытягивается лицо. Подобрал, нечего сказать, себе под стать. Обливиэйт это не то, что можно забыть. От приглашения Северуса, конечно, не откажешься, вот только зачем этой семейке он? – Северус! – Беллатриса не собирается сдаваться. Снейп поднимает на неё тяжёлый взгляд. – Белла, – раздаётся тихий шелест из бледных губ Темного Лорда, – замолчи. Барти ухмыляется: – Белла, даже если бы это было так – все равно приема, как у Гойла, от Снейпа не дождаться. Никаких бабочек. Люциус спешно прикидывает в голове, шутка ли это – по лицам ничего не ясно. Когда состоялся этот брак и не успело ли допустить его семейство неловкости по отношению к миссис Снейп? Кажется, наоборот: стараниями Нарциссы, внешне относившейся к девчонке доброжелательно и уважительно, они в прекрасном положении. Люциус в очередной раз мысленно благодарит судьбу за то, что у него очень удачный брак. И чрезвычайно умная жена. Вряд ли Снейпу повезёт также, с удовлетворённым самодовольством хмыкает он. Снейп вновь склоняется перед Лордом. – Повелитель, позвольте сказать. Мне необходимо оставить чары на палочке каждого из Принцев. Я должен знать, что происходит, и иметь возможность предотвратить любое вредящее делу действие. «Ах ты, паскуда», – думает Аурелия, – «и вечно кланяется, спины вообще не разгибает. Лакей! Плебей! Домовик!». Лорд медленным разрешающим жестом проводит рукой. Мгновение – и три палочки оказываются в руке Снейпа. Северус не отказывает себе в удовольствии продемонстрировать возможности своего невербального арсенала, покачивая в пальцах правой руки собственную черную с видом откровенно хвастливым, как если бы держал бузинную. Эрнст растерянно смотрит на него. – Северус, ты так просто это не замнёшь. – негромко шепчет Беллатриса, запрет Лорда она нарушает очень аккуратно, иносказательно. – Потом, Белла, – примирительно говорит Снейп, протягивая палочки родне. Они тянутся гуськом друг за другом, получая каждый свою палочку из рук Снейпа. Как школьники. Ужасно унизительно, думает об этом Аурелия. Марджери не думает ничего, ей хочется скорее исчезнуть отсюда. – Повелитель, – когда Снейп вновь кренит спину, его тетка чуть не выпрыгивает из себя, – позвольте вернуть Принцев в их поместье. – Да, Северус, и не оставляй их без присмотра. Снейп, круто развернувшись, обращается к Малфою: – Люциус, пошли домовика в мой дом, пусть сообщит, что я в Принц-холле и распоряжаюсь немедленно прибыть туда с вещами. Люциус расслабленно машет рукой с выражением на лице, предлагающем Снейпу не беспокоится о таких пустяках. Все будет сделано в лучшем виде. Снейп молчаливым приказом кивает Принцам следовать за ним. – Друзья мои, уверен, что в это раз все получится! – несётся уже им в спины голос Волан-де-Морта, внезапно набравший силу. «Лакей, лакей!» – стонет про себя Аурелия, яростно хлещущая Снейпа в своём воображении заклятиями. То, что ещё недавно она считала его первым после Лорда, Аурелия мгновенно отбрасывает. Сейчас в ее мозгу конфигурация, в которой из зала, где остались Пожиратели, удалили только их четверых. Как она просчиталась! Нет, не приближённый, а халдей, общий лакей, продажная душонка! Ну, ничего, я ещё сражусь с тобой, мальчишка! За себя, за Принц-холл, за честь семьи! Пользуясь, что возможность не следовать к воротам ещё не утрачена, Снейп, как только спускается с лестницы, снова вытягивает руку. Черные глаза прикрыты, он представляет себе коридор первого этажа Принц-холла, ведущий к библиотеке – выходить под дождь ему категорически не хочется. Cитуация повернулась престранно, и, хотя он ничего не сказал на этот счёт Лорду, тот будто бы не был против. Но жениться на ней? В их частных обстоятельствах? Да и в общих: он – женат? И ещё думает, что на неё в большей степени ляжет непростая задача проводить в поместье время с родственниками. Аурелия первой кладет руку. Длинные ногти ведьмы неприятным давлением ложатся меж сухожилий большого и указательного его пальцев. Следом ещё две руки. Домой. Аппарация удается. Как только он убеждается, что они оказались внутри поместья, Снейп стряхивает руки Принцев мгновенно. Марджери, наконец переставшая хлюпать распухшим носом, устремляется к ближайшей комнате и тянется к ручке двери гостиной, где проводила обычно массу времени у камина. Знакомый ей горячий хват проворно ложится на её запястье и Снейп разворачивает девушку к себе, держа её локоть в полузахвате. Лицо со сцепленными челюстями склоняется на секунду. Он ей не доверяет, вспыхивает очевидная мысль в белокурой голове. Марджери, впрочем, довольна собой – она не сказала ничего лишнего, что настроило бы против неё тетушку. Разговор с Темным Лордом закончился не так очевидно, как ей рисовал Снейп. – Отпустите меня. – она поднимает подбородок и шипит ему в лицо. – Мне больно. – Дядя, тетушка. – поворачивает он голову, продолжая удерживать девушку. – Полагаю, лучшим будет заранее обсудить правила поведения в этом доме. Во-первых, я считаю нежелательным кому-то из вас прятаться. Вы, должно быть, слышали, что сказал Повелитель. Поэтому мы будем все располагаться в нейтральных, близко прилегающих друг к другу спальнях на втором этаже. Согласно плану поместья, у нас есть таких три. Да, там не слишком удобно решен вопрос с ванными, но мы с Гермионой не стесним Марджери слишком сильно. Я провожу большую часть времени в Хогвартсе. Марджери смотрела на тетю большими глазами, немо призывая вмешаться. Снейп, тем временем, продолжал: – Во избежание недоразумений с отравлениями, которые лично я, как зельевар, призываю вас избегать, мы будем питаться вместе. Безусловно, гостиная, куда намерена пойти дорогая кузина, станет прекрасным местом досуга и обмена информацией. Играючи Снейп демонстрировал прекрасное знание помещений Принц-холла, доводя тетю до равномерной прожарки. – Не сметь распускать руки! Твой удел – грязнокровки! И ты не смеешь диктовать нам, что делать нам в нашем собственном родовом доме, нам, чистокровным волшебникам! Аурелия хлестала словами как наотмашь по лицу, каждым звуком подчеркивая, кто он здесь и кто они. В целом разговором в Мэноре она была довольна – интриги отродья практически провалились. От полного торжества их отделяло лишь то, что Темный Лорд все-таки был склонен почему-то верить этому лакею и сейчас предлагал Принцам оправдать себя, правда, под присмотром. – Эрни, – она кивнула мужу, – я рада, что ты признаешь мое влияние, но скажи и сам что-нибудь своему племяннику. – Что тут говорить? – пробормотал Эрни, быстро соображая, что, если палочка под контролем, то следы можно замести с помощью домовиков. И делать это надо немедленно. – Зря ты захотела общаться с ним, все же было очевидно и ясно. Аурелия задохнулась. За какие-то полчаса ее муженёк дважды сумел публично подставить ее! Что ж, надо крепко разобраться и с ним. Совсем от рук отбился. – Я думала помочь несчастному полукровке, парии семьи. Но душевная щедрость плебеями не ценится. Ладно, не будем об этом, я страшно устала и хочу выпить чай. Марджери, детка, пойдём со мной. Северус крепче сжал тоненькую руку, так, что «детка» пронзительно пискнула. – Я скажу иначе. – пророкотал мужчина. – Если кто-нибудь из вас, дорогие мои, сунется куда-то, куда я не оговорил, без моего отдельного разрешения, я удобрю вашими останками те дивные розы, что подрезали сегодня домовики. Так яснее? Марджери открыла и закрыла рот, как рыба, поднимая глаза вверх. От тети не укрылся этот взгляд – смесь животного страха и сучьего исступленного восторга. Аурелия посинела от прилившей к лицу крови. Ей стало очевидно, почему Марджери не аппарировала из его халупы немедленно после данной ей отставки. – Отпусти её! – завизжала тетка, игнорируя доводы разума не спорить с порядком подвзбешенным племянником. Снейп сжал руку ещё сильнее – бледная кожа Марджери в месте прикосновения становилась красной, сегодня же обещая синяк. – Пожалуйста! – добавила Аурелия сквозь зубы. Это «пожалуйста» прозвучало как ругательство, но племянница стоила дороже секундного унижения. Северус отпустил, ладонью ласково подталкивая девушку к тетке. Их взгляды с Аурелией скрестились. – Я пройдусь. Моя спальня – средняя между вашими. Увидимся за ужином. Снейп прошел мимо стоящих женщин, взглянув на дядю: он так открыто держался нейтралитета с ним, что будет наказан и без его участия. В этом Северус не сомневался. Скинув мантию на ближайшую горизонтальную поверхность, он тенью растворился в коридоре. Быстрыми движениями палочки Северус разбрасывал по комнатам упреждающие пересечение их границ чары. Магия приятно потрескивала и блестела как слюда: Снейп нарочито не старался с маскировкой, чтобы ему в счёт не включили злонамеренное неупоминание каких-либо помещений. Он вышел в общий холл, мельком взглянул на мать на общем портрете. Северус побаивался ее внимания. И откровенно он не хотел слышать ни бабку, ни деда, втайне, однако, надеясь, что его статус при Темном Лорде известен им обоим, заставшим живыми Первую магическую войну. Следующий взмах палочки, запечатавший ход, ведущий в подвальные помещения, был встречен негромким фырканьем с портрета. – Как его папаша. Просто вылитый. Я видела колдографии на валявшихся газетах, но вживую это ещё более заметно. Ничего от нашей породы. – напропалую врала старая карга. Портрет вёл себя странно. Изображённые вместе персоны будто старались держаться друг от друга подальше – поэтому то Эйлин, то старшие периодически пропадали из видимости, выцветая до самого грунта большого холста. Снейп развернулся к портрету спиной, продолжая методично запирать все, что того требовало: шкафы, секретеры, проверять походя консоли. Но внезапно по его спине пробежали мурашки. – Не слушай, мальчик мой. Северус, ты превратился во властного и зрелого мужчину. Я рада, что ты здесь.