***
– Да, ты можешь идти. Алекто произносила эти слова каждый раз сразу после того, как восстанавливала дыхание, наслаждаясь собственным удовольствием. Она еще до свадьбы решила, что мальчика нельзя оставлять у себя в постели. Да и нежничать с ним после коитуса тоже было нельзя: так легко можно впасть в привязанность, начать допускать мелкие поблажки для него и множить свои ошибки, а потом незаметно для себя вдруг оказаться под пятой своего собственного мужа. Перси в первую брачную ночь эти слова выбили их равновесия. Вообще предстоявшая брачная ночь была для него самым тревожным испытанием. Даже мысль о том, что на свадьбе будет лично Тёмный Лорд не пугала его так, как то, что ему предстояло. Предстояло первый раз в жизни. А ведь надо было еще понравиться супруге, произвести на неё впечатление! Он метался в мыслях и не знал, что делать. Когда он разговаривал с Джорджем, ему на секунду так хотелось спросить его, как себя держать: то, что у брата было всё хорошо в этом деле, Перси не сомневался. Но, конечно, это было невозможно. Отдаться на волю природы? Но Перси очень, очень хотел завоевать расположение Алекто, ему хотелось произвести впечатление… Нет, вот так, ничего не зная, это было невозможно. Перси с завистью тогда подумал про магглов: книжки, журналы, что-то, похожее на колдографии – у тех было всё, это он знал точно, Фред и Джордж рассказывали это на мальчишнике перед свадьбой Билла, даже один журнал притащили и показывали всем. Перси потом долго его вспоминал… А у волшебников, зло подумал Перси, ничего нет! Вот как, спрашивается, ему произвести впечатление на свою жену, если он не развратный молодчик, вечно шарахающийся по Лютному? Лютный вообще не для порядочных магов, высокомерно додумал он, перескочив на мысль о том, как бы через своего начальника подать идею контроля Министерства над этой клоакой. Но потом снов вернулся к главной проблеме. Обсуждать с коллегами по работе было бы глупо. И опасно. С отцом? Исключено. А других вариантов не было. Проведя не одну ночь в жарких размышлениях, Перси так и не нашел никакого выхода. И когда Алекто объявила ему точную дату свадьбы, у него скрутило сухожилия под коленками. Он страшно боялся первой брачной ночи. После разговора с Джорджем, отчаявшись, он не спал в Министерском кабинете совсем. И на вторую ночь тоже. Чем ближе подходил день свадьбы, тем тягостнее становилось Перси и он уже был абсолютно уверен, что его ждет неминуемая катастрофа. Перси ярко представлялось, как ночью Алекто выгоняет его осмеянным из комнаты, а утром во всеуслышанье объявляет о необходимости разорвать брак. Перси было страшно. И прямо накануне свадьбы он совершил безумство. Плотно надвинув шляпу на глаза, Перси двинулся в ненавистный Лютный и в каком-то закутке обменял галлеоны на маггловские фунты. Он бы мог сделать это и в Гринготтс, но ведь никто не должен был знать, что Персиваль Уизли хоть как-то контактирует с маггловским миром. Хватит с него репутации семьи и выходки братца. Полученные фунты Перси пересчитал, сожалея, что не понимает, много это по меркам магглов или мало. Менять с запасом он не хотел. Оказавшись в маггловской части Лондона Перси на пару мгновений успокоился, решив, что всё налаживается. И тут же сообразил, что попросту не знает, куда идти. У кого узнать? Где это покупать? И что – это? Журналы? Картинки? Нельзя же было подойти к магглу на улице и спросить его, где купить такие вещи. Отчаянье охватило его с новой силой. Отчаянье и ужас надвигающейся непоправимой беды. Перси так и стоял на незнакомой улице, застыв, несколько минут. А потом пошел прямо, не столько разыскивая, сколько пытаясь сообразить, что же дальше делать. Мимо шли магглы, навстречу и в том же направлении, обгоняя его. Кто-то его задел, тут же произнеся извинения, через какое-то время это повторилось еще раз. Немудрено: в Лондоне наступал вечер, люди возвращались домой и в общем спешили. Замедленно бредущий Перси выбивался из их ритма, становясь причиной этих мелких пешеходных аварий. Вот еще один случайный толчок рукой. – Простите! Толкнувший его парень был примерно одного возраста с Перси и чем-то напомнил ему близнецов: вероятно, легкостью и дурашливостью, которая расплескивалась из парня независимо от того, что он ничего особенного сейчас не делал. – Постойте! – Перси схватил его за рукав. Отчаянье породило в нем возможность сделать безумство. Парень недоумённо обернулся. Да, он толкнул странно одетого прохожего, но вряд ли это повод для драки. Однако лицо парня было не агрессивным, наоборот, он смотрел отчаянно и просяще. – Простите, – Перси заговорил так быстро, как мог, потому что если не решиться сделать это быстро, не получится никогда, – Вы не подскажете, где мне найти место, чтобы посмотреть, как нужно. Как нужно. Перси растерялся. Он не понимал, как ему произнести необходимое. Парень видел, что Перси волнуется и смотрел на него участливо, даже немного отодвинулся в сторону от потока людей, чтобы им не помешали. Видно было, что он готов помочь и согласен потратить не одну минуту своего времени, уясняя, что же нужно странному парню. Перси совсем запутался в словах. Выхода не было. – Мне нужно посмотреть, как управляться с женщиной! – лихорадочно сообщил он собеседнику. – А, – неожиданно спокойно и даже подбадривающе улыбнувшись, отреагировал парень, решив, что его собеседник, вероятно, из какой-нибудь странной общины, которых так много развелось в Ист-Энде в последние годы. – Давай провожу, тут не далеко, Fantasy Video в Ислингтоне. И, чтобы подбодрить Перси, его собеседник подмигнул: – Тренировка запястий – дело важное. Все занимаются. Вернувшись в Министерство, Перси еще раз повторил в голове, как и что надо будет делать и даже немного успокоился, хотя сосредоточенность на предстоящем была столь сильна, что вся свадьба прошла как в тумане. Оставшись в спальне вдвоем, он замер, не совсем понимая, как начать: в той длиннющей колдографии партнерша сразу приникала к герою и они начинали страстно целоваться. А Алекто, наоборот, отошла к краю кровати и села на постель. – Иди в ванную комнату, – распорядилась она, – так будет удобнее нам обоим. Света, когда ты выйдешь, почти не будет. Перси благодарно закивал. Из ванной он вышел в почти полную тьму: в дальнем углу под потолком порхал в клетке светлячок, еле-еле освещая ему контуры вещей в комнате. Перси бы даже сам не объяснил, почему он пошёл к кровати на цыпочках, прикрывая себя одной рукой. Алекто лежала на кровати, чуть согнув ноги и размышляла, каким же окажется этот мальчик. Старался он изо всех сил. С рваными перерывами, казавшимися ему нестерпимо долгими, когда он откидывался на спину и дышал, дышал, торопя себя самого снова начать. В третий раз, обводя ссохшиеся губы языком, он спросил: – Можно, я попью? – Конечно, – чуть усмехнувшись, ответила Алекто. Ей было приятно от того, как он прилагал усилия к тому, чтобы угодить ей. Конечно, он много суетился и был нелеп, но ретивости у него было не отнять. Когда Алекто утомилась, она произнесла давно подготовленное: – Можешь идти. Перси запаниковал. Что он сделал не так? Всё было плохо? Ужас тех мыслей, которые тревожили его накануне свадьбы, стал явью. Он сел. Надо было уходить. Это означало, что к утру его мир рухнет. Перси решился: – Вам совсем не понравилось? – от отчаянья он забыл, что Алекто уже давно разрешила называть её неформально. А она рассмеялась! И даже хлопнула его по спине. – Да нет, неплохо для начала. Я спать хочу. Я привыкла спать одна. Твоя дверь третья справа. Перси ушел на дрожащих ногах, только в середине коридора окончательно сообразив, что всё же получилось хорошо! Он полной грудью выдохнул у себя в комнате, обнаружив роскошную спальню. И блаженно уснул. А утром началась новая жизнь: эльф принес подготовленную ему одежду, новенькую, красивую! И был вкуснейший завтрак, гораздо шикарнее тех, которые они ели в Египте, когда остановились в гостинице. Перси сидел рядом с Алекто и переводил счастливые глаза с неё на родителей. Удивительная, удивительная жизнь! Новая одежда стала появляться у него каждый день: Алекто, жесткая во всём, что хоть немного затрагивало её свободу, в остальном его щадила, поэтому и формировала его гардероб деликатно, на свой вкус. Перси в целом ей был приятен: он вёл себя подчеркнуто благодарно. За эти почти три недели они примерно поняли, как друг с другом себя вести. Алекто пока не говорила себе, что не прогадала: она была трезвым человеком и считала, что делать скоропалительные выводы всё-таки чрезмерно рано, но внутренний голос говорил ей, что она не ошиблась в выборе. А Перси был на вершине блаженства. И он старался не замечать поджатых губ матери, тем более, что виделись они с ней лишь за завтраком и за ужином. – Завтра Самайн, – начала Молли разговор первой. Она не знала о казни Чарли, намеченной на этот день, просто это было яркое событие и о нём можно было говорить нейтрально. – Да, – невозмутимо отозвалась Алекто, – и, кстати, Персиваль, я завтра буду занята, Тёмный Лорд нас собирает. Она называла Перси при его родителях Персивалем, повинуясь инстинктивному желанию снять хоть какую-нибудь интимность с их отношений в глазах окружающих. А Перси ликовал от этого официального обращения, ставшего домашним: оно делало его более солидным не только в собственных глазах, но и, конечно, в глазах его родителей. Пусть видят, как Перси ценит его жена! Он благодарно закивал ей. А Алекто подумала, сказать ли ей, зачем из собирает Тёмный Лорд. И решила не говорить. Ей хотелось спокойного, размеренного начала дня. Скажи она сейчас о главном событии вечеринки на Самайн, её завтрак превратился бы в истеричный хаос.***
Приглашения в Хогвартс на Самайн Пожирателям рассылал Люциус. Как глава Попечительского совета школы. Он тщательно продумал текст и письмо, одинаковое по содержанию для всех, получилось с долей торжественности и юмора: гости приглашались в школу, где бывший ученик будет наказан директором за плохо усвоенные истины и нарушенные правила. Люциус улыбнулся, перечитывая текст пергамента и размножил его по числу приглашенных. Только один из пергаментов он дописал собственноручно. Уильям выпросил у Лорда право Грегори стать Пожирателем, копируя оказанную Драко честь. Уильям хотел особых условий для сына, но Лорд заметил, что это будет неверно. Люциус тогда внутренне обрадовался: всё-таки Драко так и оставался исключением, что подчеркивало не только особенность его сына, но и выдающееся положение всего рода Малфоев. Это было приятно. – Пусть Грегори свяжется со Снейпом, тот готовит молодняк. Грегори может не заниматься в Хогвартсе, но готовиться будет на общих условиях, – распорядился Лорд. Сейчас, в приглашении Уильяма, Люциус дописал: «вместе с сыном». И разослал приглашения. В доме Гойлов приглашение получил Уильям в тот момент, когда к нему пришла Милдред обсудить семейные траты. После того, как он поймал её за руку на крысятничестве (по-другому Уильям не мог для себя это назвать), она должна была отчитываться о каждом кнате. Уильям предпочитал это контролировать дважды: сначала жена рассказывала ему, на что пойдут деньги, а потом отчитывалась об этих тратах. Суммы должны были совпасть. Он пробежал глазами письмо. – Ну, что еще? Милдред настойчиво стала говорить, на что еще нужны деньги в хозяйстве. – А мы что, не можем у себя в поместье этого делать? Посмотри, сколько эльфов шатается без дела. Надо только пораскинуть мозгами и хорошенько за всем следить, а не... Уильям не договорил, Милдред прервала его, потому что понимала, что дальше он скажет о её воровстве. Надо было переключить гнев на невестку. – Уильям, я не успеваю, поместье огромное! Я целыми днями на ногах, за всем не уследишь, а девчонка Уизли совсем бестолковая, чтобы помогать. И еще, мне кажется, она беременна. Ты слышишь, Уильям? До конца в этой мысли Милдред уверена не была, но обратила внимание, что вот уже пару недель Джинни за столом сильно бледнела, когда за завтраком на столе оказывался истекающий прозрачным пузырящимся жиром, скворчащий бекон, который они так любили. Еще до ссоры они обговаривали с Уильямом, что где-то через год можно будет попытаться вернуть девчонку обратно в рыжее семейство, ссылаясь на её бесплодность. Маловероятная возможность, но всё-таки. Милдред делала всё, чтобы Грегори держался от девки подальше. И тут эта внезапная бледность. Если девка беременна, так просто от неё не избавишься. Ни ее муж, ни сама Милдред не хотели внуков с примесью Уизли. Она выжидательно смотрела на Уильяма, решения в доме принимал он. Уильям повертел в руках письмо. – Ну, не страшно. Выпроводив Милдред, Уильям отправил сову Люциусу. Не посвящая его в свои истинные цели, он писал, что просит допустить на Самайн свою невестку, чтобы иметь возможность убедиться в их, Уизли, послушании воле Тёмного Лорда. В сумерках сова вернулась обратно, неся в лапах переданное через Малфоя согласие Волан-де-Морта на эту просьбу Гойла. И за вечерним чаем Уильям объявил, что в Самайн Лорд вызывает не только его, но и Грегори. Грегори расцвёл и собирался было что-то сказать, но отец не дал. – И ты пойдешь с нами, – кивнул он Джинни. Джинни накануне была у Гермионы. Странная встреча: они как будто тянулись и одновременно отталкивались друг от друга. Джордж, бывший все время рядом, был напряжен. Свои подозрения о беременности Джинни при брате не хотела обсуждать. А Гермиона очень настойчиво говорила ей, что не надо участвовать ни в каких публичных мероприятиях в ближайшие дни и что вообще лучше не выходить из дома, сказавшись больной. Джинни было понятно, что Грейнджер знала больше, чем говорила. Это тревожило. Слова Уильяма согласовывались с тем, на чём так настаивала Гермиона: всё сводилось к какой-то ведомой им, но неизвестной для Джинни опасности. – Я не могу, – начала она возражать, – я часто в последнее время плохо себя чувствую. – Ещё как пойдешь, – не обратив внимание на вложенный в слова невестки намёк, отрезал Уильям. – Тебе, считай, надо подтвердить свою лояльность. Я тебя за шкирку вытащу, но в Хогвартсе на Самайн ты будешь.***
– Северус! – Лорд посмотрел на слугу, чье лицо выражало лишь неприязнь, и который недвижимо молчал. Слова мальчишки неприятно царапнули Томаса. – Подойди. – дождавшись, пока Снейп приблизится, он поймал его за локоть, вынуждая наклониться, а потом и за гладкие пряди, выставляя лицо. Северус уперся ладонями в стол. – Смотри на него. Так выглядит человек, отдавший мне всю свою жизнь. Скажи я ему – и он сейчас же вспорет живот своей девчонке, чтобы порадовать меня. Он знает, что я ценю в нем. Как ты смеешь обвинять его в предательстве? Он принадлежит мне куда больше, чем сын принадлежит отцу. Что ты вообще о нём знаешь? Голос Лорда отражался от каждого, перетекал из ушей в уши, заставлял трепетать. Злость звенела в нем. Он выпустил Снейпа, тот поднял взгляд, в ответ на который Лорд медленно качнул головой. Снейп вернулся на эшафот, достал палочку. Но направил её не на Чарли, а на свое горло. – Забини, Паркинсон, О’Райли, Стивенс, Олсоп, Бекер, Калвер… – камнями падали с губ фамилии, – Гилсон, Грегори Гойл, Найман – встать, подойти ко мне. Пэнси вскочила первой. О’Райли, несколько обалдевшая от посыпавшихся внезапно откровений приятельницы, замерла за столом на несколько секунд и потом поняла, что все они, вызванные, обмениваются взглядами, ища поддержку друг в друге. Внезапно всем стало понятно, что что-то произойдёт сейчас, прямо сейчас. Вот только что? Честолюбцы, ревнители чистой крови и шалые искатели вседозволенности – они все сейчас замерли, пытаясь понять, что делать, хотя приказ был прозрачно-ясен: нужно было оказаться рядом с преподавательским столом, около Волан-де-Морта. И только Пэнси поняла этот приказ по-своему. Немедленно оказаться подле Снейпа, встать на своё законное место рядом с ним! А в ушах ещё звучало то, что вновь подарило не надежду даже, а уверенность: он вспорет грязнокровке живот, если ему прикажет Повелитель. Значит, нужно сделать все, чтобы приказал! Когда остальные вызванные только перекидывали ноги через скамейки, Пэнси уже стояла рядом с тем, кого считала своим мужчиной. Плечом к плечу. Снейп бросил одобрительный взгляд, относившийся к её прыти, но дождался, пока все девять окажутся возле него. – Повелитель... – мягко начал Снейп. Чарли озирался на выходивших студентов, и крутил головой, пытаясь сложить в голове элементарный пазл. – Любому из нас известно, что самый значимый экзамен – это оказаться полезным. Полезным и готовым до степени натянутой тетивы. Профессор Ташев и я готовили гораздо большее число студентов. Эти девять проявили себя яростнее, способнее, упрямее. Они уже готовы, мой Лорд. Последуют и другие. Считайте этих небольшим подарком, пополнением личной гвардии. Подарком на Ваш второй день рождения. В ответ на последнюю фразу змеиное лицо Томаса заиграло, пришло в движение, исказилось. – Убить. – Снейп глухо отдал команду. – Без непростительных, без отрывания кусков, добычу нельзя мять. Вы же еще дети. – не оборачиваясь, он устремился на свое место. И встретился глазами с Джинни, которая сидела за гриффиндорским столом и смотрела на Чарли огромными глазами. Её муж, который, в отличие от остальных, занимался дома другими снарядами, стоял теперь среди них, самодовольно похлопывая карман с палочкой. Так оставлять это было нельзя. Северус пошел прямо к ней. Она попятилась, когда он направил на неё палочку, едва не упав со скамьи, а потом всё поглотила темнота. «Дети», опешив от слов директора, еще с минуту переглядывались в полной тишине. А потом приступили. С азартом молодых зверей они рвали его на части, обступив полукольцом. Первая вызванная ими кровь придала им решимости, магия искрила, кто-то из девчонок захохотал, когда Чарли очередной раз взмыл в воздух. Это была истерика первой жертвы, но от этого ледяного смеха запищали первокурсники. Какого-то мальчика неукротимо рвало от острого запаха крови и криков, остальные сидели, как парализованные мыши. Снейпу было жаль их едва ли не больше Чарли. Он бегал взглядом по залу, придерживая за плечи Джинни, головка которой обморочно лежала затылком на его животе. Даже Беллатриса морщила нос от зрелища и неодобрительно косилась на Северуса. Злой молодняк давал прикурить. Одна фигура сомнений не вызывала: Волдеморт, отодвинув кресло, стоял, вцепившись в столешницу. Это был неразбавленный восторг. – Северус, мальчик мой, – Лорд, если бы у него получалось, смотрел бы на своего Снейпа с затуманенными слезами глазами, но слез его глаза, конечно, уже много десятилетий не источали. – Какое зрелище, как тонко обдумано! Да, остальным тебя стоит бояться. Я не зря выделяю тебя. Люциус напряжённо опустил взгляд. Слушать это было неприятно. Чарли истошно заорал. О’Райли, пытаясь выделиться, резанула ему живот и движением палочки потащила комок кишок наружу. Резкий тошнотворный запах шибанул по ноздрям истязавших Чарли и волнами покатился дальше. – Аааа, – закричала О’Райли вслед за Чарли, шалея от того, что делала, и обернулась, ища глазами Волан-де-Морта, в секунду пытаясь понять, разгневался ли он на неё за ту вонь, что сейчас висела в воздухе. Темный Лорд только оскалил ей зубы в улыбке. Он ее ободрял и одобрял. Честолюбие рвануло вверх, как ртуть в погруженном в кипяток градуснике. Она станет первой в их семье Пожирательницей смерти! Не брат, не кузен, а она! Ввинчивающим движением О’Райли засунула кишки Чарли обратно в живот неаккуратным комком и запаяла разрез огненным швом. Конечно, это было только декоративное действо. Потревоженные, разорванные внутренности продолжали кровоточить в нем, наполняя живот кровью. Чарли уже не орал, а сипел сине-багровой шеей со вздувшимися венами и бездумно смотрел вдаль выкатившимися от напряженной боли и красными от лопнувших сосудов глазами. Он не видел, что его взгляд упёрся в Рона. Собственно, к этому моменту Чарли уже превратился в кожаный бурдюк, набитый осколками костей и мешаниной крови и внутренностей, который все ещё жил. Рон все время казни цеплялся взглядом за рыжие волосы сестры, бесчувственно опавшей на Снейпа, и, только услышав визжащий девчоночный крик, машинально поднял глаза. И упёрся взглядом в лицо брата, и уже не мог отвести взгляд. Рон сидел, подрагивая челюстью, его трясло. Северус сдвинул тарелку и опустил Джинни вперед, на стол, повернув бледное лицо набок на случай, если её вырвет по пробуждении. Она лежала ничком, и её было жалко. Не только её. Детей трясло. Снейп подошел к каждому старосте, инструктируя их, что эту ночь все должны провести в общей гостиной, и должен быть огонь камина, и снадобья из трав, которые помогут ученикам заснуть. Захлебывающиеся звуки, которые издавал Чарли, стихли, и Снейп, улучив момент, схватил за руку Пэнси. Лоб девушки густо блестел испариной, на губах светилась улыбка. – Мисс Паркинсон… – она отказывалась приходить в себя, и Снейп тряхнул обвившую его руку девушку за плечо. – Мисс Паркинсон! Отведите младшие курсы в Подземелье, как только дозволит Лорд, и возвращайтесь. Оставьте Вашего помощника с ними, в постель никого не укладывать. Вам ясно? Пэнси смотрела в глаза пьяным взглядом. Она чувствовала себя очень взрослой сейчас, и мотнула короткой стрижкой. – Мне всё ясно, директор. – Хорошо. – Снейп выпустил плечо и подошел к столу. Лорд опустился обратно в кресло и смотрел на перемазанных щенков. – Что ты ей сказал, Северус? – Всем старостам, чтобы развели учеников по гостиным и спальням. – Эти девять пойдут с нами. – Томас лениво протянул пальцы в сторону ловящих воздух ртов, усталых старшекурсников. Снейп кашлянул, поднося палочку к кадыку. Волдеморт кивком позволил ему, и Северус не без облегчения озвучил необходимость расходиться. За столом осталась только Джинни. Гойл недовольно посмотрел на неё (как же, не наблюдала момент триумфа), и покосился на Снейпа, смачивающего платок в ледяной воде. – Я сам. – Грегори перехватил инициативу. Мокрая ткань хлестнула Джинни по щеке, и девушка открыла глаза. – Вечно ты… Дальнейшие укоряющие слова Снейп не слушал. Ближний круг стекался к Лорду. Белла подошла последней и потянулась, делая вид, что произошедшее её не удивило. – Как твоя грязнокровка, ждёт новеньких? Ей ты точно рассказал о своих планах. – Нет.***
Пэнси летела по коридорам и лестницам вперед, далеко за спиной оставив весь этот шатающийся от ужаса выводок. А ещё Слизерин! Она презрительно, но радостно фыркнула. Так, как она была сегодня довольна собой, она не чувствовала себя ни разу в жизни. Ей все удалось! Да ещё как! И она первой была на помосте… Он не мог этого не оценить. Пэнси видела, что с ней он разговаривал дольше, чем с другими старостами. Не просто дольше. Внимательней. Интимнее. Они касались друг друга на глазах у всех. Нет, все шло к правильному разрешению событий, ей не нужно было отчаиваться. Она распахнулась дверь гостиной и, не заходя в неё, стоя боком, заорала на весь коридор: – Ну? Живее! Меня ждёт директор! Или вам помочь шевелиться? Слова стрелами одно за другим летели в сводчатые потолки, отражались от них дробным эхом и, уже отражённые, лавиной накрывали вереницу слизеринцев. Те ясно поняли угрозу последней фразы, но каждый так жался к другому, боясь первым поравняться с Паркинсон, что их общее движение по коридору стало только медленней. Пэнси двигалась на месте, не в силах сдержать энергию ярости и разрушения, бушевавшую в ней. Что она им, нянька? Ползут еле-еле. – Этельред! – крикнула она своему помощнику с шестого курса, в целом соображающему парню, ранее этого года учившегося на факультете Когтевран. – Засунь всех в гостиную и залей им в глотки сон без сновидений! Самому не спать, понял? – Да. – Спущу шкуру, если что. Пэнси почувствовала себя ветераном рядом с кадетом, обмазанным молочной кашей. Она развернулась и, не оборачиваясь, но ярко представляя, как она выглядит со стороны, стремительно пошла по коридорам обратно в Большой зал. Почти так же стремительно, как ходил ее декан. Пэнси размашисто шагала и ее сердце, отзываясь в ушах двойными ударами, выстукивало: «Пэнси Снейп, Пэнси Снейп». Пэнси заворожилась, как красиво стало звучать ее имя рядом с этой фамилией, и уже сама стала шептать в такт шагам: – Пэн-си Снейп, Пэн-си Снейп. Когда она вошла в Большой зал, то, только приблизившись к Лорду, окружённому ПСами, она поняла, что все ещё произносила это вслух.***
Северус перед аппарацией погладил Грейнджер по голове и произнёс: – Не бойся. Ты у себя дома, ты теперь хозяйка этого поместья. Гермиона кивнула. Последние дни эмоциональной насыщенностью подгоняли крещендо предстоящего вечера. Вчера из дома была отправлена Аурелия. С коробками со своим приданым, куда уместили расширяющим заклинанием мебель, тюфяки, одежду и что-то мелкое. Накануне вечером Северус велел Марджери приготовиться к встрече с женихом. А сегодня, тяжелый и собранный, аппарировал в Хогвартс, напутствовав её вот этими словами. Было чего бояться. Она ещё раз перебрала в голове то, что он ей говорил раньше. И судорожно принялась за дело. Вызвала Йоппо и попросила его укрыться в подвале на пару суток, отправила Слипу в Косой: нужно было забрать мебель, подобранную ранее для второго этажа и ещё одну партию наволочек. Всем домовикам Грейнджер решила купить серые наволочки. Такая не бросалась в глаза по сравнению с той замызганной тряпкой, в которой обычно ходили домовики, и не вызывала раздражения, как те, в которых домовики стали ходить сейчас. Еще Гермиона попросила Юки объяснить всем домовикам поместья, что будет происходить, как себя вести, чего делать категорически нельзя. После они занялись меню: мясо (но в разных видах: от изысканных блюд до примитивно-сытных вариантов) должно было стать главным на столах, расставленных в столовой, превращённой в место для фуршета. И сыры множества сортов. И разные пироги: из слоеного, песочного, заварного теста. И, конечно, продемонстрировать, что это – Самайн, никаких тыкв. После всех этих распоряжений Грейнджер занялась магией. Из окна гостиной в течение всей ночи можно будет наблюдать иллюзию дикого, сказочного леса. Гермиона вспомнила то равноденствие и все свои ощущения, держащиеся в душе трепещущими бабочками, перенесла в травы, деревья, кустарники и цветы, в водопады, озёра, падающие звезды, в оленей и косуль, в резвящихся выдр, в танцующих фламинго. Она никогда не делала такой огромной, масштабной, долгой иллюзии. Посмотреть ее не было возможности. Она должна была проявиться как только сработает точка аппарации. Ближе к середине дня они почти всем домом, конечно, кроме Марджери, расставляли мебель в спальне, чайной, будущей детской и игровой. Остальные комнаты остались пусты. Кажется, было сделано все. Грейнджер зашла в обновлённую ванную, приняла душ и зачесала волосы в одну косу, заколов ее в пучок и выпустив несколько тонких локонов у висков и лба. Платье было найдено три дня назад в Косом, где она выбирала мебель: глубокого небесного цвета, отрезанное под грудью, с вырезом каре оно было безыскусно и элегантно одновременно. А ещё очень нежно подчёркивало увеличившуюся грудь и проступивший живот. Оно создавало ореол мягкости. Гермиона посмотрела на себя в зеркало. Что надеть: тот браслет или кольцо с серьгами? Или кольцо и браслет? Она примерила все варианты и остановилась только на кольце. Когда она провела по волосам рукой с кольцом, ещё раз оглядывая себя в зеркало, то поняла, что полностью собралась и готова к бою. Оставалось ждать. Грейнджер спустилась вниз и села в кресло, даже не пытаясь представить себе, что будет дальше. Снейп появился рука об руку с Волдемортом. Они аппарировали парами по координатам, ровно как в бою, по привычке – в случае, если кто-то нападал, напарник работал или щитом или подкреплением. Это считалось нормальным. Гурьбой приземлились только помеченные лисьей кровью старшекурсники. Им некогда было отмыться, и они весело смотрели друг на друга, все еще думая, что легко отделались – вместе это всё проделать было не страшно. Пока внушительное количество гостей двигалось к дому, даже Снейп пришел в замешательство: мимо него прошла, виляя костлявой задницей, косуля, с достоинством посмотрела на них – и исчезла в зарослях сада. Северус покосился на Волдеморта, а тот, вопросительно, на него. Зато девушки были в восторге, даже Лестрейндж. – Это твоя девчушка сделала или ты? Так мило, Северус. Есть в этом что-то манящее. Не дурацкие бабочки. – хлестанула она комментарием по самолюбию Гойлов. Оба вздулись, как лягушки, что стараются показаться больше перед незримой опасностью. – Прости. – гримаска на лице Беллатрисы изобразила раскаяние, и далось это ей с трудом. Бледная Джинни как будто не слышала замечаний вовсе. Она не держалась за Грегори, и шла ломаными движениями, стараясь ни с кем не встречаться заплаканными глазами. Северус распахнул двери, пропуская Лорда, и поискал взглядом Гермиону. Она подскочила из кресла и, сложив руки замком, поклонилась вошедшему Томасу и мужу. Волнение её ощущалось обоими легиллиментами, но, пока оно не переходило в слепую панику, Грейнджер была в безопасности. Томас, питавший к старым поместьям страсть, обводил сощуренными глазами небольшой, в сравнении с Мэнором, дом, раздумывая, не много ли он отдал своему слуге. – Блейз, если ты не хочешь делить вечер с зоопарком, закрой дверь. – скомандовал назад Люциус, порядком подмерзший в пути. Его лицо было обеспокоено, он предпочел бы, чтобы прием состоялся, как обычно, у них, пускай это и ввергало в ненужные траты. Нарцисса утверждала, впрочем, что даже сад оживает, когда Темный Лорд отсутствует в поместье больше нескольких часов. – Миссис Снейп. – Повелитель выдержал паузу, дожидаясь, пока Гермиона подойдет на расстояние руки. – Дайте-ка я на Вас взгляну. Я ставил Вас в пример сегодня. Надеюсь, не напрасно. Ладонь, не касающаяся кожи, прошла рядом с шеей, и Волдеморт уперся взглядом в живот и вздымающуюся от дыхания грудь. – Плод уже шевелится? – с интересом вивисектора поинтересовался Лорд. В голове яркой вспышкой промчалось воспоминание о словах Северуса, сказанных ей в ответ на вопрос о том, как вести себя с Лордом. «Не бойся, он это любит» – говорил ей тогда Снейп. Да она ведь и не боялась раньше, раньше, когда ей было меньше лет. И Гермиона улыбнулась Темному Лорду и поклонилась ещё раз. – Спасибо, Повелитель. От Ваших слов зависит моя жизнь. Я улыбнулась, потому что обрадовалась Вашей похвале, а ещё тому, что мальчик, вероятно, точно будет в отца – он толкнулся впервые сегодня, буквально за полчаса до Вашего появления. Должно быть, ему очень хотелось поприветствовать Вас. Северус стоял рядом, пытаясь изучить, врала Гермиона или нет. Лицо его источало благожелательность и покой. А вот Волдеморт оживился. – Неужели? Скоро мы на него посмотрим. Первый ребенок, который будет рожден после моего возвращения. Символ наступившего времени. – задумчиво проговорил Лорд, так и не тронув пальцами небольшой животик. Грязнокровка источала вид здоровой будущей матери, и с последней встречи приобрела не только смягчившиеся контуры, но и доброжелательную силу, с которой встречала его. Не забитая игрушка, а действительная жена. Это было любопытно. Волан-де-Морт повернулся и отыскал глазами брюнетку с короткой стрижкой. Пэнси смотрела на брюшко Гермионы как на катастрофу, и, кажется, не вполне слышала, о чем её спрашивает стоящий рядом Забини. Это было вдвойне забавно. – Северус, особняк неплох. Мне не довелось бывать здесь ранее. – бросил Томас, проходя в комнаты. Снейп улыбнулся Гермионе краткой улыбкой и пошел за ним, развлекая разговором. Из-за спины Темного Лорда Грейнджер улыбалась и Беллатриса, тут же двинувшаяся за удалявшимися Северусом и Лордом, но успевшая потрепать её по животу и сказать, что после они точно поболтают. Пожиратели толпой пошли за ней, все ещё удерживая почтительное расстояние между ними и Темным Лордом. Барти, шутливо раскланявшись, поцеловал ей руку. Люциус воздержался от целования рук, но его поклон был персонален, любезен и учтив. Гойлы сделали вид, что не заметили её вовсе, но краем глаза следивший за всем происходящим Уильям вздрогнул, когда увидел здоровающегося Долохова. Оба Кэрроу помахали ей, оттертые её бывшими однокурсниками. Джинни так и стояла в коридоре. Грегори ушёл вперёд с отцом, даже не оглянувшись. Перед группкой с Забини, Пэнси, О’Райли красовался Драко, несколько раз нервно обернувшийся на Грейнджер. Он только что сообразил, что, пока распушал хвост перед факультетскими друзьями, остальные ушли вперёд, суматоха стихла и теперь, в почти интимной обстановке, ему надо поздороваться с грязнокровкой. На глазах у тех, кого он только что хотел поразить своим ветеранским статусом. А ведь все они помнили, как он относился к ней в школе. И другого отношения не видели. Самолюбие Драко жгло условие Снейпа, но рисковать он не стал. – Здравствуй, Гермиона, красивый дом! – Здравствуй, Драко, спасибо, приятно слышать от человека, выросшего в Мэноре. Облегчение, что щекотливый ритуал закончился, проступило на его лице. Блейз смотрел на него с вопросительным удивлением, но спрашивать ничего не стал, а Пэнси прекрасно поняла, что Драко делает это не по собственной воле. И от злости она шагнула мимо Грейнджер так, чтобы шибануть ее плечом как можно сильнее. В конце концов, какого Мерлина она мешает ей на пути? Гермиона не нашлась, что ей сказать или ответить, отчасти от неумения действовать в таких ситуациях быстро, но прежде всего потому, что была сосредоточена на Джинни. Она стояла, уперев глаза в пол, совершенным изваянием. Измученным и брошенным. – Джинни! – молчание в ответ. – Джинни! – Грейнджер подошла и встряхнула ее, и тут же обняла. – Очнись! – Его убили… убили… Грегори… все… – Джинни, Джинни! Юки! – её надёжный эльф появился мгновенно в пустом холле. – Аппарируй миссис Гойл на второй этаж, в бывшую комнату Аурелии, принеси ей успокоительное, холодные полотенца и тёплый плед. И побудь с ней, но если услышишь шаги, аппарируй к себе. Юки кивнула. – Джинни, я обязательно поднимусь к тебе. Только позже. И Гермиона пошла в гостиную, откуда нёсся гомон множества голосов. – А вот и невеста. – Беллатриса секла всё происходящее, как самая лучшая сторожевая, и, разглядев предметнее зашедшую Грейнджер, взмахнула палочкой в её сторону. Платье из синего сделалось белым, как снег. К Гермионе обернулись все. Кроме Лорда и согнувшегося над ним, сидящим, Северуса. Он быстро артикулировал что-то, периодически показывая в сторону молодых кандидатов в Пожиратели. Как только Томас задумчиво кивнул, Снейп, не поворачиваясь спиной, отступил, а потом размашистым шагом пошел к Грейнджер. – Разве не совершенство. – голос прокатился по стенам. Он приобнял Гермиону за спину и повел вперед, ближе к Волдеморту. Беллатриса хозяйничала, оглядывая гостиную, и нашла то, что её интересовала: аккуратные деревянные ящики игристого. – Надо отпраздновать удачный дебют, и свадьбу Снейпов, и их новый дом. Шампанского явно недостаточно, Северус. – поцокала она, пусть ясно видела, что вина в избытке. – Малышня, ко мне, будем знакомиться. Ты мне понравился, Блейз, мне казалось, он сдохнет после твоего последнего удара. Но одно я поняла. Северус, – она повернулась и ткнула горлышком в него, а Снейп вновь обратился лицом к ней, – в тебя авадой лучше не промахиваться. Белла обнажила зубы и красиво подмигнула, в ней мелькнула вызывающая красота, свойственная темпераментной женщине до Азкабана. Она собственноручно разлила первую бутылку и показала домовику отнести поднос к стоящим всем вместе молодым Пожирателям. Темный Лорд с интересом разглядывал их. – Представьтесь. Я хочу знать, кого мы собрались принять в наши ряды. – Блейз Забини! – первым четко дернул подбородком и так же резко поднял вверх лицо школьный друг Драко. Другой друг пыхтел важно рядом, все ещё предполагая, что его-то Волан-де-Морт отлично должен знать, и потому, что отец – Пожиратель, да и с ним самим Лорд рядом сидел на его собственной свадьбе. Не может не помнить. – Глен О’Райли! – выкрикнула, все ещё в кураже, девчонка, и смело вновь уставилась на Лорда. О, это был уже не Хогвартс! Теперь она могла смотреть так смело: на ее стороне были яркие и страшные заклятья, исполненные искусно. Она ждала признания, как боец. – Пэнси Паркинсон. В отличие от подруги, Пэнси была мрачна и сдержана. Расположенность главных Пожирателей к грязнокровке была очевидна, видимо, милостиво относился к ней и Темный Лорд. И, самое плохое, ею явно дорожил Снейп. Пэнс не хотелось замечать, но кидалось в глаза: как он ее вёл, бережно держа под спину, как пальцы задержались на спине чуть дольше, и вдруг ещё блеснувшее кольцо на пальце грязнокровки – слишком красивое. Остальные, поняв, что теряются за первыми именами, как щенята залаяли свои имена наперебой: – Алдор Стивенс! Тенгель Олсоп! Леоф Бекер! Ротус Калвер! Винвальд Гилсон! Бальд Найман! И только Грегори Гойл все ещё стоял молча, свысока оглядывая этих простаков, торопившихся выкрикнуть имя, чтобы Темный Лорд услышал и, может быть, запомнил их. И вдруг его, не хуже того заклятья, которым он терзал Чарли, хватил до самых внутренностей тихий, свистящий голос: – Ну, а ты, молчун, кто ты? – Мой Лорд… – Снейп сдерживал улыбку, в его взгляде заиграло веселье. – Это Грегори Гойл, сын Уильяма. – будничным тоном напомнил он, и Томас повел рукой. – Наименее впечатляюще. От сына Пожирателя я ждал большего. Драко чуть отодвинулся от Грегори, чтобы не попасть под окуляр красных глаз. – Мне понравилась ты. – старшая палочка вытянулась по направлению к О’Райли, и девушка выпрямилась наизготовку. – Друзья, как полагаете, стоит дать метку нашим маленьким друзьям сегодня? Это не совсем привычно и не слишком правильно, ведь мы гости Северуса. – тянулся голос Лорда. Слова были сказаны для проформы. Снейп отвечал мгновенно и в том же тоне: – Повелитель, мой брак уже благословлен Вашим появлением, и едва ли стоит большего внимания. Я буду польщен, если отобранные Ташевым и мною будут избраны Вами в стенах Принц-холла. Темный Лорд смотрел вникуда, сквозь, раздумывая, а потом одним движением палочки сдвинул столики с угощениями к стенам. Лицо Снейпа разорвала острая, удовлетворенная улыбка. Остальные старшие стали переглядываться. Барти машинально взялся за собственную левую руку. – Сначала дадим им отдохнуть. Метка требует терпения, а они утомились, стараясь порадовать своего директора. Ешьте, пейте, знакомьтесь. Эти маги станут для вас ближе, чем все, кого вы знаете. – небрежным тоном Лорд рассказывал о принятых порядках. Его взгляд остановился на Пэнси, та, после последней фразы, буравила беременную девчонку отрешенно-злым взглядом. И Снейпа тоже. Разреши он сейчас напасть на него – и она бы напала, злость клокотала в ней, и, похоже, его неосмотрительный слуга не замечал, что каждое касание, каждый взгляд в отношении грязнокровки доводит темненькую до белого каления. – Вот только есть одна загвоздка… – Лорд с наслаждением представлял себе сейчас развлечение, способное выкрутить нервы сразу нескольким участникам вечеринки до предела. – Как вы, наверное, успели заметить, женщин-Пожирательниц только две. Мы патриархальны в нашем узком, очень узком кругу. Мы чтим традиции. У женщины появляется метка, если ее представляет близкий ей мужчина: отец, брат, муж. Миссис Лестрейндж представлял супруг, миссис Кэрроу – брат. А вы обе совершенно без сопровождения. Но вы можете обрести таких близких покровителей здесь, и, учитывая ваши старания, думаю, правильно дать вам возможность выбора. Кого Вы выбираете, мисс Паркинсон, из тех, кого Вы видите в комнате? Снейп прилежно не замечал напряженного наблюдения за ним и Грейнджер со стороны Паркинсон. Его занимали другие мысли. Надо же, ребенок начал двигаться. Хорошо. Хорошо и странно. Казалось, прошло совсем мало времени. Нежность клубилась в нем до болезненного стискивания каждой мышцы. Хотелось остаться наедине, снять с неё одежду, оставив только теплые носки и заколку на волосах, и гладить, гладить. Он не знал, считывала ли это Грейнджер – взгляд, которым он её медленно обливал, прятал от чужих и гордость, и восторг. Пэнси пожала плечом, стараясь придать голосу легковесность. – Повелитель, я привыкла иметь дело с профессором Снейпом. Мне было бы комфортно довериться ему. В этом вопросе. Паркинсон победно взглянула на грязнокровку. Ей метка светила не более, чем луна в затмение. – А Мисс О’Райли, мой Лорд, не любит патернализм по отношению к себе. – слегка съязвил Снейп, не отходя от Гермионы. – Но, признаю, её упрямство дало свои плоды, пусть я все еще придерживаюсь мнения, что девушек нельзя растрачивать подобным образом. – Ах, так, – с весёлым раздумьем, сигнализирующим для Пожирателей с опытом не ждать ничего хорошего в ближайших фразах, бросил Темный Лорд – что же, это интересно. Правда, совсем не патриархально. Впрочем, профессор Снейп, которому Вы вверяетесь на сегодняшний вечер полностью, – Лорд обратился к Пэнси, – сумел превратить одну леди в очень, очень чтущую патриархальные устои. Мне интересен рецепт, вдруг, он окажется универсален, да, Северус? – Волдеморт улыбнулся. – Некоторые важные составляющие этого рецепта мне видеть довелось. Красные глаза с наслаждением уставились на Гермиону, напоминая ей памятный вечер в курительной Мэнора. – Значит, решено, – как будто дискутируя с кем-то, продолжил Лорд. – Вам, дорогая Глен О’Райли, надо привить вкус к патриархальным устоям. Только так Вы сможете влиться в среду Пожирателей. Пожалуй, я восприму достижения моего дорогого Северуса как вызов себе. Смогу ли я? Но в срок более быстрый? Беллатриса, разливавшая шампанское, уже давно потеряла улыбку на лице и напряжённо стояла рядом. Крауч тихо оказался около неё и прошелестел: – Белла, будь благоразумна. Крауч заботился о тишине на празднике. Белла дернула плечом и закусила губу. Только дурочка Глен ничего не понимала, опьяненная своим успехом. – Подойдите сюда, мисс. – Лорд поманил Глен к креслу. Та зарделась и подошла, гордая отказываемой честью. – Я не смогу Вам быть ни братом, ни мужем, ни отцом – видите ли, я очень давно отказался от семьи, я служу делу чистой магии и принадлежу только этому делу. Но сегодня, для Вас, которая так старалась, я сделаю исключение. Я буду Вашим женихом на весь сегодняшний праздник, мисс. Как только это озвучили, взгляды, хотя и не прямо, жадно заструились по Лестрейндж. Беллатриса опустила глаза. Урок патернализма предназначался и ей, и она лихорадочно, сквозь застилающую мысли обиду, пыталась сообразить, чем вызвала его недовольство. Соперница её интересовала в меньшей степени. Северус кивнул. – Вы знаете рецепт гораздо лучше моего, Повелитель. Снейпа беспокоила не перспектива получить в лице О’Райли юную копию Беллатрисы. Эта перспектива обрела плоть, как только Глен отстояла разрешение учиться перед родителями. А Лорд лишь безошибочно почувствовал это в ней. Тревожило медленное набирание Томасом интереса к обыкновенным занятиям. Занятием девушкой, например. Витальность наполняла Волан-де-Морта и постепенно проступала наружу. Северус сделал приглашающий жест по отношению к Паркинсон. – Пэнси, я сделаю всё, что в моих силах, как, без сомнения, сделал бы это Ваш отец, будь он причастен. – строгость его тона сменилась выверенной ноткой заботы, и Барти даже переглянулся с Гермионой – каков лицемер, ну каков? Глен, стоя рядом, искала взгляд директора: в поисках опоры в единственном знакомом ей человеке. В ней плескался ужас. – О, постой, мой Северус, не обещай так сразу отеческое покровительство. Роль покровителя должна быть выбрана правильно. Я помню, как твоя нынешняя жена – Паркинсон, резко вскинув голову, уставилась на Волан-де-Морта, – довольно долго звала тебя своим руководителем. Мисс Паркинсон, ответьте мне, Вы цените патерналистский подход или Вам ещё требуется обучение ему, как Вашей подруге, мисс О’Райли? Снейп, опустив взгляд, ответил так негромко, как только мог: – Но мой Лорд, одно не исключает другое. И плутливо оскалился, глядя на Пэнси в упор. Пожиратели заржали нестройным хором, исключавшим женские голоса. Это была игра ва-банк. Настаивая на обратном, он неизбежно заинтересовал бы Темного Лорда. Паркинсон вздрогнула: похоть, которая пронизала мгновенно вид Снейпа, была ей в нем незнакома. И, в таком исполнении, не то, чтобы приятна. Скорее, это был смутный страх, который испытываешь, проходя мимо поля для квиддича, вспоминая, как на прошлом матче кому-то выломало сустав из плеча. Барти сделал пару шагов к Грейнджер и обнял её за талию двумя руками. – Я прошу первый танец, да, миссис Снейп? – он улыбнулся Гермионе, заглядывая сбоку, через плечо, ей в лицо. Определённо, ему в этот вечер нельзя было расслабиться. Белла и Грейнджер. Обе они оказались в одинаковых условиях: на помосте, на виду у всех, под алыми софитами. – Я польщена, мистер Крауч, – Грейнджер как можно более беззаботно отозвалась. Она уже уверена, что Снейп окажется сегодня с Пэнси. И это будет такая же безвыходность, как тогда, в Мэноре. И пожалуй, что ей неприятно. – Я, – голос Пэнси внезапно осип и во рту пересохло, но она через пару секунд выправилась, – я думаю, что лучшим будет не отеческое наставление. Я никогда не видела в профессоре отца! И она с женским вызовом посмотрела на Снейпа. А потом перевела взгляд на Лорда. Тот подманил Глен к себе и сейчас держал ее стоя, сбоку от своего кресла. Сквозь школьную простенькую одежду О’Райли чувствовала лёд поглаживания неживой руки. – Как любопытно, Северус! Ты, стало быть, не простирал над факультетом и школой отеческую заботу? Какую же тогда? Забини, Калвер, Гилсон? Трое начали судорожно переглядываться и заблеяли что-то невнятное. Несмотря на то, что очевидная опасность угрожала только девчонкам, к которым все они относились с неприязнью как к выскочкам, тщательно маскируя этим боязнь конкуренции, острота ситуации была таковой, что могла ударить в любого. Лорда, тем не менее, невнятная паника вполне устроила. – А, ну, так молодым людям, ты, Северус, по всей видимости, отцом все-таки был. А вот девушки, вероятно, нутром чувствовали в тебе… руководителя. Что ж. Мисс Паркинсон, сегодня Ваш профессор научит Вас чему-то новому. Тем более, его жене стоит поберечься. Если плод уже шевелится. Ведь это именно то, из-за чего произошёл этот брак. Вы узнаете новые стороны Вашего директора, мисс Паркинсон, уверяю. Директор, не торопясь, обошел Паркинсон, как гриф обходит гниющую тушу косули, и совершенно так же, как эта неприятная птица, встряхнулся, чтобы расстегнуть и снять мантию. Пэнси следила за ним, пока Снейп был в пределах досягаемости, а потом, когда он зашел за спину, обмерла, не шевелясь. Темный Лорд обещал ей Снейпа, и сердечко колотилось на самых разных участках её тела. – Мисс Паркинсон, я отечески должен Вас предупредить, что, что бы Вы сегодня ни узнали, это навсегда останется разовой акцией. Возможно, это определит степень глубины узнавания. – бросил Снейп безразлично, укладывая мантию на спинку ближайшего к Лорду кресла. – Мой Лорд, раз здесь Драко, пока новенькие осваиваются, возможно, Вы посвятите их в суть некоторых планов? Снейп жестом указал на кресло, где полувисела его еще теплая мантия, Гермионе. Он предпочитал избегать какого-либо ответа о реальных возможностях Грейнджер, которой «следовало поберечься» и о своей оценке исполнения ею женских обязанностей. – Или сегодня никаких планов? – подняв брови, с иронией прибавил Снейп: Волдеморт плотоядно поддевал когтями выступ ребер быстро дышащей Глен, прорвав в этом месте форменную рубашку. Старшая палочка, которую он удерживал в руке, элегантным движением накренилась, и О’Райли с удивленным выражением на лице упала на колени. Когтистая рука прижала рыжую голову к подлокотнику кресла. Крауч посмотрел на Гермиону, подводя ее к креслу и усаживая. Он даже подал ей бокал с шампанским и запоздало сообразил, что, разойдясь, она может сказать что-нибудь неправильное. С другой стороны, переживать происходящее на трезвую голову неправильно вдвойне. Грейнджер понимает, что главное, что она может сделать – держать лицо что бы ни случилось. Словно не происходит ничего, вообще ничего неординарного. Она поворачивается к Беллатрисе и к Барти и говорит, чуть пригубливая из бокала: – Иллюзия будет меняться всю ночь. Из окон этой стороны должны быть видны водопады и озёра, прилетят фламинго, будут распускаться ночные цветы, а потом, ближе к рассвету, появятся животные и растения из древних легенд: кельтских, бриттских и друидских. – Мерлин, ты все это сделала сама? – Беллатриса с детской благодарностью в глазах принимает спасательный круг светской беседы. – Мне показалось это интересным: создать многосоставную длящуюся иллюзию. – Ты прекрасная волшебница. – Барти сказал то, что искренне полагал, но в эту секунду прежде всего у него высвобождалась от выдоха грудная клетка. Кажется, Белла и Гермиона не собирались крушить всех подряд. Грейнджер даже улыбнулась, салютуя ему. Пэнси понимала, что праздновать победу ещё рано, но то, что Грейнджер не заскулила, только раззадорило ее. – Пока нормальные маги занимаются боевой магией, магглорожденные тратят свои случайные силы на бесполезную. Её задор формально обращался к Забини. – Магия, сделанная для общего приема, не бесполезна. – аккуратно ввернул Блейз. На него даже обернулся Снейп. А Пэнси уставилась неверяще. Она ему еще скажет, подстилке. В ответ на этот взгляд Блейз пожал плечами – здесь каждый зарабатывал личные очки, в отличие от командного зачета в Большом зале. Гермиона рассказывала Беллатрисе: – У любого ребёнка должно быть счастливое детство. Это будет его радовать. Когда он начнёт ходить и говорить, эти первые шаги в окружении магической иллюзии должны разбудить в нем магические силы как можно раньше, потому что это то, что будет способно захватить и увлечь его. – Ребёнок должен расти в окружении магии. Мне твоя магия очень нравится. Они соединили бокалы. Волдеморт, тем временем, разглаживал рыжий висок своей избранницы. Расцарапанные полосы на нем ясно говорили о судьбе попавшей в его руки девушки. Её глаза подернуты пеленой, но это не империо – так было бы не интересно. Это банальный страх, когда он достигает пикового состояния и крушит на своем пути разумные доводы. Северус сел рядом с ней на корточки и ясно посмотрел в глаза. О’Райли выдавила какой-то слабый звук и вновь умолкла. Снейп мысленно успокаивал её: хотелось отдать ему свой страх, уступить бразды правления черному взгляду, чтобы она смотрела так же уверенно, как он сам на неё. Теплые руки коснулись мантии, высвободили её плечи, и Северус стал расстегивать на ней рубашку, все так же сидя перед ней, только опершись одним коленом на пол. – Сначала мужчин. – Темный Лорд сказал это, наблюдая за ловкими руками слуги, и Снейп буднично кивнул. Тем не менее, он вместе с мантией стащил и рубашку, и стал расстегивать её белье. Глен всхлипнула, но тут же рука, держащая голову, сжалась на виске, и она замолкла. Через минуту на ней не было верха – девушка осталась в форменной юбке. – Без мантий сегодня? – послышался голос Малфоя-старшего. Все заулыбались. Последний раз, когда в ближний круг принимали Драко, времена были смутными. Прочих метил Темный Лорд перед битвой за Хогвартс так небрежно, как будто клеймил скот – они и были случайным скотом, эти самонадеянные, желающие прославиться и приблизиться, и не достигшие своего желания. – Теперь в них нет нужды. Мы сильны, мой друг. Северус, дай мне её. – обратился он. Снейп бережно вытащил голову Глен из-под лапы, чтобы вручить её целиком – полуголая, она оказалась на коленях Лорда, и он запустил в неё когти. Буквально. Паркинсон, следя за тем, как Северус раздевает О’Райли, вздрогнула. Тот, тем временем, снял сюртук, подошел к креслу, в котором сидела его жена, вытянул из-за шеи аскот и отдал, теплый, ей в руки. Улыбка сидела на лице Гермионы крепко, как приколоченная к нему гвоздями. Правильно, качнул головой Северус, очень хорошо. Он задрал рукав рубашки так, что обнажилась метка, и прижал палочку к ней. – Морсмордре! – баритон раскатом прошел по залу, и за окном показалась зеленая вспышка. Звери, которые прогуливались под сенью созданной магии, прянули от света. Только спустя минуту, будто вспомнив, что они бестелесные и им ничего не угрожает, они стали высовывать мордочки из укрытий. – Блейз, раздевайся. – Снейп выбрал самого башковитого, в череде клеймений первым оказаться страшно, но и своеобразный почет в этом тоже был. Забини вздохнул. Слишком звучно, но уж как есть, поставил бокал с вином и твердо пошагал к декану, на ходу сбрасывая мантию. Он задрал рукава, как Снейп, и все засмеялись. – Ээ, нет… – улыбнулся Северус, – Нужно снять всё. На тебе хорошая одежда. Зачем заливать её кровью. Волдеморт глухо посмеялся тоже, и, будто скучая, смотрел за подготовкой. Люциус распахнул ближайшее окно. Пожиратели теряли веселье, лица вытянулись. Даже Беллатриса, нежно ворковавшая с Грейнджер, сейчас встала и устремила взгляд на Забини. Лорд тоже поднялся – так стремительно, так непохоже на себя самого, что Глен слетела с его колен на пол, и застонала, не позволяя себе зарыдать. Пэнси бросилась к ней, уже не пытаясь держаться независимо, и, взяв за руку, оттянула от кресла Лорда на безопасное, как ей показалось, расстояние. Паркинсон привыкла быть взрослой, она, как-никак, была старостой, но утешать смелую подругу было странно и немного страшно. Блейз остался голым. Прекрасно сложенный, грациозный, он выпрямился темным, породистым котом. – На колени. – негромко раздалось из бледного рта. И на колени опустились все. Блейза стала бить дрожь. Волдеморт наклонился к нему, и левая рука Забини поднялась сама собой. На ней проступили вены. Каждый смотрел на эту руку неотрывно. Барти держался за свою до бледных пальцев. Когда Темный Лорд начал монотонно шептать что-то, с его палочки закапала кровь. Вернее будет сказать, что по густоте субстанции это могло быть кровью, но кровью не было. Субстанция, тяжелыми каплями стекавшая на пол, была зеленой, того же ядовитого цвета, что и метка, парящая над Принц-холлом. Она некоторое время собиралась, а затем побежала по полу – рваными, неровными движениями – к стоявшему ближе всех Снейпу, затем метнулась к Краучу, хотя Малфой был ближе по расстоянию, затем устремилась к Беллатрисе, наконец, к Люциусу – и побежала дальше, заметавшись меж остальных. Каждого, кого она касалась, пробирал спазм. Последним был Драко. Набиравшая вес от каждого, лужица магии, бывшая маленькой вначале, превратилась в значительную и вернулась обратно к хозяину, исчезнув в палочке, словно её не существовало. Едва только кончик старшей палочки коснулся кожи Блейза, казалось, пространство в гостиной оглушило, контузило, потому что воздух на несколько мгновений стал плотным, таким, что его можно было потрогать пальцами. В окно, хлестнув створками, вторгся зеленый свет, слепя, а потом так же он вторгся в Блейза. И он закричал. Закричал сильно, попытался вырвать руку, но её крепко держал Темный Лорд, зацепив пальцами запястье. Он неторопливо вел палочкой по нужной траектории, обводя контур будущей метки, и там, откуда палочка уходила, выступала смешанная с чернотой кровь. Запахло сожженным мясом, Забини сделал еще попытку вырвать руку и обмяк на коленях, низко наклонив голову. Все закончилось. Рана не затягивалась, из неё бежали веселые струйки. Блейз плакал. Вздрагивали плечи, полные губы, по которым текло из носа, старались проглотить слёзы так, чтобы никто их не заметил. Рука Лорда прошла поверх макушки Забини, не касаясь, он сделал пару медленных шагов и опустил ладонь на гладкую макушку Снейпа. Тот вопросительно поднял взгляд. – Только ты не скулил. Только ты. – Мой Лорд. – Северус ничего больше не сказал. Гладили любимую собаку. Грейнджер опустилась на колени вместе со всеми. Крики, вонь паленого мяса, исходящее от Лорда жуткое, давящее желание раскатать в пыль того, кто находится под его рукой. Инстинкт сработал быстро: Гермиона обняла руками живот, подхватив его снизу и сверху и стояла так, поглаживая, перемешанно думая о Северусе и этом малыше. Потом её догнала мысль, что Снейп так и советовал делать: ссылаться на усталость и уходить. Грейнджер размышляла, что, наверно, все инициации надо переждать, а потом можно будет уйти. Что Снейпу так, очевидно, тоже будет легче, потому что соединяться с Паркинсон на её глазах сейчас, в их перемирии, будет мучительно для обоих. Что надо ещё позаботиться о Джинни и, как странно бы это не звучало, о Беллатрисе. Пока не услышала слова Лорда о том, что Северус смолчал. Единственный из всех посвящённых. – Миссис Снейп, Вы знали подобную подробность из биографии своего мужа… или руководителя. Волдеморт нависает над ней. – Супруг, мой Лорд, продолжает оставаться моим руководителем, и чем больше я его узнаю, тем глубже почитаю. Он рассказывал мне о посвящении, не в таких подробностях, конечно. Сказал, что посчитал естественной боль и полагал, что исходящее от Вас надо вытерпеть. Северус сказал, конечно, это в других выражениях, но ей важно расставить акценты. Лорд доволен. Он поводит рукой, держащей старшую палочку, и все поднимаются с колен. – Слышите? Вытерпеть полностью! – Волан-де-Морт обращается не только к молодняку. – Хочу посмотреть, кто еще сможет вытерпеть от меня все. Беллатриса опускает голову. Пэнси, наоборот, вздергивает подбородок. – Ну, шампанского за первого нового Пожирателя! Забини ищет свою одежду, вертя головой. – Не торопись, – со смешком кидает Драко, – это только начало. Одежда тебе понадобится разве что под утро. Однокурсники тут же начинают переглядываться. Только сейчас Грегори замечает, что Джинни нет. Замечает, потому что боится боли, потому что раздражён, что все увидят его дебелое тело, что он будет здесь как голый червяк. Привычка срывать раздражение на жене уже привилась ему. – А где моя жена? – и, чувствуя преимущество одежды, которая пока на нем, раздраженно, но не адресуя никому, вопрошает он. – Грегори! – Грейнджер говорит громко, чтобы слышал все. Его отец чуть не щёлкает зубами, видимо, полагая, что грязнокровка слишком запросто обращается к наследнику самого большого состояния магической Британии. – Джинни стало плохо после аппарации. Сейчас она на втором этаже, о ней заботится толковый домовик. – Ну, ладно, – тянет Грегори. Он быстро сообразил, что вряд ли сможет вытерпеть, как желчный зельевар, это, да ему и не надо. Его уважают за другое. Но пусть уж тогда Джинни не видит, как он здесь будет пускать слюни. – Пусть будет там. Беллатриса тянет шампанское, не глядя на Лорда. На ее переносице морщина, она перебирает пальцами ткань платья. – Миссис Лестрейндж, – осторожно окликает ее Гермиона. – А? – Белла выпадает из раздумий. И переводит невидящий взгляд вперёд, чуть кивая подбородком. Пэнси стоит перед Северусом, что-то восхищенно ему говоря, и стаскивает с себя форменную одежду. Сама. Ей надо отнестись к происходящему, как к стороннему сну, маггловскому фильму, как к иллюзии. – Беллатриса, посмотрите на эту ситуацию в зеркало. Та хмурится и сначала не понимает. – Я не взяла! Оно в Мэноре! – тихо стонет она. Но в ее лице появляется живость. – Можно послать домовика. – На моих комнатах чары, домовики не могут войти, – досада Беллы на саму себя льётся через край. – Тогда мы поднимемся, как только будет можно, проведать Джинни. Вы же ее так отпекали перед свадьбой. А я пока сделаю так, чтобы нас никто не хватился. Белла протягивает руку и проводит ей по руке. – Повезло Снейпу, что уж там, – роняет она. Снейп и не пытается понять, за что ему такое везение – то годами с трудом обретаемая омерзительно приятная разрядка с шлюшками Лютного, то, теперь, целый ассортимент из шатенки, блондинки и брюнетки. Такого, как сейчас, с ним не случалось никогда. Он и Лили разругались вдрызг, и она выбрала Поттера, и стало кристально ясно, что ему не светит. Тогда, в семнадцать, и позже Снейп не пренебрегал женским вниманием, которое ему перепадало обычно силой или за деньги. Он не умел соблюдать витиеватую игру, которая включала отнюдь не интеллектуальные рокировки. Не умел распускать хвост павлином, да и, если разобраться, такого хвоста за ним не водилось. А сомнительная внешность и выпестованная с детства недоверчивость умножали на ноль то немногое, чем, как он считал, он мог интересовать девушку. Веселые дурнушки его опасались, красавицы считали наиболее странным выбором из калейдоскопа поклонников, а холодные, серьезные девушки, обычно не обделенные мозгами, не могли разжечь в нём влечение – в них самих было так мало огня, что согревать ещё и его было бы расточительством. А сейчас Северус смотрел на снимающую одежду Пэнси, которая, пусть и храбрилась, но розовела, и думал о Марджери, которая мышью забилась наверху. Как ни крути, воспитана она была хорошо: любопытство в ней пересиливало нежелание навязывать своё общество, когда не звали. Или, что более вероятно, страх оказаться перед Волдемортом и Пожирателями снова, усмехнулся Снейп. Паркинсон уловила эту улыбку и, машинально, обеими ладонями пригладила волосы, за что тут же себя отругала. Она не могла оставаться спокойной. А чертов декан напоминал восковую фигуру – его взгляд, обращенный в себя самого, Пэнси видела не раз, но никогда он не смотрел так на неё. – Антонин? – Снейп заметил Долохова и поднял руку. Тот размашистыми шагами подошел и стал разглядывать Пэнси. Под двумя парами мрачных глаз руки Пэнси не торопились расстегивать темный лиф, закрывающий небольшую грудь. – Марджери в поместье. Ты можешь подняться и посмотреть на неё, домовик проводит. Уместным будет именно тебе представить её Лорду. – Северус протянул руку и поправил упавшую лямку на Паркинсон, скрестившей на груди руки. – Антонин. – Снейп дождался взгляда в глаза и отчетливо произнес: – В этом случае уместным будет всё, что ты посчитаешь нужным сделать. Долохов поднял взгляд к потолку, оценивая, стоит ли ему отправиться сейчас. – Но сначала дело, Северус. Я тебя понял. Снейп оценивающе скользнул по фигуре стоящей рядом Пэнси. – Вы замерзнете, мисс Паркинсон. Ещё шестеро парней, и только потом Вы. Хотите вина? – На брудершафт! – лихо ответила Пэнси. – Вы же мне теперь ближе, чем кто-либо. Какое хотите? – Я принесу. – сдержанно ответил Снейп, и, повернувшись, пошел к жене. Вином, по обыкновению, занималась Беллатриса, и, конечно, он знал, где была Гермиона, и был благодарен Барти и Белле сейчас. – Два бокала красного, бармен. – запросил Снейп, оценивая Лестрейндж. Её живейшее лицо сейчас напоминало её же, когда её только освободили из тюрьмы – тусклые щеки, покрасневшая кайма век, потусторонние глаза. Он опустил тяжелую руку на лежащую на подлокотнике кисть Грейнджер теплым, долгим касанием, ища её внимания. – С темненькой решил выпить? – не смея поддеть Лорда, Белла пинала от бессилия Снейпа, легко пренебрегая тем, что этой фразой наотмашь бьет по Гермионе. – Действительно, жена сейчас не пьёт и не может составить тебе компанию. Винная аллегория была прозрачней прозрачного. – Да, пока эти шестеро пытаются разобраться с их ширинками. – безразлично ответил Снейп Белле, забирая один бокал свободной рукой. Поддеть его сейчас было невозможно. Грейнджер всё с той же вежливой улыбкой на губах, которую держит как щит от того, что происходит. – О чем-то мне нужно позаботиться, чего я не учла при подготовке к празднику? – спрашивает она его. – То, что было можно учесть, ты учла. Ты не обязана вставать очи долу всякий раз, можешь остаться в кресле – это часть ритуала, но только для тех, кого эта магия затрагивает. Лорду всё равно. Очень красивый сад. Натуру Лестрейндж невозможно унять. Она настойчиво подавала второй бокал. Так переживать собственную неудачу было гораздо легче. Едва Снейп подал бокал Пэнси, чьим вечерним беспрекословным подарком становиться не намеревался, парни, толкавшие друг друга в плечи, как малые дети, образовали некое подобие очереди. Паркинсон коснулась замершего бокала своим, прежде чем Северус кивнул ей с ободряющей улыбкой, ровно такой, как всегда, когда ей что-то удавалось в школе. – Мисс Паркинсон, не выдумывайте только церемониальных глупостей. Если хотите назвать меня по имени, Вы можете сделать это. Он отпил из своего бокала несколько глотков, не давая уцепиться за свою кисть бокалом. Небольшой рост Пэнси её подводил, так что выпить с ним, с придыханием называя на «ты», у неё не выходило. Куда же я её, такую, ебать буду, пронеслось печально в голове Северуса. Он оглядел Паркинсон, от которой сквозило выбросом женской энергии, которая звала его сильно и отчаянно. И отвернулся совершенно свински, поскольку Пэнси то ли чувствовала себя белой вороной, то ли хотела смутить его, в любом случае, она сдернула с себя верх белья, и дальше он смотреть на неё не собирался. Уважение, которое Снейп питал к ней (действительно питал, невесть кто никогда не становился старостой его факультета), будто выпаривали в перегретом котле. Ещё он начинал злиться – на ситуацию и на саму Пэнси. Пэнси торопливо глотала вино. – Северус! – она почти прокричала это, упиваясь тем, что может публично назвать его по имени. Слышно это всем. Хорошо слышно. – Северус! Ей в голову не приходит ничего, пустота, чтобы она могла сказать ему или спросить. И от того, что это выглядит немного глупо в ее собственных глазах, она начинает заливисто, очень громко хохотать. Но веселья в этом смехе, конечно, нет. Есть кураж, подпитываемый тревожностью ожидания инициации, восторгом близящегося соития, от которого тисками сжимаются уже мокрые губки, покрытые редкими чёрными волосками, и злостью на Грейнджер, которая в белом платье с бриллиантом на пальце устроилась со своим пузом прямо подле Лорда. – Да? Не нужно кричать. – Снейп смотрит на неё как на умалишенную. Лорд на них – неодобрительно. Все смотрят. – Идите сюда, мисс Паркинсон. Вам надо успокоиться. – рука крепкой хваткой стискивает Пэнси за плечо, Снейп прижимает её лопатками к себе и разворачивает к Волан-де-Морту. Как только вперед выходит второй парень и преклоняет колени, Северус высвобождает Паркинсон, опускается на колени и принуждает опуститься рядом её. После Олсопа антрактов уже не происходит – шесть раз повторяется неприятный ритуал, и глаз замыливается, но не у того, кто его проходит. Парней будто жарят на сковороде – кто-то изворачивается, едва не вывернув руку, кто-то кричит, самый терпеливый стонет так жалобно, что Барти бросает на него скептический взгляд. Запах скотобойни преследует ноздри. Снейп, ощущающий под конец каждый тяж своей спины, прикидывает, сколько потребуется времени, чтобы эльфы убрали кровь и этот металлически-паленый запах. – Пэнси. – Северус поднимается и поднимает за локоть девушку. – Ваш черед. Паркинсон успевает обернуться к Грейнджер и стрельнуть вверх бровью. Смотри, гриффиндорская сучка. А потом Снейп толкает её на подернутый скользскими следами крови пол. Под придирчивым взглядом Лорда, который держит палочку за два края, он снимает одежду сам. Школьники, вчера видевшие декана в несколько иной обстановке, даже оживляются – не то, чтобы им интересен сам Снейп, но то, что для него здесь нет исключений, и близость к их старосте интригует, и даже свежие метки болят чуть меньше, утоленные невниманием к ним. Северус бросает брюки, белье и рубашку комом в сторону и опускается позади Пэнси. Бережно берет её левую руку, подставляя под девичье предплечье своё, и фиксирует поперек живота другой рукой. – Северус. – Лорд улыбается, видя бесстрастное лицо, и бросает взгляд на сидящую в кресле его жену. – Не сочти за труд подержать после и мисс О’Райли. – Особо сложные условия труда. – произносит, не поднимая головы, Люциус, но всё же вслух. Нестройное хихиканье разбавляет гробовую тишину. Пэнси закидывает голову ему под подбородок и елозит ногами на скользком от крови полу, чтобы прижаться сильнее. Пока не началось то, что пугает и завораживает, Паркинсон немного отклячивает зад и трется о пах декана. И ей плевать, что это видят все. Даже наоборот, пусть смотрит Грейнджер, которая сейчас сбоку от них и с точки обзора которой видно все, и двойное толкование просто невозможно. А с другой стороны на них смотрит Яксли и начинает шумно дышать. – Многовато девок на одного, – срывается у него с губ ответ Люциусу прежде, чем он понимает, что лучше бы молчать. – Северус, я вижу, мисс предпочла бы, чтобы это ты её пометил. – с удовольствием комментирует Лорд. Ему не нужно видеть эти движения течкующей самочки, он по лицу Пэнси видит, что она готова улететь в своих мыслях прямо сейчас, и увлечена Снейпом гораздо сильнее, чем трепетом перед меткой. Сказанное немного дисциплинирует Паркинсон. Она открывает глаза и послушно, как ученица, смотрит на Темного Лорда, стараясь не отвлекаться на жесткое тело, к которому она прижата. Он не дал ей посмотреть на себя, это подогревает воображение и желание. Гормоны захлестывают её голову. – Ты что-то хочешь сказать, Яксли? – прежде чем взяться за беленькую опрятную руку, спрашивает Томас. Ласковость, появившаяся в тоне предвестницей беды, добирается до уха всякого. Северус ничего не говорит. Он может держать так кого угодно. Даже если тело смотрит на перспективу другого тела дружелюбно, голова пребывает в полном раздрае с телом. Она пуста. Впрочем, кое-что он испытывает – чувство неудовольствия от происходящего. Как и желание покончить с этим быстрее. Он даже коротко перехватывает руку, подставляя Пэнси Лорду. – Простите, Повелитель. – Хорошо, – улыбается Волдеморт, – это потом. Сейчас дело. Он вскидывает палочку. Пэнси сначала молчит, молчит, стиснув зубы, хрустя ими до стирания эмали, и коротко дышит. Крепко стискивает все мышцы и сильно зажмуривает глаза, чтобы не закричать. Она терпит, терпит сколько может, терпит и за гранью своей силы. Она терпит больше, чем мальчишки, это отмечают все. Пэнси вжимается в Северуса, ища его защиты, а не пытаясь пробудить в нем желание. Со стороны ей казалось, что метка ставится пару минут, ну, может, пять. А ее боль все длится и только нарастает. Она теряет ориентиры. Потом за край сознания уходит и тот, кто ее держит, и она орет. Долго, надрывно и зло. Она не смогла. Северус ощущает отголоски этой взрывающей тело боли – девушка вьется ужом, пытается вырваться, но он удерживает локоть, а Лорд кисть, и метка сантиметр за сантиметром выжигает её плоть. Темный Лорд, пока девушка молчала, хрустя зубами, даже прищурился на Северуса – понять, не его ли это фокусы. Но нет, Снейп просто ждал, подставив бедро под маленькую задницу Пэнси, пока все кончится. То, что девушку он не хочет, Лорд видел ясно. Снейп увязал в грязнокровой девчонке. Что-то смутное шевельнулось в осколке души, который сохранился в Томасе. Он не назвал бы это ревностью. Скорее, как если твою вещь берут, а эта вещь в чьих-то руках и смотрится лучше, и служит вернее. Волан-де-Морт окунулся в те минуты, когда сам Северус, тощий и белый, стоял на коленях и поддерживал своей правой рукой левую, не пряча любопытный взгляд от того, что будет происходить с ним. На секунду Томасу захотелось повторить это, выжечь до самой кости знак принадлежности. Снейп, как и сам Лорд, был нелюбим так рано, и так привык к этому, что, после гибели матери Поттера, Волдеморт предполагал, что Северус скорее откусит язык, чем снова будет унижаться просьбой о взаимности. Соратник, готовый в секунду отдать свою жизнь платой за господина. А сейчас он не был в этом уверен. Он привязывался к этой хорошо воспитанной, ласковой девчонке. Привязанность не была привязанностью Гойла к жене по расчёту. Она лезла из Снейпа, и холодные слова не могли скрыть её от проницательных глаз. – Повелитель? Томасу захотелось ткнуть острием палочки в смотрящие на него глаза. Северус всей своей голой поверхностью кожи ощущал поднявшуюся волну недовольства. Это было странно. Пэнси достойнее всех выдержала витиеватую резьбу по коже. – Давай эту. – махнул Темный Лорд палочкой в сторону О’Райли. Пока Лорд не был с ней, Глен пришла в себя и твердо обещала себе не давать слабины, пока не закричала Паркинсон. Снейп поднялся с колен и пожал за плечо Пэнси. Слезы лились с её лица, она, как и все, стискивала распаханную руку, чтобы как-то успокоиться. – Молодец. Пойди, посиди с остальными. – тихо обратился к ней декан. Она, оскользнувшись на собственной крови, побрела, завидев белую макушку Малфоя. Драко как раз снисходительно рассказывал, что он терпел почти так же долго, как, по словам отца, Снейп, и, если бы не вина отца, который попал в неудобное положение и в Азкабан заодно, Лорд бы был к нему, Драко, милосерднее. Северус подошел к рыжей. – Глен, пора. – по-доброму обратился он к ней. У него не осталось никакой злости, только та, исходящая от Лорда, навязчиво била в спину. О’Райли, которой, помимо метки, предстояло многое, вложила в руку Снейпа ладонь, и он поставил девушку ровно так, как несколько минут назад стояла Пэнси. – Последняя, слава Мерлину. – сказал тихо Крауч соседствующему с ним Люциусу. Лорд, замерший и смотревший в сторону, медлил, стараясь вернуться в равновесие. А потом взглянул вниз, и во внутреннее больное пламя будто плеснули спиртом. Лицо девушки склонено. Не смотрит на него и замерший камнем Снейп. Рыжие, длинные волосы лежат на костлявом плече Снейпа, обнимая лопатку. – Авада кедавра! – слитным, страшным сочетанием звуков крикнул Волдеморт, и зеленый луч пронзил тело перед ним. Снейп неверяще вздрогнул. Каждый сантиметр кишок сковало ледяным холодом. Он был цел. Мертва была Глен. Теплое девичье тело, полное жизни еще секунду назад, конвульсивно напряглось и обмякло в его руках. Северус не выпустил её, ожидая развязки, и перехватил, как маленькую. Голова, упавшая ему на грудь, была занавешена ослепительно рыжими волосами. Больно: ощущение теплого тела, спутанные волосы по лицу, отсутствие дыхание в ней. Северус нырнул в окклюменцию так глубоко и так резко, что ударился об её каменное дно, и теперь пребывал в отупении, ни на кого не глядя. Лорд, сделав шаг вперед, сжал его за плечо и склонился почти к уху: – Это было вот так, мой Северус. Волдеморт ненавидел, когда осколок шевелился. Ошеломленные спонтанной казнью, Пожиратели не двигались. Только Беллатриса, увидев произошедшее, захохотала до икоты, клекотом обезумевшей, освободившейся птицы. Снейп посмотрел Темного Лорда. С удовольствием Том увидел тень мелькнувшего обиженного мальчишки, который стоял перед ним почти двадцать лет назад, выпрашивая пощаду своей грязнокровке. Северус не был доволен его условием – выдать ребенка за собственную жизнь, но молчал, и только смотрел, смотрел вот так же. За эти несколько лет, когда Снейп вернулся, преданный ему как прежде, непросто было ударить по его душе. Казалось, души у него вовсе не было, настолько ничего его не трогало. Однако сейчас Волдеморт достал до неё, и шинковал на особенно мелкие кусочки. Северус не понимал, за что, но недолго задавался этим вопросом. Он не мог выпустить Глен из рук, оставить её лежать в луже чужой крови. Поэтому Снейп встал и отволок девушку в сторону, на чистый пол, быстрым движением схватил с кресла собственную мантию и накрыл Глен. Лорд следил за движениями Снейпа из-под полуприкрытых век. – Ты предпочитаешь мёртвую или живую? – тронул Томас ту неприятную шутку, от которой Северуса уже тошнило. Он, не отвечая, повернул тело девчонки на бок, связывая полы мантии у её лодыжек, и укутал потерявшее цвет жизни лицо. – Я предпочитаю живую. – Снейп взвалил тело на себя, и, ни на кого не глядя, вынес его из гостиной. Отдавая эльфам О’Райли, Северус торопился возвратиться: он вовсе не хотел оставлять вдруг взбесившегося в его отношении Томаса с Грейнджер.