***
Пока директор прохаживался в Лондоне, Хогвартс лихорадило. С утра на завтраке Снейпа не было! Да, он обычно ни черта не ел, а просто восседал за столом чёрным вороном, но ведь был же! Неужели скандал его свалил? Подозрения усилились, когда особо любопытные, фланировавшие около директорского кабинета и караулившие в ожидании скандала родителей, увидели щегольскую мантию и белые волосы их главного Попечителя. – Решением Совета и Министерства я принимаю на себя обязанности директора. Вы все ко мне? Прошу! – Люциус кинул все это на ходу, проследовав мимо ведьм и их подкаблучников к двери. Прямо около него оказалась та самая истеричка, которую он хорошенько потряс на Канарах. Она шумно и напряжённо вздохнула. Лечиться надо, голубушка, расслабленно подумал Люциус и, распахнув дверь, первым вошёл в неё. В течение часа три студента, независимо друг от друга, отправили сов «Выразимцам». Во всех посланиях говорилось, что Снейп смещён, пропал и на его месте Люциус Малфой. Прочитав один за другим три пергамента, Рудольф сначала не знал, что делать. Очевидно, Снейп вряд ли улизнёт один. Но он обещал спасти Гермиону, а сейчас план буквально горел. Все ещё не понимая, что делать, Рудольф бросил текущие дела и аппарировал на своё обычное место засады к поместью Принцев. В доме было очевидно тихо. Не было никого и в парке. Рудольф наложил ещё один слой согревающих чар и дал себе слово продержаться здесь до ночи. Но до ночи ждать не пришлось. Часа через четыре из дома вышла Гермиона, одетая в маггловскую одежду. Вопреки последним дням она не выбегала из дверей, а размеренно шла по дорожке, периодически закидывая голову и глубоко вдыхая воздух. Когда она подошла достаточно близко, Рудольф переместился так, чтобы, по его расчетам, его не было видно из дома и крикнул: – Гермиона! Грейнджер вздрогнула. – Рудольф! Как хорошо, что я Вас увидела! – Гермиона подошла близко к ограде. Рудольф стоял прямо на краю охранных чар. – Я знаю, что произошло. Если ты прямо сейчас выберешься сюда, я тебя укрою. – Рудольф, спасибо, но нет, нет. Я… я остаюсь, я никуда не могу уйти. – Ты боишься? Ты мне не веришь? – Я верю. Я знаю, что ты мне хочешь помочь. Но я никуда не уйду. Это мое решение. Правда. Гермионе страшно тяжело говорить с ним. На его лице смесь непонимания, обиды и возмущения ею. Но что она ему может объяснить? И в эту секунду за спиной она слышит острый хлопок аппарации. Еще прежде чем все участники милого свидания успели осознать присутствие Северуса в моменте, мимо Гермионы пролетела вспышка. Рудольф с размаху повалился на спину: он инстинктивно сделал шаг назад от заклятья, а невербальное инкарцеро превратило элегантность предпринятого в стреноженье животного. Снейп и не знал, что это Рудольф – он увидел чужака, и чужаков он не любил. За ту секунду, что достаточна для придания направления кончику палочки, Северус успел подумать, что Грейнджер может угрожать опасность. А в следующую секунду он преодолел в два прыжка разделявшие их несколько шагов. И рассмотрел журналиста. – В дом. – злоба хрипло заклекотала в горле, Снейп шагнул сквозь потрескивающий барьер и, пользуясь своей худобой, пролез сквозь прутья, содрав о кованую ограду ткань водолазки. – Северус, это просто журналист! – она говорит это уже в спину. – Давайте в доме вы спокойно поговорите. Снейп занес палочку и от души стегнул тварь по лицу бесплотным бичом. Так, как стегал бунтаря на приеме в честь возвратившихся в Британию. С удовольствием. На красивом лице Рудольфа – Северус, не будучи красивым сам, прекрасно в этом разбирался – проступила длинная царапина, набухая под кожей кровью. Парень зажмурился, но смолчал. Кожу Снейп не рассек. Пока. Северус присел и ухватился за связанные руки, чтобы усадить мужчину вертикально. И, обыскав, выудил палочку – карагач, длинная, как её обладатель, и такая же упрямо-упругая. Не дав и слова сказать, Северус разломил её пополам и бросил в ближайший куст. Вот теперь Рудольф вскрикнул. – В следующий раз это будет твоя шея. Приятной прогулки до Лондона. – путы, повинуясь легкому движению, расслабились. – Северус! Пожалуйста, не надо! Не надо! Рудольф стоит, не двигаясь, никуда не уходит и смотрит на неё. Гермиона хорошо понимает, о чем он думает. У неё в руках палочка, а Снейп стоит к ней спиной. – Слипу! – кричит Грейнджер изо всех сил. На секунду поворачивает голову даже Снейп, которого явно интересует, зачем к такой компании ещё и домовик. Исполнительный Слипу вырастает перед нею мгновенно. – Возьми вон того человека и немедленно аппарируй его в Косой. – Нет. – отрезает Снейп, – Возвращайся к своим делам. Слипу, заметавшись, виновато смотрит на Гермиону: у кого-то сегодня будет день растянутых ушей. И, судя по лицу хозяина, у хозяйки тоже. Какая глупость – Рудольф со следом удара посреди Косого в компании домовика Снейпов. Беременность влияет на критическое мышление. Гермиона, проглотив ком в горле, махнула рукой: – Ты молодец, ты все сделал отлично! Мы смотрели, как быстро ты исполняешь распоряжения; теперь иди. Слипу недоверчиво косится и исчезает. Ей хочется рыдать. Снейп не слушает, и она представить не может, что он знает или что он придумал в голове о ней и о Рудольфе. А Рудольф не произносит ни звука. – Северус, он не дойдёт, он без палочки и без денег, он замёрзнет, пойми ты! – Пусть. – в Северусе на долю секунды, только на это время, вдруг мелькает жутко обиженный мальчик, который еще учится держать лицо. И исчезает за злобным мужчиной. Он делает то, чего не нужно было бы делать – бросает на землю оставшиеся от их с Гермионой прогулки (была ли она?) смятые бумажные фунты. На что был расчёт? Что он не поймёт, кто натравил журналистов на поместье? Или что смерть О’Райли станет причиной нового восстания? – Здесь на двоих. – сглатывает собственное остервенение Снейп. Круцио детская шалость в сравнении с болью, которую он испытывает. До Гермионы сначала не доходит, почему он говорит про двоих. А потом все встаёт на свои места. Ну вот. Преследовать её он, наверное, не будет, это она понимает. И даже ребёнком не поинтересуется. Наверное. Она подходит к самому забору и неловко пролезает полубоком. Поднимает деньги и аккуратно их складывает. – Возьми. Иначе не доберёшься до Лондона. И не приходи, пожалуйста, к поместью больше. И лезет назад, пытаясь не ободрать ни руки, ни колготки. Берет Северуса за локоть и пытается повернуть его обратно к поместью. – Северус, пойдём пожалуйста. Снейп поворачивает за тянущей его Гермионой. Кровь стучит так, что краснеет не то, что лицо – даже белки глаз. От сжатых зубов болит челюсть. К такому он не готов. К этому тону. Он делает еще несколько шагов и оборачивается, встречаясь взглядом с журналистом. Грейнджер молчит, не оборачивается, и только тянет его силой всего своего небольшого тела вперед, уводя от ограды. Там, в доме, полусобранный чемодан в спальне, там поздний обед. Когда они заходят в дом, Гермиона тянет его наверх, туда, на совсем их территорию, и когда они заходят в спальню, она начинает говорить первая: – Северус, послушай. Первый раз Рудольф подошёл ко мне в Косом, я тебе рассказывала. Потом, когда я снова была одна там, после врача, он увидел, как я ела мороженое, и снова подошёл. Он… понимаешь, у него представление, как у всех, что я в плену. И в этом случае у человека обычно возникает желание помочь пленнику. Вот и все. Ничего больше. Он садится на кушетку и привлекает её к себе, чтобы заключить в руки. Из фокуса его внимания постоянно ускользает Рудольф, высвечивая, что Грейнджер осталась. Несмотря на его омерзительную и бессмысленную выходку. И остальное. Всё остальное. Конечно, если бы она не осталась, потрясает кулачком мальчонка, он бы нашел её, достал бы хоть в Арктике, за ниточку кишок привел бы назад и продолжил с ней жить. Но она же осталась. Это в корне меняло дело. В мешке на его голове прожгли сигаретой две дырки. Невидящий взгляд Снейпа постепенно сфокусировался на чемодане. – Да мне плевать на него. – прохрипел Снейп. – Ты будешь... такая хорошенькая в этом купальнике с оторочкой. – Ты мне, пожалуйста, говори такие вещи почаще. Они возвращаются вниз, в столовую, к накрытому столу, откуда Гермиона ушла четверть часа назад, чтобы унять легкую тошноту. Видно, как немного Северус успел съесть, пока не отреагировал на задетые охранные чары. – У тебя есть какие-то цели этой поездки? Почему мы едем так далеко? – ей приходит в голову очевидное: она додумывала за него что-то, как и за Рудольфа, а в итоге чуть не случилась катастрофа. Поэтому лучше спросить прямо. Грейнджер смотрит на мясо в тарелке и понимает, что готова от волнения съесть в два раза больше. – Не знаю. Я тебя хотел порадовать. Я даже не представляю себе, что там будет на этих островах. Собственно, я и тёплое море представляю с трудом. Как вода в канале, но тёплая. В Стамбуле я был в холодное время. Сердце Грейнджер подпрыгивает в горло от того, что её догадка в туристическом бюро всё-таки оказалась правдой. И от того, что Снейп буднично говорит о поездке, тоже. Будто не было сейчас страшной сцены у ограды. И Гермиона медленно начинает улыбаться, уговаривая его в том, в чём не надо уговаривать: – Там совсем другое море, совсем! Даже не море, океан. Это правда иное. Он огромный, тяжёлый и ласковый, как большой зверь. И очень красивый. Ты увидишь. Северус, – она подвигается ближе, – я хочу, чтобы это стало нашим путешествием. Ну, знаешь, чтобы... Его желудок, стянутый затейливым морским узлом, начинает расслабляться. Есть, впрочем, не хочется совершенно. – Есть пара вещей, в которых я хочу быть уверен, прежде чем мы туда улетим. Первая вещь – ты не полезешь туда, где может быть опасно. И в самую жару ты не будешь сидеть на солнце. Он выверенным движением, будто всыпал какой-то неудобный ингредиент, подвинул большую часть нарезанного ростбифа к ней ближе. Судя по порции, оказавшийся перед жующей Грейнджер, его план заключался в том, чтобы через прутья ограды она в следующий раз просто не пролезла. Какая она на море? Должно быть, красивая: равномерно-карамельная, с жесткими от соли кудрями. Оставалось пережить перелет. Грейнджер пожала плечами, проглатывая кусок: – Мне и в воду с твоей точки зрения заходить нельзя. Жару я сама не люблю. Мне в тропиках нравится вставать на рассвете, поэтому днём я точно буду спать. И что, если я не дам торжественного обещания по хотя бы одному из пунктов, то все, мы не поедем? – Заходить можно. Но я прочитал в буклете, что там сильные течения. Что положить? В жизни не ездил с чемоданом. Обсуждение они продолжили во время сборов: обоим не пришло в голову поручить это домовикам. Предстоящая поездка была такой интимной, что им на уровне инстинкта не захотелось никого допускать на эту территорию, даже на уровне укладывания чемодана. Северус вынул из пакета черные шорты для плаванья и разгладил на кровати. – Я возьму пару флаконов на случай отравления и ещё жаборосли, они могут оказаться полезными. – Учитывая вид этих бутылочек, я бы не стала рисковать: чемоданы осматривают. Снейп выпрямился. – Их же будут просвечивать на специальных приборах, и там видно все, и если увидят что-то подозрительное, попросят открыть. Я не хочу дополнительных сложностей. Возьми пару из легких брюк и рубашку. – Можно трансфигурировать. Нужно какое-то из противоядий и рябиновый отвар как минимум. И жаборосли. Трудности, возникающие при артачащемся в аэропорту Северусе, можно было вообразить очень живописно. – У меня куча летней одежды. – «куча летней одежды» представляла собой льняные комплекты, из которых он, поднявшись, вытащил серый. Грейнджер вывернула пакеты с покупками на постель и деловито стала сворачивать вещи. – В самолете тепло? – Не угадаешь. Иногда бывает душно, иногда – холод, но тогда дают пледы. Для полёта надо брать что-то очень удобное, лететь же долго. Я возьму какое-нибудь трикотажное платье для полёта и джемпер. И мне нужно легкое платье для ужинов там. В свои я больше не помещаюсь. Купим в Дохе. – Мне удобно как есть. По лицу Гермионы стало понятно, что «как есть» он не полетит. – Ну, брюки и рубашка. У меня же есть шерстяное пальто. И ещё – мы поедем из Лондона? Сюда такси не доедет. Я сделал все, чтобы желание доехать сюда не возникало у здравомыслящего человека. Грейнджер издала не поддающийся идентификации звук: сначала ей хотелось рассмеяться, но то, что Рудольф идёт пешком вслепую до ближайшей дороги, превратило смех в стон. – Что мы сможем купить в Дохе за три часа до следующего рейса? Там аэропорт в городе? О существовании мира дьюти-фри, сравнимого по своим чудесам лишь с Хогвартсом, Северус не подозревал. – Я чувствую себя Робинзоном, который поведёт тебя за руку по волшебной стране. Внутри аэропорта магазины, магглы их обожают, потому что они беспошлинные. Духи, косметика, алкоголь. Но есть и одежда, солнечные очки, о, точно, они тоже нужны! Ну, там ещё продают игрушки, часы, драгоценности и еду. Словом, почти все. Надо брать такси где-то от того места, где мы сегодня утром появились. Снейп проигнорировал Дефо в детстве – книги о преодолении его мало интересовали, а лет в девять он погрузился в учёбу. Поэтому в лице не изменился, поняв только, что это какая-то отсылка. У него были странные отношения с собственностью: понравившуюся вещь он мог купить за любую подъемную стоимость, и делал это немедленно. Поэтому если магазины для убийства времени в аэропорту показались ему хорошей идеей, оценить покупки чего-то только в силу того, что это дешево, он не смог. – Зелья можно перелить в простой стеклянный флакон с завинчивающейся крышкой, как фасуют самые дешевые сейчас. – презрение и прозрение соединились в его тоне. – Если кто-то что-то спросит, скажешь, что это косметика. – пожал плечами Снейп. – И нектар твой тоже можно разлить, правда, его следует хранить в керамике, чтобы он не терял своих свойств, но, если поискать, я найду что-нибудь небольшое и подходящее. Она смотрела на него в упор. – Что? Пара небольших емкостей, притертые крышки, залить сургучом. – Как же сильно тебя будет любить служба безопасности Хитроу.***
Рудольф вернулся в редакцию глубоко под вечер: несмотря на деньги, брошенные ему Снейпом, до дороги, где ездили автомобили, пришлось идти очень долго, по полям и перелескам, и, когда Рудольф вышел на обочину и стал голосовать, машины опасливо огибали его, грязного, с длиннющим багряным то ли шрамом, то от полосой на все лицо. Лишь спустя чуть не два часа рядом с ним остановился разбитной, похожий на самого Рудольфа, маггл на ржавом мотоцикле и очень радостно оглядев потрепанного Рудольфа, спросил, куда тот держит путь. – В Лондон. А там – все равно где. – Тогда садись, я сам туда. – вытянул из-за сиденья шлем, он протянул его Рудольфу. – Только учти, я езжу быстро. Рудольф только кивнул, влез головой в шлем, делая это так, что парень за рулём фыркнул, уточнив, не первый ли раз он поедет на мотоцикле. Рудольф решил не отвечать. А парень не обиделся, видимо, не ожидая откровенности от попутчика на дороге. Только сам сказал, совершенно не стесняясь, что за последние несколько месяцев ему стало везти на странных парней. – Реально, за последние месяцы ты второй, тот был совершенно другой, рыжий, коренастый, но что-то общее у вас обоих есть. Да ты не обижайся, я не издеваюсь. У всех сейчас в голове свои тараканы. Но вот, – парень ударил Рудольфа в плечо, как боднул, – понимаешь, удивительно самому, ты с ним совсем не похож, а что-то общее прям так сильно лезет, словно вы близнецы! Ну, понимаешь? Рудольф отрицательно мотнул головой. Он был опустошён и страшно устал и, видимо, поэтому чутьё ищейки (а оно у него, как у хорошего репортера, было), не сработало. Он не узнал в описании странного парня Чарли Уизли. Мотоцикл, вопреки словам его хозяина, ехал не быстро, и в Лондон они попали, когда только фонари освещали тёмные углы. Потом Рудольф долго петлял по маггловской подземке и по улицам, пока, наконец, не выбрался к «Дырявому котлу». Когда он шагнул сквозь стену в Косой, то почувствовал одновременно облегчение и страшную усталость. Поэтому до их редакции, которая была минутах в пяти от «Дырявого котла», он тащился минут двадцать, еле переставляй ноги. – Что с тобой? – Джереми подскочил, увидев Рудольфа, – куда ты пропал? О, Мерлин, тебя избили? – Нет. Почти. Постой. Дай посижу. – Рудольф падает в кресло и закидывает голову. Джереми идёт к столику, где у них стоит чайник, разжигает под ним палочкой огонь, и, постоянно оборачиваясь на друга, беспокойно заваривает чай. Ставит чашку перед Рудольфом. И молчит, садясь на стол напротив кресла, в котором висит Руди. Проходят долгие минуты. Руди приоткрывает глаза, кривит лицо и произносит: – Я без палочки, Снейп ее сломал. Как думаешь, Абкин ещё открыт? Джереми вскидывается. – Мы этого так не оставим, он распоясался окончательно! Рудольф устало машет рукой: – Ты же знаешь, он скажет, что это была дуэль. А выигравший может сделать с палочкой противника что угодно. Пойдём, я хочу немедленно купить новую. Чай остаётся на столе. Парни выходят вместе, но идут неспешно: Рудольф все ещё едва передвигает ноги. – Да как ты вообще там оказался? – Я аппарировал к Грейнджер. – Так она там тоже была? Тогда здорово, она сможет подтвердить, что этот маньяк напал на тебя. – Она ничего не подтвердит, Джереми. Она мне сама сказала, что хочет остаться. Сама это произнесла. Не под угрозой, и вряд ли под империо. У неё была возможность оглушить его. Да он и сам, не пойму, правда, зачем, сказал, что мы можем уйти вдвоём. Может, получал удовольствие от того, что точно знал, что услышит дальше. Что она попросит меня уйти. Рудольф втянул воздух всей грудью и вдыхал долго, долго, как мог. – И она это все очень четко произнесла. Вот так, Джереми. – Надо же… – Джереми стиснул кулак так, что короткие ногти впились в ладонь до боли. Сучка, мысленно произнёс он про себя, сучка продажная! У Абкиных их ждало ошарашивающее известие. Кэтрин Абкин радостно приветствовала поздних покупателей, сказав, что они расширили сервис и теперь палочки у них можно купить круглосуточно: обстоятельства таковы, что палочки могут понадобиться в любой момент. – Вот, мистер Долохов на днях в три часа ночи заглядывал, – щегольнула Кэтрин именем важного клиента. Оба парня синхронно скривились. – Итак, – Кэтрин источала радушие, – приступим. Сначала обязательные формальности. Ваше Министерское разрешение, пожалуйста. – Министерское разрешение? – Джереми и Рудольф произнесли это в унисон. – Да, молодые люди, – Кэтрин смотрела на них снисходительно. – вы что же, не знали? Старые палочки каталогизируют отдельно, все мастера несколько месяцев списки составляли, кому и когда какие палочки продали. За последние сто тридцать лет, замечу. А новые палочки выдаются только по специальному разрешению Министерства. Мы все подписали согласие, что даже пробовать палочки без разрешения не дадим. Сожалею, но рисковать семейным делом я не могу. Приходите с разрешением, наши двери всегда для вас открыты. Парни вышли от Абкин придавленными. Они не обменялись ни словом до редакции, и так было понятно, что Рудольф попал в переделку. Слишком очевидным было то, что Министерство Рудольфу разрешения не даст. Под любым предлогом, но не даст! – Скотина, – с яростным бессилием протянул Руди, – он знал, что делал. Я сквиб, Джереми. До выезда из Британии. А если разрешат выезд… – То не разрешат обратный въезд. – закончил за него Джереми. И с досадой добавил: – Далась тебе эта Грейнджер! Зачем ты вообще туда потащился? – Думал ее спасти. – Кого? Руди, ну ты благородный рыцарь, конечно! Очнись! Ну что ты, ты же политический журналист, ты такие дела вскрываешь, а тут! Джереми ударил кулаком в стену, и, заряженный болью удара, рубанул по стене ещё раз. – Прямо под стать своему хозяину. Ладно. Выбирая между выездом и сидением тут без палочки, очевидно нужно требовать от Министерства портал. Скажешь, встреча школьных выпускников. Может, дадут потом вернуться. А если нет… ну, придумаем. Джереми говорил, но сам понимал, что Рудольф больше в «Выразимцах» работать не будет. И вот он остался один. Вдвоём было надёжно. И весело. А опасность бодрила и щекотала. Руди пил холодный чай, уставившись в одну точку и как будто приобретя вдруг бестелесность. Стерва! Джереми вдруг озарило. Не была ли вся эта история тонкой разработкой Снейпа в исполнении его сучки. Он усмехнулся. Очень похоже на их методы. Аккуратно сыграть на лучших человеческих чувствах, подманить и цинично прихлопнуть. Нейтрализовать, как они это называют. Ну, ничего. Он ещё боец. Утром, когда Снейпы были в небе, а Люциус брезгливо ковырял школьный завтрак, громко уточняя у эльфов, ел ли такое предыдущий директор, Барти как всегда в последние дни начал утренний чай с «Выразимцев». И поперхнулся так, что забрызгал свежую скатерть. «Тайный бриллиант ПСов», гласил заголовок над старой колдографией с мордашкой Грейнджер. В редакторской статье голова той же редакции посыпалась пеплом за недостоверные сведения, опубликованные в предыдущем расследовании, посвящённом Снейпу. О, мы умеем признавать ошибки, говорилось в статье. Мы опирались на ошибочные сведения. Сейчас мы владеем достоверной информацией, что Грейнджер – тайный сотрудник, работавший под руководством Снейпа. Вероятно, она была им завербована уже очень давно. Именно этим, в частности, объясняется ее невероятное возвышение: не просто выжить, будучи личным другом Гарри Поттера, но, наоборот, получить официальный и уважаемый статус, присутствовать наравне с ПСами на самых важных мероприятиях в составе элитного отряда самых близких к Волан-де-Морту волшебников – как это возможно с ее происхождением и биографией!? Ответим, как, текла статья дальше. Просто представьте, что это не школьница-подружка, наивная девочка из магглов, а расчетливая, циничная боевая единица, «крот» в тылу врага, успешно проваливающий его усилия и, наконец, приведший всех нужных лиц в расставленную ловушку. И все тут же становится на свои места. Посмотрите на это лицо. Такое открытое и добродушное. Не ошибитесь. Перед тобой, читатель, самая двуличная волшебница, которую когда-либо знала Британия. Барти прочитал все это на одном дыхании. Вспомнил, как сам посчитал Гермиону пестуемой Снейпом давно. И задумался, зачем это нужно было вываливать сейчас «Выразимцам».***
Следующее утро встретило их накрапывающим дождем и сизым небом. Они вылетали рано, и таксист выловил странную парочку с парой чемоданов светом фар. До аэропорта рассвело, но светлее не стало. Северус, ещё не подозревающий о существовании турбулентности в технике, мирно дремал, уложив Гермиону головой на колени. Ожидаемо, переупрямить Снейпа в вопросе взятия с собой зелий не удалось. Поэтому, позвякивая одним из чемоданов (его взял себе Снейп, как тяжелый), они покатились к досмотру. И если новенький, хрустящий паспорт миссис Снейп и потрепанный, с измазанной чем-то обложкой паспорт её спутника не вызвали у блюстителей закона никаких вопросов, кроме традиционнного о том, как такая девушка могла такого спутника избрать, то досмотр чемоданов превратился в сюжет. Снейп опустил чемодан Гермионы с ленты и она покатила его в сторонку, как за её спиной раздалась просьба открыть чемодан доброжелательным металлическим тоном. У таможенников и Северуса не складывалось. Вероятно, они были предвзяты. Вероятно, он не старался им понравиться тоже. Северус расщелкнул чемодан и бережно откинул крышку. И началась война. – Что это? – указующий перст двинулся вдоль ряда бережно упакованных мелких скляночек. – Косметика моей супруги. – А это? – Тоже. – Почему на этом нет лейбла? – Это нетрадиционная медицина. Гомеопатия. На эту мину наступать было нельзя. Гермиона вздохнула. Жаль было нектар, жаль поисков керамических банок Северусом и процесса закупорки тоже жаль. – Придется её оставить. – Нет. – Что? – Не придется. – Это не Вам решать. Снейп наклонил подбородок, обретая схожесть с грифом, нашедшим дохлую собаку. – И в чем причина изъятия? – Мы не можем быть уверены в содержимом этих двух флаконов. Меры безопасности, сэр. – Я могу открыть их и при Вас она выпьет. Но после этого их нельзя будет закрыть для небрежной перевозки, а значит, флаконы полетят со мной. За Снейпом скопилась приличная очередь. Часть магглов, поняв тщетность происходящего, пошли на соседние ленты. Часть уже негромко возмущалась. На звук подошел второй таможенник и попросил еще раз документы. – Мистер Снейп. Где у Вас пересадка, говорите? – В Катаре. Первый многозначительно посмотрел на второго. – Это средство принципиально для моей беременной жены. – Северус медленно переходил на шипение, указывая на Гермиону. Та, обняв ручку от чемодана, ждала развязки, понимая, что они могут никуда и не улететь. – Полагаю, мы можем поместить это в пакет с биркой, если вскроем и проверим. – несмело начал первый. Второй с прищуром оценивал уже на флакон, а самого сального типа. С наслаждением он вернул Северусу документы. Тот уложил их обратно во внутренний карман пальто. – Я рад, что мы нашли понимание. – Пройдите на досмотр вместе с багажом. – Что? – Не задерживайте людей. Следуйте за мной. Ваша жена может подождать или пойти с нами. – Идём. Северус застегнул чемодан и, взяв его в руку, двинулся за сотрудником. Следом катила чемодан Грейнджер. Процессия проследовала хитрым кривым коридором. – Багаж вот сюда. – указали на ячейку. – Вскрывать не нужно, здесь достаточно техники, чтобы проверить вашу гомеопатию без вскрытия. – Да проверяйте. – выплюнул Снейп с неприязнью. – Почему Вы летите с пересадкой в Катаре? – Потому что ей нежелательно лететь без перерыва. Сотрудник промычал что-то неразборчивое. Чемодан крутили там минут двадцать. А затем снова попросили открыть. – Вы же сказали, что не надо! – Сэр, это стандартные меры безопасности. Снейп отшвырнул вверх крышку. Сейчас сам Темный Лорд не мог сравниться с ним в ненависти к маггловским пристрастиям. Самой главной мерой безопасности, по мнению Северуса, было не злить его. – Что это за палки в Вашей ручной клади? – Сувениры. Сотрудник потянул руки к лежащим в кожаных чехлах палочкам. Судя по лицу Снейпа, за меньшее оскорбление он счел бы ректальный осмотр. Но до него дело не дошло. После того, как ручную кладь погрузили в тот же кейс, их выпустили, заставив, впрочем, опустить оба флакона в пластиковые пакеты, и запаяв их с печатью «досмотрено». – Пидоры. – попрощался Снейп сквозь зубы, как только покинул досмотр. Теперь им стоило торопиться. Грейнджер, почти перешедшая на бег из-за стремительно сокращающегося времени до окончания посадки, вспоминала, как мама всегда повторяла ей, что, когда муж терпит фиаско или близок к нему (папа, прости), его не следует добивать словами «вот, я же говорила». И тут впервые она поняла, почему мама так настойчиво это произносила! Напомнить Северусу их вчерашний разговор ей захотелось до того, что она даже прикусила язык. Так с прикушенным языком она и докатила чемодан до стойки посадки. У входа в телетрап уже никого не было, в самолёт они зашли последними. Когда они расположились, Грейнджер погладила Снейпа по руке. И сказала то, что хотела, но завуалировала как могла. – Северус, попроси у стюардессы вино. Или виски. Тебе надо расслабиться. Видишь ли, это не последняя таможня на нашем пути. Снейп затолкал ручную кладь, достав из неё палочки, и опустился в мягкое кресло. Гермиону он оттеснил к иллюминатору, чтобы её не беспокоила шмыгающая мимо девушка. – А минет они не делают? – пошутил он тихо, вскрывая плед и набрасывая его на Гермиону. Недостаточно тихо, чтобы на них не обернулся с презрением мужчина, сидящий с Северусом через проход. Снейп увидел это не сразу – он развязывал ботинки на себе и на ней. Но, когда выпрямился, почувствовал этот праведный взгляд. И отвернулся к Гермионе. – Не нужно терять концентрацию в таком месте. – он явно крутил в голове свои давние опасения про сложность или невозможность аппарации. Гермиона притянула его за голову так, чтобы его ухо оказалось прямо у губ: – Ты громогласное, развратное чудовище. Ты только сел в самолёт, летящий на Аравийский полуостров, а уже переполнился идеей гаремного образа жизни. Единственный человек, который в этом самолёте тебе смог бы что-то сделать, это я. Но обстановка не располагает. Так что сиди смирно и только мечтай. Северус повернулся и молниеносно чмокнул её шепчущие губы. – У меня очень маленький гарем. Самолет дернулся и они покатили на вылет. Снейп умолк и повернул голову. Стюардесса тронула его за рукав и протянула пакетик. Автоматически взяв его, Северус вопросительно посмотрел на Гермиону. Но через пару минут самолет оторвался от земли и необходимость объяснений отпала. Снейп сжался в комок. Его высокоморальный сосед смотрел на это с удовольствием. Нос судна резко ушел вверх вместе с ногами бизнес-класса. Гермиона, расслабленная, полулежала в большом кресле. На безмятежном лице была только тень предвкушения. Взглянув на Снейпа, она крутанула ему вентиль воздуха и накрыла рукой руку. Стало легче. Северус попытался отстегнуться, потому что скованность ремнями доводила его даже больше задранных ног. Грейнджер, явно желая его дальше мучить, предупреждающе переместила руку на пряжку и получила раздраженный взгляд. – Нельзя. – Меры безопасности? – из последнего запала издевался Снейп. – Да. Тебя выкинут из самолета. – очень серьезно произнесла Грейнджер. – Не ври. – Катапультируют. Он машинально положил ладонь на рукоятку палочки. Когда самолет, набрав начальную высоту, начал терять скорость, Северус снова открыл глаза и покосился на Гермиону. Они еще не падают? – Скоро можно будет отстегнуться, и тогда ты сможешь, если захочешь, встать и пройтись по салону. Можешь выйти в следующий отсек, пройтись там, он длиннее. – А ты что будешь делать? Северус аккуратно пытался найти правильную модель поведения. – Нам сейчас предложат завтрак, я поем и, наверно, после этого посплю. При словах о завтраке Северус сжал в ладони пакет. Как только объявили, что взлет завершен, он отстегнулся и встал, намереваясь походить. Но стоило ему выглянуть из отсека – и он передумал. С участливым сочувствием на него смотрела стюардесса, Снейп на неё – с собачьей тоской. Она молча показала на туалет в начале самолета. Северус кивнул и, пролезши мимо, ретировался туда. Узкая кабинка ему не понравилась. Табличка с запретом курить тоже. Помешкав, Снейп с сожалением спрятал пачку обратно в карман брюк. Вернулся он чернее тучи. Гермиона, отстегнувшаяся, уплетала аппетитный на вид завтрак и улыбалась. Северус смягчился от её вида и сел рядом. Он не жаловался вслух, тем более, что тошнота субъективно слабела. Чтобы развлечься, Снейп стал разглядывать соседей. Взятая книга осталась в багаже, а отчаяние скуки пока не достигло масштабов «ознакомление с маггловской прессой». Гермиона, отдав поднос, повернулась и закинула ноги ему на колени, очень довольная собой. Стюардесса, вынужденно пронаблюдавшая сцену, с восхищением посмотрела на эту дрессировщицу. – Может, ты все-таки немного выпьешь? Она видит раздражительное беспокойство запертого впервые в клетке дикого зверя, ощущающего опасность отовсюду. – Тебе здесь подадут все, что угодно, ну, кроме огневиски и эльфийского. – И давно тут нельзя курить? – Северус нажал кнопку, чтобы подозвать стюардессу и попросить воды. Та подошла в момент, когда Гермиона еще пожимала плечиками. – Давно тут нельзя курить? – С марта. Я разделяю Ваши чувства, сэр. – девушка хмыкнула и наклонилась ближе, чтобы её не слышали другие пассажиры. – Мы потихоньку курим в кабине пилотов. Снейпу эта информация дала повод для размышления. – Принесите, пожалуйста, воды. – смирно сказал Северус. Девушка ушла. – Как ты думаешь, если я открою брачное агентство, ко мне повалит клиентура? «Гермиона Снейп, та, что смогла затащить под венец мрачного зельевара, поможет Вам окольцевать мужчину своей мечты». Грейнджер потирала ступнями его бедра, гладила руку и несла полную чушь. Ей очень хотелось, чтобы Северус расслабился и начал получать удовольствие от путешествия. От каждого мгновения путешествия. Приятное тепло её ног, облаченных в тончайшие мягкие носки из шерсти, волновало. – Ты не затаскивала меня никуда, кроме самолета. Теперь все браки будут жестко контролироваться. Боюсь, этой истории не повторит никто. – Рубишь мои бизнес-планы на корню. Но я не сдамся. Бюро семейной психологии Гермионы Снейп. «Она живёт с зельеваром, и научит тебя жить с кем угодно». Снейп накинул плед. По резкому движению можно было бы подумать, что он оскорбился, но он не оскорбился. Он тронул нежные ступни под пледом, гревшие его твердые ляжки, и переместил в места, требующие контакта в не меньшей степени. Грейнджер не без укоризны посмотрела на него. Снейп протянул ей стакан с водой. Путешествие постепенно становилось почти сносным. Стюардесса, завидев повеселевшего Снейпа, предложила ему меню. – Спасибо, я позже. – вежливо отказался Снейп. – Хотите, возьму Вас покурить в туалете? – шепотом спросила девушка. – После. – После чего? – После воды. Гермиона чувствительно нажала ножкой. Поэтому ответ вышел томным. – А ещё, – Грейнджер нажала пальцами на пах, – я смогу открыть консультацию для девушек, вышедших замуж и не имеющих опыта. Вот только как ее назвать? Чтобы было с одной стороны прилично, а с другой - понятен профиль консультации? Может быть, – она уложила стопы на начинающую набухать плоть и стала ритмично пожимать с двух сторон, – «Супружеский долг»? Ты дашь мне рекомендации, чтобы они висели у входа? – Эти неопытные девушки, они такое расскажут. Это недопустимо. – Снейп чуть выпрямился в кресле и упер ногу в носке во впереди стоящее кресло, создавая небольшой палаточный лагерь из собственных брюк. Гермиона смотрела на него дерзновенно – и не прекращала. Он потянулся под плед, чтобы снять с неё носки и расстегнуть себе брюки. Теплые маленькие пальцы неожиданно хорошо справлялись. То ли атмосферное давление в воздухе, то ли в полной мере беззаботный день – стояло у него крепко до боли. – А теперь рукой. – попросил он в ухо. – Никто никогда не выполнял моих рекомендаций так точно, как Вы, мисс Грейнджер. Она перехватывает рукой член, держа в другой стакан с водой и покачивая его, любуясь пузырьками минералки и щурясь на переливы цвета с максимально простодушными лицом: сосед смотрит на них с гневным интересом. Но столкнувшись взглядом с Грейнджер, отворачивается. Большой палец ложится поверх головки и начинает потирать ее круговым движением, а остальные ритмично пожимают ствол, потягивая его вверх и вниз. Кажется, получается хорошо. По крайней мере, Северус закрыл глаза и беззвучно приоткрывает рот, потому что его Грейнджер активно работает рукой. В отличие от Гермионы, Снейп не обращал на соседа никакого внимания, поэтому тот не способен был испортить его маленький праздник. Вздохнув, Северус выворачивает бедра в кресле, как если бы трахал свою несносную девчонку, и наверняка пачкает не только её руку, но и изнанку пледа. Ничего, они и не такое видели. – Поцелуй меня. – требует Снейп. Гермиона смотрит куда-то мимо, и Северус наконец поворачивается и упирается взглядом в праведника. С удовольствием, не торопясь, застегивает ширинку, опускает ногу на пол. А потом переплетает руку с рукой Гермионы и гладит выступающие косточки на ладони. Оргазм делает свое черное дело – буквально через несколько минут Снейпа отрубает даже без контрольной сигареты.***
Северус проснулся только когда его тронули за плечо. Меню исчезло, Гермиона, лежа щекой на его локте, спала. Стюардесса указала на неё и попросила пристегнуться. Снейп погладил лежащую перед ним копну. – Мы почти прилетели. – негромко раздалось над ухом. Грейнджер деловито открыла шторку. В открывшийся иллюминатор ярко било солнце. Чем ближе они были к земле, тем больше Снейп выглядывал в оконце. – Я так хорошо поспала. – она потянулась и зевнула, пристегивая ремень. Доха встретила их знойным летом за огромными стеклами аэропорта и прохладой в аэропорту. Сотрудники с доброжелательной иронией смотрели на вереницу прилетевших бледных британцев, держащих через плечо твидовые или кашемировые пальто. Северус наклонился к Гермионе, которая шла рядом. – Одни мужчины. – эти мужчины были одеты в обычные брючные форменные костюмы, поэтому никакого антропологического интереса они у Снейпа не вызвали. Кроме, пожалуй, глаз – крупных, красиво-карих, внимательно оглядывающих англичанок. С неантропологическим интересом. – У нас три часа на разграбление дьюти-фри. Вперёд, за мной! Грейнджер быстро потащила его в огромное пространство потребительского рая. Они пронеслись мимо витрин с сигаретами, духами, часами и затормозили перед магазинчиком с этническими товарами. В витрине стояли верблюды всех размеров, за стеклом были видны балахоны всех размеров. Светлые, от белого и кремового – до нежно-голубых, розовых и фисташковых. С другой стороны висели чёрные. – Смотри, сколько. Ты тут найдёшь подходящее платье. – Это мужская одежда. Женская напротив, чёрная. В Старбаксе Северус берет кофе им обоим и какой-то затейливый сэндвич с ростбифом. Грейнджер покупает себе платье. Оно собрано под грудью; Снейп смотрит на него с одобрением. Северус откусывает свой бутерброд, пока Гермиона ходит вдоль, подбирая очки. Ей идут все, но она так не думает. На линиях от Дохи до Мале Катарские авиалинии не предлагают алкоголь, но фрукты и чай в изобилии. Северус зачем-то добавляет стюардессам, что его жена беременна и, и без того расторопные, они начинают обслуживать их с мгновенной скоростью. Когда самолет набирает высоту, под ними простирается огромный, безбрежный океан. Проходит около часа с момента полёта, когда внезапно загорается табло, призывающее пристегнуть ремни. Восторгу Северуса нет предела. – Уже прилетели? – Нет, Северус, это зона турбулентности. – В каком смысле? – знакомый с законами физики, он не успевает получить устное подтверждение своей догадки, как самолет всем телом вздрагивает, как подраненная дробью птица. Северус вцепляется в сиденье левой рукой, потом тянется этой рукой и крепко охватывает запястье Грейнджер, и моментально вытаскивает из кармана палочку. – Я так и знал. – голос наполняется злостью на чертовых магглов. – Тихо-тихо. – Гермиона второй рукой перехватывает его ладонь и сжимает. – Тихо, Северус. Мы не падаем. Это нормально. Самолет вздрагивает еще раз, двигатели набирают обороты и надсадно гудят. Снейп не расслабляется. Он прикрывает глаза, будто концентрируется. – Северус, не вздумай. – Грейнджер переходит на испуганный тон сама. Она напугана не самолетом: хватается за чёрную палочку второй рукой, чтобы сбить его. Северус сглатывает. Их продолжает трясти с разными интервалами и трясет в общей сложности час – рука Гермионы даже бледнеет от сильного сжатия. К счастью, ничего такого, чтобы он рискнул бы аппарировать куда угодно, лишь бы оказаться снаружи, не происходит. Как только табло выключается, начинают разносить еду. Северус отстегивается и быстро идет к туалету, каким-то чудом разминувшись с тележкой заходит внутрь и захлопывает дверь. Блюет долго поганым сендвичем и кофе, а потом закрывает крышку унитаза, с ненавистью смотрит на наклейку с запретом курить, создает вокруг себя элементарное заглушающее, надеясь, что, кроме звуков, оно способно сдержать запах. И с наслаждением закуривает сигарету. Потом еще одну, пользуясь случаем. В дверь стучат. Прокуренный, он идет мимо стюардессы на свое место. Та начинает что-то лопотать на английском, показывая на табличку, но Снейп смотрит на неё с таким подавлением во взгляде, что арабская девушка сдается. То ли мужчине, то ли империо. Плюхнувшись на место, Северус наконец обретает способность говорить. – Дай пожалуйста воды. У Гермионы только чай. Ну, и обед. – Очень вкусно. Баранина восхитительная, и кускус! Он отрешенно качает головой. Когда они приземляются в Мале, у Северуса безучастное, опустошенное лицо. Самое время напомнить ему, что их ждёт ещё один самолёт. – Может, есть альтернатива? – Скоростной катер. Но это будет дольше. Снейп качает головой, берет их ручную кладь и передает встречающему их гиду. Тот быстро ведет их по малюсенькому аэропорту Мале к гидропланам. – Это что за… – Северус, увидев вместо блестящего масштабного самолета крашеный, жизнерадостно синий, слегка дымящий, на секунду даже останавливается. – Мы полетим совсем низко, – успокаивающе объясняет Грейнджер, подводя ближе. – В таком случае даже можно аппарировать, к тому же, посмотри, какие у него опорные подушки. Снейп посмотрел на отходящие от пристани катера и зашел в маленький самолет. По крайней мере, её не будет трясти в течение долгого времени. Ради этого можно потерпеть. На острове темно, ничего не видно, только трап подсвечивается фонариками. Может, это и хорошо, что роскошь пейзажа он впервые увидит завтра. Грейнджер ловит себя на том, что улыбается, предвкушая его впечатление. К ним вразвалочку направляется менеджер отеля с влажными, надушенными аромомаслами полотенцами и белоснежной на смуглом лице улыбкой. Они прилетели уже после заката, и, кроме темной воды и светлого песка, вдаль темнота была такая, что хоть глаз выколи. Северус, белый, и не пытается сделать вежливое лицо. Зато Грейнджер улыбается во все свои зубы. – Добро пожаловать! Устали после перелета? Проходите, несколько формальностей – и я исчезну. Через двадцать минут за ними закрывается дверь отдаленного бунгало. Чемоданы и ручная кладь внутри. Все, что он успел пока почувствовать от тропиков – густой, влажный, обволакивающий воздух. Без преувеличения, морально он вымотан не меньше, чем после самых тяжёлых дней в Англии.