Верлибр: Птички Юга

Когда вот так просто лежишь, в уютном утреннем полумраке комнаты, нежась в мягком пуховом одеяле, легкая дрема ощущается особенно приятно. Первый солнечный свет едва пробивается через неплотно задернутые шторы, в мелкую клеточку. В воздухе все еще стоит легкий аромат шалфея, мелиссы и тысячелистника, которыми окуривали комнату перед сном: не так давно я выяснила, что этот небольшой ритуал помогает мне лучше думать, а, затем, - крепче спать. Мои руки лениво скользят по телу, небрежно задевая пальцами одежду. Правая – вверх к груди, накрывая ее ладонью и слегка сжимая; левая – вниз, по животу и к бедрам, плавно спускаясь пальцами к трусикам. - Дьявол… - я тихо выдыхаю через приоткрытые губы, и тут же прикусываю нижнюю. Мои веки сомкнуты, а ресницы слегка подрагивают. Но я не готова отпустить сладкий сон, иллюзию, которая так упорно от меня ускользает. Он стоит прямо передо мной, нависая, будто недвижимый Эверест: сильный, крепкий, с вечной коронной ухмылкой на губах, и небрежно спадающими на глаза, белоснежными локонами. Всё мое тело дрожит от предвкушения его прикосновений и, несмотря на жгучее стеснение, я сама тянусь к нему, выгибая спину, разводя ноги шире, предоставляя ему всю себя на блюдечке. Но он не спешит: тяжелая ладонь ложится на мою оголенную ногу, плавно скользит вверх, ко внутренней части бедра, и он чуть склоняет голову на бок, не без удовольствия наблюдая, как я тихо поскуливаю и подрагиваю от нетерпения. - Ну же.. – мои пальцы методично выводят круги по клитору, двигаясь ровно в том ритме, который нужен для быстрой разрядки. Но возбуждение укачивает меня, будто кораблик на волнах, не позволяя сконцентрироваться. - Одно мое прикосновение – и ты уже такая мокрая. Мне нравится, - наконец, он делает движение вперед, и склоняется меж моих ног, утыкаясь лицом во влажную ткань хлопковых трусиков, с нелепым принтом из бананов. Я снова судорожно выдыхаю, чувствуя, как наслаждение сильной горячей волной растекается по телу. Мне это нужно, очень нужно, я готова буквально умереть, но получить этот оргазм. Моя спина вновь выгибается, а бедра виляют и вжимаются в его лицо, будто призывая к более активным ласкам. - Уф, дерзко, - я не вижу, но слышу, как он ухмыляется, и, раздраженно фыркнув, укладываю ладонь на его затылок, призывая к более активным действиям. Я чувствую, как его губы растянуты в улыбке, когда он отодвигает полоску моих трусиков и касается губами жаждущей внимания киски. - Черт, да, ммм…. – мои пальцы скользят внутрь, и я специально несколько раз задеваю особенно чувствительные места, чтобы ощутить, как ток разливается по нижней части живота, отдаваясь к бедрам и под колени, - еще немного… - Лекси, моя девочка такая сладкая, - он буквально мурчит, как большой дикий кот, жадно вылизывая мою киску, плавно скользит двумя пальцами внутрь, ласкает уверенно, но не грубо, именно так, как нужно, для утреннего часа. - Ох Дьявол, ммм… да, да, Данте, да! – наконец, я нахожу именно тот ритм, и разрядка накрывает мое тело в десяток быстрых движений пальцами. Я рефлекторно накрываю свой рот ладонью: в такие моменты я, обычно, слишком громкая. Когда первая волна отступает, я убираю руку ото рта, и сминаю пальцами подушку справа от своей головы, тут же поворачиваясь набок, в эту же сторону, - черт, - всё еще тяжело дыша, я шумно, медленно выдыхаю, и неспешно открываю глаза, чуть сонно жмурясь. Со стены напротив, на меня с ухмылкой смотрит протагонист серии видеоигр «Devil May Cry» - Данте. Чуть нахмурившись, я фыркнула. - Что? Я не просила тебя лезть ко мне в самый конец сна. Сам нарвался. Тоже мне, - скривившись и показав постеру язык, я отвернулась в другую сторону, перевалившись на бок, и обняв подушку. Ретро-часы, стоящие на деревянном столике, показывали половину шестого утра. Я тихо выдохнула и снова прикрыла глаза. На самом деле, в этом доме все было «ретро». Начиная от его владелицы, заканчивая белыми кружевными салфетками. Тётушка Бинс жила уединенно, в дали от шума городка, среди лесных крон вот уже… лет тридцать? Хотя, я совсем не удивлюсь, если узнаю, что она прожила в этом доме каждый свой день, начиная с рождения. Сказать честно, она мне вовсе не тётя, и является моей двоюродной бабушкой по материнской линии, но… знаете, я у меня бы никогда язык не повернулся назвать ее «бабуля». У Бинс Фоксберри длинные, медно-рыжие волосы, которые она всегда собирает в причудливые косы, и одной ей известно, как именно она делает такое плетение самостоятельно. У нее большие зеленые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и бледная, не тронутая солнцем кожа, покрытая мелкими веснушками. Ее одежда, как по мне – чистый предмет искусства: невероятные лоскутные платья и кардиганы в стиле бохо, клетчатые брючки и юбки с высокой талией, рубашки, украшенные самыми замысловатыми принтами… Боже! Да, она невысокого роста, и ее макушка едва касается моего плеча, при том, что сама я едва достигаю пяти с половиной футов. А еще, она уж точно является обладательницей самого доброго и чистого сердца из всех, что я знаю. «Не считая мамы и папы, конечно» - я тихо выдохнула через губы и нахмурилась, накрывая лицо подушкой. Прописанные психотерапевтом таблетки уже начали давать какой-никакой эффект, но они всё еще не могли заглушить ту боль, которая раз за разом поднималась в моей груди, когда воспоминания о потере вновь всплывали. Да и в целом, я не уверенна, что препараты такое могут. Говорят – время лечит. А, два месяца – едва ли срок. - Фелис, цветочек мой, - голос тётушки прозвучал прямо за дверью, и она аккуратно постучала костяшками о косяк, но дверь не открыла, хоть на ней и не было замка, - ты проснулась?.. - Да, Бинс. Заходи, - я разлепила сонные глаза, подтянув на себя цветастый вязанный плед, накинутый поверх одеяла, и сладко потянулась, подняв руки над головой, - доброе утро. Что-то случило.. Но договорить я не успела. Как только тётушка открыла дверь и переступила порог комнаты, в моё окно что-то прилетело. Один раз, затем – второй. - Это что… шишка?.. – я ошарашенно распахнула глаза, а сон как рукой сняло. Накинув на себя плед, на манер плаща Бэтмена, я выползла с кровати, попутно спотыкаясь о собственные ноги, и прошуршала в сторону окна, - да какого… - Ну, да. Собственно, об этом я и хотела сказать, - тётушка, стоящая на пороге, широко улыбнулась, и ее помада, цвета тыквенного пирога, в полумраке моей комнаты показалась темнее, чем обычно, - твоя подружка пришла уже минут двадцать, как. Пока мы ждали твоего пробуждения, успели попить чай… точней, малышка Динкси пила воду с лимоном и веточкой розмарина, а вот я заварила чудный Эрл Грей, и знаешь, ликер, привезенный одним из твоих дальних кузенов с Кубы, оказался весьма и весьма… - Мы не друзья, Бинс. Она – лишь мой временный мой куратор, - я повела плечами, ощущая небольшую неловкость от повышенного внимания к своей персоне, сразу с двух сторон, - и Хатсу - «Колдбоунс», а не «Динкси», помнишь? Я говорила, ты ее с кем-то путаешь. - О, да-да, милая. Кажется, я помню эту историю, она гремела на весь город. Ох и знатно же Терри тогда разозлил старика Реджинальда! - Ты с ума сошла или да? – укутавшись по шею в плед я, не без труда, осыпавшейся краски и скрипа старого дерева, подняла форточку, чтобы высунуться в окно, и теперь недовольно смотрела на шумную гостью сверху-вниз, - а ты не могла подняться и зайти в комнату, как нормальный человек? – всё мое внимание было приковано к нарушительнице спокойствия, стоящей внизу, довольно усмехающейся и кидающей мелкие шишки в окно, так что, я не особенно вслушивалась в слова тётушки. - Я уже всю задницу у тебя дома просидела, Новерли! – Хатсу буквально пружинила на месте, разогреваясь перед бегом, а ее взгляд щурился, когда она смотрела на меня снизу, - Давай уже, спящая красавица, спускай свои локоны вниз, мы теряем время! - Это две совершенно разные сказки, - тихо вздохнув, я покачала головой и, махнув ей рукой, в знак того, что скоро спущусь, залезла обратно в комнату, захлопнув за собой окно. Помедлив, я, все-таки, распахнула шторы, впуская в спальню свет утреннего солнца. - Я совсем забыла, что бегать мы начинаем именно сегодня. Прости, - поджав губы, я повернулась к тётушке, которая всё еще стояла в дверном проеме, оперевшись плечом о косяк, и скрестив руки на груди. В ее глазах играли смешинки, она слегка, добро улыбалась. - О, милая. Молодость, она восхитительна! – оторвавшись от двери, Бинс воодушевленно выдохнула и отряхнула свою юбку, - Нет ничего прекрасней первых, едва зарождающихся чувств. Но, пообещай мне одно, мой цветочек: что ты никогда и никому не позволишь сделать твоему сердечку больно. Договорились? – не переставая улыбаться, тётушка подмигнула мне, и тут же скрылась за поворотом. - Да мы же не… боги, - я тяжело выдохнула, крепко жмурясь и встряхивая головой. Возможно, в Бинс сейчас говорили ее ежеутренние «пара капель ликера», но, почему, почему черт подери, все вокруг вдруг решили, что намекать на мои с Хатсу «отношения» - это забавно? С чего они вообще взяли, что я… Я нахмурилась и снова встряхнула головой, не глядя направляясь в сторону ванной, чтобы освежиться. Умом я понимала, что Бинс вовсе не хотела сказать ничего эдакого, но подобные подтрунивания… немного раздражали. Даже если они вовсе и не задумывались, как издевка. Наши сугубо деловые отношения с Хатсу были нам обоим навязаны: всем с самого начала, должно быть, было понятно, что она вынуждена со мной «носиться» из-за негласной просьбы Директора, переданной ей через тренера. И по причине всё той же просьбы, она не может от меня отделаться, а, так как очень дорожит репутацией своей чир-группы, должна «вытянуть» меня на тот уровень, на котором выступают они сами. Помнится, что-то такое она и сказала, в вечер нашей первой встречи. Пять дней назад. Умыв лицо, я уставилась на свое отражение, которое, казалось, выдавало эмоции только лишь вселенской грусти и усталости. Уже пять дней. По классике - первые недели в новой школе, должны были стать для меня испытанием, без этого никак. Ситуацию усугубляло и то, что новой для меня была не только школа: город, штат, дом, даже кровать и подушка были для меня чужими. Прицепом – причина моего переезда сюда, была весьма трагичной. И эта тема, наверняка, всплывет в ближайшее время. Остается только надеяться, что я умудрюсь никого не заколоть карандашом, в приступе неконтролируемой ярости. Это может стать проблемой. Шумно выдохнув, я вытерла лицо мягким полотенцем, и отправилась на поиски подходящей одежды, стараясь собираться как можно быстрее, пусть неторопливость и некоторая неуклюжесть – и были моими вечными спутниками, особенно утром. Так подумать, ведь мне повезло, что в первые недели после переезда к тётушке, никто не ждал, что я буду гореть желанием влиться в социум: мне дали время освоиться прежде, чем двигаться дальше. День за днем для меня были одинаковыми: я плохо спала, постоянно просыпаясь от кошмаров и панических атак, поэтому, каждое утро, я просто лежала с открытыми глазами и прислушивалась к шагам Бинс в коридоре. Благо, она вставала с «первыми петухами», и это не было шуткой: на заднем дворе нашего двухэтажного коттеджа, помимо небольшого огородика, обосновался аккуратный курятник, из которого гордый, широкогрудый черный петух Генрих Первый, вальяжно вышагивал каждое утро, оповещая весь лес о том, что он проснулся. Я всегда ждала, чтобы она встала первая: половицы в доме были ветхие, и скрипели при любом движении по коридору, а будить тётушку мне вовсе не хотелось. Позавтракав вместе с ней чем-то вкусным (обычно, это были блинчики, пышки или омлет), выпив ароматный чай и наслушавшись историй о той части своей семьи, о которой я даже не догадывалась все эти годы, я отправлялась изучать ближайший подлесок и округу, прилегавшую к дому, прихватив с собой рюкзак, и старенький кассетный плеер, который я нашла в теперь уже своей комнате, в первый день. Скорей всего, это не было совпадением, и Бинс специально положила некоторые вещи в комнату, но спрашивать я не стала. Больше того, в одном из углов комнаты обнаружилась целая коробка с кассетами: музыкальными записями разного качества, от перезаписанных, до официальных выпусков в тяжелых, красивых обложках. Помнится, в тот вечер я надолго зарылась в эту коробку. Постепенно, это место принимало меня, а я – его. Лес успокаивал, под кронами старых деревьев я чувствовала себя защищенной и скрытой от любопытных глаз. Природа не задавала вопросов, не выясняла «как я сегодня», принимала ли таблетки и читала ли расслабляющие мантры. Среди ветвистых крон, моя душа была обнажена, но я не боялась быть пораненной. Не замечая течения времени, я могла часами сидеть у основания векового дуба, у которого от старости корни вывернулись наружу, сформировав довольно удобное креслице для таких путников, как я. Здесь мне было спокойно, я отвлеченно рисовала, перенося хаотичные образы, формирующиеся в моей голове, на бумагу, под восхитительные треки «Bananarama», «The Pointer Sisters» и, разумеется, хиты «Haddaway». Гнетущие и навязчивые мысли отступали, скорбь притуплялась, и я практически ощущала себя такой, какой была «до», в Чикаго, когда самой большой моей печалью в жизни был пропущенный киносеанс с повтором «Ночи живых мертвецов», на который мы с Мабеллой так и не сходили. В какой-то момент, я даже ощутила, что хочу остаться в этой чаще навсегда. Врасти мхом в крону дерева, раствориться в нем без остатка. Больше никогда не думать, не говорить и не чувствовать. И в тот вечер я четко поняла, что момент, когда я должна взять себя в руки и, наконец, пережить горе, начать двигаться дальше – настал. Я больше не могла оставаться «мхом» на том дереве. Я обязана была жить. Так, совершенно точно, хотели бы мои родители. Переодевшись в спортивную форму, я бодрым шагом сбежала вниз по скрипучей лестнице, заглядывая по пути на кухню, и набирая воду в спортивную бутылку. Если подумать, мой первый день в новой школе, прошел совершенно никак. Директора не было на месте, видимо, ему просто в голову не приходило, я вот так возьму, и приду в школу, без предупреждения, в один из вторников. К слову сказать, я отметила, что у него явно были какие-то близкие взаимоотношения с тётушкой Бинс: Директор Лаундри появился на пороге нашего дома на третий день, после моего приезда, и они несколько часов мило общались на ее цветочной террасе, под яблочный пирог и кофе с ромом. После, он приходил еще пару раз, чтобы уладить какие-то вопросы с моими документами, и просто… «проведать нас»? Немного странновато для просто директора, просто частной школы. Я не знаю, что это было, но я никогда и не задавала Бинс лишних вопросов. А она сама не поднимала эту тему. Так что, в первый день меня встретили школьный психолог и помощница инспектора по воспитательной части. Последняя – мисс Рид, кажется, преподает какой-то предмет, возможно – английскую литературу, но я не уверена. Впрочем, я бы точно не хотела оказаться права: судя по ее манере поведения, мимике и взгляду, эта мадам тот еще токсичный фрукт. Однако то, как психолог держался рядом со мной (будто бы я сделала из сахарной корки, а внутри – полая), явно говорило, что историю моей жизни он знает вдоль и поперек. А значит – внеурочные сеансы в его кабинете мне обеспечены. Будто бы мне мало работы с тем мозгоправом, которого наняла наша юристка. Спасибо ей за труды, к слову. Но, в целом, день прошел спокойно: пара уроков, на которых я не отсвечивала, а учителя и ученики моего потока, после формального знакомства, кажется, мной особенно и не заинтересовались. Это радовало. Ровно до того момента, как наступил второй день. Казалось, все с самого начала пошло наперекосяк. Бродячие лисы забрались в курятник и, пусть Генрих и старался защитить свои угодья с прытью, присущей только настоящему герою, но всех спасти он не смог. Благо, на выручку другу вовремя пришел Пайк – мускулистый, матерый английский бульдог, живший в доме тётушки вот уже девять лет. Он не только потрепал и отогнал лис, но и разбудил нас с тётушкой своим несуразным, но от этого не менее грозным рёвом бешеного быка. С сожалением, мы достали из курятника задушенную птичку: крошка Рози была совсем еще молодой несушкой, но судьба бывает очень жестока. Тётушка держала куриц исключительно ради яиц и живой продажи, она и помыслить не могла о том, чтобы самолично убить одну из них. Так что, утро среды началось грустно и очень рано. Солнце едва начинало зарождаться на горизонте, и мои глаза нестерпимо жгло от усталости. Привычно закапав их витаминами, я наскоро выпила чай, закинула в рюкзак пару апельсинов и пачку сливочного печенья, затем - приняв безумное решение: чтобы не слоняться по дому без дела еще два часа, отправлюсь в школу прямо сейчас, и просто поброжу по ее территории, чтобы изучить все уголки где, в случае чего, можно будет затаиться и уделить время самой себе. Знала бы я, сколько внимания привлеку этим решением. Оказалось, что ворота школы не открывают никому, кроме работников раньше семи часов. Поэтому, я решила просто присесть на лавочку, недалеко от забора, и дождаться, когда наступит время. И, разумеется… да, бинго! Разумеется, я уснула. Сидя на лавочке, обнимая свой школьный рюкзак, и положив голову на руки, будто брошенный ребенок, скитающийся по вокзалам. Именно в такой позе меня и обнаружил Директор. Понятия не имею, насколько бы влетело Бинс, если бы первым, кого я встретила в то утро, был не он, а, например, та же мисс Рид. Но Директор лишь посмеялся: какие молодые годы. Да уж, профессор Лаундри. И не говорите. Именно в то роковое утро, он и предложил мне попробоваться в группу чир-лидинга: в Чикаго я занималась спортивными танцами и гимнастикой, так что, это было бы неплохим факультативом для меня. Кто же мог знать, насколько социально активная и зазвездившаяся местная группа поддержки, и что это согласие будет мне же стоить той спокойной, «мховой» жизни у корней дерева. Конец августа в Спэлл Кейв выдался дождливым и туманным, но в меру теплым: почва, поросшая мхом от влажности, пружинила под ногами, когда мы касались ее подошвами своих кроссовок. Бег не был для меня чем-то сверхъестественным, хоть я и не увлекалась ничем подобным, когда жила с родителями в Чикаго. Но моя выносливость, сформированная годами занятий танцами и гимнастикой, позволяла сейчас более или менее держаться в одном темпе с Хатсу. Которая, за почти час, казалось, даже не вспотела. Я встряхнула головой и устремила взгляд вперед, стараясь выровнять дыхание, двигаясь практически в ритм музыки, звучащей в моих наушниках. Колдбоунс бежала по правую руку от меня: высокая, длинноногая, она была шикарно и атлетически сложена, а тренированные мышцы ног и ягодиц было видно даже через плотно прилегающие, ягодно-алые леггинсы. Взгляд, устремленный вперед, ритмичное дыхание, идеальный темп. Иногда, она чуть хмурилась, но я не могла понять от чего: или усталость все же брала своё, или какие-то свои мысли ее отвлекали. С тех пор, как я спустилась во двор, и мы начали свой забег, мы практически не разговаривали: Хатсу довольно быстро спряталась за своими аирподсами, будто бы всем видом показывая, что она здесь сугубо по делу, и трепать языком не намеренна. Впрочем, не сказать, чтобы меня это сильно расстроило: я совершенно точно не знала, как и о чем разговаривать с такими, как Хатсу Колдбоунс. В старой школе, у меня было двое друзей и один друг. Если бы история сложилась иначе, и это Хатсу попала бы в нашу школу, совершенно точно, мы бы моментально сделали ее объектом для перетирания костей. Не то, чтобы мы были токсичными гиками-задротами, осуждавшими и обсуждавшими не в меру самоуверенных и ярких учениц (да, именно такими мы и были), но… вся наша компания состояла из крайне творческих натур, предпочитавших уютные вечерние посиделки за чашечкой мятного какао с маршмеллоу, и игрой в настолки. Типичные «подростковые» развлечения, вроде тусовок с алкоголем, безудержных вечеринок, заканчивающихся ночевкой в полицейском участке, или пьяные поцелуи на заднем сидении отцовского «Шевроле» - были для нас чем-то недостойным, китчевым и низко интеллектуальным. Мы считали себя особенными, очень эрудированными и стоящими где-то на ступень выше большей части школы. Сейчас я об этом думаю и понимаю, как сильно мы ошибались. Билл, Сара и Мабелла. С первого класса – не разлей вода, а с Беллой мы вообще были соседями: ее квартира находилась через одну, от нашей с родителями. Несмотря на то, что мы созваниваемся с ней почти через день, чтобы вместе поиграть во что-то по Сети, я иногда очень остро ощущаю, как мне не хватает наших ночевок и строительства «палатки» из трех стульев и простыни. Тогда я и представить не могла, что эти дни – будут самыми счастливыми в моей жизни. Внезапно, что-то начало происходить сбоку: Хатсу замедлилась и, наконец совсем остановилась, упершись ступней в низко срубленный пенёк. Она глубоко выдохнула и выдохнула, провела тыльной стороной руки по своему лбу, стирая совершенно невидимый пот, протягивая руку к спортивной фляге, висящей на ее поясе. Она шевелила губами, будто бы что-то говоря мне, но я совершенно ее не слышала. Наконец, до меня дошло, что стоит, наверное, выключить музыку и снять наушники. - А? – стянув наушники на шею, я остановилась напротив девушки, чуть отойдя к ближайшему дереву, чтобы опереться на него спиной, и немного отдышаться, - прости, я… - Не очень быстро соображаешь с утра, я поняла, - Хатсу дышала глубоко и размеренно, стараясь успокоить сердце, зашедшееся от небольшой порции воды, - я говорю, где ты эту рухлядь нашла вообще? Я думала, они уже даже по сроку службы должны были выйти из строя, - сделав еще один небольшой глоток, она кивнула на мой кассетный плеер, прицепленный к спортивному подсумку с водой. От колкого желания съязвить в ответ на ее сарказм, я с силой сжала зубы, неспешно выдыхая через нос. После трагедии с родителями, мне стало еще сложней контролировать свой гнев, чем было до, хоть я и ощущала эту проблему всю свою жизнь. Но, кажется, терапия и препараты мне и вправду начали помогать. - Этот плеер принадлежал моей матери, - еще раз тихо выдохнув, я досчитала до десяти, чувствуя, как желание выцарапать ей глаза немного отходит на задний план, - по крайней мере, так сказала Бинс. Она… много вещей принесла с чердака, которые хранились там еще с девяностых. - М. Ясно, - кажется, Хатсу было вовсе не интересно выслушивать мои ностальгические речи. Она убрала бутылку в подсумок и, размяв бедро, глянула на смарт-часы, тут же кивая мне в сторону той тропинки, по которой мы сюда и добежали: видимо, время уже поджимало, и стоило возвращаться, - у тебя что, нет айпода? Или, там, того же смартфона, на крайняк? - Есть. Ты не поймешь, - отмахнувшись, я оторвалась от дерева, снова надевая наушники и, под ухмылку Хатсу, легкой трусцой направилась вслед за ней. Дорога к дому прошла всё в той же тишине, но, раз за разом, я замечала, как Хатсу кидает на меня мимолетные взгляды. Что они значили, я не могла понять, но, возможно, она просто не хотела, чтобы я отставала, поэтому, следила за нашим общим ритмом бега. Наконец, вернувшись к дому, мы остановились и Хатсу уперлась ладонями в колени, сгибаясь в спине. - Неплохо! Ты держишь ритм – уже плюс, - на этот раз, я заранее выключила музыку, зная, что Хатсу, остановившись, обязательно что-то начнет говорить, - у вас же тут найдется лишняя ванная? Из-за того, что ты проспала, я не успеваю вернуться домой и принять душ, - она выпрямилась, устремляя на меня взгляд своих выразительных японских глаз, и скривила нос, будто была действительно расстроена, - но, благо, я все предусмотрела, и взяла с собой одежду для школы. Ну так, что по ванной, спящая красавица? - Не называй меня так! Пожалуйста, - на этот раз, я не смогла себя удержать до конца, и буквально рявкнула, всем телом ощущая, как адреналин от раздражения волной ударил по венам, - я уже поняла, что ты прождала меня аж целых двадцать минут твоего драгоценного времени. Уж извини, но некоторые мои препараты не позволяют мне проснуться раньше, чем пройдёт восемь часов, - нахмурившись, я отвернулась от Хатсу, направляясь в сторону дома, - у нас три ванные комнаты. Но горячая вода есть только в двух, - не дожидаясь, когда девушка среагирует, я прошла на террасу, через задний двор: меня мелко потрясывало от всплеска эмоций, и я прилагала немало усилий для того, чтобы сейчас не вписаться лицом в косяк, провалив весь свой образ мрачной, знающей себе цену, хмурой неформалки, способной постоять за себя. Еще и Пайк вовсе не помогал: услышав звук открывающейся двери, он чуть с ног меня ни сбил, пулей вылетая во двор. - Черт, - направляясь в гостиную, я мельком кинула взгляд через плечо: кажется, Хатсу и не собиралась как-то отвечать мне на мои слова. Она просто взяла свои вещи из машины и, минутой позже, уже была за моей спиной. - Чур, моя та, что больше, - довольно ухмыляясь, она закинула небольшой рюкзачок на плечо, вопросительно на меня уставившись, - ну, куда идти?.. До конца учебного дня оставалась всего одна пара и, если честно, я уже нестерпимо хотела спать. Возможно и, скорей всего, мой организм просто не был готов к такой резкой потере энергии, которая возникла из-за утренней пробежки. Больше того, из-за Хатсу я и позавтракать толком не успела: после душа, она так сильно меня торопила, что я едва успела схватить тост с тарелки, пока она силилась вытащить меня из дома. Но, справедливости ради, стоит отметить, что она была права: мы едва ни опоздали на первый урок. - Чего сидишь тут, в одиночестве? – сидя на заднем дворе школы, и увлеченная рисованием в альбоме, я даже не заметила, как рядом со мной появилась Хатсу, перекрывая мне солнце, - будешь так делать – подумают, что ты странная. - Я и есть странная. Наверное. Для таких, как вы – точно, - сощурившись, я подняла взгляд вверх, стараясь взглянуть в лицо девушки: солнце, которое закрывала ее голова, образовывало позади нее плавный, размытый нимб, - и что ты здесь забыла? Вы с Карен такие не разлей вода, как бы у нее токсический шок не случился, без твоего присутствия. - Карен занята на факультативе, из-за тройки по английскому, а еще она сегодня «не в духе». Она вообще в последнее время постоянно не в духе, если быть честной, - Хатсу сделала затяжку из вейпа, который все это время держала в левой руке и, неспешно выдохнув ароматный дым, убрала его в карман своего длинного, легкого кардигана, - таких, как мы? – чуть склонив голову, она хмыкнула, и кинула свой рюкзак рядом с моим, присаживаясь по левое плечо от меня, опираясь спиной о крону дерева, - Считаешь, что мы слишком крутые для этой школы, хах? - Считаю, что вы так считаете, - не побрезговав тавтологией, я передразнила ее интонацию, за что – заслуженно получила колкий, неодобрительный лисий взгляд, - да брось! Неужели, это великая тайна? - Никаких тайн. Крутость нельзя скрывать, - она усмехнулась и, шумно выдохнув, прикрыла глаза, прислоняясь затылком к дереву, - школа – это аквариум с меченосцами. Или ты – или тебя. Мне казалось, в твоем возрасте, об этом уже знают. - Ты говоришь, как эйджистка, - я хмыкнула и закрыла альбом, устремляя взгляд на нее, - и почему меченосцы? Мне казалось, что обычно упоминают акул, как минимум – пираний. - Много чести для акул и пираний. Ты видела меченосцев? Они мелкие, но жутко прожорливые каннибалы. В этом – суть. Я невольно нахмурилась, всматриваясь в ее лицо. Первый раз увидев Хатсу, мне показалось, что она – эдакая стереотипная блондинка, богатенькая королева школы, с пустой черепной коробкой, в которой ветер гуляет. Сейчас же, я правда начала сомневаться в своих первых выводах. Правда, явно не в том, что она – «королева школы». Колдбоунс, совершенно точно, не могла не привлекать внимания: высокая, фигуристая, точно знающая цену каждому своему взгляду и слову. Ухоженная, будто мраморная кожа, дорогая дизайнерская одежда – точно по фигуре, идеально ровная, с едва выделяющимися клыками - белоснежная улыбка, и эффектные глаза формы «восходящего солнца». Ни грамма лишнего жира, ни одного неуместного волоска на теле. Всегда коронно язвительная, с легкой самодовольной ухмылкой на лице. Несомненно – самая желанная и недосягаемая девчонка в школе, которая, чуть погодя, станет роскошной светской львицей, заняв свое высокое место в социально-пищевой цепочке. Где-то между памятью о Мадонне, и новым реалити-шоу с Кайли Дженнер. Стеклянным взглядом рассматривая Хатсу, я не сразу заметила, что она уже открыла глаза и смотрит прямо на меня. И явно не без вопроса. - Новерли? - Да, я… Кхм, - кашлянув, я отвела взгляд. Забавно, ведь я сама ненавижу, когда на меня вот так неприкрыто пялятся, - извини. Я что-то… - Брось, я всё понимаю, - она широко улыбнулась, цокая языком, - я сама была в полном восторге, когда примерила её. - Примерила её? – я удивленно посмотрела на Хатсу, не понимая, о чем она говорит. - Ну, да, помаду примеряют, глупышка, - будто наигранно усмехнувшись, Хатсу качнула головой и мягко дотронулась пальцами до своих едва розоватых губ, - Шикарнейший матовый флюид, в оттенке «Ангельский румянец». Что говорить – «Лабутен» умеют делать не только шикарную колодку туфель, хах. Гонялась за ней месяц. А эта кисточка, боги… - А. Ну, да, - я с недоверием посмотрела на девушку, которая уже переключила внимание на свой смартфон. Мне показалось, или она просто так перевела тему с неловкого момента? На несколько неловких минут повисла тишина: Хатсу с кем-то увлеченно переписывалась в мессенджере, иногда – покусывая нижнюю губу, а я снова открыла альбом, бездумно чиркая карандашом по бумаге. Наконец, дискомфорт от этого молчания, достиг своего пика в моей голове. - Слушай, Хатсу, я тут подумала… - ФЕЛИС НОВЕРЛИ, ПРОЙДИТЕ В КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА! ПОВТОРЯЮ, ФЕЛИС НОВЕРЛИ, ВЫ ПРИГЛАШАЕТЕСЬ В КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА, - вездесущий школьный рупор заставил меня вздрогнуть и рефлекторно оглядеться, будто бы я могла увидеть рядом с собой секретаря директора, только что произносившую вызов. - Боги… - А ты, я смотрю, тот еще фрукт, - наконец, Хатсу обратила на меня внимание. Усмехнувшись, она уставилась на меня, будто голодная кошка на рыбу, - что-то успела натворить, негодяйка? Или это очередной дружеский визит? - Не говори ерунды, - я физически ощутила, как загорелись мои щеки: мне очень не нравились слухи о том, что Директор оказывает мне особое расположение. Ведь, честно говоря, я понятия не имею, с чего бы это вообще, - у меня какие-то вечные проволочки с документами о переводе, видимо, опять что-то не сошлось. - Разумеется, - Хатсу все еще не отводила от меня взгляда, и ее улыбка стала шире; сейчас мне казалось, что она специально выводит меня на эмоции, - проводить? - Да с чего бы это. Будто тебе заняться нечем, - резко подорвавшись на ноги, я подхватила свои вещи с газона и, отряхнув брюки, накинула рюкзак на плечо, прижимая стопку книг и тетрадей к груди. - У тебя же пять уроков сегодня? После – будет сбор команды. Не советую пропускать, - я уже успела развернуться к ней спиной, и сделать шаг прочь, но голос Колдбоунс нагнал меня, в своей привычно саркастичной манере. - Ок, - на этот раз, раздражение смешалось с неловкостью, и моя челюсть онемела, пресекая продолжение диалога. Я быстрым шагом удалилась с заднего дворика школьной столовой, совершенно не представляя, что опять от меня понадобилось Директору, и не понимая, почему я не могу просто закрыться в своей скорлупе, и спокойно пережить этот учебный год. - Мисс Новерли здесь, Профессор. Прошу, - миловидная девушка, чуть выше меня ростом (кажется, только из-за высоченных каблуков), и, на вид – едва старше возрастом, заглянула в кабинет Директора, после чего – распахнула дверь шире, пропуская меня вперед, и мило улыбаясь, - проходите, он Вас ждет. - Спасибо, - неловко улыбнувшись в ответ, я прошла в кабинет. За моей спиной тут же закрылась дверь, а в нос ударил терпкий запах свежезаваренного кофе, отчего язык моментально пересох и прилип к нёбу. - О, милая Фелис. Прошу, не стой в дверях, - Директор, как и обычно, был в приподнятом настроении: взмахнув руками, он широко, лучезарно улыбнулся и подорвался со своего кресла, будто в угоду светским манерам, - проходи и присаживайся. Как твой день проходит? Ты такая бледная – хочешь конфетку? А чайку к конфетке? - Спасибо, профессор Лаундри, всё хорошо, - чувствуя, как градус неловкости в присутствии активного экстраверта в лице Директора, повышается, я поспешила сесть в кресло напротив его стола, пока он не решил сам подойти и начать меня туда усаживать, - недавно был ланч. Вы что-то хотели? Просто у меня урок по испанскому через минут пять, так что… - О, не волнуйся, золотко, - будто бы вовсе меня не слушая, он направился к столику за своей спиной, чтобы все-таки налить мне кружечку чая, а себе – долить кофе, - миссис Арана извещена о том, что ты немного задержишься. Если что – вали всё на меня, - кружка с дымящимся, ароматным чаем появилась на столе, прямо передо мной, и я тяжело вздохнула, заметив две конфетки на блюдечке, на которых красовалось заманчивое «Бельгийский шоколад». Подняв взгляд на уже устроившегося в своем кресле Директора, я заметила его довольный моей заинтересованностью взгляд, - липовый, сам собирал, в Сингапуре, - он мне красноречиво подмигнул, отчего я физически почувствовала, как волоски на моих ногах начинают шевелиться. Дождавшись, когда я сделаю глоток чая он, наконец, вспомнил, зачем я вообще здесь. - Кхм, итак. Фелис Новерли, - Лаундри надел очки, которые, кажется, ему вовсе были не нужно, потому что на монитор нетбука он смотрел поверх них, - Вы, юная леди, показали отличный результат по тестам, которые Вам предложил отдел по адаптации. Твердая пятерка по большей части предметов, и тридцать процентов – пять с плюсом. Восхитительно, - переведя на меня взгляд, он кивнул на блюдце, - скушай конфетку, золотце, день в школе так утомляет мозг, уж мне ли не знать, - как только я коснулась обертки пальцами, он вновь перевел взгляд на экран, - я вижу, что у тебя уже выбраны дополнительные предметы. История искусств? - Да, Директор. Я хотела бы связать свою жизнь с искусством, - прожевав конфету, я кивнула и снова сделала глоток чая, - если быть точной, с рисунком. - Искусство, значит, - казалось, что он едва заметно нахмурился, но тут же снова засиял, - с твоими способностями, ты могла бы претендовать на отличную стипендию не то, что в Гарварде – даже в Оксфорде! – что-то поскроллив на экране, он кашлянул и перевел взгляд на меня, сняв очки, - Фелис, я правда считаю тебя весьма и весьма талантливой девочкой. И я искренне хотел бы тебе помочь получить лучшее место для высшего обучения. - Директор, я… - мое лицо вспыхнуло от смущения, я совершенно не понимала такой вовлеченности Лаундри в моего образование: я училась в его школе без малого - неделю, и общалась с ним лично от силы пару раз. Мой ответ прервала трель телефона на столе Директора: секретарь о чем-то оповестила его, на что Лаунди – утвердительно кивнул. - Конечно-конечно, пусть войдет. О, мой дорогой друг, мы Вас уже заждались, - как только Директор положил трубку, дверь вновь распахнулась и, на этот раз, в кабинете появился человек, которого я еще ни разу не видела - Фелис, прошу, познакомься, - Лаундри обошел свой стол, чтобы поприветствовать вошедшего мужчину, - наш новый преподаватель астрофизики, и мой хороший друг по совместительству – профессор Сибрен ван дер Мойлен! – Лаундри так и вился вокруг мужчины, которому, казалось, тоже было несколько неловко от такого обилия внимания, - Этот гениальнейший человек, до недавнего времени – профессор Оксфордского Университета, но предпочел тихое уединение в нашей славной провинции. - Бросьте, профессор, - наконец, улыбнувшись, мужчина повел плечами, - последние четыре года я был не более, чем консультантом в Университете. - Профессор ван дер Мойлен, как обычно, скромничает, похлопав его по плечу, Лаундри подтолкнул преподавателя ко второму креслу, справа от меня, - присаживайся. - Здравствуйте, - я неловко пробубнила приветствие, стараясь не ловить взглядом взгляд мужчины. Честно говоря, я не была готова к знакомствам и думала, что мы с Директором быстро обсудим мой вопрос, и я смогу свалить. Чувство дискомфорта нарастало, и я уже невольно начала вжимать голову в плечи. - Фелис Новерли. То самое юное дарование, которое мы вчера с тобой обсуждали, - Директор поставил перед дер Мойленом кружечку с кофе, и заговорщицки подмигнул ему, - сто десять баллов из ста. - Директор, я… - Результаты у вас, мисс, конечно, поразительные. Странно, что Вы с такими способностями, не подали на экстернат, - я замолкла на полуслове, когда мужчина обратился ко мне, - но, право, мне так неловко… насколько меня оповестила мисс Рид, все места в моей группе уже заняты. - Все да не все, - ухмыльнувшись, Директор что-то быстро напечатал на клавиатуре, - вот, мисс Линдси МакРайт, вчера подала заявление о переводе с квалификационного курса. Повод: «записалась по ошибке», - я чуть ни подавилась остатками чая, услышав его слова, и издала сдавленный звук мыши, которой наступили на хвост, - как славно, что нашлось местечко, правда, профессор? - Да. Невероятное совпадение, - я заметила на себе его короткий взгляд, и невольно поежилась, - надеюсь, что тенденция побегов с моего курса, ограничится однозначным числом. Я тихо усмехнулась и, наконец, скосила взгляд на мужчину, сидящего сбоку от меня. Взрослый, явно – старше Директора, примерно… примерно возраста моего отца: лет сорок – сорок пять, но так сразу и не скажешь, слишком свеж и ухожен. Но в меру, без лоска и вульгарного щегольства. Спокойный, изучающий взгляд, четко очерченные скулы, волевая челюсть, тонкие губы, чуть тронутые будто привычной мягкой ухмылкой. Высокий, плечистый, явно атлетически сложенный – судя по тому, как на нем сидит костюм-тройка. Крупные руки с офигенно красивыми, длинными пальцами, и ухоженными ногтями. Кажется, я слишком долго художественным взглядом изучала его руку, сжимающую подлокотник кресла, отчего мои глаза пересохли и начали жечь. - Фелис? – голос Директора привлек моего внимание, и я моргнула, замечая, что оба мужчины смотрят прямо на меня, - Что ты думаешь? - О чем? Простите, я немного отвлеклась, - неловко улыбнувшись, я пожала плечами. - О том, чтобы записаться на астрофизику, как квалификационный предмет, мисс Новерли, - на этот раз – голос звучал справа, и я тихо выдохнула прежде, чем повернуть голову к его источнику, - и, по окончанию курса, получить рекомендательное письмо от меня, для поступления в Университет. Я также могу дополнительно вести для Вас факультатив по физике и математичке, если это потребуется для поступления. В рамках спонсорской программы школы, разумеется. - Боже… я даже не... – не то, чтобы у меня была потеряна вера в людей, но такое пристальное внимание со стороны администрации школы – для меня точно было в новинку. Кажется, директрисса моей школы в Чикаго, даже имени моего не знала, не то, чтобы заботилась о моих успехах и высшем образовании, - Почему я? Неужели во всем «Миднайт Лайтс» не найдется ни одного ученика, с подобным набором баллов? - Если честно – нет, не найдется, Фелис, - шумно выдохнув, Директор почему-то перестал улыбаться и посмотрел на меня серьезным взглядом, - поступив к нам, ты возглавила тройку лучших учеников старших классов. И балловый максимум второго места – девяносто восемь. «Вот же черт» - наконец, поняв ситуацию, я качнула головой, будто поправляя упавшую на глаза челку. - Я поняла. Хорошо, да, конечно, в таком случае, я в деле, - наигранно широко улыбнувшись, я кинула взгляд на часы и стащила оставшуюся конфетку со стола, - профессор, уже пятнадцать минут прошло с начала урока. Могу я?.. - О, да, милая, разумеется, - получив свое, и снова заулыбавшись, Директор взмахнул рукой, будто отпирая невидимый замок, удерживающий меня в кабинете, - ступайте. И передавайте миссис Арана от меня благодарность за понимание! - Разумеется, - прижав рюкзак к груди, я пулей вылетела из кабинета, спиной ощущая, как две пары глаз проводили меня взглядами. Урок испанского прошел как в тумане. Миссис Арана только устало улыбнулась, когда я, наконец, ворвалась на урок, привлекая к себе всеобщее внимание. Свободными оставались только задние парты, так что, я смиренно просеменила назад, устраиваясь у окна. Краем глаза я заметила в противоположном углу кабинета знакомое лицо: за последней партой третьего ряда сидел высокий блондин с модельной внешностью и гетерохромией, который, кажется, приходился Колдбоунс кем-то вроде сводного брата. И слухи про них по школе ходили весьма странные. Когда он заметил мой взгляд, я резко перевела его на доску: с меня явно хватило внимания со стороны мужчин за сегодня. Не то, чтобы у меня был травмирующий опыт или я просто их боялась… но неловкости они вызывали у меня больше, чем девушки. Правда, моя тревожность нагнала меня в коридоре, сразу после урока испанского. - Хэй, ты же Фелис, верно? – незнакомый голос прозвучал прямо над моим ухом, и в нос ударил резкий запах свежего парфюма и виноградной жвачки. Такой же, как постоянно жует Хатсу. Я остановилась и неспешно перевела взгляд вверх: сбоку от меня стоял тот самый блондин, внимание которого я ненароком привлекла на уроке. - Ты немая или как? – манера общаться у него была ровно точно такая же, как у Хатсу – резко, с гонором и токсичностью, сразу определяя, кто тут альфа-самец гориллы. Правда, он больше, чем на шимпанзе – не катил. - Или как, - закатив глаза, я шумно выдохнула, надув щеки, и продолжила свой путь, на ходу продевая руки в длинный, тонкий вязаный шраг, подаренный тётушкой, - что тебе нужно? - Да брось, не будь такой колкой, - он быстро нагнал меня, и не мудрено: один шаг его длиннющих ног занимал два-три моих шага, - Хатсу о тебе постоянно говорит. Мне вот и стало интересно, что за новая птичка залетела в наши силки. - Говорит обо мне? С чего бы это? – нахмурившись, я надела рюкзак на плечи и тут же поправила лямки, - Я настолько болючая заноза в ее заднице, что ей нет покоя даже, когда я вне зоны видимости? - Ну, что-то вроде того, ага, - он явно забавлялся моей хмуростью, и пялился во все глаза, беззастенчиво меня разглядывая, - ты тоже на сбор же идешь? - Да чего ты привязался вообще?! – остановившись, я резко развернулась в его сторону, выдав свой самый воинственный взгляд, - Я не собираюсь терпеть твои издевки или что ты там еще придумал, только потому, что ты – Колдбоунс. - Ох, воу, тише, девочка, - на мгновение показалось, что он опешил от моего напора, но сарказм снова отобразился на его лице, в виде хищной ухмылки, и он поднял руки ладонями вверх, - никаких издевок, просто хотел познакомиться, раз уж мы идем в одну сторону, и состоим в одной спортивной группе. И, кстати, я не Колдбоунс. Моя фамилия Прайнс. - Очень за тебя рада, Прайнс, - хмыкнув, я окинула его максимально пренебрежительным взглядом, который только могла выдать, и резко развернулась, толкая вперед дверь к спортивному корпусу, - и, кстати, я не знакомлюсь. - Вот это язык, его бы в дело, - я четко услышала слова, которые он выдал мне в спину, присвистывая, но, сжав челюсть, решила не устаивать сцену здесь и сейчас, списав все на непомерную вседозволенность этой неугомонной семейки. Прайнс, а не Колдбоунс. Значит, у них разный родитель? Или он не был полностью усыновлен? Да и, какая к черту разница?! К хренам его, и его сестренку туда же. Авансом. Пройдя по центру зала, я села на совершенно свободную скамью нижнего ряда, даже не кинув взгляд вверх, где уже обосновалась вся свора: Карен что-то увлеченно рассказывала Хатсу, активно жестикулируя, а две оставшиеся девчонки громко смеялись, создавая аранжировку этому театру. Минутой позже, Прайнс прошел мимо меня, и даже взгляд в мою сторону не повел: по правую руку от него шли еще двое игроков команды, которых я, кажется, видела только в первый день знакомства с Хатсу. На какое-то время я залипла в смартфон: Белла скинула фотки их с ребятами прогулки по Мичиган авеню, на которых они выглядели не в меру счастливыми, отчего мне даже немного взгрустнулось. Но я не имею никакого права ревновать людей к той жизни, которая уже больше не имеет ко мне отношения. - Новерли? – я не заметила, как в зале появился тренер, и как он оказался прямо напротив меня, - А ты чего здесь одна сидишь? «Сегодня что, день такой? Всё к одному вопросу сводится?..» - Отдыхаю от социальной активности, тренер, - уже привычно – натянуто улыбнувшись, я сощурилась и посмотрела вверх, на его лицо, - кажется, это не запрещено правилами школы. - Ты права – не запрещено, - ухмыльнувшись, он посмотрел вверх, на ряды, где сидели девчонки. Помедлив, он взял свисток, висящий у него на груди, на манер кулона, и громко, от души, свистнул, - КОЛДБОУНС! Бери своих краль и спускаемся вниз, будет инструктаж, - довольный произведенным эффектом – недовольным бурчанием и возней, - тренер снова ухмыльнулся и посмотрел на меня, - но, знаешь… говорят, чтобы влиться в новый коллектив, нужно проявить чуточку адаптивности и коммуникабельности. Подумай об этом, как будет время, - кивнув, он, с чувством выполненного долга, направился в сторону группы мальчишек, тут же громко их окрикивая. «Подумай об этом, как будет время. Никакой пассивной агрессии», - скривив нос, я проводила взглядом тренера. Со стороны, он выглядел забавным и даже, порой, комическим персонажем: несмотря на грозную внешность стандарта «Железного Арни», мужчина вечно отпускал язвительные шуточки и довольно токсичные каламбуры. Впрочем, кажется, все давно это воспринимали, как должное, и не принимали всерьез. - Привет, ненормальная, - судя по звуку, Хатсу практически свалилась на лавку рядом со мной, громко топнув своими ботинками-чанки, на монстроподобных каблуках, - как прошел испанский? Что хотел Директор? - Еще раз назовешь меня любым из «забавных» прозвищ, - я тебе нос сломаю, - заведенная еще ее братцем, я посмотрела на Хатсу серьезным взглядом, но он, к сожалению, не смог стереть ухмылку с ее пухлых губ, - серьезно, завязывай. - Окей-окей, сорри, не кипятись ты так, - она вальяжно развалилась на скамейке, кидая взгляд за мою спину: Карен, Линдси и Мей не особо спешили спускаться, двигаясь максимально нерасторопно, - ну? - Ммм… он предложил мне квалификационный курс по астрофизике. Я - согласилась. - Да ты гонишь, - Хатсу, казалось, всем телом подобралась и уставилась на меня удивленным взглядом, - астрофизика? Я тоже на нее хожу. Но, я думала, все места уже распределены. - Мгм. Но одно освободилось, - я повела плечами и опустила взгляд в смартфон: мне было неизвестно, в курсе ли Хатсу о том, что Линдси написала отказ от курса, и извещать ее первой об этом у меня не было никакого желания. - Да ладно? Странно. Мне показалось, что на занятии были сплошные задроты, которые прутся от тупых шуток про Гидру и Ковш, - хмыкнув, она проверила свой маникюр и перевела взгляд на тренера. - Слушай… - помявшись, я все-таки перевела на нее взгляд, привлекая внимание, - что ты думаешь об этом профессоре, который ведет астрофизику? Директор сказал, что он тоже новенький в школе. - Я о нем не думаю. А что? – голос Хатсу внезапно поменялся, и я даже не поняла - почему, ведь ничего такого я не спрашивала. - Ну, я просто хотела узнать, как он ведет занятия. Заваливает ли на вопросах, и тому подобное. - Да понятия не имею, - она на мгновение задержала изучающий взгляд на моем лице, затем – резко отведя его в сторону, - у нас только два занятия было. И оба – как в тумане. Как по мне – предмет наискучнейший, душный и совершенно переоцененный нашим Директором. - А зачем ты на него записалась тогда? – удивленно вскинув бровь, я подсела чуть поближе, - Неужели не нашлось более подходящего предмета. - Не нашлось, - фыркнув, Хатсу всем своим видом старалась показать, что разговор окончен. - Она думала, что это не астрофизика, а астрология, вот и записалась, вместе с Ли, - наконец, снизошедшие до первой скамьи девушки, эффектно появились сбоку от нас. Карен окинула меня высокомерным взглядом, но, поняв, что я не собираюсь уступать ей место рядом с Хатсу, села там, где пришлось, - но до сих пор тупит и упорно сидит на лекциях этого беспросветно скучного и нудного европейца. Ну хоть Ли хватило сообразительности отказаться от курса и… - ЛИ СДЕЛАЛА ЧТО?! – я невольно отшатнулась, когда Хатсу буквально перегнулась через меня, чтобы попытаться увидеть лицо Линдси, - Ты охуела что ли в край?! В смысле ты отказалась от курса?! - Какой же у тебя язык без костей, Карен, - шумно выдохнув, Мей покачала головой, поглаживая побледневшую от такого напора Линдси, старающуюся не пересекаться взглядом с Хатсу, - вот надо было тебе… - Да что? Она и так узнает, что кота за яйца-то тянуть, - хмыкнув, Карен достала зеркальце из сумочки, тут же принявшись припудривать лицо, - прям великая тайна. - ДЕВУШКИ! Звук на ноль и внимание сюда, - наконец, тренер закончил с подготовкой речи, и снова свистнул, отвлекая нас от разговора, - чтобы потом десять на неделе, ко мне не таскались с вопросами, как, где и почему. - Мы не договорили, - Хатсу прошипела в сторону Линдси, и сейчас она, ей-богу, выглядела, как хищный сурикат, высмотревший особо жирную личинку на обед. Перестав нависать надо мной, она выпрямилась и повернулась в сторону, где стоял тренер. Следующие пятнадцать минут мы слушали его монолог относительно расписания тренировок и внеурочных занятий спортивной команды, приправленный большой порцией плоских шуточек и унизительных колкостей в «стиле тренера». Я не то, чтобы внимательно слушала: в любом случае, эта информация больше была полезна Хатсу и Джонатану, как лидерам групп, остальные же получали ее в целях общего ознакомления. Закинув ногу на ногу, я прижала рюкзак к груди, кинула на него сложенный мягкий шарфик и положила на него голову, устроившись максимально удобно. Мой взгляд неспешно скользил по всем присутствующим в зале, особенно ни на ком не концентрируясь. Пока ни остановился на ней. Колдбоунс всё также сидела справа от меня, выпрямив спину, насупившись всем своим видом, и чуть надув губы, скрестив руки на груди – типичная поза Хатсу, когда что-то идет вразрез ее планам. Зачем ей вообще нужно было, чтобы Линдси ходила с ней на одно занятие? Баллы для внеурочки? Так Линдси, вроде бы, нашла курс, где их можно получить, не страдая над физическими формулами и теориями относительности. Чувство поддержки от подруги? Ну, со стороны так и не скажешь, что Хатсу нуждается в «собаке-поводыре», оказывающей моральную поддержку. Возможно, всё дело было в том, что МакРайт просто скрыла от нее свое решение, провернув дельце за спиной богини Аматерасу. В этом уже был какой-то смысл. И я снова поймала себя на том, что пялюсь. Иногда (часто) случались дни, когда мне сложно было переносить весь тот вес социальной активности, что сваливался на меня день за днем. И когда запас личного пространства истощался, видимо, мой мозг начинал защищаться, и я просто выпала из реальности, залипая на один объект. И за сегодня, Хатсу уже второй раз становилась тем самым «объектом». Арт-объектом, я бы сказала. Сморгнув, я перевела взгляд на тренера, и тут же нахмурилась: с противоположной от нас стороны, ожидаемо, сидела группа по регби. На первой скамье снизу, как обычно, вальяжно обосновалась «Святая Троица». По центру - Джонатан Штейн – сын тренера, капитан команды, «бигбой» и главный денди школы (следуя мнению всех девушек школы, с которыми я успела пообщаться, хах), выполняющий роль полузащитника схватки. Нарцисс, самодур и эгоцентрик, который, кажется, повернут на своей укладке и размере икроножных мышц. Я уже не говорю о том, что он возвел собственный торс в сонм божеств, и успешно несет эту религию в массы старшей школы. Хотя, судя по его роли, он должен быть самым сообразительным и активным игроком, чтобы координировать действия всей команды. Его обязанность — выполнять точные передачи и надежно играть в защите. Исходя из всего этого, я могу сделать вывод, что он либо отлично придуривается, чтобы соответствовать имиджу эдакого школьного «Кена», либо… Но продолжим. По правую руку от него, всегда и везде - Мортимер, отца его через плечо, Прайнс - полузащитник связи, или же – свободный полузащитник. Как я уже подмечала – красив, как ксоанон античного бога, высеченный из пентеликонского мрамора. Знаете, такой модельный лебедь, рядом с которым ты чувствуешь себя максимально неловкой серой гусыней в глубоком климаксе, с лихвой потрепанной жизнью. Вечная хищная полу ухмылка, оценивающе-надменный взгляд сверху-вниз, и аура уставшего от окружения из черни буржуа – его визитная карточка. Следуя своей роли, он должен хорошо знать тактику игры, и использовать ее для развития атаки в самых благоприятных условиях. Быстрое и уверенное решение — вот основное качество этого игрока, которому принадлежит основная роль организатора нападения и защиты. Весьма эффектные лидерские черты, не находите? И, в заключение, по левую руку от Джона – крупный, будто двухметровый шкаф, улыбчивый темнокожий парень, с офигенно фотогеничным лицом, чье имя я еще не успела узнать. Зато, точно знала его роль в команде - правый стягивающий второй линии, весьма ответственная задача, как раз для таких рослых парней. Я сморгнула и сконцентрировала взгляд, не без раздражения замечая, что вся троица, о чем-то активно шепчась и усмехаясь, сейчас пялится ровно на меня. - Хули тебе еще надо? – не издав ни звука, я сощурилась, прямым взглядом отвечая на взгляд Мора, произнося фразу только лишь губами. И я точно уверена, что он понял посыл: не отводя глаз, он кивнул, растягивая губы в широкой, язвительной улыбке, и послал мне воздушный поцелуй. «Я его уничтожу», - смяв пальцами рюкзак, я фыркнула, резко переводя взгляд, и этот звук был скорей похож на чихание хорька. - Будьте здоровы, кто бы это ни был, - даже не посмотрев в нашу сторону, тренер что-то дописал мелким шрифтом в самом конце маркерной доски, потому что большая ее площадь уже была занята списками и схемами, - вот, собственно, и всё, что я собирался до вас донести. Вопросы есть? - Да, тренер, - и, разумеется, руку поднял никто иной, как Прайнс, - а у группы поддержки в этом году будет та же форма, что и в прошлом? Я спрашиваю потом, что команда волнуется, ведь мисс Рид весьма радикально раскритиковала ее на последнем выступлении в том году, а ведь в этих бодиках наши девочки выглядят так аппет… - ДОСТАТОЧНО, Прайнс, суть вопроса я уловил, давай обойдемся без фривольных подробностей, - закашлявшись, тренер будто затушевался на пару мгновений, после чего – повернулся к нашей группе, - по поводу костюмов… действительно, стоит уточнить у мисс Рид. Но, если в дело вмешается сами-знаете-кто, то тут уж ничего не попишешь – придется менять, - вздохнув, тренер пожал плечами и посмотрел на Хатсу; отчего-то мне в первое мгновение показалось, что его взгляд ненароком скользнул по ее ногам вверх, от ботинок до оголённых колен, - только… не думаю, что с этим вопросом в инспекцию стоит идти Банни. Ну, вы и сами понимаете, - какое-то страдальческое выражение появилось на его лице, но Хатсу, почему-то, даже не сдерзила в ответ, лишь хмыкнув, что вызвало у меня просто уйму вопросов, - может быть, этим может заняться Карен? - А что сразу я? – моментально оторвавшись от своего смартфона, в который она залипала весь инструктаж, Карен, будто волнистый попугайчик, на которого брызнули водой, встрепенулась, выражая ярое возмущение, - как только вопрос коснулся Блэкхорса – так сразу мне за всех отдуваться. Вон, пусть Мей пойдет, она у нас главный парламентер, - скривив ярко очерченные губы, Карен с вызовом посмотрела на тренера. - Ну… - внезапно, голос подала Хатсу, - может быть потому, что ты – моя правая рука и заместитель, Карен? – Хатсу повернула голову и посмотрела через меня – на Карен, сидящую еще дальше - сбоку, за Линдси, - Насколько я помню, ты очень сильно жаждала получить именно эту должность, раз уж лидер группы достался мне. - Сука, - я четко услышала, как выругалась мгновенно насупившаяся Эшу, но звук этот вряд ли долетел до Хатсу. Не мигая, они переглядывались, будто львицы, не поделившие забитую антилопу, готовые выгрызть друг другу глотки в любой момент. - Так, девочки, полегче, - усмехнувшись, тренер поднял ладони вверх и направился к нам, - не знаю, что у вас сегодня тут происходит, но прошу немного охладиться. Не хватало нам еще скандала с женской поножовщиной в школе, - снова ухмыльнувшись, он встал прямо напротив Карен, но та не стала поднимать взгляд и показательно отвернулась, - я могу помочь как-то решить этот вопрос? - Нет, - по голову Эшу было слышно, как все внутри нее кипит от злости, но она упрямо делала вид, что истерики – это слишком низко для ее величества, - никакой проблемы. Я схожу к воспитателям и решу вопрос с формой. Довольны? – едва ни шипя, она наскоро произнесла ответ, даже не собираясь поворачиваться в сторону тренера. - Мм. Окей, - на мгновение задержав на ней взгляд, тренер тихо выдохнул и… отошел обратно к доске, - что ж! Если мы все моменты выяснили, то можете расходиться. И помоги мне бог в следующие несколько месяцев перед игрой. Внезапный гомон со стороны команды, заставил меня дернуться: юные приматы решили подбодрить тренера местной кричалкой, свистя и улюлюкая во весь голос. Но, судя по лицу тренера, ему сейчас хотелось только одного: оказаться в своем кресле дома, со стаканом прохладного виски в одной руке, и ноутбуком с хорошей порнушкой – в другой. «Кажется, меня тошнит», - от переизбытка социального цунами у меня уже начинали трястись руки, поэтому, я первая встала с места, чтобы успеть свалить из зала до того, как меня кто-нибудь зацепит. И тут произошло то, чего я совершенно не ждала. Едва тренер успел скрыться в подсобке, чтобы сложить своих преподавательские вещи, как с той части трибун, где отирались мальчишки, послышался громкий, пронзительный свист. От резкого звука я вздрогнула всем телом и, от чего-то, рефлекторно повернулась, тут же об этом пожалев: заметив взгляд большей части команды в мою сторону, я почувствовала, как покрываюсь красными пятнами с ног до головы. - Эй, малая бомба, подвали-ка сюда на пару, - Джон, все еще сидящий на скамье, широко, язвительно улыбнулся, оголяя чуть ли ни все свои белоснежные тридцать два, и взмахнул рукой, - новенькая, я к тебе обращаюсь! Шевели своими аппетитными булочками в нашу сторону! Обещаю, обижать не будем, - он звучно усмехнулся, и его смех поддержало еще несколько человек, - ну или если будем, то тебе точно понравится. - Джон, чтобы ты блять несёшь, - последнее, что я слышала, были слова Хатсу, которая накинулась с яростной тирадой на довольно скалящегося капитана команды. Последнее, что я помню – щелчок и звон в ушах, и как бледный туман застилает мои глаза и сознание, а тяжелый, плотно накачанный волейбольный мяч, со всей силы запущенный мной в полет через весь зал, летит в сторону группы забавляющихся парней, с сочным, хрустким звуком впечатываясь прямо в лицо капитана их команды. Суета, гул мужских голосов, взволнованный, громкий бас тренера, и визг Карен на ультразвуке. Кажется, хаммер* удался.