Падение

Империя Юньмэн Цзян процветала изо дня в день: солнце светило в этих краях так часто, что люди забывали, что такое холод, а реки и озёра, омывавшие земли государства, заставили позабыть и о голоде. Богатый урожай лишь увеличивался с каждым годом; отстраивались новые города, стелились дороги; лучшие корабли стояли в их пристанях, и знамёна с лотосом развалилась по ветру. Веками история государства не ведала войны и голода, народ любил и почитал своего короля и чествовал его наследников. Однако однажды всё изменилось. — Цишань Вэнь развязали войну, — сказал в то утро отец. Лицо его было полно тревоги, хмурый взгляд буравил пергамент с посланием. За столом воцарилась тишина, и даже всегда шумный Вэй Усянь замолк, непривычно серьёзный. — Было совершено нападение на Гусу Лань. Император Лань убит. Его старший сын, Лань Сичэнь, просит помощи для свержения Вэнь Жоханя. — Что теперь будет, отец? — тихо спросил Цзян Чэн. Цзян Фэньман устало вздохнул, отложив письмо: король был не молод, и возраст брал своё. Голову его покрывала седина, а целители всё чаще навещали его покои. — А вот что будет, — вдруг резко сказала его мать, — ничего! Твой отец ничего не сделает, так и будет отмалчиваться и трусливо прятаться за стенами дворца! Жёсткие слова королевы Юй заставили детей неуютно поёжится, украдкой глядя на родителей. — Моя королева… — Разве я не права?! — на гневный крик матери Цзян Фэньман ничего не ответил, лишь бросив на нее разочарованный взгляд. — Отец, матушка говорит правду? Мы и вправду не поможем Гусу Лань?! — невольно вырывалось у Цзян Чэна, в своём волнении он вскочил с места, вглядываясь в глаза отца. И, натыкаясь на тот же разочарованный взгляд, вмиг потерял весь свой пыл. — Кто разрешил тебе вмешиваться? — переметнула свой гнев на сына Юй Цзыюань. — Знай своё место, когда говорят взрослые! Цзян Чэн вновь опустился на свой стул, впившись взглядом в стол. На себе он ощущал сочувствующие взгляды сестры и Вэй Усяня, от этого раздражаясь ещё больше. Сколько принц Цзян себя помнит, каждое семейное застолье заканчивалось конфликтом: будь то громкий скандал или молчаливое давящее напряжение. Видясь лишь на королевских завтраках, когда они всей семьёй собирались за столом, и на приемах, когда супруги должны были присутствовать как король и королева, в остальное время они успешно избегали друг-друга. — Наш долг защищать свой народ, а-Чэн, — сказал ему тогда отец. — Как же я попрошу своих воинов воевать и погибать на чужой войне? — Я понял, отец, — послушно ответил Цзян Чэн, принимая волю короля. И пускай изначально его мнение было иным, после разговора с отцом он убедился, что оно было неправильным. Чего не смог понять Вэй Усянь. — Неужели мы совсем ничего не можем сделать? — возмущался тот, лёжа на краю пристани. Свесив одну ногу, мальчик скользил босой пяткой по прохладной глади воды. — Это же так ужасно! То, что произошло. Говорят, они сожгли Облачные Глубины дотла, убили Императора, а младшему принцу сломали ногу, — всё продолжал Вэй Ин. Его голос искрился искренним гневом. Казалось, что он был готов в тот же миг вскочить на коня и помчаться к Вэнь Жоханю творить правосудие своими руками. Сколько Цзян Чэн помнил, его друг был чрезмерно чувствителен к несправедливости. Воспитанник короля, Вэй Усянь, был сыном его дальнего родственника. В молодости их отцы были лучшими друзьями, но смерть настигла Вэй Чанцзэ и его супругу, когда их сыну было всего 5 лет. В тот день отец привёл этого мальчика в их дворец и сказал, что он отныне брат Цзян Чэна. Того тогда это страшно раздосадовало: ему нравилось быть единственным принцем и делить внимание совсем не хотелось. Однако с тех пор прошло много времени. Всё своё детство они провели вместе, неразлучно носясь по залам Пристани Лотоса. — Сломали и сломали, — раздраженно произнёс принц, — какая тебе разница? Ты их даже не знаешь. — Ну и что, что не знаю? — протянул Вэй Ин. — Это ведь несправедливо! — Так иди и скажи это Вэням! И когда тебе отрубят голову за это, не смей возвращаться в Пристань, — сердито ответил Цзян Чэн. На его слова Вэй лишь захохотал: — Конечно, Цзян Чэн, когда людям отрубают головы, они все сразу же спешат в Пристань, — веселился тот, но поймал на себе обиженно-гневный взгляд. — Цзян Чэн, ну ты чего? Обиделся что ли? — шутливо проворковал Вэй Усянь. — Ну-ну, не дуйся, Чэн-Чэн, твой гэгэ не хотел тебя обидеть. — Ты! — тут же рассердился принц, вскочив с места. Вэй Ин сразу же подскочил вслед за ним и засмеялся: — Чэн-Чэн, не сердись так, а то лопнешь! — Вэй Усянь! — окончательно рассвирепел Цзян Чэн, тут же пускаясь в погоню за другом. Солнце светило так ярко, что приходилось щуриться. Вэй Ин громко смеялся, убегая, и его улыбку, когда он обернулся к нему, Цзян Чэн почему-то запомнил надолго. В том году им обоим было по 16 лет, и ни один из них не знал, что это последнее их беззаботное лето.