Ты ее не обманешь

На утро, сразу после пробуждения, Гарри продолжил ругать себя за те слова, что наговорил Рону днем ранее. Теперь, к слову сказать, он запутался окончательно и бесповоротно. Что ему остается делать после того, как он обидел своего лучшего друга тем, что скорее всего любит его девушку? Да, влип ты, Поттер, да по-крупному. Теперь тебе просто так не выкрутиться. Гарри было противно от самого себя, от своего поведения. Что его дернуло тогда сказать про Гермиону? Он не знал, как теперь восстановить дружбу с Роном после всего, что произошло. А ведь Гермиона по-прежнему грустит. Нет, "грустит" - слишком мягко выражаясь. Гарри не знал всех подробностей их ссоры с Роном, нет, он их вообще не знал, но догадывался, что там все серьезно. На завтрак Гарри идти совсем не хотел, ведь придется встретиться с Роном и Гермионой,а это - самое последнее, чего бы он желал сейчас. Совсем недавно все было так хорошо и просто... Почему нельзя отмотать время назад и уже не наделать таких идиотских ошибок? Почему, почему?! Гарри пришел в Большой Зал поздно, в надежде уже не увидеть там Рона с Гермионой, но они сидели на своих местах и с довольно кислым выражением своих лиц доедали запеканку. Видно было, что у них обоих было одно желание - оказаться подальше друг от друга настолько, насколько это только возможно. По пути на занятия Гарри встретил Малфоя, который снова что-то твердил о грязнокровках и их вреде для общественности. К несчастью, рядом проходила Гермиона и тот мигом решил отыграться на девчонке. Гарри не мог терпеть того, как у него на глазах унижают его лучшую подругу, и подлетел к Малфою, не дав ему возможности оскорбить Гермиону с ног до головы. - Отойди от нее, Малфой, - Гарри пока что еще сохранял спокойствие. - А то что сделаешь? У Гарри Поттера появилась милая подружка-грязнокровка! Что ж, идешь по стопам папочки, - Драко сказал это с такой язвительностью в голосе, с какой только мог. Теперь Гарри не мог сдерживать своей ярости и подошел ближе к обидчику. - Ты сейчас поплатишься за свои слова, Малфой! Не смей говорить так о моем отце! И никогда не трогай моих друзей! - Петрификус То... - ЭКСПЕЛЛИАРМУС! - Гарри, хватит, пожалуйста... Пошли отсюда, - голос Гермионы, казалось, возник неоткуда, такой усталый и пленительный, что ему было невозможно сопротивляться. Гарри медленно опустил палочку, провожая Малфоя взглядом до самой двери в кабинет Трансфигурации. - Ты же знаешь Малфоя, он только и делает, что ищет повод оскорбить тебя, - Гермиона говорила эти слова с такой заботой, что он начал терять голову. Никогда еще ее голос так для него не звучал. - Он не смеет так говорить ни о тебе, ни о моем отце! Он ответит за все, что сказал! - Гарри все еще был очень задет словами Драко, его переполняла злость. Вечером Гарри, уставший, брел по коридору в гостиную своего факультета. По дороге к ней ему не встретился ни Филч, ни Снейп, ни даже Пивз, который в принципе является существом безобидным, но причиняет много мелких неприятностей. Сказав "корень мандрагоры" Полной Даме, Гарри вошел в комнату и увидел там лишь Гермиону, сидящую на диване. Она сидела тихо и смотрела в одну точку впереди. Он даже подумал, что Гермиона не услышала скрипа двери, но вдруг она повернулась и немного озадаченно и задумчиво произнесла: - А, это ты, Гарри. Проходи, садись. Чего ты там стоишь? - голос ее был сдавлен,а глаза опухли. Гарри не мог не заметить слез на ее щеках, таких хрустально чистых слез... В глазах ее была лишь боль, ни капли радости. Нет здесь больше той чересчур уверенной в себе девчонки-всезнайки. Все теперь по-другому, она другая. Но все такая же красивая, восхитительно красивая. Она была девушка волшебной красоты,и никакие вейлы здесь рядом не стояли. Она сидит здесь, перед ним, перед Гарри. Он смотрел ей в глаза совсем недолго, но чувствовал, что прошла целая вечность, а то и больше. Они были совсем близко к друг другу,считанные милиметры разделяли их друг от друга. - Гарри... Я больше не могу быть одной. Порой я не знаю, что будет дальше, кто я, зачем я здесь и кому вообще нужна. - Никогда так не говори, Гермиона. Ты нужна мне, - с этими словами он робко, боязно коснулся своими губами ее влажных уст, таких мягких, дурманящих, нежных... Это было таким сладким, непередаваемо восхитительным моментом, который никогда не должен был заканчиваться, для него будет мало вечности, самой большой, самой бесконечной будет мало. По телу Гермионы пробежала крупная дрожь. Она глубоко вдохнула и испуганно ответила на поцелуй, прижавшись ближе к Гарри. Они оба боялись. Не за себя,а друг за друга... Гарри уже более решительно целовал ее ключицы, такие тонкие, такие хрупкие изгибы на ее нежном теле. Она обнимала его так тепло, сладко... Волшебно, волшебно до невозможности. Они терялись в пространстве, давая волю чувствам. Они были одержимы друг другом. В эти мгновения они являлись чем-то единым. Они оба прошли через многое вместе, вместе ругались, смеялись, радовались и огорчались.Их нельзя разделять друг от друга. По отдельности они не просуществуют больше мгновения. Сейчас ими двигали горечь и разочарования, но они могли быть только вместе, не иначе. Все уже слишком запутано, чтобы начинать исправлять ситуацию. Вот они - и они вместе, только вместе могут справиться с этой реальностью, жестокой и безрассудной, слепой, непонимающей. Только вместе они могут это сделать. Нить оборвалась. Темнота. Пустота. Пространство неумолимо исчезает, не оставляя за собой след, лишь реальность. Та самая, которая жестокая и безрассудная. - Гарри... Иди к себе в комнату скорее, уже поздно. Я не хочу, чтобы нас кто-то увидел. - голос грустный, все еще сдавленный, но уже более решительный. - Но... - Пожалуйста, Гарри. Я прошу тебя. - Хорошо, я уйду спать. Но обещай мне, пожалуйста, не плакать сегодня больше. - Не буду, обещаю. - кажется, она даже улыбнулась слегка уголками своих губ. Гарри совершенно не хотелось уходить оттуда. Провести бы там всю жизнь... Но вместо этого он тихо закрыл дверь и пошел в спальню мальчиков... Гермиона была в шоке. И плакать больше не могла. Слезы, наверное, кончились. ... -Ты где был, Гарри? - сквозь сон спросил Дин. -Гулял по коридорам, мне не хотелось спать.