Fix you

      Никогда не думала, что на "Marry me" отвечу отказом. Нет, я не из тех, кто не любит помечтать об этом, представляя себя в идеальном платье в красивом месте, идущей навстречу любимому мужчине со счастливой улыбкой на лице. Уверена, у моих близких на глазах тут же навернулись бы слезы, впрочем, как и у него. Я даже знаю, какие слова сказала бы ему, взяв в свидетели всех наших гостей. Эти картинки возникали в моей голове довольно часто, пугая своей яркостью и вызывая сильное ёканье где-то в районе желудка. Но несмотря на все это, я никогда не надеялась. Вернее, не позволяла подобным фантазиям задержаться дольше, чем на пару минут, чтобы не начать думать, что такое и правда возможно. И казалось бы, что может быть желаннее, чем услышать эти два коротких слова от человека, который за три стремительно пролетевших месяца заполнил мой мир и растекся по венам. Но когда я увидела его там, в свете тусклой кухонной лампы, такого мягкого, расслабленного и счастливого (правда?), то растянулась в улыбке и сказала тихое "No", помотав тяжелой от переизбытка эмоций головой. Мне даже не было страшно, что такой ответ заденет его, ведь он чувствует мое сердце, знает о нем все, поэтому в его душе не найдется места сомнению. Я лишь провела по его щеке рукой, вглядываясь в его темные глаза, которые затягивали меня словно черные дыры без какой-либо возможности выпутаться из их окутывающей осязаемой тени. Каждый раз я задавалась вопросом, как эти опасные, как зыбучий песок, глаза могут внушать чувство абсолютной безопасности? Как такому нежному и тонко чувствующему мужчине могли достаться эти два дьявольских уголька?       Постояв в объятиях друг друга какое-то время, он все же прервал молчание, "Уверена?". "Да", твердо сказала я и почувствовала, как он снова обвил меня руками, заставив немного приподняться на носочках и крепко прижавшись всем телом, "Я просто не чувствую, что сейчас правильное время. Я все еще как будто стою на руинах своей жизни, не ощущая под ногами ни кусочка твердой земли. Если бы ты только знал, как много делаешь для меня просто находясь рядом". "Рядом? Меня же вечно нет", проговорил он где-то в район ключицы, отчего я едва могла различить слова. "Одна мысль о тебе делает каждый мой день ярче в тысячу раз. А каждое воспоминание о твоих ласках – в миллион", почти шепотом отозвалась я где-то у его виска, "И я хочу стать пусть не лучшей версией себя, но хотя бы почувствовать уверенность в своих силах. Понять, что точно смогу дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Но пока я старая скрипучая телега, которую тебе приходится волочить". Мы одновременно усмехнулись и он обжег мою кожу горячим дыханием. "Спасибо тебе.. за тебя", поцеловала я его ухо.       Вспоминаю этот момент снова и снова сейчас, лежа в постели днем, потому что умудрилась подхватить дурацкую простуду. Наверное, это был тот самый подозрительный красноглазый юноша в метро, которого я приняла за наркомана. А он всего лишь старался не распугать людей своим чиханием и очевидно сильно сдерживался. Да уж, не получилось у него остаться незамеченным, всего ему доброго. Уже второй день я мучаюсь с температурой и дико раздражающей ломотой во всех костях. Нос похож на самый спелый помидор на рынке, и в квартире грядет гуманитарная катастрофа, так как чистые платки стремительно заканчиваются. Пересмотрев весь Ютьюб, я снова перешла на знакомые сериалы, чтобы просто немного разделять день и ночь: днем телевизор работает, ночью – нет. Попытки почитать проваливались спустя минут пятнадцать, потому что казалось, что мозг на девяносто процентов состоит из соплей. Даже игры на телефоне бесили и он валялся где-то на полу. Но больше всего я расстраивалась из-за того, что он должен был приехать именно сегодня и остаться на пару дней. Но какие могут быть ночевки, если я ходячая бацилла, а мой дом больше смахивает на лепрозорий. Из-за температуры повысилась тревожность и я провалилась в какое-то забытье, по дороге рассматривая чересчур яркие психоделические картинки в своей же собственной голове.       Наверное, даже такой сон идет на пользу, потому что открыв глаза, я ощутила легкий прилив сил и долгожданную прохладу на коже. Приподнявшись на подушках, чтобы в сотый раз на дню попереключать каналы (главная забава уже второй день), замечаю свет на кухне. На улице еще не темно, все-таки лето, но солнце уже садится, через шторы проскальзывая последними лучами в комнату. Вижу, как в оранжевом закатном свете кружатся пылинки и создается полное ощущение, что я снова маленькая и сижу у себя дома. Ведь только тогда, в том возрасте, у меня были силы замечать такую мелочь. Может, болеть иногда полезно, чтобы появлялась возможность просто замереть на месте и дать себе выдохнуть? Может, это сигнал от вселенной, что бы он ни значил? Вылезаю из-под одеяла как есть, только в его футболке, которую как обычно я мягко отобрала в его последний приезд и иду на кухню за глотком воды. Удачно, что пару недель назад я срезала волосы, сейчас просто нечему спутаться, хотя и они уже наверняка выглядят кошмарно.       Громко высморкавшись и в очередной раз растерев свой многострадальный нос, захожу на кухню и мое сердце, даже несмотря на общую физическую измотанность, находит силы сделать в груди небольшое сальто. Сидит за столом с огромным стаканом кофе из Старбакса, в своих обычных джинсах и футболке. Он излучает комфорт даже просто сидя на стуле, не делая абсолютно ничего, только пролистывая какую-то бесплатную газету, завалявшуюся у меня в прихожей и почесывая заросшую щеку. "Hi, pumpkin pie", слышу я любимый голос с мягкой хрипотцой и таю как мороженое на ярком солнце. Наши губы расплываются в улыбках и глаза цепляются друг за друга. Не отрываясь от родного лица взглядом, нахожу ближайший стул и неуклюже сажусь за стол. "Мда, похоже у нас ситуация", протягивает он, повнимательнее присмотревшись ко мне. Я однозначно и громко шмыгаю носом и чуть хрипло выдаю, "Ага". Накануне, почему-то побоявшись выдать себя, я настояла на обычном телефонном разговоре, вместо привычного видео. Не пойму, что на меня нашло, какая безответственная муха меня укусила. Наверное, эту муху звали Тоска. Тоска по любимому, если брать полное имя. "Как чувствуешь себя?", с легким беспокойством в голосе говорит он и тут же одергивает сам себя, "Да уж, а то не видно. My poor girl". После этих слов он оказывается совсем рядом, встав из-за стола. Мне ничего другого не осталось, кроме как протянуть руки и обнять его, прижавшись щекой практически к самому его сердцу. Он тут же отвечает своими медвежьими объятиями, по пути проговаривая все ласковые прозвища, которые мы успели друг другу дать за долгие месяцы нашего сосуществования.       "Тебе придется уйти, чтобы не заразиться", неровным голосом произношу я, подняв глаза, но не расцепив пальцы. Он осторожно кладет свои широкие ладони мне на щеки, и мое лицо оказывается в коконе его крепких рук. Снова это обволакивающее чувство безопасности и комфорта, которое он неизменно приносил с собой всякий раз появляясь на пороге этой квартиры. "Да уж", в который раз произносит он это ничего не значащее междометие, и смотрит прямо в мои покрасневшие глаза, "Давно ты ела?". Не в силах удивиться внезапности вопроса, я невнятно фыркаю и жму плечами. "Тогда где же ты возьмешь силы на выздоровление? Я закажу что-нибудь, а ты пока возвращайся в постель", спокойно говорит он и мягко помогает мне встать на ноги. На мгновение уткнувшись носом мне в волосы, он прижимает меня одной рукой и целует в районе скулы. "У меня и так ноги ватные, еще ты тут такой". "Какой?", чувствую улыбку на его губах. Поднимаю голову, "Заботливый", и чувствую, как под носом снова становится сыро. Как будто в подтверждение моих слов, он берет со стола салфетку и вытирает меня, как маленького ребенка. Я неловко смеюсь и забираю салфетку из его пальцев, "Прости, гадость". Он только ухмыляется в ответ и настойчиво отправляет меня снова принять горизонтальное положение. Тут не нужны особенные уговоры и вскоре я снова проваливаюсь в сон.       Через какое-то время меня будит звонок домофона. Не открывая глаза, слышу звук открывающейся двери, приглушенные голоса и чувствую пробежавший по комнате сквозняк. Все так остро, так четко, как будто я не вирус подцепила, а как минимум побывала в опасной близости от радиоактивного паука. А еще я все никак не могла избавиться от какого-то до коликов приятного чувства. Мне понадобилась пара минут, чтобы сообразить, что все дело в Нем. В его присутствии и.. нескрываемом волнении. Это было видно в его глазах, когда мы встретились на кухне. И мне немного неловко было признаться в том, что каждый раз, когда он за меня тревожился, я по-детски радовалась. Мы вместе уже бог знает сколько времени, а я до сих пор так и не привыкла к его заботе. Привычку нести ответственность за себя и за того парня, оказывается, не так-то просто выкорчевать из своего сознания. Но конкретно сейчас у меня нет никаких сил снова взвалить на себя хоть какое-то обязательство и я готова полностью отдаться в его руки. Единственное, что омрачает мои мысли о нем – его скорый вынужденный уход.       "Honey, wake up", слышу я совсем близко. Вот тебе и паучье чутье, даже не заметила как он подошел и сел рядом. Прикладывает ладонь к моему лбу, вздыхает. "Тебе, да и мне, нужно поесть. Просыпайся, поужинаем, пока все горячее", говорит он, не убирая от меня руку. Захожу на кухню и вижу кучу коробочек с китайской едой. "Тут все, как ты любишь: рис, овощи, не остро. Ешь вилкой, не мучайся. Я заварил тебе чай, он супер-свежий, так что пей как можно больше", говорит он, пока я усаживаюсь, "У меня удон с курицей, поэтому если хочешь, я заказал два". Смотрю на эти руки, которые орудуют над столом, вскрывая все коробочки и разливающие чай по кружкам, слушаю его голос, отдающий вибрацией у меня где-то под ложечкой, замечаю как слегка поднялись его брови, пока он все это говорит и в конце концов ловлю его взгляд, когда он, закончив все приготовления, поворачивает голову ко мне и ласково улыбается. А затем следует теплый поцелуй в прикрытое веко. Мне нравилась моя квартирка, но с ним она становилась домом. Он был моим домом и заполнял своим уютом все пространство вокруг.       Я кое-как ем только чтобы убрать из его глаз это неподдельное беспокойство. Видно, как с каждой порцией риса или овощей, оказавшихся в моем рту, он становится все более расслабленным. Все больше болтает, размахивая коробочкой и палочками, которые все время держит в руках, шутит, чем вызывает у меня приступы скорее кашля, чем смеха. Ради этого я все чаще открываю рот и стараюсь съесть всю предназначенную мне порцию. Он как медом обмазывает мое сердце своей заботой и я не могу сдержать улыбки.       После ужина мы перебираемся в комнату, которую он додумался проветрить. Боже мой, откуда ты только взялся? Свалившись на диван, он немного подтягивается и садится спиной на подушки. Смотрит на неуклюжую меня, распластавшуюся поперек простыни, и спрашивает, "Не против, если я почитаю? Вроде бы, оставлял тут что-то", пробормотал он, потянувшись к низкому столику неподалеку, заваленному всякой канцелярской всячиной вперемешку с лекарствами, "Дождусь, пока уснешь". Последняя фраза как топором рубанула по мне. Я прихожу в себя, вырвавшись из лап какой-то немного замыленной эйфории и вдруг снова осознаю, что он уйдет. Невольно вздыхаю, но не хочу ничего говорить. Он должен так поступить, так правильно. "Можно я тогда голову к тебе на колени положу? Не буду мешать?", немного в нос говорю я. "Спрашивает еще. Запрыгивай", отвечает он, заботливо положив на джинсы тонкий плед.       Его рука медленно движется по моему лицу. Одной щекой лежу на его бедре, полностью предоставив вторую его ласковым пальцам. Даже несмотря на обостренную чувствительность, его осторожные прикосновения приносят мне только необъятное счастье. Теплые пальцы движутся от подбородка к губам и дальше по скуле к самому уху, обводят его и движутся назад, к носу и вверх, аккуратно пробираясь самыми кончиками по коротким волосам на лбу. "Как ты?", снова слышу встревоженную нотку в его голосе. "Паршиво", усмехаюсь я, "Но не так паршиво, как без тебя". Помолчав несколько минут, впитывая каждое его прикосновение, добавляю, "Все та же старая скрипучая телега". "Нееет", незамедлительно протягивает он, "Ты уже давно не она".       Проснувшись среди ночи обнаруживаю себя на подушке, бережно прикрытой одеялом с носками на ногах. Что, носки? Мучаясь от жажды, собираюсь встать и пойти на кухню, как вдруг слышу, "Ты куда?". "Что? Почему ты тут? Еще не ночь?", ничего не понимая, мотаю я головой, пытаясь понять, который час. "Тише-тише, ночь", чувствую его широкую ладонь у себя на спине, "Просто решил никуда не уходить". И через минуту добавляет, "Если быть точнее, то не смог. Увидел, что ты спишь, переложил поудобнее и уже пошел к двери. И не смог. Ты так мило сопела". Я выдаю тихий стон, "Громко?". "Слишком", спокойно произносит он, через мгновение нарушив ночную тишину своим заразительным смехом.