Fix you

      "Научи меня водить", прошу я, после того, как он наконец-то успешно смог закинуть мне в рот попкорн и мы одновременно прокричали "Трехочковый!". Мы стояли на обочине двухполосной дороги посреди американского ничего. За полчаса мимо не проехало ни одной машины, и я с удивлением заметила, что моя тревожность, в другом случае сводившая бы меня с ума картинками о внезапно заглохнувшем двигателе или маньяке, как-то умудрившегося внезапно выбежать с хорошо просматриваемой поляны, даже не подавала признаков жизни. Раскрыв обе двери и высунув с одной стороны ноги, с другой голову, я растянулась на заднем сидении какой-то довольно большой машины, на которой он забрал меня несколько часов назад прямо из дома.       Мы редко что-то планировали, особенно в начале всего этого романтического безумия, застлавшего нам обоим глаза, как каким-то неразумным подросткам. Во время одного из разговоров я обмолвилась о том, что с удовольствием бы уехала из города, который еще вчера нравился мне своей желтой листвой и переменчивой погодой, но вдруг стал невероятно тесным, душным и страшным. И он предложил Вермонт, так просто и как будто даже не задумываясь. "Там здорово в это время года", говорил он, "Может быть, напомнит тебе дом". Тогда я подумала, что мой дом теперь он, но почему-то побоялась произнести это вслух, как обычно чересчур много думая о том, не слишком ли тороплю время, не слишком ли навязываюсь и еще паре десятков бесполезных, разрушающих вещей. Поэтому я просто согласилась и, привыкшая все вопросы передвижения решать сама, переключила его на громкую связь и начала искать способы добраться туда, пытаясь понять сколько это все займет времени, и выпытывать у него какие-нибудь названия городов, на которые мне стоит ориентироваться. "Hey, hey!", произнес он довольно громко и показалось что по комнате даже пробежало эхо, "Расслабься, мы просто сядем в машину и поедем. И все решим по пути". Я не стала выпытывать, где он возьмет эту самую машину и что значит "по пути". Это его периодическое "Relax" с каждым разом действовало на меня все лучше и я потихоньку, неуверенно училась "отпускать вожжи" и (неужели?) доверять кому-то еще, кроме себя. И чувствовала, как эмоциональный клубок внутри меня, тугой, тяжелый, распирающий, становится все слабее, как ниточка за ниточкой распутываются мои тревоги и страхи и если не исчезают, то становятся все менее заметными. И я становлюсь мягче. Становлюсь свободнее.       И вот я лежу на спине на кожаных сидениях, свесив голову и раскрыв рот, пока он, размяв уставшие ноги и спину, бросается в меня попкорном, купленным на заправке. "Что?", удивляется он, когда до него доходит, о чем я прошу, "Ты же говорила, что боишься машин? Еще вот, пару часов назад не могла пристегнуться, так дрожали от страха руки". "Хаха, смешно", ответила я, прожевав тот единственный его успешный "бросок", "Не знаю, тут так тихо. И я никогда не говорила, что не хочу. Боюсь, да, но хочу". Он стоит в паре метров от меня, не удивительно, что почти вся наша еда оказалась на земле, слишком уж он верил в свою меткость. Стоит и, как мне показалось, учитывая мое положение, с недоверием смотрит то на меня, то на машину, поворачивая голову влево и вправо, как бы пытаясь найти причину мне отказать. Но вокруг не слышно ни звука, не считая шелеста листьев, доносившегося с другой стороны дороги, где сплошной стеной стоят деревья и плавно покачиваются из стороны в сторону под действием еще теплого ветра. "Ну хорошо, запрыгивай", говорит он, пожав плечами и вздернув бровь, как бы сказав самому себе "Почему бы и нет". Я резко сажусь, чуть со всей силы не ударившись о край крыши. От возбуждения меня немножко потряхивает, но как только оказываюсь на месте водителя меня накрывает детский восторг. Сколько раз я сидела так в гараже своей подруги за рулем машины ее отца и притворялась, что мы едем по такой же зеленой, залитой светом дороге, что я видела сейчас. Хоть это и не была трасса, а всего две полосы асфальта в глубине страны, полотно было ровным и прямым, как гладильная доска. Никаких подъемов, спусков или поворотов. Идеально.       Он оказывается таким терпеливым, объясняя мне все четко и последовательно. Помогает отрегулировать сидение, зеркала, еще что-то, я начинаю теряться и он, видимо, заметив это, произносит, "Все хорошо", вытапливая своим взглядом из моей головы тревожные мысли. Не понимаю как, но я вдруг еду. Крепко, до белых костяшек, вцепившись в руль, сжав зубы и широко раскрыв глаза. Он на удивление спокойно сидит рядом и только и повторяет, какая я молодец и как быстро схватываю. Я стараюсь слушать его и одновременно повторяю себе, что это какая-то супер умная машина, с автоматической коробкой, а я нахожусь черт знает где на заброшенной дороге и единственное, с чем могу встретиться, так это с деревом. И вдруг меня отпускает. Его уверенность заражает и проникает все глубже, растекаясь по телу теплом и практически иррациональным чувством доверия. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю уже со смехом. Он смеется со мной, заставляя на секунду оторваться от дороги и посмотреть на широкую улыбку, которая никогда не перестанет останавливать мое сердце на долю секунды. Говорю, что понимаю наконец, почему ему нравится водить. "Да, водить. А не стоять в бесконечных пробках", отвечает он. Я спрашиваю, можно ли мне поехать быстрее, он оглядывается, еще раз проверяя, что мы никому не можем навредить и дает свое разрешение. Очень осторожно нажимаю на газ и кажется, что мы не едем, а летим, хотя скорость совсем не космическая. Но чувство контроля над этим огромным, неповоротливым монстром становится все приятнее. "Я как будто драконом управляю!", вырывается у меня. Он смеется и отвечает, что там было бы немного сложнее. "Откуда ты знаешь, тебя убили в Игре, ты не успел до них добраться". Впереди появляются какие-то знаки, видно, как дорога уходит влево, а моя уверенность улетучивается. Не привыкнув к чувствительности педалей, я слишком резко торможу, но не так, чтобы впечататься лицом в панель. "Прости", неуклюже промямлила я, скорчив стыдливую мину. "Все в порядке, я же пристегнут", ответил он, проведя широкой ладонью по моему лицу, "Ты молодец". Захлопнув дверь, я замираю, потому что до сознания наконец доходит, что произошло и меня почему-то складывает пополам от волнения, хотя все закончилось. Я сгибаюсь, опершись руками на колени, и что есть сил кричу "Fuck!". И снова смеюсь. Слышу, как его ботинки шуршат по гравию и шаги становятся все ближе. Принимаю вертикальное положение как раз, когда он с удивленным выражением лица оказывается совсем близко. Увидев, что я улыбаюсь, слегка щурясь от еще пока яркого солнца, он снова задает этот свой вопрос, "Are you ok?". Я киваю, прижимаясь к нему всем телом. Он сгребает меня в медвежьи объятия и спрашивает, "Понравилось?". Я согласно мычу ему в шею, в очередном приступе удовольствия от прикосновения к нему закрыв глаза и не понимая, почему это так легко – верить ему.       Он знает, что я не люблю быструю езду, и усмиряет свой пыл как только я начинаю сжиматься в комок и пристально пялиться на дорогу. Просто иногда он раздражается на слишком медленных водителей и ведет себя довольно самоуверенно, отчего я съеживаюсь, потому что не привыкла видеть его таким. Резкий. Наверное, даже злой. Интересно, а что еще может его разозлить? А если я? Ненавижу эти мысли. Чтобы как-то избавиться от них, достаю из рюкзака книгу. "Нет-нет, так не пойдет", говорит он, увидев, что я делаю, "А мне чем заняться?!". Немного теряюсь, не зная, что ответить. "Что там у тебя?", он кидает взгляд на обложку. "А, Кинг, прекрасно. Читай вслух". Трудно представить что-то более странное, чем чтение вслух. В машине. Быстро введя его в курс сюжета, рассказав все значимые события, я приступаю. Этот необычный процесс постепенно начинает доставлять удовольствие. Естественно, у него возникает много вопросов и приходится вдаваться в детали, но это только подпитывает мое желание разделить с ним историю. Крайне забавно слышать его удивленные "No way!", или недоуменные "C'mon!", как будто это история не из книги, а из реальной жизни, слишком уж внимательно он следит за тем, что происходит. Если честно, он обладает удивительной способностью превращать любую дурацкую ситуацию во что-то само собой разумеющееся, легкое и комфортное. Это стало понятно еще в самую первую минуту нашей встречи, когда он затеял тот неловкий разговор и как мягким пледом окутал меня с головой своей заинтересованностью, заставив поверить, что я одна единственная во всем зале. Невозможно представить вселенную, в которой бы я не влюбилась в него в тот самый момент.       Солнце довольно быстро закатилось за горизонт, забрав с собой и тепло и свет. Книгу приходится отложить. Мы молчим, пока за окнами проносится начавший заливаться разноцветными красками осенний лес. "Давай остановимся в каком-нибудь кошмарном мотеле", предлагаю я, "Прямо где-нибудь на шоссе". Он ухмыляется, но почему-то даже не удивляется. И мы заворачиваем под первый же неоновый знак. Сумерки все сгущаются и освещение мотеля делает его похожим на оазис посреди дорожной пустынной тьмы. Все оказывается не так ужасно, как я представляла. Номер до смешного прост, но неожиданно прямо из него есть выход к бассейну, ярким голубым пятном выделяющимся в темноте внутренней территории. Мы удивленно переглядываемся и киваем, в знак одобрения подобного сервиса. Несмотря на осень, погода стоит довольно хорошая, так что этот внезапный бонус можно вполне включить в наш нехитрый досуг. Единственное, чего не хватает – еды. Где-то снаружи стоит вендинговая машина, но шоколадки и чипсы не кажутся привлекательными, потому что последний раз мы всего лишь перехватили пару хот-догов на заправке, запив их каким-то странным пойлом, носившем в тех краях название «кофе» и было это еще до моего фееричного дебюта за рулем. Очень непредусмотрительно было сразу завалиться на кровать, потому что матрас оказывается на удивление удобным и так и призывает нас остаться с ним подольше и вместе насладиться оплаченной ночью. Ухудшает ситуацию и то, что он в очередной раз сгреб меня и уткнулся колючим лицом в открытую шею. Сложно думать о чем-то еще, кроме его горячего влажного дыхания, проникающего прямо под воротник рубашки и широкой ладони, бесцеремонно пробравшейся под оба слоя одежды и устроившейся на ребрах где-то под грудью. Его растрепанные волосы сами накручиваются мне на палец, прядь за прядью. И я уже ничего больше не чувствую, кроме его запаха и тяжести тела. Боже, а мы ведь даже не целуемся.       Единственным местом с работающей кухней оказался какой-то небольшой то ли бар, то ли ресторан в ближайшем городе, до которого мы добрались минут за пятнадцать. Начиная с мотеля стало казаться, что мы попали в кино и все вокруг – декорации. Я не думала, что когда-нибудь окажусь в подобном заведении, которое служит местом притяжения для всех жителей небольшого городка и из-за этого обладает какой-то особенной атмосферой. Как будто все, кто находился там на время становились семьей. Они знали имена друг друга, громко смеялись, без конца стучали огромными кружками пива и общались, общались, общались. Я бы ни за что не решилась задержаться здесь дольше, чем на пару минут. Но все меняется, когда за твоей спиной стоит самый настоящий золотистый ретривер в человеческом обличии, способный очаровать кого угодно и где угодно. Его зеленое худи и моя мужская клетчатая рубашка помогли пробраться внутрь практически незамеченными, но эффект длился всего несколько минут. А больше ему и не нужно было. Стоило подойти к барной стойке, как он тут же поладил с персоналом, воспользовавшись хорошо мне знакомым способом "обволакивания" своим вниманием. Как только ты попадаешь в ловушку этих горящих глаз, он начинает говорить какие-нибудь глупости, ты смеешься, отвечаешь и все, назад дороги нет. Наблюдая каждый раз подобную картину, я тихо и довольно эгоистично радовалась тому, что людям и невдомек, насколько глубокими бывают наши разговоры наедине. И признаться честно, наличие подобного секрета меня немного заводило. Его легкость и простота в общении с незнакомцами передавалась и мне. Так что мы довольно быстро влились в столь тесную компанию и уже совсем скоро нас стали угощать, как дорогих гостей. Проблема заключалась только в том, что если мы хотели вернуться к нашему бассейну, то пить ему нельзя, а отказываться казалось неудобным. Так что весь удар пришлось принять на себя. Но плотный ужин и способность пить и не пьянеть не дали мне ударить в грязь лицом. Единственное, он со смехом отмечает, что еще никогда не видел меня такой болтливой в компании, где есть не только он. От очередного приступа непонятного стыда за свое поведение, руки снова потянулись к лицу, чтобы закрыть начавшие краснеть щеки. Но он лишь посмеялся, закинув руку мне на плечо и притянув к себе, чтобы прижаться губами к виску.       Я уже упоминала, что это место как будто было готовой декорацией для любого американского фильма про глубинку? Эффект усиливается, когда оглядевшись повнимательнее, после утоления дикого голода, мы замечаем бильярдный стол и дартс. Интересно, а по выходным старшее поколение играет здесь в бинго? Раз уж мы познакомились с местными и каким-то чудесным образом до сих пор остались неузнанными (это я не о себе, конечно же), то решение играть или не играть принимается исключительно исходя из наших желаний. А его конечно же в избытке. Моего мастерства хватает только на довольно посредственное метание дротиков, поэтому за бильярдным столом я просто изо всех сил болею за главную причину всех моих приключений последних месяцев. То ли от действия алкоголя все мои чувства обострились, то ли я просто слишком влюблена, но его сосредоточенное лицо, рука, сжимающая кий и довольный, громкий голос действуют на меня совершенно неуместным образом и тело почему-то вспоминает ощущения от его близости. От напряжения я начинаю кусать губы, он замечает это, наверняка видит и слегка замутненный взгляд, но совершенно не помогает своим теплым прикосновением ладони к животу. Мне везет, что в какой-то момент зал начинает заливать музыка и бар постепенно заполняется танцующими посетителями. Я прижимаюсь к нему опасно тесно и говорю на ухо, что пойду танцевать. Он одобрительно кивает, отвечает, что присоединится, когда доиграет партию и.. целует. Без излишеств, просто, но как-то слишком затянуто, как будто пытаясь временем возместить интенсивность. Прямо у всех на глазах. Да уж, спасибо, стало гораздо легче.       Пока мы танцевали, я успела окончательно протрезветь и единственное, чего не хотела, это уснуть в машине по дороге в наш дом-на-одну-ночь. Когда мы подъезжаем, на стоянке видно всего пару машин, а свет горит только в окне стойки ресепшена. Создается полное ощущение того, что мы единственные гости, и меня бы это напрягало, если бы рядом не было его. Всю дорогу я никак не могла понять, что за странное незнакомое чувство то и дело всплывает из какого-то очень глубокого уголка моего тела. Чувство комфорта? Безопасности? Спокойствия? Как будто бы все сразу. И от этого мир вокруг больше не кажется таким враждебным. Но что самое главное, я сама себя вижу совершенно по-другому. "Боже, если бы ты только знал, как я люблю тебя", выдыхаю я почему-то по-русски. Он улыбается в ответ так, как будто в точности понял мои слова.       Во внутреннем дворе по прежнему темно, так что ориентироваться приходится только по голубому пятну. На удивление большой, но не слишком глубокий бассейн оказывается еще и чистым, вот уж чего ни один из нас не ожидал. Лежаки были уже собраны и рядом со спуском в воду красуется табличка с запретом на ночные купания. Я опускаюсь на колени рядом с самым краем бассейна, и опускаю в него руку. Приятная прохлада волной прокатывается по всему телу и я говорю, "Жаль нельзя прыгнуть в него". Он в который раз за день удивляется и напоминает, что я не умею плавать. Черт, как же я об этом жалела, особенно в тот единственный раз, когда мне удалось увидеть его за этим занятием. Он вылез из воды невозможно довольным и притягательно уставшим. Наспех вытерся полотенцем, завалился рядом и влажной рукой гладил меня по спине. А мне до ужаса хотелось слизать с его колена капли воды, оставлявшие следы на смуглой коже. Пока в голове проносятся картинки из не таких уж частых свиданий на пляже, он встает рядом и протягивает руку, помогая встать. Я поддаюсь. Вижу, что он успел снять худи и остался в футболке и джинсах. Но больше всего меня удивляют его босые ноги. И тут он начинает расстегивать на мне пуговицы. Четко, уверенно. Быстро доходит до последней, стаскивает рубашку с рук и бросает в сторону едва различимой кучи его вещей. Затем садится и заставляет меня поднять, сначала одну ногу, затем вторую, все для того, чтобы стянуть кеды и носки. "Ну вот, теперь мы готовы", наконец произносит он, закончив процесс раздевания. Я не понимаю, или не хочу верить в то, что он собирается мне предложить. "Готовы прыгать", кивает он в сторону воды, "Желания нужно исполнять". Второй раз за этот день я чувствую тепло его уверенности, растекающееся по моим венам. И прошу его только крепче держать меня за руку. Он обещает не отпускать.       Когда мы с криками на счет три с разбега падаем в воду, из своей комнаты выглядывает администратор. Почему-то я совсем о нем забыла. Но посмотрев на нас, он так и не подошел, скрывшись за своей дверью. В воде я чувствую, как меня что-то подхватывает и куда-то тянет. Сильная рука обвилась вокруг талии и тащит вверх, пока моя голова не выныривает и я делаю такой приятный вдох. Инстинктивно обхватив широкие плечи руками, и обвившись под водой ногами вокруг него, я снова смеялась, от испуга, облегчения и просто радости того, что он как и всегда сдержал обещание. Он сдвинул нас немного в сторону, туда, где глубина была меньше и он мог ногами упереться в дно, оставаясь по плечи в воде. Я повисаю на нем как мартышка, он держит меня за бедра, и мы снова тонем в поцелуе, только теперь уже некого стесняться. Осенние ночи совсем уже не располагали к поздним купаниям, вода становится все холоднее, но внутри горит такое пламя, что по ощущениям, от меня должен идти пар. Его пальцы так крепко впиваются, что я чувствую их даже через плотные джинсы в воде. И моя бы воля, я бы проживала этот момент раз за разом. Но тело подводит и начинает дрожать и мы наконец разрываем поцелуй. Он довольно ловко подбирается к лестнице, помогает мне выбраться и вылезает сам и только тогда я замечаю, что его дыхание тоже сбивается и он неосознанно пытается согреться, обнимая мокрыми руками свои же мокрые плечи, пока мы бежим за одеждой.       Наверное, мы так и не доедем до Вермонта, не увидим его красно-желтых пейзажей и не объедимся кленовыми конфетами, потому что уже завтра ему нужно улетать обратно. Но это все не важно. Ведь для счастья мне хватает возможности сказать ему в любой момент, "I'm yours" и уверенности в том, что все это взаимно.